Мы не пара

13

Войдя в гостиную, Оливия увидела Стивена, сидящего неподвижно и похожего на прекрасную статую, высеченную из камня. Живыми на его лице оставались только глаза, и в них, когда он взглянул на нее, застыл вопрос.

— Губерт с тобой?

Она покачала головой.

— Нет, он проводил меня до дома и уехал.

Стивен облегченно выдохнул, но не пошевелился. Нет уж, однажды он дал волю своим чувствам, но на этот раз все будет по-другому. Он кивнул на бутылку кларета, стоявшую на столике.

— Выпьешь вина?

В отличие от Стивена у Оливии вечер выдался довольно напряженным. В ресторане она пила только минеральную воду, но сейчас ей явно требовалось что-то покрепче.

— С удовольствием.

Стивен налил вина в бокал и поставил его на столик.

— Итак, — намеренно небрежным тоном спросил он, — вечер удался, да?

Не торопясь отвечать, Оливия опустилась на диван. Нет, вечер получился совсем не таким, какого она ожидала. Разве могла она предположить, что расплачется на плече Губерта и расскажет ему о своей любви к Стивену? А потом еще предупредит, что если он когда-либо расскажет об этом Стивену, то она никогда ему этого не простит!

Губерт если и расстроился, что его чары не произвели на Оливию никакого впечатления, то умело это скрыл.

— Знаете, Стивен парень с характером и неглупый, — задумчиво сказал он, — правда, на это раз ведет себя глупо, если не замечает, что судьба дает ему бесценный подарок.

Оливия покачала головой.

— Как женщина я ему не интересна.

Разве могла она признаться Губерту, что до неприличия поспешно бросилась в объятия Стивена? После этого, наверное, он и потерял к ней всякое уважение.

— Тогда впервые в жизни я должен усомниться в его здравомыслии, — жестко и холодно ответил Губерт.

— В любом случае, — еле слышно продолжала Оливия, — даже если он и питает ко мне какие-то чувства, вряд ли у меня хватит сил снова раскрыть ему душу. Когда любишь кого-нибудь, то терять потом этого человека просто невыносимо!

— Объясните, я не совсем вас понял, — попросил Губерт.

И Оливия рассказала ему о Джонни.

— Поймите, любовь не считается с условностями, — внимательно выслушав, сказал Губерт.

После этой своеобразной исповеди Губерт обращался с Оливией, как с больной. Впрочем, возможно, она и вправду заболела... Ведь сердце-то у нее болит по-настоящему? И таким же настоящим было острое, пронзительное желание, которое охватывало ее всякий раз, стоило только подумать о Стивене...

Оливия наконец вспомнила про Стивена и ответила на его вопрос:

— Не знаю, с Губертом у нас все было совсем иначе, чем с тобой.

— Да?! — Стивен едва сдержал порыв вскипевшей ревности.

Оливия подняла бокал и с удовольствием пригубила вино, остро чувствуя на себе горящий, ни на миг не оставляющий ее взгляд серых мужских глаз. Ей показалось, что Стивен сегодня держится как-то неестественно, скованно.

— А как прошла вечеринка у Сандры? — в свою очередь спросила Оливия.

— Чертовски скучно. Но о вечеринке у Сандры мне говорить не хочется. Куда интереснее послушать, как все прошло у тебя.

— О, Губерт заказал отдельный кабинет в потрясающем ресторане. — От массы впечатлений у Оливии все еще немного кружилась голова. — Представь, огромная роскошная комната и только для нас двоих!

Стивен скрипнул зубами. Уж кому-кому, а ему-то хорошо известно, как его приятель умеет обставлять романтические свидания!

— Впечатляет, — изо всех сил стараясь казаться равнодушным, проронил он.

Оливия не стала говорить, что к изысканному угощению едва притронулась. Губерт мог повести ее в обычный ресторанчик, и она все равно ничего не заметила бы, потому что там нет Стивена. А без него весь мир пуст.

