Мы будем вместе

10

Камилла затормозила возле дома родителей. Она никак не могла успокоиться. Дыхание было прерывистым, а руки так крепко сжимали руль, что, казалось, она никогда не сможет разжать пальцы. От только что пережитого ужаса сердце Камиллы было готово выпрыгнуть из груди. Оно так сильно стучало, что разрывало грудную клетку.

Она опустила голову на руки и прижалась лбом к холодной коже руля.

Сначала успокоиться, а уже потом идти к родителям, уговаривала себя Камилла. Если они увидят меня в таком состоянии, то страшно испугаются. Не дай бог, у мамы случится приступ. Нельзя этого допустить. Может, мне стоит отъехать, чтобы они не заметили, мою машину? Иначе как я объясню, почему так долго не выходила?

Камилла медленно отъехала за угол, откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. В темноте переулка было так спокойно и тихо, что Камилле захотелось остаться здесь. Просто сидеть, закрыв глаза, и ни о чем не думать.

В голове была блаженная пустота, как будто все мысли оттуда выдуло ураганным ветром. Ничего не хотелось, да и нечего было хотеть. Только к одному стремилась Камилла — навсегда остаться в этой тишине и темноте, дарящей покой, в котором она нуждалась столько лет.

О чем это я думаю! — спохватилась. Камилла. Так и до суицида недалеко. Разве для этого я вырвалась от Эрскина? И разве для этого я вновь начала встречаться с Джимом? Нет, теперь нужно идти до конца. Я должна постараться хотя бы выжить, а уж потом думать, что будет дальше. Мы с Джимом должны пожертвовать своим чувством для того, чтобы просто жить. Или нет, я опять не так думаю. Мы не должны ничем жертвовать, мы должны просто потерпеть. Со временем все устроится. Хочет того Эрскин или нет, но скоро все узнают, что я живу у родителей, и ему придется дать мне развод. А уж если он так дорожит своей репутацией, он не оставит их без пенса в кармане. Все же только благодаря моему отцу Эрскин достиг положения в обществе!

Камилла горько усмехнулась. Она посмотрела в окно. Вновь начался снегопад. Это Рождество обещало быть самым красивым за много-много лет. Еще бы — настоящий снег! Вот детям-то радости!

И я бы могла радоваться со всеми! — подумала Камилла. Ну надо же было Эрскину застукать нас с Джимом в сочельник! Сейчас бы сидели с родителями за одним столом, я бы улыбалась, а они радовались, что я наконец-то довольна жизнью. А как мне сейчас показываться им на глаза? Мама сразу же догадается, что что-то не так! Эрскин вообще имеет склонность появляться не вовремя. Или, наоборот, очень вовремя.

Камилла вновь усмехнулась, вспомнив, при каких обстоятельствах познакомилась с Эрскином. Если бы отец представил его Камилле до того, как у нее началась такая жуткая депрессия, возможно, ничего бы и не было. Максимум они стали бы друзьями.

А они ведь сначала и стали друзьями. Как же ловко Эрскин манипулировал ею! И как, оказывается, плохо она разбирается в людях. Она не почувствовала фальши в его словах и в его голосе. Не увидела в его глазах этой страшной жажды обладать. Она ведь и нужна была ему только для того, чтобы он обладал ею. Камилла Риттер как человек его вовсе не интересовала. Только как его жена, совершенно необходимый предмет интерьера современного успешного человека. Как же противно чувствовать себя вещью! Камилла не могла и помыслить, что мужчина может так относиться к женщине! Она привыкла к тому, что Джим ее боготворил, да и отец, хоть и кричал на нее, всегда относился к ней с трепетом, вот она и решила, что и все остальные мужчины должны относиться к ней так же. Отец был прав, когда говорил, что Камилла еще ребенок. Но зачем, зачем он заставил ее взрослеть таким образом?! Камилла не разрешала Джиму говорить о том, почему он тогда написал это чертово письмо, но она подозревала, что без вмешательства ее отца дело не обошлось.

Господи! Совсем забыла! — спохватилась Камилла. Джим не знает, где я и что со мной! Вдруг он уже звонил или, не дай бог, пришел забрать меня от мужа?!

Камилла взволнованно сжала кружевной носовой платочек. Но пальцы ее тут же расслабились.

