Мужчина в моем сердце

4

Было семь часов утра. Айрин, свежая и умытая, с улыбкой следила за пробуждением Федерико. Вот он открыл глазки и растерянно уставился на нее — чужую тетю. Девушка медленно отошла от кроватки, уступая место Пилар, топтавшейся позади. Но при виде своей бывшей няньки мальчик тут же заплакал. Айрин поспешно взяла его на руки.

— Ну что ты, что ты, все хорошо… — Нежно качая его на руках, она чувствовала, как испуганно колотится крошечное сердечко. Наконец малыш успокоился.

— Он не любит меня, — пожаловалась Пилар. — Если бы я не обещала его бедной матери, и если бы мне не нужны были деньги, я бы давно вернулась в Мадрид. Он не будет пить молоко, — добавила она, глядя на то, как Айрин достает из холодильника бутылочку со смесью. — С ним очень трудно…

— В Мадрид? — удивленно переспросила Айрин.

— Ну да, в Мадрид. Там я и познакомилась с его матерью. Она сказала, что ищет няню, поскольку ей некогда возиться с ребенком, а от отца никакой помощи. Они все время ссорились из-за этого и вообще постоянно ругались, и Габриэла очень жалела, что вышла за него замуж. Она говорила, что он не любит ни ее, ни ребенка. А она и сама не хотела ребенка с самого начала. Она ведь была актрисой, и мальчишка ей только мешал.

Айрин понимала, что не должна слушать сплетни о семейной жизни графа, но все же не останавливала девушку. Со слов Пилар возникала очень неприглядная картина — эгоистичные, занятые только собой родители, заброшенный ребенок.

— Какое горе, что мать малыша погибла, — сказала она осторожно, чтобы не молчать.

— Горе, да, — легко согласилась Пилар. — Они опять поскандалили перед аварией, Габриэла много выпила. Ух, как они кричали друг на друга! Перед самым отъездом она шепнула мне, что собирается бросить мужа сразу же, как только они приедут в Мадрид.

Возмущение Айрин росло. Что за люди! Какая черствость по отношению друг к другу, какое безразличие к судьбе собственного ребенка. Да он им и не был нужен!

— Бедный малыш! Потерять мать, иметь такого бездушного отца…

— Да уж, душевным его трудно было назвать. — Пилар вертелась перед зеркалом. — Вот вернусь в Мадрид, и тоже пойду в актрисы.

Федерико ел медленно, но Айрин не торопила и не дергала его, а только ласково уговаривала и хвалила за каждый глоток. В результате бутылочка опустела, а мальчик неожиданно одарил свою новую няню неуверенной улыбкой.

Отослав Пилар вниз с охапкой грязного белья, Айрин медленно ходила по комнате с сонным Федерико на руках, рассказывая ему, какой он замечательный мальчик, и время от времени выглядывая в окно, из которого открывался вид на чудесный сад. Надо будет сегодня же пойти туда погулять, отметила она про себя.

Внезапно дверь отворилась, и вошел граф. Айрин торопливо положила задремавшего малыша в кроватку и теперь настороженно смотрела на графа, невольно припоминая все, что слышала только что от Пилар.

Мигель подошел к девушке так близко, что задел ее рукавом.

— Ну как сегодня наш Федерико? — поинтересовался он, склоняясь над кроваткой.

— Неплохо. Только что поел.

— Он хорошо спал ночью? — Интересно, что она ответит, обманет или нет?

Айрин почему-то смутилась, словно была в чем-то виновата.

— Не совсем. — С какой стати она оправдывается перед ним? — Но он и не должен был. Он плохо себя чувствовал днем, я для него пока чужая. Бедный ребенок совершенно сбит с толку. Столько перемен.

— Именно поэтому я и собирался заключить с няней долгосрочный контракт — в агентстве вас, наверное, предупреждали. Мальчику больше не нужны перемены. Их было более чем достаточно. Вам придется находиться при Федерико неотлучно в течение пяти лет. Без отпуска. Это непросто. Должен признаться, мне кажется несколько необычным то, что такая женщина, как вы, готова пойти на подобную жертву. — Тут граф бросил на Айрин столь многозначительный взгляд, что она медленно залилась краской негодования.

