Муж в наказание-2. Свобода любой ценой

6. Порабощённый, или Шантаж в действии

Эмир

Четыре месяца назад

Голова моя безвольно болтается. Я едва могу поднять её, а она снова заваливается вперёд, зависает в воздухе. Она трещит, гудит, словно перфоратором изнутри бурят отверстия. Она ломится на части.

Все мысли в ней переворачиваются, путаются, закручиваются в вихревом потоке.

В ушах звенит до тошноты. Меня мучает невыносимая жажда.

Ощущаю, как по виску скатывается что-то липкое и тягучее. Это что-то каплями падает на мои неподвижные ноги, которых я практически не чувствую.

Я бы мог предположить, что от духоты в помещении, где я сейчас нахожусь, с меня ручьём стекает пот. Я бы мог списать все эти симптомы на жуткое похмелье, но дело в том, что я не пью.

Всё это следствие удара, полученного мною по голове. В ней дыра и из неё, судя по запаху, который я не спутаю ни с чем, на мои ноги сейчас струится кровь.

На меня напали в собственном доме. Меня вырубили, и я понятия не имею сколько времени находился в отключке.

На какое-то мгновение я потерял бдительность. Забылся и позволил себе допустить непростительную оплошность, за что в итоге поплатился.

Я задыхался от собственной агрессии, я чувствовал как теряю контроль над собой, как мутится мой рассудок, как стремительно во мне просыпается жажда крови, потому что ни о чём другом я думать больше не мог, кроме как о словах Софии, и о непоправимых последствиях, к которым они могут привести.

Я всерьёз решил убить её..

Убить Софию прежде, чем она разболтает всё Каплану. Я хотел запереть Диану в комнате, чтобы она не увидела в какое чудовище я могу превратиться, вновь подняться на третий этаж и оборвать её ничтожную жизнь. Я даже в красках успел представить как это сделаю. Без сожалений, и глазом не моргнув. Я едва не взял грех на душу, только ради того, чтобы до Каплана не дошла вся правда.

Мне не дали этого сделать. Я успел лишь ключ в замке провернуть, а следом меня жёстко вырубили.

Силюсь открыть слипшиеся веки, чтобы взглянуть в глаза тому, кто осмелился это сделать со мной.

Я слышу его нервное дыхание, слышу тяжёлые шаги, наматывающие круги вокруг меня, но сам не могу даже пальцем пошевелить.

Руки затекли, поскольку они неизвестно сколько времени были перевязаны у меня за спиной. Узлы настолько тугие и прочные, что кевларовая верёвка буквально врезалась в кожу на запястьях.

Мысль о том, что Диана сейчас находится в опасности, заставляет меня моментально прийти в чувство.

Перед собой мне сначала удаётся увидеть только мельтешащее размытое пятно.

Не обращая внимания на болезненную пульсацию в висках, я несколько раз моргаю, чтобы поймать фокус. Зрение восстанавливается и тогда я спичкой вспыхиваю, рассыпая вокруг искры яростного пламени, но вместе с тем не могу понять истинную причину, по которой вижу именно его, а не кого-то другого.

Хоть кто, но только не он...

— Что ты... — у меня не находится слов. Я на мгновение зависаю, исподлобья глядя на возвышающегося надо мной брата. Горечь сглатываю, руками дёргаю, пытаясь ослабить узел. — Назар, что ты стоишь? Освободи меня!

А он будто и не слышит меня вовсе. Не двигается. Стоит напротив, изображая из себя статую, и бездействует. Его пустой взгляд обращён сквозь меня, словно я насквозь просвечиваюсь.

Осматриваюсь по сторонам. Мы в пустующей комнате второго этажа. Я руками и ногами привязан к металлическому стулу, а на брюках моих действительно запёкшаяся кровь.

Снова поднимаю взгляд на Назара и вижу то, на что сразу не обратил внимания. Его внешний вид... Он сильно помят: на челюсти ссадины и кровоподтёки, губа разбита, а в глазах страх и бессилие. Только основываясь на увиденном, могу сделать вывод, что моего брата поработили.