Нет, Джим никогда не пойдет на то, чтобы нарушить ее запрет. Он будет страдать, мучиться, но ни за что не придет к Эрскину. Может быть, в этом и состоит их проблема? Если бы он не уговаривал ее, не приводил веские аргументы, а просто взял бы за руку и отвел к себе домой, все получилось бы по-другому? Они бы поставили Эрскина перед фактом: его жена ушла к другому. Родителям бы ничего не оставалось делать, как дать благословение. И потом, почему они должны страдать оттого, что Брэндан Риттер столь неосмотрительно передал все дела Эрскину?!

Но Камилла тут же устыдилась своих мыслей. Она не может ни в чем обвинять родителей. Они хотели сделать так, чтобы она была счастлива. И потом, отец всю жизнь мечтал, что передаст дело сыну. А когда Чарльз его разочаровал, Брэндан нашел преемника в муже дочери. Он просто осуществил свою мечту. Хоть чьи-то мечты сбились.

Взгляд Камиллы случайно упал на светящееся на приборной панели табло часов.

Она прячется от мира уже больше часа! А вдруг Эрскин уже позвонил ее родителям или даже приехал? Он мог им такого понарассказывать! Надо срочно идти в дом. И нужно позвонить Джиму, узнать, как он там без меня. И сообщить, что теперь она живет у родителей…

Камилла включила зажигание и покатила к дому родителей. Она припарковала машину возле парадного входа и вышла под пронизывающий ветер. Кажется, погода разошлась не на шутку. Начиналась настоящая метель.

Быстрым шагом Камилла взбежала по ступеням и позвонила в дверь. Открыл ей отец.

— Камилла! Ну слава богу! Мы вас уже заждались! Почему так долго? И где Эрскин?

— Папа, слишком много вопросов! — Камилла обняла отца и поцеловала его в щеку. — Можно, я войду в дом и в тепле все тебе объясню?

— Извини, дорогая, проходи, конечно!

Камилла вошла в гостиную — такую родную, согретую ярким пламенем, пылающим в камине. Изабель поднялась с кресла навстречу дочери. В последнее время она совсем плохо выглядела, и Камилла почувствовала острую жалость к матери. Как теперь она скажет родителям, что убежала от Эрскина?

— Здравствуй, дорогая. — Изабель улыбнулась. — Мы вас заждались.

— Прости, мама, нам с Эрскином нужно было решить несколько вопросов.

— А где он? Мы звонили вам домой, но никто не берет трубку. Только автоответчик срабатывает.

— Да, милая, что с моим зятем? — спросил взволнованный Брэндан.

И Камилла начала вдохновенно врать:

— Эрскину пришлось срочно уехать. Он просил извиниться перед вами, но, сами понимаете, дела есть дела!

— А куда он уехал?

— В Бирмингем, — не задумываясь, ответила Камилла.

— А что там у нашей фирмы в Бирмингеме за дела? — удивленно спросил Брэндан. — Да и вообще, какие дела могут быть накануне Рождества?!

— Ой, пап, ты себя вспомни! — попеняла Камилла отцу. — Ты сам любил возвращаться домой, когда мы засыпали, забыв о пудинге!

— Да, ты права, я не могу осуждать Эрскина. Жаль только, что он не позвонил нам…

— Папочка, он очень торопился.

— И как долго он будет отсутствовать? — спросила Изабель.

— Не знаю. — Камилла пожала плечами. — Мы с ним созвонимся в самое ближайшее время, и я все узнаю. Он и сам-то толком не понял, в чем проблема и сколько времени потребуется на ее решение. И… — Камилла запнулась и растерянно улыбнулась родителям.

— Что милая? — спросила Изабель.

— Можно, я поживу пока у вас? Пока Эрскин не вернется, — поспешила добавить она. — Все же праздник, а так не хочется скучать одной дома все Рождество!

— Конечно, Камилла! О чем речь! — улыбнулся ей Брэндан. — Это все еще твой дом.

— Спасибо, папа! — воскликнула она.

— Ну, раз больше ждать некого, пойдемте за стол, — сказала Изабель. — Камилла, ты поможешь мне?

— Конечно, мамочка!

Пока они накрывали на стол, украшали каминную полку веточками омелы, Камилле казалось, что она никуда не уходила из этого дома.

Вскоре все было готово. Обед прошел в легкой и непринужденной атмосфере. Камилла и ее родители вспоминали прежние праздники, которые они провели вместе, какие-то забавные истории. Камилле было так хорошо здесь, что она никак не могла понять, зачем пять лет назад покинула этот дом. Ради чего? Ведь она так и не нашла спокойствия и любви в другом доме. Стоило ли затевать перемены, если обмен был неравноценным?

