Муж во временное пользование

Глава двадцать вторая

Поезд медленно тянулся вдоль перрона. Нина, чуть отступив от окна, внимательно рассматривала встречающих. Бориса она заметила сразу, хотя он стоял на некотором отдалении и не стремился подойти ближе к вагону.

В глубине души она отдавала себе отчет, что могла бы при большом старании затеряться в толпе или перебежать в другой вагон, но теперь ей не очень-то этого хотелось: она наметила цель и почувствовала азарт борьбы. Она решила не просто спасти себя, но и помочь следствию выйти на неуловимого Бориса.

Впрочем, в любом случае теперь поздно было менять свои планы: Таня уже пошла вперед, и надо было отвлекать от нее внимание Варвары и Гены. Нина шла как раз перед ними, поминутно оглядываясь, и сетовала, что вокруг столько чемоданов и баулов, которые оттесняют «девочек» в разные стороны. При этом она не забывала смотреть в окно, ожидая появления Татьяны на перроне. Наконец, она увидела, что ее спутница вышла из вагона и быстро зашагала вперед, смешиваясь с толпой. В последний раз темно-синее платье Тани мелькнуло у стоянки такси, и дальше Нина потеряла ее из виду.

Настал момент ей самой выходить из вагона. Еще стоя на ступеньке, она бросила быстрый взгляд в сторону Бориса. И тут же встретилась в ним глазами. На его лице отразилось почти глуповатое удивление. Он даже на пару секунд засуетился, завертел головой по сторонам. Видимо, думал, что вместе с Ниной приехали нежелательные и опасные для него персоны. Но, убедившись, что она без спутников, заставил себя стоять на месте и даже через силу улыбаться. Варвара Никитична взяла Нину под руку и подвела к Борису:

— День добрый! Вот, шеф, я двух новеньких завербовала. А эта — даже ваша знакомая. Так она говорит.

— Привет, подруга детства. — Борис чмокнул Нину в щеку. — Какими судьбами? Ты и… тетя Варя?..

— А где же вторая? — засуетилась Варвара Никитична, оглядываясь по сторонам. — С ней подружка была, куда-то делась…

— Да какая она мне подружка! — небрежно бросила Нина. — Мы с ней только вчера познакомились. Случайно, в ресторане. К нам пристали какие-то подонки, мы от них удирали, выбежали на перрон, ну и… спрятались в проходящем поезде. А эта подружка… я даже не знаю, как ее теперь назвать… Представь, взяла у меня сумочку, якобы хотела накраситься, и след простыл. Обыкновенная воровка. Ну да ладно, у меня в сумочке одни копейки остались.

— Вот так история. — Борис смотрел на Нину с недоверием и насмешкой. — Ладно, я тебе помогу разобраться. Садись в мою машину, поедем в гостиницу, там и поговорим.

Нина обратила внимание на то, что рядом с Борисом крутится какой-то парень — телохранитель или шофер. Борис поручил ему проводить Нину к машине, а сам занялся «тетей Варей» и ее командой. Вскоре «девушки» вместе с Варварой и Геной уселись в микроавтобус, а Борис вернулся к машине и сел рядом с Ниной на заднем сидении. Шоферу велел гнать к гостинице.

— Да подруга, вид у тебя потрепанный, — сказал он, окинув Нину критическим взглядом. — Рассказывай, где тебя носило и как ты попала в руки к тете Варе.

Нина рассказала Борису придуманную на ходу версию.

— В ресторан, говоришь, пошла? — скептически усмехнулся он. — А там подонки пристали? Ну-ну… И куда же твой Рэмбо смотрел? Почему отпустил тебя одну?

— Ты имеешь в виду Ярослава? Я от него ушла. Знаешь, Боря, ты был прав. Мы с ним не одного поля ягоды.

— И что теперь думаешь делать?

— Представь, хочу изменить свой образ жизни. Например, уехать хоть в тартарары. Тут и случай подвернулся подходящий. Варвара Никитична предлагает интересную работу за границей. Говорит, что я на секретаря-референта потяну, а то и выше.

