Мы не пара

2

Ты сошла с ума и ведешь себя легкомысленно, говорила себе Оливия, отправляясь на следующее утро на встречу с Стивеном Гордоном.

Щеки ее горели румянцем, походка стала пружинистой и легкой. Она старалась убедить себя, что вовсе не ради этой встречи долго сегодня решала, что надеть, и остановилась на легком голубом платье под цвет глаз и на босоножках, визуально делавших ее ноги длиннее.

Деньги, египетские фунты, Оливия положила в конверт. Возможно, Стивена в отеле и не будет, рассуждала она, тогда конверт можно будет просто оставить у портье и попросить передать постояльцу.

Чем ближе Оливия подходила к отелю, в котором жил Стивен, тем большее волнение охватывало ее. Впрочем, даже если он сейчас у себя в номере, убеждала себя Оливия, то вероятнее всего просто возьмет деньги и поблагодарит. А если я совершу глупость и попытаюсь задержаться, чтобы оттянуть расставание, то увижу на лице моего вчерашнего спасителя слегка насмешливое, ироничное выражение.

Сделав глубокий вдох, Оливия вошла в холл. К ее удивлению, сидевший за стойкой вчерашний служащий улыбнулся ей, как старой знакомой, быстро поднял трубку телефона и что-то сказал.

Когда Оливия подошла к стойке, он уже положил трубку на рычаг.

— Добрый день, мисс Фаррелл. — На его лице сияла приветливая улыбка.

— Вы знаете мое имя? — удивилась Оливия.

Улыбка стала еще шире.

— Ну конечно! Мистер Гордон попросил меня позвонить ему сразу же, как только вы появитесь.

Что ж, это уже кое-что, подумала Оливия. По крайней мере, он не считает, будто я могу бесследно исчезнуть с его деньгами. Она поспешно достала из сумочки конверт.

— Могу я попросить вас передать это мистеру Гордону? Не хочу задерживаться. Мне...

— Но вы ведь не собираетесь убегать от меня, мисс Фаррелл? — раздалось за ее спиной.

Оливия обернулась и наткнулась на твердый и внимательный взгляд серых глаз. И в тот же миг забыла обо всем. Совершенно обо всем.

— Привет, Стивен, — пролепетала она.

— Привет, Оливия, — насмешливо отозвался он, окидывая ее любопытным взглядом.

Он догадался, что я вырядилась ради него! — запаниковала Оливия. Она протянула Стивену конверт.

— Вот, принесла вам деньги.

— Я так и понял.

— Не могу выразить, насколько я благодарна вам за то, что пришли мне на помощь. Не знаю, что бы я без вас делала. — К горлу Оливии подступил комок, говорить стало трудно. Она с трудом перевела дыхание. — В общем, мне пора идти...

Стивен не дал ей договорить, легонько прикоснувшись кончиками пальцев к обнаженной руке. Прикосновение было едва ощутимым и вполне невинным, но от возбуждения кожа Оливии покрылась мурашками. У Стивена тоже вдруг перехватило дыхание, в глазах потемнело.

Вот так и начинается безумие, подумал он и мягко предложил:

— Почему бы не сходить куда-нибудь? Сегодня прекрасный день. Мы оба здесь сами по себе. Почему бы вместе не осмотреть достопримечательности? — Он помолчал, словно давая Оливии возможность отказаться, а потом тоже спросил: — Впрочем, возможно, вы предпочитаете одиночество?

А что, подумала Оливия, разве не для этого я приехала в Каир? Сбежать подальше от всех. Избавиться от сочувствующих взглядов, которыми близкие провожают каждый мой шаг.

От Стивена ей убегать не хотелось. Только не от него.

— Вообще-то я не очень люблю быть одна, — как можно небрежнее сказала Оливия.

Стивен едва не рассмеялся, услышав этот деланно равнодушный тон. Интересно, мисс Фаррелл всегда ведет себя так загадочно? Румянец на щеках и сияющие глаза — не что иное, как откровенное приглашение: «иди и возьми меня». И в то же время попытки равнодушно отвечать на вопросы, намек на желание вообще прекратить всякое общение. Эта женщина своим поведением сбивала Стивена с толку, чего давно никому не удавалось.

— Итак, да или нет? — спросил он.

Не уверена, что поступаю правильно, подумала Оливия, но все же улыбнулась и кивнула.

— Да.