Когда было покончено с рождественским пудингом — кулинарным шедевром миссис Риттер, семья перешла в гостиную. Несмотря на поздний час, им вовсе не хотелось расходиться по комнатам. Рождественская ель в углу весело поблескивала гирляндами и шарами.

— Вы нарядили елку? — удивилась Камилла.

— Теперь нам просто нечем заняться, — ответил, пожав плечами, Брэндан.

— А как… — Камилла не могла решиться задать волнующий ее вопрос.

— Чарльз? Он прислал нам открытку на Рождество, передает тебе привет! — сказала Изабель.

Камилла внимательно следила за отцом. Обычно он весьма доходчиво мимикой и жестами выражал свое отношение к блудному сыну. Но сегодня лицо Брэндана было спокойным. Кажется, он готов простить сына и принять его обратно в семью.

— Ой, мне же нужно позвонить! — вспомнила Камилла. — Я оставлю вас ненадолго!

Родители кивнули ей в знак согласия и завели разговор о каких-то знакомых, которым они забыли отправить рождественскую открытку.

Камилла вышла в коридор и подошла к телефонному аппарату. Набрала знакомый номер. Трубку сняли немедленно.

— Алло?

— Джим, со мной все в порядке. Я сейчас у родителей и останусь у них до тех пор, пока Эрскин не даст мне развод.

— Значит, — грустно сказал он, — мы не сможем встречаться. Ты ведь хочешь развестись с ним, а потом вновь начать наши встречи?

— Прости, милый, но лучше сейчас этого не делать. Нужно беречь нашу репутацию. Хотя, может быть, я что-то придумаю… Ты еще не знаешь, что сказал твой шеф по поводу нашего романа?

— Камилла, мой шеф небезызвестный тебе Томас. А он нам, если ты помнишь, сильно помог. Мне пришлось рассказать о нашей истории, а Томас очень впечатлительный человек.

— Да, я заметила.

— Так что никаких проблем не должно возникнуть, только если Эрскин не обратится в центральный офис. Но мне кажется, что он не станет этого делать. Он должен понимать, что жаловаться, что я отбил у него жену, — как минимум странно.

— Знаешь, Джим, я очень некрасиво ушла от него сегодня, — Камилла решила, что не будет подробно рассказывать Джиму о том, что произошло между ней и Эрскином, — и я боюсь, что теперь он пойдет на все, лишь бы отомстить тебе. Да и мне тоже. Он же понимает, что, делая плохо тебе, он делает плохо мне.

— Я люблю тебя, Камилла!

— Я тоже люблю тебя, Джим! Ну все, мне пора. Но я теперь буду тебе звонить гораздо чаще. Думаю, мы даже сможем увидеться. Мне теперь не нужно прятаться от мужа.

— Я буду с нетерпением ждать каждого твоего звонка, моя любовь.

Камилла улыбнулась и положила трубку. Она несколько секунд раздумывала, а потом набрала один номер. В трубке раздался ее собственный голос, предлагающий оставить сообщение.

— Эрскин, это Камилла, — сказала она напряженно. — Даже если ты дома, можешь не подходить. Так будет лучше. Я сейчас у родителей. Буду жить у них до тех пор, пока ты не поймешь, что я не собираюсь возвращаться к тебе и что всем будет проще, если ты без проволочек дашь мне развод. Родителям я сказала, что ты уехал в Бирмингем. Так что, будь добр, не слишком светись, во всяком случае, пока я не сообщу им, что у нас с тобой возник конфликт. И еще, Эрскин: если ты вдруг решишь лишить моих родителей того, что и так по праву принадлежит им, мой адвокат на следующий же день начнет бракоразводный процесс. В этом случае я потребую причитающуюся мне половину твоего имущества. Это все.

Камилла положила трубку и глубоко вздохнула. Ладони неприятно взмокли, ноги сильно дрожали, как будто она пробежала несколько километров. Но Камилла чувствовала, что ее голос звучал достаточно твердо, чтобы Эрскин не подумал, будто она боится его или не уверена в том, что говорит. Камилла закрыла глаза и несколько секунд стояла так, пытаясь привести в порядок разбегающиеся мысли. Потом она сделала еще один глубокий вздох, натянула на лицо улыбку и вернулась к родителям.

Она сразу же почувствовала странное напряжение в комнате, но решила, что у нее просто разыгралась фантазия. Камилла села в свое любимое кресло, и они возобновили неторопливый разговор. Но беседа как-то не клеилась, и вскоре Изабель сказала, что устала и идет спать. Она поцеловала на ночь дочь и мужа и ушла.