— Она тебе так сказала? — Борис рассмеялся не без ехидства. — Интересная комбинация получается: Нина Гаевая в компании девиц, завербованных Варварой.

— А что тут такого? В компании мне даже лучше будет, веселей, не так страшно оказаться на чужбине.

Борис взглянул на собеседницу с любопытством и недоумением, словно хотел спросить: «Ты что, на самом деле такая дурочка, или решила меня разыграть?»

А Нина продолжала в том же духе:

— Уеду — и сразу отпадет несколько проблем. Например, с этим следствием. Понимаешь, я оказалась свидетельницей одной разборки. Теперь меня по судам затаскают. А мне это совершенно ни к чему.

— Подожди, — остановил ее Борис, положив руку ей на плечо. — В гостинице расскажешь все по порядку.

Нина поняла, что эта тема волнует его настолько, что он не желает обсуждать ее даже при таком проверенном человеке, как собственный водитель.

Когда Борис привел Нину в свой гостиничный номер и принялся угощать ее коктейлем и фруктами, она почувствовала, что он сгорает от нетерпения услышать ее рассказ о следствии, но не хочет первым начинать разговор. Нина решила до конца выдержать роль незнайки, которая ни сном ни духом не догадывается о связи Ильчуков с делом Хустовского.

— Я понимаю, Борис, что тебе это неинтересно, — сказала она, кусая яблоко и наблюдая за собеседником из-под полуопущенных ресниц. — Ты этих людей не знаешь, у тебя свои проблемы. А я вот попала в переплет. И надо же мне было проболтаться о том, что я видела!.. Кстати, этот подследственный — его зовут Олег — мой давний знакомый. Мы когда-то в юности даже встречались.

— Выходит, ты своего старого знакомого заложила? — осторожно спросил Борис.

— Ну, получается, что так. Мне самой неудобно. Вот потому и хочу уехать подальше от всей этой мути. Как ты думаешь, смогу я найти стоящую работу? Ты ведь шеф, владелец фирмы. Неужели не поможешь? Ты же у нас был другом семьи.

— Был когда-то, — криво ухмыльнувшись, сказал Борис. — Но членом семьи так и не стал. И это меня оскорбляет.

— Ты до сих пор не можешь забыть Катю?

— Дело не в этом. О Катьке я уже не думаю. У меня в Германии есть невеста, скоро женюсь. А вот чего не могу забыть, так это вашего семейного гонора. И вы с Катькой, и ваши покойные папаша с мамашей всегда смотрели на нас сверху вниз, словно вы аристократы, а мы — плебеи. Вот потому-то мне сейчас так интересно. Кто бы мог подумать: дочь Гаевого обратилась к моей служащей, чтобы та отправила ее на работу в заграничный бордель. Вот ситуация, да? Жаль, что ты еще свою младшую сестрицу не прихватила.

Борис наклонился к креслу, в котором сидела Нина, и рассмеялся ей в лицо коротким злобных смехом. Нина отодвинулась от него подальше, подняла брови и с нескрываемым презрением спросила:

— Если ты нас настолько ненавидишь, так почему не постеснялся воспользоваться нашими деньгами?

— Что?..

— Не притворяйся, я к курсе дела. Вы с дядей Захаром так и не вернули долг моему отцу.

Борис уселся на журнальный столик, скрестил руки на груди и с насмешливым вызовом спросил:

— И ты можешь это доказать?

— Конечно, могу. Остались документы, расписки.

— Блефуешь, детка. Никаких документов у тебя нет.

— Но ты ведь не можешь быть уверен в этом на сто процентов. А если все-таки я найду доказательства?

— Если бы, да кабы… Чего ты добиваешься?

— Неужели не понятно? Ты состряпал свою новую фирму на папины деньги. Вот и отдай мне мою долю. Сделай меня совладельцем. Это будет справедливо.

— Так вот на что ты рассчитываешь? А всю дорогу прикидывалось дурочкой. И сколько фантазии: удирала от подонков, спряталась в вагоне, случайно наткнулась на тетю Варю… Интересно ты все спланировала. Вот как проявляется твоя фамильная хватка.

