Мужчина моей мечты

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Красиво. – Кэт внимательно оглядела маленькую, но очень уютную гостиную Розового Коттеджа, а затем серьезно взглянула на Калеба. – Как же мне обращаться к вам: доктор Рейнольдз или профессор Рейнольдз?

После довольно беглого знакомства с его книгами она поняла, что должна прочитать их более основательно: Калеб так вдохновенно писал об архитектуре, особенно о ее истории, что это невольно вызывало интерес.

Прогулка к Розовому Коттеджу доставила ей огромное удовольствие. Вечер выдался удивительно теплым и приятным. Кэт, одетая в свое любимое зеленое платье, весело шагала, любуясь обилием ярких душистых цветов, растущих прямо вдоль дороги и у изгороди. На деревьях на разные голоса щебетали птицы. Кэт была так счастлива, что почти совсем забыла о Калебе и об ужине. Почти…

Когда в ответ на ее легкий стук он открыл дверь, ей достаточно было одного взгляда, чтобы почувствовать нервную дрожь возбуждения.

Калеб великолепно смотрелся в голубой рубашке с расстегнутым воротом и узких голубых брюках. Он был чисто выбрит, и от него необыкновенно приятно пахло очень дорогим – в этом Кэт была уверена – лосьоном после бритья.

– Я предпочел бы, чтобы вы называли меня Калебом, – ответил он. – А звание зависит оттого, где я нахожусь и с кем. С моими коллегами я доктор Рейнольдз, со студентами – профессор, – сообщил Калеб, и в его серых глазах вспыхнули веселые искорки.

Упоминание о студентах очень заинтриговало Кэт. Наверно, он недавно начал преподавать, поскольку об этом ничего не было написано в биографической статье.

– Где же вы преподаете? – поинтересовалась Кэт.

Калеб слегка нахмурился.

– В данный момент нигде. Я взял отпуск после автокатастрофы, – объяснил он с легкой грустью в голосе.

Той самой автокатастрофы, в которой погибла его жена, а Адам получил травму.

– Мне очень жаль, простите, – мягко проговорила Кэт, кляня себя за любопытство.

– Вам незачем извиняться, – резко сказал Калеб, и его лицо сделалось мрачным и жестким. – В тот день можно было о многом сожалеть, но вас это совершенно не касается.

Губы Кэт дрогнули, но она промолчала.

– По-моему, хватит о смерти и печали, – неожиданно произнес Калеб, приступая к делу. – В качестве аперитива у меня есть белое охлажденное вино. – Бутылку же красного вина, принесенную Кейт, он поставил на кухне. – Я предлагаю выйти в сад и выпить там по бокалу. – Он открыл дверь и, пропустив вперед Кэт, следом за ней вышел из коттеджа. – Какой замечательный вечер! Я думаю, можно поужинать на свежем воздухе, если вы не возражаете.

Это был риторический вопрос, так как в саду Кэт с удивлением обнаружила, что стол уже был накрыт и сервирован на две персоны, а по краям стояли две свечи в серебряных подсвечниках.

– Вы великолепно потрудились, – с легкой иронией отметила Кэт.

Уголки его рта изогнулись в едва уловимой усмешке, и он стал наливать вино в бокалы.

– Мне столько всего пришлось пережить, когда я остался один с Адамом, и, конечно, оказавшись в экстремальной ситуации, я должен был мобилизовать все свои силы. В течение первого месяца, – Калеб подал Кэт бокал, – мы с Адамом жили в полном хаосе. Утром возникало столько дел, но не успеешь оглянуться, как уже время ленча, а я только лишь одел и умыл его, – он в ужасе покачал головой, вспоминая, – но Адам был необыкновенно терпелив со мной.

Слушая Калеба, Кэт поняла, что у него практически не оставалось времени на себя. Любовь к детям, занятия с ними, забота о них не были обременительными для нее – это шло от сердца, но она вполне допускала, что Калеб изначально не знал даже, как подступиться к собственному сыну. Но он смог справиться с возникшими трудностями, и сейчас, спустя шесть месяцев, у него все под контролем.