Сам бы он до подобного не додумался никогда. Он не такой. Назар и мухи не обидит...

— Что произошло? — осмеливаюсь я задать вопрос, а он молчит, мысленно находится где-то не здесь. — Послушай, если ты причастен к этому, то постарайся объяснить мне, — и снова я натыкаюсь на глухие стены, в ответ никакой реакции. Моему терпению приходит конец: — Назар, твою мать! Где Диана? Где она, я спрашиваю?!

Назар наконец возвращается в реальность. Он вынимает из-за спины пистолет с глушителем, присаживается на стул, стоявший напротив меня.

Брат удивляет. Он где-то научился пользваться оружием. Со знанием дела Назар наводит на меня пистолет, а потом демонстративно кладёт его на свои колени. Приклад весь в крови, а значит им он и вырубил меня.

Эх, братишка. Что же ты творишь...

— Где Диана? Там же, где ты её и оставил. Она в твоей комнате. Я её не трогал... Пока что. Но всему своё время. И до неё я доберусь.

Этих слов было бы вполне достаточно для того, чтобы сорваться с цепи и перегрызть Назару глотку, если бы я не был прикован к стулу.

Я разгневан, я взбешен до такой степени, что сиденье подо мной начинает плавиться, но нет от этого никакой пользы. Дёргаясь на стуле как эпилептик, я лишь доставляю себе боль, а Назару чувство превосходства над собой.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​ — Только тронь её, ублюдок! — злобно цежу я, брызжа слюной. Я искренне не понимаю в кого мой брат мог превратиться. — Развяжи меня! Сейчас же!

Назар склоняется над дорожным баулом, лежавшим на полу возле его ног. Раскрыв молнию, он достаёт изнутри хозяйственный скотч, надрывает, зубами перегрызает полоску и заклеивает ею мой рот. За секунду. С отточенным мастерством, что я и опомниться не успеваю.

— А теперь буду говорить я, — угрожающе он проговаривает, ставит локти на колени. Он потирает свою взмокшую шею. Абсолютно в каждом его движении я различаю нервоз. — Ты слушаешь и соглашаешься на все мои условия. Пойми, всё зашло слишком далеко. Я не думал, что дойду до такого, но я вынужден, — он корпусом ко мне ближе наклоняется, в глазах его мольба и скорбь. — Братишка, он шантажирует меня. Он нашёл рычаг и теперь пытается дёрнуть за него. Прости, я ничего не могу поделать.

А мне имя его не нужно даже слышать, чтобы понять о ком идёт речь.

Рифат.

Это чёртов манипулятор у любого найдёт слабое место, чтобы извлечь для себя выгоду, не запачкав при этом руки.

Наружу просится звериный рык, замурованный в груди, но всё, что я могу — сидеть, мычать и мысленно проклинать эту землю, что носит таких тварей, как Рифат Чалык.

— Если ты пообещаешь сидеть смирно, я могу убрать скотч. Никто не должен знать о том, что я здесь. Хорошо?

Я не в том положении, чтобы выдвигать свои условия. Я порабощён порабощённым братом. Хоть и нехотя, но я моргаю, обозначив своё согласие, и тогда Назар резким движением сдирает с моего рта скотч.

— Какого чёрта ты творишь? — шиплю я на него. — Ты ведь должен быть в Швейцарии.

Назар безрадостно хмыкает, шарахнув ладонью по своему колену.

— Должен был. Вот только Рифат меня перехватил по дороге в аэропорт.

Каждая мышца моего тела без исключения напрягается, стоит только раз услышать его имя.

— Что ему нужно? — сразу подхожу к делу, а Назар вопросительно бровью ведёт. Видимо, я сам должен догадаться. — Диана? Ему нужна Диана, так ведь?

Назар отводит извиняющийся взгляд в сторону и кивает.