Несколько минут Брэндан и Камилла молчали. Брэндан шевелил догорающие дрова, а Камилла смотрела, как из-под кочерги вырываются яркие искры. Она чувствовала, что отец хочет ей что-то сказать, но не решается.

— Папа, ты что-то хочешь мне сказать? — наконец пришла ему на помощь Камилла.

— Девочка, только не сердись, — начал после тяжелого вздоха Брэндан, — я случайно услышал твой разговор с Эрскином. Точнее, то, что ты наговорила ему на автоответчик.

— Значит, ты теперь знаешь, что он никуда не уехал, — сказала Камилла.

— Милая, может быть, ты мне объяснишь, что произошло между вами?

— Папа, есть вещи, которые вам с мамой лучше не знать, — мягко сказала Камилла. — Вовсе не потому, что я не хочу поделиться с вами или что-то скрываю. Просто… — как бы это лучше сказать? — я не хочу, чтобы вы волновались лишний раз.

— Ты хорошая дочь, Камилла. Но если мы не узнаем, мы будем строить догадки и волноваться еще больше. Прошу тебя, объясни мне, что произошло. Может быть, я сумею помочь тебе? Все же и ты, и Эрскин для меня не чужие люди! И я очень люблю вас обоих.

— Хорошо, — сдалась Камилла. — Я недавно встретила Джима и поняла, что мой брак был огромной ошибкой. О чем и сообщила Эрскину, но он отказался дать мне развод.

— Ты снова начала встречаться с этим Джимом! — воскликнул пораженный Брэндан.

— Во-первых, я просила бы тебя не использовать местоимение «этот», — обиженно сказала Камилла. — А во-вторых, я очень люблю Джима! И всю жизнь любила его. Мы должны были когда-нибудь встретиться, это судьба.

— Но, милая моя, ты же была счастлива с Эрскином!

Камилла обреченно покачала головой.

— Я никогда не была счастлива с ним.

— Однако в последние несколько месяцев твои глаза светились счастьем! Я сам видел!

— Это целиком и полностью заслуга Джима, — опровергла предположения отца Камилла. — Только благодаря ему я вновь ожила. Если бы не он, не знаю, что было бы со мной!

— Но ведь нельзя вычеркнуть из жизни пять лет! — воскликнул Брэндан.

— Нельзя, и я очень страдаю от этой мысли. Если бы у меня была возможность начать сначала, я бы сразу же, получив то письмо, бросилась к Джиму и заставила его все мне объяснить. Или, по крайней мере, ни за что бы не вышла за Эрскина!

— Милая, он ведь был хорошим мужем! Он любит тебя. То, что ты хочешь сделать, называется предательством!

— Я тебе даже больше скажу, папа: я уже изменила мужу. — Камиллу начало раздражать то, что говорит отец. Ну как он не может понять, что все уже решено?!

— Ты!.. Камилла, как ты могла?! Мы ведь с мамой учили тебя совершенно другому! Почему же ты не брала пример с нас, с нашей семьи?!

— Да, папа, я действительно уверена, что вы с мамой хранили друг другу верность. Но вы ведь любите друг друга! А я не люблю Эрскина. И никогда не смогу полюбить. Видит Бог, я старалась это сделать!

Несколько минут они молчали. Брэндан шевелил кочергой дрова в камине, а Камилла ждала, что же он еще скажет.

— Ты действительно не была с ним счастлива?

— Да, папа, — честно ответила Камилла.

— Он обижал тебя?

— Он относился ко мне, как к вещи. Бесплатное приложение к твоей верфи. Правда, он считал меня довольно ценным приложением. — Камилла усмехнулась, вспомнив разговор с Эрскином по этому поводу. — Я не могу сказать, что в чем-то, кроме любви, нуждалась в эти годы. Но лучше бы я жила с Джимом, ухаживала за его больной матерью, чем сидела в этой золотой клетке! Папа, Эрскин практически не общался со мной. Он отдавал распоряжения: что я должна надеть или куда мы пойдем сегодня вечером.

— Но ведь вы славно ладили раньше!

— После свадьбы он стал совершенно другим человеком! Иногда я даже боялась его!

— Подожди-ка, если он с тобой не разводился, значит, он любит тебя! — нашелся Брэндан.

— Папа! Он не разводился со мной только из-за того, что развод мог повредить его карьере и положению в обществе! Ты ведь знаешь, что репутация такие же деньги сейчас, как и фунты. И чем лучше твоя репутация, тем дороже ты сможешь себя продать.