— И ты собираешься еще с ним встречаться?

Вопрос прозвучал резко, и Оливия замерла, вглядываясь в окаменевшие черты лица Стивена.

— А если и собираюсь?

Последовала опасная пауза.

— Мне это не нравится.

— Тебе это не нравится? — Оливия ошеломленно уставилась на Стивена.

И тут же память услужливо напомнила ей, как он разозлился, узнав, что она намерена принять предложение Губерта сходить в ресторан. Если размышлять здраво, то все указывает на ревность. Неужели Стивен ревнует ее к Губерту? А если да, то почему никогда даже виду не подаст, что она нужна ему?

— Почему тебе это не нравится?

— А как ты думаешь почему?! — взорвался он и против собственной воли добавил: — Неужели ты не видишь, что я схожу с ума оттого, что сам безумно желаю тебя!

Вспыхнувшая в душе Оливии радость тут же сменилась недоверием.

— Ты... хочешь меня? — дрожащим голосом переспросила она.

— Конечно, хочу! Разве не этого я желаю с того самого момента, когда сделал тебе дурацкое предложение поселиться у меня?

— Почему дурацкое? — еле слышно выдохнула Оливия.

Понимая, что теперь не время для привычных уклончивых ответов, Стивен поспешно, словно опасаясь, что его остановят, заговорил:

— Может быть, я обманывал себя, когда пытался считать случившееся в Каире бездумным мимолетным порывом. Но мои чувства к тебе не меняются вот уже сколько времени.

Оливия неотрывно смотрела на него. Стивен использовал слово «чувства», но у нее оставалось подозрение, что в действительности речь идет о простом желании. Впрочем, как бы он это ни сформулировал, ей все равно, потому что ее собственных чувств к нему ничто не может изменить. Ничто!

— Ты правда по-прежнему хочешь меня? — прошептала она.

— Правда.

Они смотрели друг на друга, и Стивен увидел, как потемнели ее глаза, как задрожали губы. Внезапно ему стало ясно, что ни логика, ни разум уже не в силах предотвратить то, что он сейчас сделает.

Он взял бокал, сделал жадный глоток, затем, едва не пролив вино, поставил бокал на столик и подошел к дивану, на котором сидела Оливия. Словно в ответ на бушующую в его глазах страсть, ее губы раскрылись.

— Оливия, тебе не кажется, что мы уже достаточно играли в ожидание?

Она едва сумела выдавить из себя одно-единственное слово:

— Кажется...

И тогда Стивен подал ей руку, и Оливия подалась ему навстречу. В следующее мгновение он заключил ее в жадные объятия. Этого оказалось достаточно, чтобы в ней вспыхнуло пламя. Пожар. Застонав, Оливия обвила руками шею Стивена, а он с такой силой привлек ее к себе, словно хотел слиться с ней, стать одним существом.

Целуя Оливию с каким-то неистовым отчаянием, Стивен забыл обо всем. Он погрузился в сладкий аромат ее дыхания, жадно вдохнул его, наслаждаясь медовым вкусом влажных женских губ, и еще сильнее прижал Оливию к себе, чувствуя ее соски, напрягшиеся под шелком платья.

Сделав над собой усилие, Стивен попытался прервать поцелуй, но Оливия протестующе застонала, глядя в его глаза, затуманенные желанием.

— Ты действительно именно этого хочешь? — глухо спросил он. — Потому что если нет, то нам лучше остановиться прямо сейчас.

В ответ Оливия обвила руками шею Стивена, стараясь крепче прижаться к нему и раствориться в его нежности. Она чувствовала, как нарастает желание Стивена, понимала, как сильно он ее хочет и чего ему стоило признаться в своих чувствах.

В Каире она отдалась ему, подчинившись страсти, страсти в ее чистом виде. Теперь же... теперь Оливию вела любовь — самое могучее из человеческих чувств. Оливия еще раз напомнила себе, что любит лишь она. Ведь Стивен пока ничего такого не говорил — он обычный мужчина, с нормальными мужскими желаниями.