– Очень вкусное вино, – тихо сказала Кэт, осматриваясь вокруг. – Какое красивое место, правда?

Коттедж был частью имения, когда-то принадлежавшего Клив-Хаузу. Розовый Коттедж был куплен бабушкой Джейн Гринвуд, той маленькой девочки, которая помогала Кэт в школе и оставалась с Адамом прошлым вечером. Но пожилая леди умерла года два назад, а ее дочь, мать Джейн, решила, что лучший способ сохранить коттедж – это сдавать его приезжающим.

Сам коттедж смотрелся очень симпатично. Выкрашенный белой краской, с тростниковой крышей, он утопал в розах, тем самым оправдывая свое название. Боб Гринвуд, отец Джейн, был первоклассным садовником, и, пока коттедж не был занят, он ухаживал за садом с такой же любовью, как за своим собственным.

Тонкий аромат и благоухание цветов наполняли вечерний воздух. Кэт с удовольствием потягивала вино, чувствуя покой, умиротворение и интимность этого вечера.

– Вы мне позволите удалиться на минуту, на кухню и проверить, все ли готово?

Снова риторический вопрос, так как поступки Калеба всегда соответствовали его замыслам.

Кэт глубоко вздохнула. Что она здесь делает? Почему все-таки Калеб пригласил ее?

Охлажденное вино, зажженные свечи, ужин вдвоем означают…

Калеб вернулся в сад, неся по большой тарелке в каждой руке.

– Я немного изменил меню, – извинился он. – Рекомендую, копченая лососина. – И он поставил тарелки по обе стороны стола. – А на десерт у нас клубника. Но жарить бифштекс я буду сам, – добавил он тоном, не терпящим возражений.

Кэт же ничуть не сомневалась, что этот мужчина способен сделать все, что задумал.

Копченая лососина была аппетитно уложена на тарелках вместе с ломтиками лимона, листьями салата и тонко нарезанным черным хлебом с маслом.

– Я всегда считал, что даже для себя надо готовить еду по всем правилам, соблюдая малейшие тонкости, – произнес Калеб, в то время как Кэт широко открытыми от изумления глазами смотрела на содержимое тарелок, понимая, что таким оформлением блюд по праву может гордиться самый шикарный ресторан.

– Знаете, Калеб, если я когда-нибудь надуваю открыть ресторан, то приглашу вас к себе в качестве шеф-повара, – весело сказала Кэт, когда они, наконец, принялись за еду. Он мягко рассмеялся.

– Лососину я достал из пакета, Кэт.

– И все равно она не будет так аппетитно выглядеть, если этим займусь я, – убеждала она его.

– Просто кулинария – не ваш конек, – рассудил он.

Неожиданно кусочек лимона выскользнул из ее руки, пролетел через стол и оказался в тарелке у Калеба.

– Я сама еще толком не разобралась в своих способностях, – призналась Кэт, тогда как Калеб молча вернул ей лимон.

– В близости с детьми, насколько я понимаю. Да и Адам явно предпочитает вас.

– Но он все же немного поиграл и с другими детьми, – оправдывалась Кэт, хотя сама разрешила Адаму пробыть с ней почти все утро. Она и не сомневалась, что когда-нибудь Адам с удовольствием будет общаться со своими сверстниками.

– Я не осуждаю вас, Кэт, – уверенно произнес Калеб. – Это замечательно, что он начинает снова воспринимать других людей. Я думаю, это потому, что вы общаетесь с ним на его же уровне.

– Вот уж, право, не знаю, принять ли это как комплимент, – со смехом сказала она.

– Я не имел в виду, что вы опустились до уровня Адама, Кэт, – с улыбкой возразил Калеб. – Точнее сказать, нашли с ним общий язык. Не многие обладают этим талантом. Это уже комплимент, Кэт.

– В таком случае спасибо.

– И еще, могу ли я добавить, что вполне одобряю выбор моего сына?

– Пока повремените!

Кэт вдруг заинтересовалась своей порцией. Надо отдать должное – лососина была необыкновенно свежей и божественно вкусной! Но, кроме того, слова Калеба привели Кэт в замешательство. Что он имел в виду, говоря, что одобряет выбор своего сына?