Какая «такая» женщина? Что он имеет в виду? Ей очень хотелось возмутиться вслух, но не позволяла профессиональная подготовка.

— То, что сейчас в вашей жизни нет мужчины, — заметил граф, — еще не означает, что он не появится в скором будущем. — Он снова многозначительно посмотрел на Айрин. — Особенно в нашей стране. Дело в том, что испанские мужчины питают слабость к светлокожим женщинам, хотя я не раз имел возможность убедиться — к счастью, не на собственном опыте, — что смешанные пары недолговечны. Многие иностранки ошибочно считают испанцев горячими и страстными любовниками, руководствующимися лишь чувствами, но не рассудком.

В Айрин закипало возмущение. Да за кого он ее принимает? За романтическую дурочку, примчавшуюся сюда в поисках приключений? Она приехала работать.

— Надо сказать, — продолжал граф, словно не замечая ее негодования, — что на фотографии, полученной мною от агентства, вы выглядите гораздо менее чувственной.

Чувственной? Она? Айрин растерялась. Фотография, на которую ссылался граф, была сделана два года назад. Айрин тогда зачесывала волосы назад, а сейчас носила их распущенными по плечам. Кроме того, она немного похудела. Да и как не похудеть, присматривая за двумя семилетними сорванцами? Но в целом, как ей казалось, она ничуть не изменилась. Что же касается чувственности, то она никогда за собой ничего подобного не замечала.

— Пять лет — большой срок для женщины вашего возраста…

— Большой срок для чего? — возмущенно перебила его Айрин.

Разговор принимал необычный оборот. Необычный и почему-то тревожный, опасный. Но она не хотела думать об этом. Айрин охватило странное волнение — по-своему, даже приятное, словно она слегка выпила. Граф смотрел на нее в упор, и от этого взгляда сердце уходило куда-то в пятки и холодели руки.

— Вы не монашка и не давали обета целомудрия. Вполне естественно, что вам захочется…

— Мне захочется, — перебила она его ледяным тоном, — выполнять свою работу, для чего я, собственно говоря, сюда и приглашена. Мне захочется смотреть за восьмимесячным мальчиком, который лишился материнской любви и заботы. А если вы думаете, что я приехала сюда затем, чтобы крутить романы с испанцами или искать себе мужа, то вы глубоко ошибаетесь.

— Но в рекомендации написано, что вы любите детей.

— Ну да. — Айрин слегка растерялась. Она не понимала, к чему этот разговор.

Быть может, поразмыслив хорошенько, граф передумал брать ее на работу? Он ведь по-прежнему считает, что это она украла машину, и доверять ей ребенка по меньшей мере опасно. Айрин, во всяком случае, не доверила бы. Ни за что. Как граф на это решился? Ей не понять.

Граф продолжал молча смотреть на нее. У Айрин по спине побежали мурашки.

— Но в таком случае вам, наверное, захочется завести собственных детей.

Она уставилась на него с недоумением. Ну конечно, она мечтала в один прекрасный день выйти замуж и завести детей. Но это будет когда-нибудь потом, в будущем. Еще не скоро. Айрин вдруг пришло в голову, что, может быть, таким образом граф проверяет ее преданность работе, способность отложить в сторону личные дела. Что ж, она докажет ему, что полностью предана делу и увлечена работой. Сейчас для нее существовал только один ребенок — Федерико.

— Я готова подписать контракт на пять лет и провести все это время рядом с Федерико, — сказала Айрин, ни секунды не раздумывая. Она не чувствовала, что приносит себя в жертву. Айрин уже успела настолько привязаться к малышу, что страшно было даже подумать о том, чтобы расстаться с ним.

Против собственной воли Мигель поймал себя на том, что не может оторвать глаз от ее вздымающихся грудей. Ему до боли захотелось накрыть их своими руками, ощутить их мягкость и округлость. Он тут же решительно отвел взгляд в сторону. Но тело Айрин уже уловило этот беззвучный сигнал. С удивлением и негодованием она вдруг почувствовала, как твердеют ее соски, четко обрисованные тонкой тканью футболки. Вспыхнув, Айрин бросила испуганный взгляд на графа, но тот, к счастью, уже повернулся к двери.