Она тряхнула головой, отбрасывая за плечо волосы. Стивен заметил, как колыхнулись под тонкой тканью платья ее груди, и внезапно его пронзило острое, дикое желание затащить Оливию куда-нибудь, овладеть ею, сделать своей. Ужаснувшись подобным мыслям, он на мгновение закрыл глаза, чтобы не выдать себя взглядом, а потом предложил:

— Тогда, может, расскажете, что вы уже успели посмотреть? — Ему показалось, что голос все-таки подвел его. — И где бы вам хотелось пообедать?

От Оливии не ускользнула легкая скованность Стивена, она заметила, как потемнели от желания и сверкнули его глаза. Столь явное проявление чувств должно было бы напугать ее, но никакого страха она не ощутила.

— Я осмотрела пирамиды Гизы, видела Сфинкса, побывала в Каирском музее, мечети, на Золотом базаре, — добросовестно перечислила Оливия. — А что касается обеда... Даже не знаю. — Она замялась — денег у нее было мало, и Оливия обходилась без ланча.

От внимания Стивена не укрылось ее легкое замешательство. Интересно, как она питается?

— Тогда давайте пойдем и осмотрим то, что вы еще не видели, — любезно предложил он.

Они вышли на залитую солнечным светом улицу, но Оливии пришлось сделать усилие, чтобы вспомнить, где она находится. Еще вчера город казался самым сказочным местом земного шара, сегодня же ей было трудно думать о чем-то другом, кроме как о шедшем рядом с ней мужчине.

К счастью, она имела некоторое представление о том, что они осматривают, — в последние недели перед поездкой Оливия прочитала несколько книг о Египте. Где черпал информацию Стивен, ей было неизвестно, но в знании города он не уступал ей.

Стивену нравилось, что у Оливии острый ум, что ее мысли схожи с его мыслями. Ему нравилось, что она тщательно изучила город. Глядя на спутницу, на ее светлые волосы, сиявшие золотом под лучами полуденного солнца, на изящную шею, Стивен чувствовал, как начинает учащенно биться сердце. В Оливии была какая-то хрупкость, редко встречающаяся у современных женщин, и ему отчаянно захотелось обнять ее, сжать в объятиях и... отнести в кровать.

Стивен поймал себя на том, что они провели вместе почти два часа, а Оливия не задала ни одного вопроса о его жизни. Он заметил, что и о себе она избегает говорить.

А почему бы и нет? — с внезапным ощущением легкости подумал вдруг он. Разве анонимность уже сама по себе не является свободой? Разве я не живу такой жизнью, в которой люди судят обо мне еще до знакомства, основываясь только на услышанном?

— Пожалуй, нам стоит попытаться найти кафе и перекусить, — сказал Стивен, посмотрев на часы.

Оливия заглянула в темно-серые глаза стоящего рядом Стивена, и по ее коже прокатилась теплая волна возбуждения.

— Я не голодна.

— Потому вы такая худая? — строго спросил Стивен. — Вы всегда пропускаете ланч, да? — Заметив, что Оливия обиженно поджала губы, он негромко продолжил: — Я не говорю, что это для вас плохо. У вас красивые тонкие черты лица и стройные изящные ноги. Полагаю, вы стараетесь держать себя в форме, как и все женщины.

Оливия опустила глаза и уставилась на выглядывавшие из босоножек кончики пальцев. Сегодня она заставила себя покрыть ногти розовым лаком, надеясь, что невинный и ничего не значащий ритуал каким-то образом вернет ее к нормальной жизни.

— Оливия, в чем дело? Я хотел сделать комплимент. Я вас обидел? Смутил? — нежно допытывался Стивен.

Она снова подняла голову. Наверное, сейчас самое подходящее время, чтобы объяснить, что впервые за все время после смерти Джонни с ее плеч свалилось тяжкое бремя. Но если она скажет это, то опять окажется в нежелательной роли невесты, оставшейся без жениха. Не эгоистично ли с ее стороны желать какой-то другой роли, желать, чтобы солнце согрело и оживило щеки? Можно ли позволить себе наслаждаться восхищением во взгляде вот этого, стоящего рядом, мужчины? Можно ли снова почувствовать себя живой и желанной?

Оливия тряхнула головой, отгоняя мрачные мысли, и заставила себя улыбнуться. И, к своему удивлению, почувствовала, как это здорово — улыбаться.

Стивену ее улыбка показалась солнечным лучом, пробившимся из-за туч.

— Чем вы могли меня обидеть? Тем, что сказали, что я худая? Перестаньте, Стивен. Вы когда-нибудь слышали, чтобы женщину можно было этим огорчить?