— И ты отдашь её ему! Понял? — несмело наставляет он на меня дуло пистолета, отдавая распоряжение. — Ты подпишешь договор!

Я подаюсь вперёд, стиснув зубы до скрипа. Лоб свой плотно приставляю к холодному металлу огнестрельного и, нисколько не боясь за себя, заглядываю смерти в глаза, как заглядывал уже не раз.

— Нет! Ты знаешь, что ничто не заставит меня пойти у него на поводу! Стреляй, если ты этого так хочешь! Стреляй, если ты принял его сторону! Убей меня, если думаешь, что на этом твои проблемы закончатся! Давай же! — рычу, смотря на него в упор, и Назар снимает пистолет с предохранителя, курок дрожащим пальцем взводит, видя, что я нисколько не страшусь его. — Назар, она беременна. Мы ребёнка ждём. Не трогай её, прошу тебя. Я придумаю, как нам выбраться из этой ситуации. Я всё решу с Рифатом самостоятельно. Только не бери грех на душу. Она ведь у тебя чиста.

Нервы братишки сдают окончательно. Его всего трясёт, подбородок подрагивает и зубы стучат друг о друга. Он отводит пистолет от моей головы, позволив мне глотнуть кислорода.

— Я не могу, — качает он головой из стороны в сторону. — Не могу, слишком высока цена.

— О чём ты говоришь? — заставляет он меня рассмеяться в голос. — Рифат тебя не тронет, а Каплан одной ногой уже в могиле! Какая цена!?

— Ты не понимаешь! У меня ведь семья. В данную минуту люди Рифата держат их на мушке.

Уняв лихорадочный ритм сердца, я прислушиваюсь к звукам, доносящимся из дома.

Тихо, как и всегда.

Неслышно никаких признаков того, что к нам мог кто-то пробраться. Да и вряд ли бы кому-то это удалось, учитывая то, что с моим отъездом в Текирдаг, Каплан удвоил охрану.

— С чего ты взял? Если бы было всё так, как ты говоришь, этот дом давно бы уже подняли на уши, — пытаюсь любыми способами вразумить Назара, а он раскачивается на стуле как безумец и уши ладонями накрывает, не желая меня слышать. — Никто никого не держит на мушке. Тебя хотят одурачить. Не ведись, они ведь этого и добиваются. Желают, чтобы ты выполнил за них всю работу! Ты...

Назар перебивает меня своим диким гортанным воплем. Его мучает что-то внутри. Огромная душевная боль, которая мне кажется знакомой.

Он делает пару коротких вдохов, пытается унять судороги в конечностях, но это никак не помогает ему.

Впервые я вижу, как он плачет. Взрослый, здоровенный детина обливается слезами предо мной, и это не может не шокировать.

— Брат, в пригороде Лугано у меня живёт семья, — надламывается его голос и сходит на хрип. — Там у меня любимая девушка и две дочки, мои карамельки, — зажмурившись, он пальцами зажимает переносицу, слёзы стирает, и теперь пристально смотрит на меня, словно желает силой мысли повлиять на меня. — От твоего выбора сейчас напрямую зависит их жизнь. Если ты не согласишься передать Диану Рифату, они могут погибнуть в любую минуту.

Леденящий ужас медленно заползает под мою кожу и вонзается острыми иглами, задевая все болевые точки, поражая нервные окончания.

Назар не из тех, кто ради спасения своей задницы, станет выдумывать различные небылицы. Он не из тех, кто попытается надавить на жалость, но я не могу поверить ему на слово, зная, что в этом деле каким-то образом замешан Рифат.

— Девушка? Дочки? Ты сейчас это придумал или в этом тебе помог он?

Злость меня берёт из-за того, что теперь и брат пытается мною манипулировать. Почему-то все разом возымели желание распоряжаться моей жизнью.

— Нет, к сожалению. Всё, что я сказал — правда.