— А чего же ты ждал, Боря? Думаешь, только тебе хочется жить красиво? Притом, я же не требую у тебя ничего лишнего, я только хочу вернуть свое.

— Послушай, это бесполезный разговор. — Борис вскочил и заходил из угла в угол по комнате, потом вдруг резко остановился перед Ниной. — Если некогда отец и занимал нечто у дяди Васи, так теперь мне негде взять. А мой отец, как тебе, наверное, известно, сейчас в Германии.

— Ну да, там же, где твоя невеста, — усмехнулась Нина. — Понимаю. И денег свободных у тебя нет, все вложены в дело. Беда только в том, что дела твои с криминальным отливом. Вот хоть эта торговля девочками. Конечно, я понимаю, что ты все прикрыл приличной вывеской и надежной крышей. Но мне-то удалось под эту крышу заглянуть, учти.

— Шантажировать меня вздумала? На тебя не похоже. Ты же всегда была такой праведной девицей… Или прикидывалась до поры до времени? — Борис притворно вздохнул. — Увы, не осталось на свете честных и порядочных людей.

— А ты ценишь в людях честность? Хотя, почему бы и нет? «Честность — прекрасная вещь, если все вокруг честные, а ты один — жулик».

— Это кто же так интересно высказался? Задорнов или Жванецкий?

— Гейне. Но звучит современно, правда? Времена проходят, а природа человеческая не меняется.

Борис ухмыльнулся.

— Меняется. В худшую сторону. Вот и ты, вижу, стала не лучше других. Пока папаша был жив и обеспечивал вас с Катькой, ты была такая благородная, думала о высоких материях. А теперь, когда опекуна не стало, а муж оказался не таким, как надо, приехала ко мне выколачивать должок? Фи, как вульгарно! Я думал, ты выше всяких денежных интересов.

— А я оказалась не выше. Чем ты недоволен? Ты бы радовался, что я стала с тобой на одну ступеньку. Тебе же всегда хотелось унизить дочерей Гаевого. Особенно меня, потому что я была для тебя «ненормальной», «с шизой» и так далее. И вот я готова с тобой сотрудничать, даже стать помощницей типа тети Вари. Только хорошо заплати.

— Ты серьезно? Или снова принялась за игры?

Борис уставился на Нину. Ей показалось, что глаза его с настороженным вниманием изучают ее. Она постаралась выдержать взгляд спокойно и твердо, не меняя холодно-надменного выражения лица. Важно было, чтобы Борис поверил в ее меркантильность, начал торговаться. Тогда можно будет незаметно выведать у него кое-какие сведения, мирно провести оставшийся день, а вечером пойти к условленному месту встречи. Только бы Таня дозвонилась Кириллу, а Ираида не дозвонилась Борису!

Молчание затянулось, и Нина решила его разрядить:

— Я с тобой не играю, Боря. Мне элементарно нужны деньги.

— Знаешь… — Борис наморщил лоб, делая вид, что сосредоточенно раздумывает. — Ты ведь могла бы сейчас без проблем получить хорошие бабки. И работать бы долго не пришлось. Только раз скажи то, что надо — и все.

Нина взглянула на него с недоумением, и Борис пояснил: — Мне одни уважаемые люди говорили, что… Хустовский готов хорошо заплатить, если ты…

— Если я… откажусь от своих показаний? То есть, они мне заплатят за лжесвидетельство?

— Зачем такие громкие фразы… еще в наше время. Нынче даже о-очень большие люди едва ли не каждый день отказываются от своих слов. И ничего. А ты ведь точно и не знаешь, виноват Хустовский или нет. Ну, что ты видела? Как пьяного посадили в машину и куда-то увезли? Так где у тебя уверенность, что именно эти люди его и убили? С чего ты взяла, что Хустовский был как-то связан с убитым? Мне говорили, что Олег солидный человек и на подобные дела не пойдет. Ты просто обозналась. Может, от удара по голове память малость повредилась, а теперь постепенно восстанавливается.

— А ты, я вижу, хорошо информирован об этом деле. И, кажется, заинтересован, чтоб я изменила показания. С чего бы это? Разве ты знаком с Хустовским?

