Мушкетерка

Глава тридцать первая

Мостовая пустынного переулка была завалена пустыми бочками и испражнениями. Мухи клубились ленивыми роями, которые почти сливались с полумраком и выдавали себя лишь приглушенным жужжанием. Небо затянули облака. По щиколоткам взбирался озноб, предвещавший первый в этом году снегопад. Облегающие панталоны под платьем помогали справиться с головокружением, но совсем не защищали от холода.

— Очаровательно, — сказала Портия. — Запах канализации — лучший аккомпанемент к последней битве.

На то чтобы добраться до «Грифона», у нас ушло десять минут. За это время острое возбуждение спало, адреналин уступил место гложущей тревоге и страху перед грядущим. Мы встали в кружок, защищаясь от холодного соленого воздуха. Передо мной оказались три знакомых лица — они слегка расплывались, и я поджала пальцы ног, надеясь преодолеть очередной приступ головокружения.

Первой заговорила Теа:

— Не могу поверить, что это происходит.

Ее упругие кудряшки выбились из-под капюшона. Она натянула его поглубже, он снова отодвинулся обратно. Портия плотнее укуталась в плащ. Она попыталась улыбнуться, но губы ее, похоже, не слушались.

— По крайней мере, мы вместе.

— Une pour toutes, toutes pour une. Одна за всех, и все за одну, — прошептала я. Как в тех историях, что папа рассказывал мне перед сном, как мне мечталось давным-давно, в конюшне, наполненной запахом сена и солнечным светом, когда мне больше всего хотелось стать чем-то бо́льшим, чем я сама. Я даже не думала, что это возможно, но теперь у меня были сестры по оружию, как у отца были братья.

— Одна за всех, и все за одну, — произнесли мы все вместе, дрожащими голосами и далеко не синхронно.

— Над этим еще придется поработать. — Неверный смешок Теа рассеялся в морозном воздухе. — Я вас люблю, но прозвучало просто ужасно.

— Я за этим прослежу, — откликнулась Арья.

— Мы доживем до нового дня. И однажды вместе бросим вызов монархии, — смеясь, добавила Портия, схватив Арью за руку.

— О, у меня идея: мы можем стать независимыми наемными мушкетерками! — воскликнула Теа. — А деньги будем отдавать нуждающимся парижанам. Мы будем как Робин Гуд, только без воровства… Хотя те книги из библиотеки я все же украла. Так что будем совершенно как Робин Гуд!

Арья мягко улыбнулась ей:

— У нас будет отличный козырь для переговоров. Девушки, которые спасли короля.

Они говорили так, словно возможность провала даже не приходила им в голову. Словно не думали о том, что нас может стать не четверо, а трое, двое, одна… Я не хотела представлять себе мир без них. С другой стороны, раньше я не могла представить себе мир, в котором нет папы. А теперь он умер. Но каким-то непостижимым образом он был повсюду. Он в каждом взмахе моей шпаги. В предвкушении, которое растекалось по моим венам. В знании, что кто-то полагается на меня, и впервые в жизни это доверие не кажется мне ошибкой, я считаю его заслуженным.

Я повернулась лицом к «Грифону». Остальные подвинулись вслед за мной.

— Все это подождет. Сейчас у нас есть работа.

Кабак «Грифон» при всем желании нельзя было назвать приличным заведением. Он казался вполне подходящим местом для обсуждения планов по убийству короля — и куда менее подходящим для благородных дворян, которые собирались это сделать. Сложно было вообразить здесь Вердона, несмотря на его жажду власти, титулов и богатства. Не с его царственной осанкой. Не с тем, как он смотрел на меня сверху вниз своими ледяными зелеными глазами, словно одним своим присутствием я могла осквернить его одежду.