— Но... как... как это возможно? Ты же..., — из-за спутавшихся мыслей мои слова превращаются в набор глухих звуков.

Назар приходит на помощь, чтобы договорить за меня то, что никак не укладывается в моей голове:

— Бесплодный?

— Да.

Бросив на меня презренный взгляд, он снова придвигается ближе, пистолетом размахивает у моего лица, как будто это не оружие, а игрушка.

— Я ненавижу тебя, ты в курсе?

— Нет, я не знал. Но спасибо, что поделился. Очень вовремя, — отвечаю как есть, полностью разочаровавшись в человеке.

— Эмир, ты мой младший брат, но ещё с самого детства мне приходилось за тобой всё донашивать. Чтобы получить родительское одобрение, мне приходилось равняться на тебя. От матери я постоянно слышал, мол, вот Эмир научился читать раньше тебя. Эмир сдал экзамены на отлично, в отличии от тебя. Эмир выбрал факультет предпринимательства и управления. Назар, почему бы тебе тоже не перевестись на него? — оскаливает он зубы, источая лютую ненависть. Теперь я осознаю это в полной мере. Это моя вина. — Даже невесту мне твою пришлось взять в жёны! А у меня ведь девушка уже была на тот момент. Никто о ней не знал, потому что и тут бы меня начали сравнивать с тобой. Урсула из простой фермерской семьи, но я люблю её очень сильно, несмотря на то, что у неё за душой нет ни заводов, ни пароходов. Я придумал эту историю про бесплодие. Купил справку, подделал анализы, пичкал Софию противозачаточными первое время, а потом мы вообще перестали друг с другом спать. Я не хотел её, а она это чувствовала, но продолжала терпеть! До сих пор терпит, дура! — Назар с силой стискивает свой кулак, поддавшись эмоциям. Я бы понял, если бы он навалял мне по морде, выместил на мне всю накопившуюся обиду и злость, я бы даже слова против не сказал, потому что вдруг осознал, что разрушил ещё одну жизнь, но брат старается всеми силами удерживать в себе весь свой гнев по отношению ко мне. — Я ненавижу эту семью, как и ты, но вся суть в том, что тебе повезло куда больше, чем мне. На твою шею не надели удавку, как мне. София — моя удавка. Я думал, что снять её смогу только, когда Каплан отправится на тот свет. Я ждал, никого не трогал, и тут объявился ты, вслед за тобой по велению нашего сумасшедшего деда появилась и Диана, а с вами в нашу семью пришли новые проблемы, — Назар вдавливает в мою грудь свой указательный палец, желая изрешетить меня им. — Хватит с меня! Это благодаря тебе я сейчас в полной заднице. Тебе и вызволять меня оттуда! Тебе снимать с меня эту удавку!

Его откровения рассеяли в моей голове многолетний туман, из-за которого я не замечал многого. Он был соткан из самообмана из собственного эгоизма.

Я не замечал, что мой брат несчастлив, что из-за меня ему приходится мириться со своей жизнью, приходится искать запасные ходы, многое скрывать и любить без возможности поделиться о своих чувствах с другими.

— Так вот, значит, в чём кроется причина твоих частых отъездов в Швейцарию? — спрашиваю после продолжительной паузы.

— Да, Эмир. Я навещаю свою семью, а Рифат каким-то образом выследил меня и теперь им грозит опасность, если я не смогу тебя переубедить.

Я — причина всех бед Назара. Логично, что мне теперь и вытаскивать его из ямы, которую я сам же ему и выкопал.

Я бы помог. Я сделал бы всё, что угодно, чтобы как-то исправить то, что натворил. Но дело в том, что я теперь сам оказался в той же яме, где и Назар.

Нас объединяют одинаково равные цели. Мы оба стали заложниками судьбы.

— Извини, Назар, но я ничем не могу тебе помочь. Речь идёт и о моей семье тоже! Ты как никто другой сейчас должен меня понять.

Он глаза округляет свои в неверии, дышит шумно и часто, закипая от ярости.