— Пожалуй, вы правы, — согласился он.

Если подумать, ему и самому не очень-то хотелось есть. Вот чего-нибудь другого...

Стивен представил вкус ее губ, аромат дыхания... и потряс головой, стараясь не думать о том, что соблазнительно рисовало воображение.

— Тогда давайте выпьем кофе с пирожными в «Гроппи», это самое изысканное кафе Каира, — предложил он. — День сегодня жаркий, а в кафе прохладно.

Они сели за столик и сделали заказ. Стивен подумал, что никогда не ел подобных пирожных, столь восхитительно легких, таящих во рту. А вот Оливия проглотила ровно два небольших кусочка.

— Должно быть, из-за жары нет аппетита. — Она пожала плечами, заметив его насмешливо-вопросительный взгляд.

— Должно быть, — повторил он ее отговорку, понимая, что отсутствие у них обоих аппетита не имеет никакого отношения к температуре воздуха.

Потом Стивен — точь-в-точь как профессиональный гид — повел Оливию по городу. Он будто вознамерился показать ей все за оставшееся до вечера время. Оливия едва поспевала за ним, спрашивая себя, чем вызван этот внезапный «забег», но, словно околдованная Стивеном, послушно шла все дальше и дальше.

Они стояли бок о бок на мосту Эйфеля, того самого, который построил не только знаменитую парижскую башню, но и этот ажурно-кружевной мост через самую длинную и полноводную реку мира.

— Подумать только, — сказала вдруг Оливия. — Сколько тысяч туристов так же стояли здесь, очарованные этим удивительным городом.

Стивена подхватила волна необъяснимого восторга.

— Вы имеете в виду, очарованных так же, как и мы?

— Да. — Оливии показалось совершенно естественным, что его мысли и чувства совпали с тем, что думала и испытывала она, но ее голос все же дрогнул. — Именно это я и имела в виду.

Я хочу ее, подумал Стивен. И она хочет меня.

— Вы поужинаете со мной сегодня вечером, Оливия? — внезапно спросил он.

Она ответила, не колеблясь и не думая, что уступает слишком легко:

— Вы же знаете, что да.

Сердце Стивена забилось от волнующего предвкушения встречи.

— Скажите, где вы остановились, и я зайду за вами в восемь.

— Этого не нужно.

— Но я настаиваю, — мягко возразил он.

Однако гордость Оливии не уступала его решимости. Должно быть, он богат, раз живет в таком отеле. Ей не хотелось, чтобы он увидел ее скромную маленькую гостиницу — это только подчеркнуло бы, сколь велика пропасть между ними. Сейчас они близки к тому, чтобы быть на равных. Пусть так и останется. Ей хотелось удержать это состояние.

— Мы встретимся у входа в музей. Честное слово, Стивен, я желаю чувствовать себя независимой!

— Иногда мужчине не хочется, чтобы женщина была независимой, — не уступал он. Стивену не верилось, что он сказал это, но ведь сказал же! И даже взял ее за руку, почувствовав, как дрогнула ладонь Оливии в его горячих пальцах. — Вы всегда так чертовски упрямы?

Нечто похожее на отчаяние послышалось в его голосе, и сердце Оливии радостно забилось от восхитительного предчувствия. У нее возникло ощущение, что ее влечет туда, где ждет нечто, отвергающее любую логику. Это было освобождение, полное и окончательное, она перестала быть прежней Оливией — убитой горем, оставшейся без жениха. На какой-то миг, волшебный миг, она оказалась на грани чего-то сказочно прекрасного.

— Я упряма, только если это требуется. — Она улыбнулась.

Наступила долгая тревожная пауза.

— Но я привык, чтобы все было по-моему, — твердо сказал Стивен.

— Я знаю. Это заметно.

Она посмотрела на его пальцы, все еще сжимавшие ее запястье, и он разжал их, озадаченный собственным поступком. Стивен знал, что имеет репутацию человека, всегда контролирующего себя, так почему же теперь он ведет себя так, словно бьется за первую роль в каком-нибудь вестерне?

— Я не слишком назойлив? — спросил Стивен, жалея, что теперь не ощущает в своей ладони атласа ее кожи.

Оливия ответила, уже садясь в такси, бесшумно остановившееся рядом с ними.

— Нет, разве что чуть-чуть. — Она едва заметно улыбнулась и помахала рукой. — Увидимся в восемь.

Стивен смотрел вслед удаляющемуся автомобилю, пока тот не исчез из виду.