Еще в воскресенье Калеб производил впечатление надменного, сдержанного, даже снисходительного человека, и роль воздыхателя казалась весьма неожиданной. Почему он так переменился к ней? Сегодня Кейт сказала, что она красива и желанна. Но Кэт почему-то не была в этом уверена.

– Кэт…

– Калеб, выслушайте меня, пожалуйста, – перебила она его. – Мне хочется кое-что прояснить. Неважно, какое мнение у вас сложилось или не сложилось обо мне, но я не гожусь для кратковременного романа, который, возможно, развлечет вас, пока вы здесь.

Ее дыхание стало прерывистым, щеки пылали уже от раздражения, а глаза стали, как и платье, изумрудными.

Пока она говорила, Калеб пристально смотрел на нее, затем медленно отложил нож и вилку, поставил локти на стол и сцепил пальцы под подбородком.

– Вы правы, Кэт, нам действительно надо кое-что прояснить, – тихо пробормотал он. При этом его серые глаза сузились, лицо стало непроницаемым. – Во-вторых, – жестко продолжал он, – в этом коттедже спит мой трехлетний сын, и, если вы думаете, что чуть позже я собираюсь затащить вас в постель, забудьте об этом.

Кэт открыла рот. И закрыла. Затем открыла и закрыла снова. И все совершенно беззвучно. Терять дар речи третий раз за день – это было просто невероятно!

Калеб с издевкой поднял брови.

– Вам раньше никогда не отказывали мужчины?

– Я никого не просила. – Кэт вновь обрела способность говорить, но не потому, что отдышалась – просто разговор пошел в ином направлении.

Калеба же явно забавляло ее оскорбленное выражение лица.

– О совращении не просят, Кэт. Здесь необходим мягкий и нежный подход, убеждение.

«Мягкий и нежный подход» к этому мужчине смахивает на диалог ружья и танка, подумала Кэт.

– Меня очень трудно убедить, – колко заметила девушка. – Ни мягко, ни нежно, ни как-либо еще, – уточнила она, бросив на него свирепый взгляд.

– Знаете, – Калеб откинулся на спинку стула, – я вспоминал о вас в воскресенье. Я думал: вот молодая женщина говорит все без задней мысли и не обращает внимания, будет ли она тактична или нет.

– Вы же сами сказали мне, что цените честность и прямоту, – строго напомнила она ему.

– Ценю, – согласился Калеб. Он был совершенно спокоен. – Действительно, намного лучше сразу прояснить сложившуюся ситуацию. Скажите, Кэт, Кейт, и ее бабушка не возражали против вашего прихода сюда? – Он намеренно изменил тему разговора, затем встал и начал собирать со стола грязные тарелки.

– Вовсе нет, – быстро ответила Кэт, снова насторожившись. Для нее оставался непонятным вопрос: что она здесь делает? – Тоби собирался прийти к нам сегодня вечером, – сообщила Кэт, хотя специально вышла пораньше из дома, чтобы избежать встречи с ним.

Калеб посмотрел на Кэт, вопросительно приподняв брови.

– По-моему, он у вас частый гость. Вы упоминали, что Тоби был у вас на ленче в воскресенье, – пояснил он в ответ на ее озадаченный вид.

– Давайте я помогу вам. – Кэт подхватила тарелки и унесла их в кухню, показавшуюся ей слишком аккуратной для помещения, где только что готовили ужин.

Да, многое в Калебе поражало ее.

– Я думаю, Тоби так часто навещает нас потому, что ему скучно, – заметила Кэт, когда Калеб начал жарить бифштексы. – Он приехал из Лондона «коло года назад, но спустя какое-то время жизнь в провинции показалась ему не интересной и недостаточно утонченной, короче говоря, не соответствующей его избалован ному вкусу. Да что говорить, ведь наиболее волнующим событием в нашей деревне за последние шесть лет было бегство персидской кошки от миссис Томас. Ей затем долго пришлось гнаться за беглянкой по дороге.

Калеб оторвал взгляд от жарящегося на рашпере мяса.