— Какая семья? Ты себя вообще слышишь? — выплёвывает он с желчью. — Диана просто сосуд, вынашивающий твоего ребёнка!

— Ты крупно ошибаешься! Ты видишь только то, что хочешь видеть! — рычу я от бессилия.

Пытаясь освободиться, я руки себе выворачиваю и слышу за спиной трескающий звук верёвки. Бесполезно, я только туже перетянул узлы.

Назар со стула приподнимается, прячет пистолет за спиной и принимается измерять комнату широкими шагами, мельтеша передо мной и знатно действуя на нервы.

— Хочешь сказать, что Диана смогла вычистить из тебя всю боль по Мерьям? Хочешь сказать, она смогла затмить собой все воспоминания о ней, все чувства, которыми ты так дорожил? — Назар останавливается у меня за спиной. Ладони на мои плечи кладёт и наклоняется к уху. — Нет, брат. Это всё временно. И ты это понимаешь.

Плечами передёргиваю резко, чтобы скинуть с себя его руки.

— Я не отдам её! Не отдам, слышишь? — надрываю глотку, разрезая верёвкой свои запястья до крови. — Делай, что хочешь, но её не получишь ни ты, ни Рифат!

— Извини, но тогда я буду вынужден убить её, — обыденно произносит он, присаживаясь обратно на стул.

Цепенею на секунду, а потом во мне просыпается уже знакомая жажда крови. Я раскачиваюсь на ножках стула до тех пор, пока на пол не заваливаюсь. Но на полу я беспомощен как майский жук, упавший на спину. Назар некоторое время с надменным видом наблюдает за моими попытками освободиться, а затем ему наскучивает это. Шумно выдохнув, он приподнимает меня с пола вместе со стулом и ставит на то же самое место.

— Она беременна, больной ты придурок! — бьюсь я в конвульсиях, ору, пытаясь достучаться до его благоразумия. — Я знаю как нам выкрутиться, у меня есть план. Твоя семья останется с тобой, просто тебе нужно довериться мне и развязать меня для начала.

А он категорично мотает головой. Из внутреннего кармана пиджака достаёт телефон и тычет мне в лицо экраном, где ведётся видео трансляция того, от чего кровь стынет в жилах. Невольно начинаешь задумываться о ничтожности людской жизни.

До чего докатился этот чёртов мир...

— На моих детей навели пушку! Посмотри, посмотри на них! — я отвожу глаза в сторону, мне тошно на всё это смотреть, но Назар упрямо вынуждает меня наблюдать за тем, как его семья подвергается риску. — Что я, по-твоему, должен делать!? Позволить им убить их, ради твоей женщины, которую ты даже не любишь?! Нет! — рявкнув, он прячет телефон в карман, так и не глянув на экран. — Либо ты отдашь её Рифату, либо я её пристрелю! Это условие Рифата! Он дал добро на это! — мой разум поплыл, я практически не слышу его. — И чтоб ты знал, они нас сейчас слушают, а я слышу их! Мне передали, что у тебя осталось ровно две минуты на принятие решения.

В той дорожной сумке, по всей видимости, находится прослушка. А, может быть, она на самом Назаре. Они слышали весь наш разговор.

Вспоминаю все мельчайшие детали. Я вроде бы ничего лишнего не сказал. Не поведал о плане, только лишь упомянул, что он у меня имеется, но Рифат не дурак. Он и без этого догадывался, что я просто так не сдамся. Поэтому он и был вынужден привлечь Назара, манипулируя семьёй. Я не могу осуждать Назара. Он стал жертвой обстоятельств.

— Время вышло! — шарахнув ладонями по коленям, он поднимется на ноги.

Я по-прежнему нахожусь глубоко в своих мыслях, где безуспешно ищу спасительный путь, и тогда Назар достаёт свой припрятанный пистолет. Удерживая его в руке, он стремительно направляется к выходу.