— Ты говоришь ужасные вещи, Камилла! — возмутился Брэндан. — Я никогда не стремился продать свою репутацию!

— Ты, папочка, бизнесмен старой закалки. А нынешние сейчас готовы продать все.

— Но, по крайней мере, он хранил супружескую верность!

— Ты знаешь Эстель Хаббот? — поинтересовалась Камилла.

Брэндан утвердительно кивнул.

— Очень милая девочка, дочь моего хорошего друга.

— Так вот, с этой милой девочкой мой муж довольно давно состоит в интимной связи.

— И ты знала! — поразился Брэндан. — Почему же ты молчала, Камилла?!

— Если честно, меня это вполне устраивало. По крайней мере, Эрскин не предъявлял мне никаких претензий.

Камилла почувствовала, что краснеет. Все же нелегко обсуждать с отцом свою жизнь, особенно то, что касается постели.

— Ясно, — хмуро сказал Брэндан. — Но почему ничего не было слышно об этой связи?

— Общество готово многое простить мужчине. — Камилла пожала плечами. — Если бы ты знал, как унизительно ловить на себе насмешливые взгляды и слышать шепоток за спиной!

— Милая моя, тебе действительно пришлось нелегко. Но, Камилла, если ты хочешь быть с Джимом, что же тебе мешает? Эрскин первым нарушил клятву супружеской верности.

— Мужчине, папа, это простительно. А вот мне ни за что не простят связи с Джимом. И потом, Эрскин не желает отпускать меня. Если честно, я спряталась у вас. Я бы не смогла сейчас жить с ним.

— Я это уже понял, Камилла. Ты хочешь, чтобы я помог тебе получить развод через суд?

— Нет, папа. Я подожду, пока Эрскин поймет, что меня ему не победить в этом противостоянии характеров. И еще я не хочу огласки.

— Дело будет решено тихо. Это я могу тебе гарантировать.

— Есть еще одна очень серьезная проблема, папа, — смущенно сказала Камилла.

— И в чем же она состоит?

— В том, что Эрскин обещал отменить ваше содержание, если я брошу его. Я не могу позволить вам остаться без привычного комфорта. К тому же мама болеет. Нужны деньги на врачей и лекарства. Я надеюсь, Эрскин придет к разумному решению отпустить меня, а вам продолжать выдавать то, что и так ваше.

Брэндан нахмурился.

— Я не понял тебя.

— Ну, Эрскин сказал мне, что ты полностью передал ему свои верфи. Теперь он там хозяин, и ты от него зависишь.

— Очень мило! — рассерженно фыркнул Брэндан.

— Папа, я не знаю, зачем ты это сделал, вероятно, у тебя были свои причины, но я не хочу бросать вас с мамой на произвол судьбы. Мы с Джимом ждали пять лет, подождем и еще. И потом, я боюсь, что Эрскин навредит Джиму. И тогда он не сможет и меня содержать. Да и зарплата технического директора все же меньше, чем то, что вы с мамой тратите еженедельно!

— Джим уже технический директор?! — удивился Брэндан. — Вот уж не ожидал! Видно, я его недооценил!

— Я же говорила тебе, что он подает большие надежды! — Камилла даже зарделась от гордости за Джима.

— Хорошо, милая, я понял, какие у нас проблемы. А сейчас уже слишком поздно, думаю, нам стоит пойти спать.

— Спокойной ночи, папа.

— Спокойно ночи, милая.

Когда Брэндан поднялся в спальню, Изабель еще не спала. Она не смогла уснуть после того, что услышала от мужа о телефонном разговоре Камиллы.

— Ну что? — с тревогой в голосе спросила она.

— Во-первых, наш зять мерзавец. — Брэндан подробно пересказал все, что поведала ему дочь. Когда он закончил рассказ, в глазах Изабель стояли слезы. Но он все же продолжил: — Во-вторых, я совершил страшную ошибку. Прости, что не послушал тебя.

Вместо ответа Изабель тяжело вздохнула.

— И, в-третьих, теперь я, кажется, знаю, как все исправить. Я сделаю все, чтобы моя дочь была счастлива!

— Смотри, Брэндан, в последний раз, когда ты решил все исправить, наша дочь была несчастна целых пять лет!

— Нет, Изабель, теперь все будет так, как надо. Поверь мне. Я ведь знаю, чего хочет Камилла, и готов прислушаться к ее желаниям.

— Я верю, что ты хочешь как лучше, Брэндан, но я все равно боюсь… Так просто эта история не закончится!