Когда мы вошли, хриплый смех, наполнявший зал для гостей, смолк. Деревянный пол в кабаке был липким от пролитого спиртного и плевков. Столы усеивали круглые следы от кружек, словно вырезанные ножом. Посетителей было немного, две-три скамейки занимали мужчины, сгорбившиеся над своими кружками: заросшие щетиной обвислые щеки, морщинистые дряблые шеи. Портия скинула с себя плащ и повесила его на крюк, такой ржавый, что мог видеть еще битву гуннов с римлянами на Каталаунских полях, подошла к стойке и одарила ослепительной улыбкой мужчину, достававшего кружки с нижней полки.

— Bonsoir! Добрый вечер! Я не ошибусь, предположив, что вы владелец этого замечательного заведения?

— Увы, мадемуазель. Но, может, я смогу вам помочь?

Пока они беседовали, мы сняли плащи и повесили их на свободные места. Я расстегнула пряжку, выбралась из родных теплых объятий и поморщилась, когда голубая ткань коснулась липкой скамьи. Впрочем, расстаться с плащом оказалось не так сложно, как я ожидала, — мои пальцы выпустили его почти без усилий. Я больше не нуждалась в нем, чтобы быть сильной. Я стала сильной сама по себе.

— Я очень благодарна вам за предложение помочь, но это весьма щекотливое дело. Un sujet délicat. Деликатный вопрос. Что я буду за женщина, если предам доверие клиента? — Портия бросила на мужчину за стойкой томный взгляд сквозь длинные ресницы. Арья вздрогнула, ее челюсть решительно сжалась, рука потянулась за шпагой — но я ее перехватила.

Кабатчик взглянул на каменное лицо моей спутницы и перевел взгляд обратно на Портию, которая провела пальчиком по его потной щеке.

— Хозяин в конторе, п-подбивает счета, — пробормотал он. — Могу попросить его выйти к вам, если желаете.

— О, я была бы весьма признательна.

Когда он удалился по узкому, скудно освещенному коридору позади бара, мы присоединились к Портии.

— Ты что делаешь, черт побери? — едва слышно проговорила Портия сквозь стиснутые зубы. — Ты чуть не испортила наше прикрытие.

— Он так на тебя посмотрел, — пробормотала Арья. — Это было…

— Меня и раньше мужчины раздевали глазами, но Тане не приходилось тебя удерживать от членовредительства.

— Мне это не нравится, — сухо сказала Арья. — И не обязано нравиться только потому, что я знаю: так было и будет. Это отвратительно.

Брови Портии изогнулись.

— Успокойся, крошка. Не стоит ревновать.

Арья нахмурилась:

— Я не ревную. И я тут самая высокая!

— Да это же просто ласковое обращение. Ты моя крошка! Моя милая крошка с серыми глазами и розовыми щеками.

Я бросила взгляд в сторону коридора: в конце направо поднималась лестница, которую легко было не заметить в темноте.

— Ну что, будем ждать?

— Там не меньше шести или семи комнат. Проверять их все слишком долго — за это время нас наверняка услышат, — ответила Арья, все еще не сводя глаз с Портии.

Кабатчик вернулся с мужчиной, который так и сиял улыбкой. Мы повернулись к нему.

— Мадемуазель! Какая неожиданная радость! Такие красивые девушки — редкие гостьи в моем заведении.

— Нас прислали из дома мадам Рубиль. По просьбе месье В. — Портия понизила голос. Судя по их понимающим взглядам, бордель с таким названием действительно существовал. — Посыльный затребовал четверых самых лучших девушек. У вас тут что, мужская вечеринка? Кто-то хочет приятно провести время и расслабиться перед важным делом?

Владелец заведения окинул нас оценивающим взглядом:

— Он не говорил, что посылал за дамами.

Портия заколебалась, и я протиснулась вперед.

— Должно быть, не собирался делиться — это нечестно, если хотите знать мое мнение. Но если мы поспешим, я постараюсь и для вас оставить немного времени, когда мы закончим наверху, — пообещала я. Чтобы усилить эффект, я легонько прижала руку к его груди. От моего прикосновения его туловище напряглось.