— С ним лично не знаком. — Борис слегка замялся. — Но у нас есть общие знакомые.

— Те самые «уважаемые люди», которые говорили, что Олег хорошо заплатит? Понятно. А если я соглашусь… ты поможешь мне с ними связаться? И дашь гарантию, что они не обманут при расчете?

Борис стал уверять ее, что в этом она может не сомневаться, и Нина заметила, какое довольное выражение появилось в его глазах. Наверное, он чувствовал себя победителем, сумевшим перехитрить, подчинить противника — и тем самым заслужить благодарность патрона. Теперь она была почти уверена, что Боря ничего не знает о событиях прошедшей ночи. Иначе не стал бы предлагать плату за то, чего Ираида пыталась добиться более крутыми мерами.

Борис попросил Нину подождать и стал быстро набирать по телефону длинный номер. Явно звонил в другой город. Нина поняла — Борис спешит сообщить хозяевам о своем неожиданном успехе. Она напряглась, готовая в любую минуту сорваться с места. Но на другом конце провода молчали. Борис звонил еще и еще, потом чертыхнулся и раздраженно бросил трубку на рычаг. Нина сделала вид, что не понимает, кому он звонил.

Желая отвлечь Бориса от опасных подозрений и одновременно кое-что у него выведать, завела разговор на отвлеченную тему, потом предложила выпить. Борис охотно достал бутылку виски, налил Нине и себе. Занятый своими мыслями и расчетами, не заметил, как в два приема осушил полный стакан. Нина сделала только маленький глоток, продолжая без умолку болтать и незаметно, как бы между прочим, задавать ему вопросы о «тете Варе» и о других сотрудниках, о названии и официальных функциях его новой фирмы, о связях за рубежом, в порту и на таможне.

Борис, размягченный крепким напитком и своей неожиданной моральной победой над дочерью Гаевого, не считал необходимым осторожничать. В какую-то минуту, заметно пьянея, он даже попытался обнять Нину и заявил, что она ему всегда нравилась больше Кати. Нина постаралась осторожно отвертеться от его ухаживаний. Ей помог телефонный звонок. Борис оставил ее в покое и поспешил взять трубку.

Нина снова напряглась, готовая в любую минуту бежать.

По репликам Бориса поняла, что звонит кто-то из местных его дружков. Прикрыв трубку рукой, Борис сообщил ей:

— Меня приглашают на вечер в казино. Поедешь со мной?

— Нет, Боря, у меня другие планы. В кои-то века я вдруг оказалась в Одессе, и как не сходить в известнейший оперный театр?

— Ладно, принимается. — Борис довольно ухмыльнулся и объявил в трубку, что у него на этот вечер запланирована культурная программа.

После короткого стука в номер вошел молчаливый Гена и протянул записку. Борис прочитал, дал Гене несколько отрывистых указаний, причем, каким-то закодированным, непонятным Нине языком, и выпроводил его за дверь. Затем сообщил, что ему надо срочно выехать в одно место и пригласил Нину сопровождать его. Девушка забеспокоилась: не помешает ли эта поездка намеченному культпоходу, но Борис твердо пообещал, что в театр они обязательно успеют.

«Мест» оказалось несколько.

Разъезжая с Борисом по городу, Нина старалась запомнить, где он останавливался, мысленно записывала адреса домов, в которые он заходил.

Во время обеда в ресторане, куда привел ее Борис, она незаметно поглядывала на часы и с нетерпением дожидалась начала спектакля. Однако в запасе было почти два часа, и Борис решил съездить на центральный переговорный пункт. Нина стала неподалеку от кабинки и внимательно наблюдала за ним. Все его попытки дозвониться оказывались тщетными.

«Интересно, — подумала Нина, — отсутствие нужных ему абонентов — это простое совпадение или оперативники уже успели поработать?»