– Это было незабываемое зрелище?

– Видите ли, миссис Томас, которой уже шестьдесят пять, – озорно улыбнулась Кэт, – в спешке забыла переодеть ночную рубашку. Вообще-то, и проблемы бы не было – ведь все произошло рано утром, но Сэм, развозчик молока, видевший миссис Томас бегущей по дороге в прозрачной ночной рубашке, бледнеет при одном воспоминании об этом. Бедняга был так потрясен, что нам с Кейт пришлось отпаивать его чаем в Клив-Хаузе.

– А миссис Томас теперь покупает молоко в городе, – подхватил Калеб.

Вначале, слушая рассказ Кэт, он тихо посмеивался, наконец, не выдержав, громко рассмеялся. У Кэт перехватило дыхание. Его серые глаза искрились от смеха, а белозубая улыбка на смуглом лице была настолько обаятельна…

– Ну и как поживает кошка? – спросил Калеб, вдоволь насмеявшись.

– Живет, проказница, – с улыбкой ответила Кэт.

– Пока вы рассказывали эту трогательную историю, Кэт, я услышал, что вы говорите с легким ирландским акцентом. Да и фамилия Рурк – подтверждение тому.

– Будьте уверены, перед вами настоящая ирландка, – с преувеличенным акцентом ответила девушка. – Моя бабушка в течение многих лет учила меня говорить правильно. Это было просто необходимо, ведь мой отец говорил с таким сильным акцентом, что мог ругаться на своих лошадей добрые пять минут, совершенно при этом, не заботясь, что кто-то поймет его…

– Конечно, кроме лошадей, – шутливо заметил Калеб.

– Да, уж они-то его хорошо понимали, – согласилась Кэт. – Ростом он чуть выше меня, но мог объездить любую дикую лошадку, – с гордостью добавила она.

Калеб кивнул.

– Я слышал о таких людях. Ваша семья все еще в Ирландии?

– Да, мои мать и отец, – ответила Кэт, понимая вдруг, что она слишком разоткровенничалась. Или это Калеб так влияет на нее?

– А есть ли у вас сестры или братья?

– К сожалению, у меня никого нет, хотя обычно у ирландцев большие семьи. Папа всегда мечтал о сыне, потому что я, к несчастью, не смогла заниматься лошадьми. Конечно, я отлично умею ездить верхом, так как меня посадили в седло, едва я научилась ходить и говорить. Но я не очень люблю лошадей, – призналась Кэт. – Хотя папа и считает, что они лучше многих людей.

– Рурк, – пробормотал Калеб, что-то припоминая. – Ваш отец случайно не Мишель Рурк, довольно знаменитый жокей, ставший впоследствии объездчиком лошадей?

Кэт прикусила язык. Не следовало слишком много выкладывать о себе. Но она и представить себе не могла, что историк, профессор так прекрасно осведомлен насчет лошадей и скачек!

– Как там бифштексы? – напомнила она Калебу, с удовольствием меняя тему разговора, так как увидела дым за его спиной.

– Проклятие! – ругнулся Калеб, снимая сковороду с рашпера. – Надеюсь, вам нравится хорошо поджаренный бифштекс, по крайней мере, с одной стороны?

– Их можно есть? – осторожно спросила Кэт. – Я могу приготовить салат. Все лучше, чем стоять столбом ничего не делая. С салатом я вполне справлюсь.

– Он уже готов, – сказал Калеб, продолжая возиться с бифштексами. – Если хотите, поставьте его на стол, – предложил он, пока Кэт доставала из холодильника вазу с аппетитным салатом. – Там же стоит вазочка со сметаной и чесноком для картофеля и острым соусом для бифштексов. Я ведь еще не знаю, что вы предпочитаете. Моя жена всегда говорила, что я недостаточно хорошо считаюсь со вкусами других людей, – сухо добавил он.

По его тону Кэт поняла, что именно к пристрастиям своей жены он относился невнимательно. Видимо, между супругами были довольно прохладные отношения. Интересно, как они жили до этой злополучной аварии?