— Ну что ж, — сказал он с небольшой хрипотцой, — не будем заставлять месье В. ждать. Следуйте за мной.

Когда кабатчик отошел прочь, я отняла руку от груди владельца, наградила его сладчайшей из улыбок и последовала за ним. Портия, хмыкнув, сжала мне плечо:

— Это было великолепно! Я еще никогда так тобой не гордилась.

У нижней ступеньки я застыла. Лестница громоздилась передо мной, словно гора. Портия обогнула меня и заняла мое место позади хозяина кабака. В следующий момент я оказалась в воздухе. Арья, держа меня на руках, поднималась за Портией, ее лицо напряглось от усилий.

— Потолок слишком низкий, а лестница слишком узкая — Портия загородит нас от него, — объяснила она.

— Но как ты собираешься…

— Я довольно сильная. Если ты не заметила. — Она скорчила гримасу, добравшись до середины пролета. Портия продолжала болтать, заглушая наши голоса.

У лестничной площадки Портия загородила нас, пока Арья как можно более незаметно опускала меня на предпоследнюю ступеньку, а Теа подстраховывала сзади.

— Не могу удержаться от похвалы: у вас одно из лучших заведений во всем Париже, — кудахтала Портия, ожидая, пока я поднимусь на площадку, и только потом отходя в сторону.

— Я немедля пришлю еще вина. — Владелец возился со связкой ключей, прицепленной к поясу. — Больше ни у кого нет доступа, они сразу поймут, что это я, — гордо объявил он. Наконец найдя нужный ключ, он вставил его в замок.

Звяканье ключей умолкло, когда Теа, укрывшаяся в тени дальней стены, опустила рукоять своей шпаги на голову владельца.

— Простите! — пискнула она в ухо жертве в последний момент. — У меня не было выбора! — Он рухнул на пол, и она отскочила назад, когда его голова с глухим стуком ударилась о доски. — Что? — возмущенно прошептала она, когда Портия закатила глаза. — Он же не пытался нас убить! Может быть, он совершенно невиновен, просто ведет свое маленькое дело, зарабатывает на жизнь как умеет, даже не подозревая, что сдал комнату убийце!

— Насколько можно судить, он увяз в этом так же глубоко, как и люди за этой дверью, — пробормотала Портия. Я помогла ей оттащить лежавшего без сознания мужчину в темный угол, ухватившись за его вторую ногу.

— Скорее, — поторопила Арья. — У нас мало времени.

Я вытерла руки о платье и встала у двери рядом с остальными. Рука Теа дрожала. Она сделала глубокий вдох и повернула ключ.

— Франсуа, это ты? Нам нужно еще вина, — донесся чей-то голос.

— Хватит, — оборвал его другой. — Мы здесь собрались не ради выпивки.

Портия вошла в комнату, и мы последовали за ней: медленно, спокойно, застенчиво улыбаясь каждому, кто поднимал на нас взгляд.

Нам навстречу стремительно поднялся мужчина, при этом смахнув на пол какую-то грязную тарелку и с грохотом отодвинув стул. Остальные обитатели комнаты оставались на своих местах за столом.

— Так… кто вы вообще такие?

— Комплемент от заведения за ваше покровительство. Мы лучшее, что может предложить дом мадам Рубиль, месье?..

Он явно расслабился, и к тому моменту, как Портия договорила, он смотрел на нее с лицом ребенка, прилипшего к витрине кондитерской.

— Ты, милая, можешь называть меня Гийом.

У камина на самом виду расположились еще двое мужчин. Один раскладывал на потертом ковре какие-то бумаги. Стоило ему почувствовать мой взгляд, он встрепенулся и сложил все листы в кожаную папку. Оба сидели в глубоких креслах, и я могла разглядеть только темные шляпы и очертания плеч.