Наконец, Борису кто-то ответил. Нина подошла поближе, прислушалась, но до нее долетело лишь несколько слов, которые он, не сдержавшись, выкрикнул довольно громко: «Не дозвонился?! Не нашел?! Так найди! Иначе на хрена мне…» Далее он продолжил говорить, прикрыв трубку рукой. Нина поняла, что, очевидно, собеседник Бориса — «шестерка», ему поручено держать связь. И вот связь прервалась, сведений нет, Борис нервничает и уже готов отменить всякие развлечения, даже поход в театр.

Нина попыталась выведать, чем же так огорчен Борис, но он отвечал уклончиво и туманно. Она знала, что простоватые с виду Ильчуки умеют хранить свои тайны. В какой-то момент Нина пожалела, что вовремя не сбежала от Бори. Теперь, когда он насторожен молчанием Ираиды, сделать это будет намного труднее… Он уже смотрит на нее подозрительно, словно решает сложную задачу, связанную с Ниной.

В театр они все же пришли. Теперь Нина чувствовала одновременно и облегчение и медленно нарастающую тревогу. Сделала ли Таня все как надо? А, может, ее звонок к Кириллу перехватили люди Хустовского? Успеют ли Кирилл и Ярослав прибыть к нужному времени в Одессу? А если нет, значит, «на встречу» с ней придут местные оперативники. Но станут ли они связываться с этим делом? Вообще, поверят ли Татьяне?.. Все эти мысли бродили у Нины в голове, когда она шла по центральному вестибюлю театра, незаметно оглядываясь по сторонам. Рядом вышагивал мрачноватый Борис, а позади их сопровождал молчаливый шофер-телохранитель.

Может быть, что-то не получилось, сорвалось, и на встречу никто не придет? Тогда надо будет отделываться от своих спутников самой. В театре это сделать проще, чем на улице: в конце концов, вокруг люди, можно найти дежурного милиционера. Но пока не время для ухода. Надо побродить по театру и подождать хотя бы до антракта.

Места у них были в одной из центральных лож бельэтажа. Нина уселась и стала внимательно осматривать зал. Рядом с ней Борис разговаривал с каким-то своим знакомым — местным театралом, сетовавшим на театральные проблемы и трудности: здание садится, требуются реставрационные работы, а денег нет; хуже стала посещаемость, потому что публика обеднела, билеты дорожают. В другой раз Нина охотно поддержала бы этот разговор, но сейчас была слишком занята своими мыслями.

Потом собеседник Бориса ушел, оставив Нине бинокль и пожелав приятного просмотра. Шофер-телохранитель, сидевший сзади, покашлял, словно напоминая о себе, и Борис, оглянувшись, сказал ему вполголоса несколько слов. Нина чувствовала себя под присмотром.

Она навела бинокль на публику в партере, тщетно отыскивая знакомые лица. Надо было как-то унять нарастающее волнение, успокоиться, и Нина решила до антракта не думать ни о чем постороннем, а вести себя, как нормальная театралка. Смотреть и слушать, получать удовольствие от спектакля.

Центральная люстра, переливаясь хрустально-золотым великолепием, постепенно стала гаснуть, на сцене раздвинулся тяжелый малиновый занавес, и зазвучали первые аккорды увертюры.

Нина, поглощенная своими тревогами, не вникала, на какой именно спектакль они пришли. Но, уловив в музыкальном вступлении отзвуки знакомых мелодий, поняла, что идет балет «Много шума из ничего». В основу была положена музыка к знаменитому вахтанговскому спектаклю, из которого Нина помнила две ироничные и романтические песни — «Как соловей о розе» и «Ночь листвою чуть колышет». Улыбаясь и покачивая головой в такт игривой музыке, Нина на минуту отвлеклась от своих переживаний.

Борис начал что-то шептать на ухо, но она разобрала только: — «Поедем в гостиницу… Завтра я все устрою… признаешься в своей ошибке, и тебя круто отблагодарят».

На сцене танцовщики изображали шутливую пикировку Бенедикта и Беатриче, и в другое время Нина с удовольствием бы смотрела этот фрагмент, не думая ни о чем другом. Сейчас же она была слишком рассеянной зрительницей. Ей вдруг показалось неестественным сочетание: детективная суета, предстоящая ночь в чужом городе, соседство Бори Ильчука — и все это на фоне возвышенной красоты театра и музыки. Она снова обвела взглядом зал. Ее внимание притягивали четыре картины на потолке. Они были написаны на сюжеты из пьес Шекспира. И балет — по комедии Шекспира.