Возможно, понимая это, она должна была остановиться, но никакая на свете сила не могла теперь заставить ее отступить. Только не сейчас, когда Стивен так нужен ей!

— Да, — прошептала она. — Да...

Ее матовая кожа манила и притягивала взгляд; Стивен медленно провел пальцем вдоль выреза платья и тут же почувствовал, как Оливия вздрогнула, отзываясь на его прикосновение.

Он что-то невнятно пробормотал и спустил с ее плеча сначала одну бретель, потом другую. Платье соскользнуло и собралось мягкими складками на талии Оливии. Маленькие груди вызывающе приподнялись, натянув невесомое бледно-розовое кружево бюстгальтера. Соски потемнели и напряглись, и Стивен, не в силах сдерживаться, прикоснулся пальцем к одному.

Ресницы Оливии затрепетали и опустились.

— Стивен, — задыхаясь, позвала она, уже чувствуя, как тело ждет любви и наполняется влажным безумным теплом наслаждения.

— Тебе хорошо, да? — прошептал он, продолжая ласкать ее и доводя своими прикосновениями почти до безумия.

Хорошо?! Оливии казалось, что она взмыла куда-то, где не существует ничего, кроме восхитительных ощущений.

— Это божественно, — простонала она.

— Ты моя богиня.

Он властно стиснул рукой маленькую грудь, и ногти Оливии тут же вонзились в его шею. Опаливший Стивена жар ее желания делал ненужными любые слова.

Стивен на мгновение замер. Как же стремительно эта женщина отзывается на его ласки! Как чертовски быстро загорается! Ему всегда удавалось затащить своих подружек в постель. Всегда. Но сейчас Стивен вдруг осознал, что не желает разрушать очарование момента, не хочет уходить из этой комнаты, тратить время на то, чтобы снимать одежду. Нет, он возьмет желанную женщину прямо здесь! И прямо сейчас.

— Не знаю, дойду ли я до спальни, — простонал он и услышал шепот Оливии:

— А зачем?

— Хочешь сказать, что тебе все равно?

— Да...

Господи, если бы Стивен захотел, она занялась бы с ним любовью хоть на люстре!

В следующую секунду Стивен опустился на ковер и увлек за собой Оливию. Его рука скользнула под платье и медленно двинулась вверх по бедру. Стивен восхищенно смотрел на обнажающиеся стройные женские ноги, зная, что мог бы любоваться ими всю жизнь, и в то же время чувствуя, что уже не в силах сдерживаться.

— Похоже, я даже не успею раздеть тебя, Оливия. И сам не разденусь...

Пальцы Стивена коснулись самой чувствительной точки, и тут же все тело Оливии выгнулось ему навстречу.

— И не надо... — словно в забытьи простонала Оливия. Ей действительно было все равно. — Не надо... Давай же...

Она бесконечно долго, как ей показалось, возилась с ремнем на брюках Стивена, потом с трудом справилась с «молнией» и жадно провела рукой по мужской пульсирующей твердой плоти. Стивен втянул воздух.

— Сейчас... подожди... — хрипло пробормотал он, рывком стянул с Оливии трусики и нетерпеливо отшвырнул их. — Ну а теперь, моя маленькая соблазнительница...

Услышав новые нотки в его голосе, Оливия открыла глаза. Стивен быстро снял брюки, явив ей подлинную, впечатляющую мощь своей страсти. Стивен опустился рядом с Оливией на колени и наклонился. Его губы были совсем близко. Мучительно близко.

— Хочешь меня?

— О Боже, да! — прошептала Оливия, нетерпеливо обвивая ногами его талию.

Стивен подался вперед одним сильным движением и застонал от наслаждения.