— Стой! Не трогай её! — твёрдо произношу, чувствуя как сердце вскипает внутри. — Хорошо, я подпишу всё, что угодно. Только не трогай её.

Назар выдыхает с облегчением, тыльной стороной ладони смахивает пот со лба и награждает меня своим признательным взглядом.

— Мне велено тебе сообщить, что ты сможешь увидеть её только тогда, когда будешь передавать Рифату. Во избежание сговора. Ваш разговор будет прослушиваться, тобой буду руководить я. Мой голос будет у тебя в голове, всё это время я буду держать вас под прицелом. Одно неверное слово, одно неверное движение с твоей стороны и мне велено пристрелить её, иначе... ну, ты уже понял... Также ты заставишь Софию подать на развод. Я знаю, она беременна, и что-то мне подсказывает, что от тебя, поэтому ты женишься на ней, как изначально был должен. Ты дашь мне свободу, и на этом мы квиты.

Назар отдаёт распоряжение за распоряжением, а мне уже всё равно на них. Отдав Диану Рифату, я подписал себе и ей смертный приговор. Я ведь не остановлюсь, пока не верну её. Но шансы у меня невелики. Их вообще у меня нет теперь. И план мой рухнул в одночасье. Если я не смогу увидеть её, если не смогу передать ничего, то всё.. Конец.

— Зачем она Рифату? — бесцветным голосом спрашиваю, смотря в одну точку перед собой. — Что он с ней собирается делать?

— Знаю лишь то, что вы оба были одержимы Мерьям. С её смертью вы оба свихнулись. Полагаю, он хочет отнять у тебя то, что когда-то ты отнял у него, и он не остановится, пока этого не сделает. Ты ведь и сам это понимаешь. Мне очень жаль.

Назар сворачивает свою сумку, выключает в комнате свет, решив оставить меня одного. Связанного.

— Я убью тебя за это... Я убью тебя, Назар, — летит свирепо ему в спину и он понимает, что ему будет не так-то просто жить с этим грузом. — Клянусь, ты заплатишь за это...

Как и обещал, Назар был у меня в голове всё то время, пока я вынужденно смотрел на то, как Диана бьётся в истерике. Она не понимала, почему я решил с ней так обойтись, а я не мог объяснить ей, что у нас нет другого выхода. Я был вынужден слушать её отчаянные крики, мольбы о прощении и медленно погибать.

Моё сердце раз за разом разрывалось в клочья, когда она бросалась к моим ногам, а я в это время был вынужден стоять неподвижно и смотреть на неё, потому что мне приказали не двигаться. Меня корежило внутри, но я пытался изо всех сил держать себя в руках, чтобы не сказать ничего лишнего, чтобы Назар не нажал на курок.

Я позволил себе всего раз отойти от правил, позволил себе только намекнуть ей о том, что у нас ещё имеется крохотный шанс. Я не мог сказать ей об этом напрямую.

Нельзя... Слишком большой риск.

В тот момент я услышал как со свистом пронеслась пуля между нами, унося за собой пороховой шлейф.

Одно из двух: либо этот выстрел был предупреждающим, либо Назар промахнулся.

Это убило внутри все надежды на то, что Диана сможет меня понять, сможет разглядеть в моих действиях фальшь...

А потом я увидел, как Диана истекает кровью. Я готов был сорваться к ней, мне было невыносимо трудно управлять своим разумом, который не переставал отчаянно бороться. Я хотел было уже рассказать ей всю правду, заслонить её собой и принять все пули на себя. Все мои мысли были о том, что я поплатился и пуля всё-таки нашла Диану.

Я думал, что всё... Я самолично убил её, но когда пришло осознание... Когда до меня дошло, что Назар здесь ни при чём, что это ребёнок — моя душа разорвалась на части, и рассеялась по ветру.