— Успокойся, Антуан, — сказал Гийом мужчине с папкой. — C’est seulement des putes. Это всего лишь шлюхи. — Гийом принял блеск в глазах Портии за похоть. Ему было невдомек, что на самом деле это была сверкающая, неумолимая ярость. Но я уже успела изучить ее выражения как свои собственные. И что важнее, я знала, что любой, кто произнесет в ее присутствии слово «шлюха», не жилец на этом свете. — Итак, сколько же красавиц решили навестить нас в этот прекрасный вечер?

Портия скользнула по нему взглядом.

— Есть еще три. Последняя немного застенчива. — Теа выступила вперед, сцепив руки за спиной и готовясь подоткнуть юбки. — Будь так добра, закрой дверь. Эти милые господа наверняка не хотят, чтобы им мешали.

Трое других мужчин с противоположного конца комнаты, включая Антуана, в нетерпении приблизились. Но я не отрывала взгляда от того, что оставался в кресле, пытаясь разглядеть зеленые глаза, которые преследовали меня в кошмарах после встречи у университета.

— Вердон, ты идешь? — позвал Гийом.

Услышать ответ мы не успели. Один из мужчин набросился на Портию, схватил ее за юбку, за обтянутые чулками бедра.

— Убери от нее свои руки, пока ты их не лишился. — Взгляд Арьи сверкал сталью, как клинок, который она приставила к горлу заговорщика. А затем… затем раздался звон металла. Треск и шорох ткани, сминаемой, отбрасываемой в сторону.

Наши противники поспешили вооружиться. Опрокинув стулья, они схватились за свои шпаги, пребывая в изумлении и ярости. Арья проделала дыру в жилете своего противника — недостаточно глубокую, чтобы нанести значительный ущерб, однако он налетел на стол и сбил с него кружку, так что брызги вина попали Гийому в лицо.

Один из мужчин, с дрожащими руками, показался мне смутно знакомым — я мельком видела этого сеньора на балу. Он уставился на Теа так, словно она была чудовищем из темных глубин его кошмаров. Все тело Теа напряглось, и на мгновение мне показалось, что она впала в ступор, как в тот день в лабиринте. Но в следующее мгновение она издала утробный рык и обрушила на него серию ударов, один страшнее другого.

Из кресла у камина вырвался всполох цвета. Чьи-то руки открыли шпингалеты на окне, через подоконник перемахнула фигура их владельца. Я мельком заметила темные волосы, что-то зеленое. Закричав, я пробилась сквозь дерущихся только для того, чтобы увидеть, что он исчез. Вердон.

За моей спиной «Мушкетерки Луны» кружились, словно волчки. Комната разрывалась от звона их шпаг, от ярких всполохов платьев, которые то сливались в одно, то расходились. Портия и Арья сражались, стоя спина к спине, ни на секунду не опуская клинков. Портия расхохоталась, выбив шпагу из рук противника.

— Нельзя упустить его! — крикнула Теа, заметив мое колебание. Она шагнула в сторону, чтобы отразить атаку, которая могла бы разрубить ее пополам.

— Но вы в меньшинстве! — возразила я, отталкивая в сторону раненого, который пытался подняться с пола, опираясь на ближайший стул.

Портия зашипела так громко, что ее не смог заглушить даже звон стали. По ее рукаву расползлось кровавое пятно, на обнаженную руку капнула кровь, но, когда я рванулась к ней на выручку, она яростно крикнула:

— Je jure si tu n’y vas pas, je te botterai le cul! Если ты не пойдешь за ним, клянусь, я надеру тебе задницу!

Портия не разбрасывалась пустыми угрозами. И если она пообещала, что надерет мне… филейную часть, значит, надерет. Я выругалась. Протолкалась к открытому окну, крепче сжала рукоять шпаги и сосчитала: один, два…

Фехтование научило меня падать. К тому же у меня было много возможностей для практики, когда ноги отказывались меня держать и мое тело становилось жертвой земного притяжения.