«Как странно, — подумала Нина, — сколько у меня в последнее время ассоциаций с шекспировской темой. Таня — Офелия, Ираида — леди Макбет. А сама я вынуждена играть роль шута в юбке: прикидываюсь дурочкой, чтобы разоблачить преступников».

В антракте Борис привел ее в буфет, но Нина отказалась от предложенного угощения, а только выпила кофе. Когда же они возвращались в зал по широкому, идущему полукругом фойе, навстречу им с невозмутимым видом прошествовал молодой человек, лицо которого показалось Нине смутно знакомым. Через несколько секунд, уже войдя в ложу, Нина вспомнила, что встреченный парень был сотрудником Кирилла Шеремета, рядом с которым она его видела в тот день, когда давала показания следователю Григоренко.

Теперь Нина сидела как на иголках, лихорадочно подыскивая правдоподобный предлог, как бы покинуть ложу. Бросив взгляд на партер, она увидела Ярослава, идущего между кресел. Он тоже смотрел на нее и направлялся, кажется, прямо к ней.

Нина перевела взгляд на Бориса: через мгновение и он мог заметить Ярослава. Схватила Ильчука-младшего за руку:

— Боря, посмотри вокруг! Скользни взглядом от этих нарядных лож вверх, к аркаде, окружающей галерею. Смотри, какая она изящная, почти воздушная! Теперь обрати внимание на скульптуры у портала сцены. Подними взгляд еще выше, на плафон.

— Не понял. Какой плафон? На люстре?

— Темнота, плафоном называется лепной или расписной потолок. Видишь посередине потолка эти четыре картины? Они написаны венским художником Лефлером.

«Просвещая» таким образом Борю, Нина незаметно поглядывала в партер.

Ярослав уже скрылся из виду. Через несколько секунд каким-то шестым чувством Нина ощутила, что он где-то рядом — возможно, сразу за дверью ложи.

Нина сделала вид, что у нее запершило в горле, усиленно закашлялась, поднесла платок ко рту и сказала Борису сдавленным голосом: «Я сейчас, на минутку». Он беспокойно заерзал в кресле, но все же не стал посылать за ней соглядатая. Девушка быстро вышла из ложи в коридор, пробежала несколько шагов и тут же наткнулась на Таню, которая поджидала ее у стены.

— Молодец, что догадалась выйти, — сказала она, обнимая Нину за талию. — Пойдем, на улице ждет машина.

Нина оглянулась. К ней быстрыми шагами приближался Ярослав. Она сделала движение ему навстречу. И в этот момент открылась дверь ложи и оттуда вышел Борис в сопровождении телохранителя.

— Решила смотаться? — резко спросил он Нину и тут же осекся, увидев Ярослава.

Секунду длилась пауза, потом Борис что-то шепнул своему спутнику и быстро направился к выходу. Ярослав сразу же поспешил за ним, но охранник Бориса преградил ему дорогу.

Последовала короткая, безмолвная стычка. Охраннику удалось повалить Ярослава на пол, но тот из лежачего положения ударил противника ногами по корпусу, отбросив к стене. Вскочив, Ярослав снова кинулся вдогонку за Борисом. Однако время было потеряно: Ильчук-младший уже сбегал вниз по лестнице. Ярослав перелез через балюстраду и с ловкостью бывшего десантника прыгнул вниз, оказавшись прямо перед Борисом. Охранник, потирая ушибленную о стену голову, метнулся к перилам и увидел своего хозяина, мечущегося перед Ярославом, преградившим ему дорогу. Рука молчаливого телохранителя потянулась к карману, и в этот момент на него сзади насел парень, в котором Нина узнала сотрудника Кирилла.