В конце концов, подгоревшие бифштексы и последующий разговор полностью отвлекли Калеба от ее ирландской семьи, в особенности от отца. Это не стоило обсуждать. Фактически никто из ее родни…

– У меня нет особых пристрастий, я люблю почти все, – заверила она Калеба, когда они снова вышли с едой в сад.

– Вот и отлично! – Он налил красное вино в чистые бокалы.

– Завтра я проснусь с тяжелой головой, вино лучше не смешивать, – попыталась возразить Кэт.

– И меньше всего утром вам захочется общаться с этими озорными непоседами, – заключил Калеб, усаживаясь напротив нее.

– Кроме Адама, конечно, – с грустью сказала она, делая глоток вина. – Какой прогноз о его дальнейшем состоянии?

– Все врачи единодушно считают, что он обязательно заговорит, когда окончательно окрепнет и оправится от последствий шока. Во всех других отношениях Адам – нормальный ребенок. Вот только не разговаривает… Хотя, – сдержанно заметил Калеб и многозначительно посмотрел на Кэт, – он ухитрился объяснить мне, что в ближайшее время хочет котенка.

– О, – нахмурилась Кэт, – я не помню, чтобы кто-то из нас предлагал Адаму котенка. Мы приглашали его просто прийти и посмотреть на новорожденных котят. Адаму тогда, кажется, куда больше понравилась Китти.

Калеб оторвался от своего бифштекса.

– Будущая мама?

Кэт чуть не подавилась.

– Китти – это бабушка Кейт. Ей семьдесят два, но выглядит она замечательно!

Он усмехнулся, поняв, что оплошал.

– Просто удивительно, на что способна современная медицина.

– И я думаю, что это не предел, – кивнула Кэт.

– Согласен. Итак, Адам встретился с таинственной Китти.

Веселость Кэт мгновенно исчезла, и она недоверчиво посмотрела на Калеба. Неужели приглашение на ужин, беззлобное подшучивание друг над другом сводились к единственно занимающему его вопросу? Выражение лица Калеба ни о чем не говорило, но его поведение стало казаться ей подозрительным. Калеб Рейнольдз был мужчиной трезвомыслящим, и поэтому доброе и мягкое обращение с людьми, казалось, было ему совсем несвойственно.

– Да, он встретился с бабушкой Кэт, – ледяным тоном проговорила она. Еда уже не приносила ей прежнего наслаждения, хотя бифштекс, несмотря на упущение Калеба, превратился в сочное, вкусное кушанье. Сейчас Кэт хотелось, чтобы вечер поскорее закончился.

– Я бы тоже с удовольствием с ней познакомился, – беспечно сказал Калеб, потягивая вино и глядя на Кэт поверх бокала.

Она оказалась права: с ним надо держаться настороже. Кэт вдруг осознала, что в течение вечера слишком много рассказала Калебу о себе и практически ничего нового не узнала о нем.

– Я уверена, если вы пробудете у нас долго, Калеб, вы непременно будете видеться с Китти время от времени, – уклончиво ответила она.

Конечно, она не собиралась сознательно устраивать им встречу, так как, увидев Китти хоть раз, Калеб сразу поймет, кто она.

– Кэт, я очень надеялся на официальное представление. Возможно, оно состоится, когда вы пригласите меня осмотреть дом?

Теперь у Кэт не осталось ни малейшего сомнения в том, что этому мужчине нельзя доверять. А сколько было разговоров о его прапрадеде!

– Возможно, – натянуто сказала она. – Хотя я уже объясняла вам, что Китти не очень хорошо себя чувствует.

Он пристально посмотрел ей в глаза.

– Но она же была в состоянии встретиться с Адамом? Хорошо, хорошо, Кэт. – Он сделал руками успокаивающий жест. – Я же просто болтаю. Не принимайте мои слова так близко к сердцу. – Он покачал головой, как бы поддразнивая ее. – Если мы с вами будем навещать друг друга, Кэт, вам следует научиться понимать, когда я шучу, а когда серьезен.

Навещать друг друга? Ну, уж нет! Калеб Рейнольдз не нравился ей, и более того, она ему не доверяла.