— Ну что ж, в таком случае не будем больше тянуть. Пойдемте в мой кабинет. Там вы сможете прочитать и подписать наш договор. Если все же не передумаете.

Айрин двинулась следом, но граф, внезапно обернувшись, бросил на нее острый взгляд.

— Вы ни о чем не забыли? — Он быстро подошел к кроватке.

— Не будите его. — Она почувствовала себя виноватой, что перед уходом даже не взглянула на ребенка. — Пусть спит.

— Я и не собирался, — шепнул он в ответ. — Просто хотел убедиться, что все в порядке.

Голос его вдруг стал нежным, и Айрин опять с удивлением увидела, что он смотрит на мальчика с ласковой улыбкой. Коснувшись кончиком указательного пальца своих губ, граф мягко дотронулся до щечки Федерико. Подумать только! Если бы не рассказ Пилар, можно было бы решить, что перед ней стоит заботливый и любящий отец!

— Да, кстати, — заметил граф, выходя из комнаты. — Все члены моего семейства и старейшие работники обращаются ко мне просто по имени — Мигель. Зовите меня так же.

Мигель. Имя, острое, как клинок толедской стали, гладкое, как атласная ткань. Айрин поежилась. Этот мужчина производил на нее слишком сильное впечатление. Неприятное, поспешно подсказала она самой себе. Но где-то в самой глубине ее существа мерцало другое чувство, только Айрин не хотела знать о нем, делала вид, что его не существует.

— Мне скоро надо будет уехать по делам, — говорил между тем граф, быстро шагая по длинному коридору. — Если Федерико станет хуже, немедленно вызовите доктора. Тереса даст вам его телефонный номер.

Торопливо спускаясь вслед за графом по длинной мраморной лестнице, проходя через многочисленные гостиные и снова боясь отстать и заблудиться в этом огромном пустынном доме, таком же неприветливом, как и его владелец, Айрин в который раз напомнила себе, что останется здесь исключительно ради Федерико. Никакой иной причины не существует. Если бы не малыш, она бежала бы отсюда без оглядки. Может быть, здесь даже водятся привидения — такие же мрачные и надменные, как граф. Но мальчик нуждается в ней. Она не может бросить его. Не сейчас.

Кабинет Мигеля был обставлен просто и сдержанно — ничего лишнего, все очень функционально и современно. С любопытством осматриваясь по сторонам, Айрин постепенно замечала разные мелкие детали: старинная гравюра на стене, гипсовый слепок с отпечатком очень маленькой ступни — наверное, пяточка Федерико, мужской бюст, чем-то неуловимо напоминающий Мигеля…

— Мой отец, — пояснил граф, перехватив ее взгляд. — Он погиб вместе с матерью во время шторма на море. Одновременно с ними погибли мои дядя и тетя.

Айрин прикусила губу. Ей вдруг стало жалко графа. Но она тут же взяла себя в руки. С чего это она должна его жалеть? У нее, к примеру, тоже нет родителей. Графу же ее не жалко.

— Отец когда-то предложил мне выучиться на дизайнера, — объяснил граф, подходя к письменному столу и открывая один из ящиков. — Он сказал, что нечего мне сидеть без дела, ожидая, когда освободится его место главы фирмы. Надо самому зарабатывать на жизнь. Тем более что ждать придется долго. К сожалению, ждать не пришлось, — добавил он с горечью.

Граф так просто рассказывает о гибели родителей, не стесняясь своего горя, удивленно подумала Айрин, но он ни разу не упомянул о жене, даже когда говорил о Федерико. Слишком свежа еще боль утраты или, может быть, он чувствует себя виноватым в ее смерти?

— А вот и ваш контракт. — Подняв голову, граф недоуменно нахмурился. Айрин все еще стояла посреди кабинета, не решаясь приблизиться. — Если вы подойдете чуть ближе, вам удобнее будет ознакомиться с условиями и расписаться, — сказал он с едва заметной иронией.

Айрин робко подошла к столу, чувствуя, как мгновенно стало трудно дышать. До сих пор ей казалось, что в кабинете просторно и прохладно. Но теперь воздух внезапно сгустился и раскалился, стало тесно, душно, неудобно. Приблизившись вплотную к Айрин и вручив ей контракт, Мигель терпеливо ждал, пока она его прочитает.