Все произошло в один миг и совершенно бесшумно. Даже дежурные театра не успели ничего толком заметить. И все-таки какое-то движение, словно порыв ветра, пронеслось по театру…

Когда все закончилось, и Нина впервые за последние двадцать восемь часов почувствовала себя обыкновенной женщиной, а не загнанной лошадью, убегающей от волков, она прежде всего принялась расспрашивать Ярослава и Таню, что произошло в ее отсутствие.

Оказалось, как Нина и предполагала, Ярослав догадался по телефонному звонку, что она находится в квартире у Татьяны и под контролем жены Хустовского. После этого Кирилл и Ярослав побывали на Таниной квартире, нашли и оброненный Ниной платочек и шприц с наркозом под кроватью. Расспросили соседей. Две старушки сообщили о машине скорой помощи, о больной, которую несли на носилках санитары, и о двух женщинах, ее сопровождавших.

Ярослав с Кириллом подключили к работе Костю и Женю, и те, подобравшись к домам Ираиды и Закоры, не обнаружили там ничего подозрительного.

Исколесив полночи по городу, оперативники, как профессиональные, так и добровольные, ничего не узнали. Было решено вызвать на допрос Ираиду Хустовскую, но к утру она исчезла из города. Закора упорно твердил, что ничего не знает, что, возможно, его дочь похитили те же люди, которые хотят оклеветать Олега. Неясно было, остались ли вообще Нина и Таня в городе или Ираида с помощниками уже куда-нибудь их завезла.

Ярослав не находил себе места. Кирилл отменил поездку в Харьков, решив пока все силы бросить на поиски главной свидетельницы. И тут, наконец, появилось долгожданное известие — звонок из Одессы. Увы, воздушного сообщения между Днепровском и Одессой не было, но Ярослав и двое оперативников, посланных Кириллом, домчались в рекордно короткий срок на автомобиле и успели в театр как раз к началу второго акта. Там их уже ждали сотрудники местного угрозыска с Татьяной.

Рассказывая обо всем, Ярослав не переставал отчитывать Нину за ее глупую неосторожность, но при этом в его глазах светилась безудержная радость. Он все время старался дотронуться до Нины, словно желая убедиться, что это она перед ним — живая и невредимая. А Нина втайне была так довольна своей смелостью и находчивостью, что все упреки Ярослава пропускала мимо ушей. Она рисковала не напрасно, пойдя на контакт с Борисом. Теперь его можно было обвинять еще по двум пунктам: торговля девочками и попытка подкупа свидетеля. Кроме того, Нина запомнила адреса, по которым ездил Борис. В одном из тех домов располагался филиал фирмы, недавно взятой на заметку Кириллом. Деньги, которые прокручивались через фирму, поступали с разных счетов, и одна из ниточек вела к таинственному объекту «Х», который, благодаря расследованию Игоря, теперь обрел имя.

Возвращались в родной город вчетвером: оперативник за рулем, Ярослав рядом с ним, а Нина и Таня — на заднем сиденье. Второй сотрудник угрозыска остался в Одессе разбираться с Борисом Ильчуком.

Таня подавленно молчала, только смотрела в окно и хмурила брови, словно сосредоточившись на какой-то мысли. Ярослав, измученный волнениями бессонной ночи и сумасшедшего дня, тоже приумолк. Да и Нина, чувствуя общую потребность успокоиться и расслабиться, не нарушала молчание. Включенное радио заменяло пассажирам беседу. Песни и передачи сменяли друг друга, за окном пролетали пейзажи, иногда привлекая внимание и так спокойно, тихо проходило возвращение в родной город.

Но внезапно одна из песен попала в унисон настроению Нины. Слова, спетые мужественным голосом Высоцкого, заставили ее внутренне напрячься и незаметно взглянуть на Таню. «Наши мёртвые нас не оставят в беде, наши павшие как часовые…» В этот момент Таня подняла на нее глаза — и тут же отвела их в сторону. Но Нина успела заметить, что, как и позавчера на кладбище, в Таниных глазах слезы застыли, не проливаясь. Нет, теперь они все-таки пролились, и Таня, отвернувшись к окну, незаметно смахнула их со щек. Нина не стала ее трогать, не стала нарушать молчание.

Горе, как и счастье, каждый должен пережить по-своему…