На этот раз все было иначе. Теперь Оливия знала его по крайней мере настолько, насколько он ей позволял. Ее никогда не оставляло чувство, что Стивен не открывает всего себя никому, словно храня какие-то тайны. Но сейчас, во всяком случае, физически — ее возлюбленный так отдался страсти, как Оливии и не мечталось. В Каире Стивен проявил себя умелым любовником, но тогда они были по сути чужими друг другу. Теперь его поцелуи были глубже, ласки нежнее. Оливия чувствовала, что с каждым движением их тела сливаются все больше. Да и сами ощущения были иными. На мгновение ей даже показалось, будто происходящее так же много значит для Стивена, как и для нее.

Разве можно поверить, что бережные прикосновения ладоней, губ любимого мужчины, его ласки — только иллюзия? Разве приснились Оливии его объятия и опаляющий жар дыхания и неужели все это обман? Но уже через несколько секунд сомнения оставили Оливию, вообще исчезли всякие мысли — ее сознание целиком поглотила какая-то розовая пульсирующая пелена, а потом накатили первые стремительные волны оргазма и унесли ее во всепоглощающем водовороте наслаждения. В этом потоке растворились все страхи, остались только она и Стивен, и они, догоняя друг друга, взмыли высоко к сияющим звездам любви...

Они долго лежали на ковре, все еще неразлучные, и то погружались в ленивую дрему, то выплывали из нее. Стивен услышал, как Оливия вздохнула, и, приподняв голову, несколько секунд любовался ее разметавшимися волосами.

— Ты не забыла, — пробормотал он, — что мы еще не разделись?

Оливия приподнялась на локте и взглянула на себя. Потом на Стивена. Ее платье сбилось на талии. А на Стивене из одежды осталась только майка. Она увидела его прекрасные мускулистые ноги и ощутила, как ее снова заливает теплая волна.

От Стивена не ускользнуло смущение Оливии и ее волнение. Он бережно взял лицо Оливии в свои ладони и нежно поцеловал встрепенувшиеся ресницы своей самой желанной женщины.

— Эй, — мягко позвал он, ухитрившись наполнить этот звук многозначительным обещанием, — может, нам лучше перебраться на кровать?

Оливия облизнула пересохшие губы.

— Что, прямо сейчас?

— Прямо сейчас. — Стивен улыбнулся, помог ей подняться и покачал головой, заметив, что Оливия ищет взглядом свои трусики. — Оставь, — негромко сказал он. — Сегодня тебе не понадобится одежда.

И увидел, как она покраснела.

Обняв Оливию, Стивен повел ее в свою спальню, в ту часть дома, куда обычно старался никого не пускать. Центральное место в просторной комнате занимала огромная кровать.

— Ты ведь раньше не бывала здесь? — тихо спросил Стивен. — Тебе нравится?

— Ну вообще-то один раз я сюда заходила, — призналась Оливия и, поймав его вопросительный взгляд, пояснила: — Я заглянула сюда, когда только приехала. Я... мне было любопытно.

Более чем любопытно.

Ей в тот раз страшно хотелось знать, расскажет ли комната что-то о Стивене, но ничего существенного Оливия не обнаружила. Превосходные картины, современная мебель, но в целом спальня выглядела какой-то удивительно безликой. Как будто ее хозяин опасался, что выдаст себя через повседневные предметы обихода. И здесь тоже явно ощущалась сдержанность, присущая характеру Стивена Гордона.

Негласное вторжение на его территорию должно было бы возмутить Стивена, но он неожиданно для себя улыбнулся. Не многие признались бы в таком поступке. Но разве душевная чистота Оливии не является одной из самых милых и притягательных ее черт?

— Ты не сердишься? — спросила Оливия. — Ничего, что я сюда заходила?

Стивен увидел неуверенность в ее голубых глазах, и на него накатило какое-то не ведомое прежде чувство. Он перевел взгляд на ее дерзко торчащие груди.

— Не сержусь. А теперь давай-ка ляжем в постель, — грубовато предложил он.