Но близость графа мешала Айрин сосредоточиться. Взгляд прыгал по строчкам, от юридических терминов рябило в глазах. Отчаявшись как следует вникнуть в содержание документа и уповая исключительно на порядочность графа, она торопливо пробежала текст по диагонали и подняла глаза.

— Если вы уверены, что все поняли правильно и со всем согласны, то распишитесь вот здесь.

Вдыхая терпкий аромат мужской туалетной воды, и всем своим естеством ощущая жар, исходящий от его сильного тела, она молча расписалась.

— Итак, — мягко сказал граф, ставя рядом свою подпись, — теперь вы моя подчиненная.

Айрин поспешно шагнула в сторону и тут же охнула, больно ударившись бедром об угол стола. Граф немедленно повернулся к ней.

— Что с вами, вы ударились?

Она не успела произнести ни слова, как он легко прикоснулся ладонью к ее бедру. В этом жесте не было ничего намеренного или оскорбительного, но она вздрогнула, как от удара током. В тот же миг рука его напряглась, а затем он внезапно схватил ее за плечи, одним движением разворачивая лицом к себе.

Айрин точно знала, что сейчас произойдет. Где-то в глубине сознания она уже десятки, нет, сотни раз представляла себе, как это будет. Она подняла руки, чтобы оттолкнуть графа, но вместо этого, неожиданно для себя, крепко сжала его предплечья. Сквозь тонкую ткань рубашки ощущалось его горячее тело — гладкая кожа, стальные мускулы. Их глаза встретились.

— Нет, — шепнула она испуганно, но было уже поздно.

Его лицо склонялось все ниже и ниже, его рот сомкнулся на ее губах. От страстного поцелуя у Айрин закружилась голова, ей захотелось придвинуться еще ближе к Мигелю, прижаться к нему всем телом.

Одну руку он положил ей на затылок, запустил пальцы в длинные волосы, не прерывая долгого поцелуя. Все ее тело покалывало тысячами мелких иголочек, оно горело, как в огне. Это было непонятно, непривычно… страшно. Колдовство какое-то.

Собрав остатки воли, Айрин изо всех сил оттолкнула графа, торопливо отступила назад.

— Зачем вы это сделали? — Ее голос дрожал. — Почему?

Мигель, вздрагивая, стоял посреди комнаты. Но, когда он поднял голову, лицо его казалось непроницаемым. Вот только взгляд был странный.

Интересно, что бы она сказала, если бы узнала правду: он просто не смог сдержать себя.

— Почему? — Мигель старался говорить спокойно, ничем не выдавая своего возбуждения. — Потому что мы оба прекрасно знаем, что вы желали этого с момента нашей самой первой встречи. Этот поцелуй был неизбежен, и я решил, что чем скорее все случится, тем быстрее мы сможем выкинуть из головы весь эпизод.

— Но… это неправда! — Айрин не верила собственным ушам. — Я и не думала…

— Думали, — перебил он жестко. — Тогда, на улице, вы лизали мороженое и смотрели на мои губы так, словно хотели их попробовать. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

Айрин чуть не плакала. Как он смеет сваливать все на нее!

— Это не я… Это вы смотрели на меня… на мою грудь. — В другой ситуации она ни за что не решилась бы говорить с такой прямотой, но он вынуждал ее защищаться.

— Потому что хотел попробовать ее? — спросил он вкрадчиво. — Возможно, мне это удалось. Ваша футболка такая тонкая, а ваша грудь… — Он многозначительно умолк.

Айрин переменилась в лице. Она не привыкла к подобным разговорам и не знала, как ей на них реагировать. В голове ее царил полный сумбур, руки дрожали, тело бросало то в жар, то в холод. Как он мог оставаться таким спокойным, таким невозмутимым, когда она… Она не сможет работать у графа. Ни за что.

В полном смятении Айрин бросила взгляд на контракт, все еще лежащий на столе. Словно прочитав ее мысли, граф быстро взял договор и запер его в ящике письменного стола, а ключ спрятал в карман.

— Боюсь, что теперь уже слишком поздно, — сказал он мягко. — Вы сами себя приговорили.