Я выдавливал из себя слова, за которые вечно буду гореть в аду... Эти слова диктовал мне Назар... Он вынудил меня произнести их, а затем я развернулся от неё и больше не видел ничего перед собой... Только её лицо в тот момент, когда я отказался от неё и от нашего ребёнка... Лицо с тенью жесточайших мук всегда теперь будет стоять у меня перед глазами и напоминать мне о том, что я не заслуживаю жизни. Я не заслуживаю прощения. Я не заслуживаю её. Диану.

Для Назара ад закончился с её уходом, а для меня он только-только начался.

— Они уже уехали? — с довольной миной интересуется Каплан, увидев как я несусь в дом.

Он всерьёз думает, что я решился продать Диану по своей воле, но не тут-то было.

Сжимаю левый кулак, замахиваюсь им и с разбега припечатываю к его морде, разбивая её в кровь. Каплан отшатывается от неожиданного удара и заваливается на спину. Кряхтит, кровяные сгустки сплёвывает на пол, недоумённо глядя на обезумевшего меня, стоявшего у его головы, которую нестерпимо хочется размозжить ботинком.

Никогда прежде я не ощущал в себе столько злости.

— Иди к дьяволу, Каплан! Идите вы все к дьяволу, конченные людишки! — срываю я голос до хрипоты, мечтая спалить всё вокруг, сжечь дотла это змеиное логово.

На мой рёв все сбегаются в холл. Одного только не хватает. Братишки. Чего-то он припозднился.

— Эмир, что на тебя нашло? — верещит София, подлетая ко мне.

Отталкиваю её в стену с резкостью, с отвращением, с ненавистью.

— Вы все отвратительны! И я стал отвратительным! Ненавижу вас всех! Ненавижу того, кем я стал благодаря вам!

Не желая оставаться ни на секунду в этом доме, я сбегаю прочь. Надеюсь, что навсегда.

Наши дни

Звенящую тишину в доме нарушает звонок. Телефон долгое время пролежал без дела, поэтому стоит только услышать его мелодичную трель, как я тут же отвечаю на вызов, заранее зная по какому поводу звонят.

— Неужели... — вдохновенно выдыхаю я, и Анастасия звонко перебивает меня:

— Да, она позвонила! Сказала, что Рифат выгнал её из дома.

Хмыкаю озадаченно, вскочив из кресла.

— Это западня, — озвучиваю я свои мысли, носясь из угла в угол. — Передай ей, чтобы она оставалась на месте. Шах отследит звонок, и тогда мы будем знать, где она находится. Мне нужно время, чтобы обдумать новый план.

— Ты уверен?

— Да. Рифат ждёт, когда кто-то из нас оступится. Статьи в газетах, вечеринка по случаю их помолвки, приглашение на семейный ужин — всё это лишь повод позлить меня и заставить совершать ошибки.

— И ты согласился пойти на семейный ужин? — посмеивается Анастасия в трубку, я закатываю глаза, стоит только представить себе это.

— Конечно! — восклицаю, улыбнувшись своим мыслям. — Как я мог отказаться от такого приглашения?

— Ой, блин, тебе же снова придётся идти туда с этой стервой?! Диана будет не в восторге.

При упоминании Софии все мои внутренности сжимаются в заледенелый комок.

— Таков наш план. Пусть Рифат и дальше продолжает думать, что мы с Софией связаны узами брака.

— А если София проболтается о том, что ты её шантажируешь в своих коварных целях?

— Тогда она больше не увидится с дочерью, — смотрю на наручные часы, отмечая позднее время. — Всё, звони Диане. Скажи ей, чтобы она набралась терпения и подождала до следующей недели. На этом семейном ужине всё и закончится. Конец связи.

Как бы ни было заманчиво встретиться с Дианой уже сегодня, но я как никогда уверен в том, что всё это лишь очередной продуманный ход Рифата. Я на него не куплюсь. Достаточно и того, что он всё в моей жизни перевернул с ног на голову, перетасовал все карты. Он ко всему приложил свою руку.

Отныне мы будем играть только по моим правилам.