Падение длилось недолго. Зубы щелкнули так, что я почувствовала это всем черепом. Ноги обожгло огнем. Кости застонали. Головокружение обрушилось на меня с такой силой, что мне пришлось выждать, пока мир не перестанет кувыркаться.

Ага! Полы плаща мелькнули за углом соседнего здания и растворились в воздухе, плотном как лед. Я бросилась вслед за размытым силуэтом, едва замечая, как холод проникает в мою кровь и кости.

Остальные справятся. Они смогут задержать заговорщиков до прибытия мушкетеров. Но все это будет напрасно, если я не догоню Вердона. Если не сумею задерживать его достаточно долго, чтобы его окружили. Мне лишь хотелось увидеть его глаза, когда я скажу ему, кто я такая. Хотелось увидеть его страх, когда я приставлю острие клинка к его горлу.

Мы пробежали по одной улице, затем по другой. Я врезалась в стену, когда головокружение совсем затуманило зрение, затем, пошатываясь, побежала дальше по темному переулку. На мостовой валялись отбросы из ближайшей пекарни. Весь переулок словно шептал — нет, напевал — мое имя. Таня. Таня. Таня.

Двор чудес.

Покосившиеся дома, гниющие стропила, тряпки, закрывающие пустые дверные проемы, дырявые стены — все это ходило вокруг меня ходуном. Мое головокружение не делало различий.

Я проскочила под осыпающейся аркой, перепрыгнула через опасный участок льда, едва не задев девушку примерно моего возраста. Задыхаясь, я пробормотала извинения. Одной рукой она опиралась о стену — не для того ли, чтобы сохранить равновесие?

Арья говорила, что здесь могут быть такие люди, как я. Арья, девушка из Двора чудес; я, больная девушка… ни одну из нас не приняли бы в обществе, если бы не наши отцы. Как это странно: чтобы помочь таким, как мы, мы должны притворяться, что мы не такие. Одеваться в красивые платья, вести себя как светские дамы, и все это для того, чтобы сделать жизнь лучше для всех. Я покачала головой, прогоняя несвоевременные мысли, и снова бросилась вперед.

По краям моего поля зрения вспыхивали золотые и ониксовые звезды. Я намеренно забрала далеко вправо от беглеца, когда мы приблизились к границе Двора чудес. Как я и планировала, он метнулся влево, на мост через Сену. Он решил, что победил меня. Но он не знал, что согласно указаниям мадам де Тревиль на другой стороне его поджидают мушкетеры. Что они скрываются в тени площади.

Он ненадолго остановился посреди моста. Merde! Черт! Должно быть, он понял, что, бегая по улицам Парижа за пределами Двора чудес или доков, он наверняка привлечет внимание. Я попыталась собрать жалкие остатки сил и превратиться в сталь.

Вердон тем временем оглядывался, готовый вернуться назад и поискать другие пути отступления. Я сократила дистанцию между нами до нескольких метров. По моим жилам тек огонь, я потянулась за шпагой, не обращая внимания на серые волны, бушующие вокруг меня. Пальцы нащупали рукоять. Ощущая триумф, я извлекла шпагу и направила ее на человека, который замышлял убить короля. Который убил моего отца.

— Месье Вердон, вы предали свою страну. Вы не только строили заговор против короля в своих личных интересах, вы без зазрения совести убивали невинных людей.

Он словно окаменел. Он был немного ниже, чем мне запомнилось в нашу встречу у университета, его силуэт резко выделялся на фоне моста.

— Меня зовут Таня де Батц. Вы убили моего отца. Приготовьтесь, месье. Я не ударю вас в спину. У меня есть честь… в отличие от вас.

Он наконец повернулся ко мне, широко развел руками и картинно поклонился. Затем выпрямился и добродушно улыбнулся:

— Ах, Таня! Ты всегда держишься так официально. Я думал, мы договорились, что ты будешь звать меня Этьеном.