Мы не пара

15

С тяжелым сердцем Оливия вошла в дом. Еще два дня. Всего два дня.

Стивен словно задался целью продемонстрировать ей, что она теряет. Из ночи в ночь он доводил ее до исступления, дарил неимоверное блаженство, заставлял плакать от счастья, но... ни разу не попросил остаться.

В который уже раз Оливия спросила себя, правильно ли ей удается оценить ситуацию. Ведь в Глостер вернется не прежняя Оливия, а совсем другая женщина, знающая, что ей нужно, готовая и стремящаяся занять свое место под солнцем. Второе рождение, как и первое, процесс всегда болезненный. Иначе не было бы этой ужасной, рвущей душу боли при мысли о скором расставании со Стивеном Гордоном.

Будет ли он скучать по ней? Наверное... но совсем немного. И скорее всего только по ночам. Однако его переживания не могут сравниться с ее отчаянием. Пройдет неделя-другая, и для него все вернется на круги своя.

Звонок в дверь прервал ее размышления. Стивен, наверное, забыл ключи. Оливия открыла и, к своему удивлению, увидела на ступеньках Эрика Стэнли.

— Привет, Эрик.

В последний раз они виделись на вечеринке пару недель назад: Эрик смеялся над каждой шуткой Оливии. Но сегодня он был серьезен и, кажется, чем-то обеспокоен.

— Привет, Оливия. Можно войти?

— Да, конечно, конечно, — смущенно пролепетала она, открывая дверь пошире. — Но Стивена еще нет.

— Знаю. Я пришел не к нему. Мне нужна ты.

— Вот как? — Она улыбнулась. — Очень приятно. Входи.

— Спасибо. — Эрик прошел за ней в гостиную и опустился на диван.

— Ты что-нибудь выпьешь? — спросила Оливия.

— Нет, спасибо. Мы с Кэрол решили сегодня поужинать вместе, и она убьет меня, если я появлюсь навеселе. — Эрик помолчал, потом осторожно спросил: — Стивен говорит, что ты уезжаешь. Это правда?

— Да, уезжаю.

— Но почему, Оливия? Я хочу сказать, что никогда не видел Стивена таким довольным, даже счастливым! Ты первая женщина, с которой он живет, хотя многие дамы охотятся за ним годами. Он говорит, что не хочет, чтобы ты уезжала. Тогда зачем тебе ехать?

Оливия покачала головой.

— Я не могу говорить об этом, Эрик. И несправедливо по отношению к Стивену разговаривать за его спиной.

— Несправедливо? — Эрик вздохнул. — Послушай, Оливия... я знаю Стивена всю жизнь. С виду он один, а если разобраться...

— Ты говоришь загадками.

Эрик невесело усмехнулся.

— Все думают, что Стивен этакий «Мистер Победитель», сильный, богатый, влиятельный...

— Так и есть, — сухо заметила Оливия.

— Да, но больше он таким хочет казаться. Однако это лишь верхняя часть айсберга — Стивен многое скрывает. То, что он культивирует, что показывает миру, — это строгий фасад, неприступная стена.

Оливия горько усмехнулась.

— Именно для таких, как он, и изобрели слово «трудоголик».

— А ты никогда не спрашивала его, почему он так себя ведет?

— Эрик, тебе прекрасно известно, что Стивен не любит рассказывать о себе.

— Что ж, может быть, тебе стоило попробовать расспросить его! Ты пыталась?

— Когда дверь заперта, через нее нельзя проникнуть.

— Так, может быть, вышибить эту дверь?

— Женщины не вышибают двери, — возразила Оливия, даже не обратив внимания, что они заговорили какими-то странными метафорами.

— Настоящая женщина может попытаться это сделать, — не отступал Эрик. — Просто требуется время.

Оливия замолчала, застигнутая врасплох упорством и настойчивостью почти чужого ей человека. Он явно о чем-то умалчивал, и, зная о его преданности кузену, Оливия понимала, что Эрик вряд ли собирается раскрывать перед ней все карты.

— Возможно, мне стоило попытаться, — согласилась она.

— Ладно... — Эрик устало поднялся. — Мне пора, Кэрол ждет. И, пожалуйста, не говори Стивену, что я приходил.

— Не беспокойся, не скажу.

После его ухода Оливия долго размышляла и пришла к выводу, что все это время вела себя малодушно. Она боролась за свою независимость, за равноправие в отношениях со Стивеном, жила с ним в одном доме, спала с ним, но даже не попыталась понять — и узнать! — что он чувствует, эгоистично заботясь лишь о себе. Знала, что Стивен не любит расспросов, и ни о чем не расспрашивала. Она хотела его, но не желала рисковать из-за опасения, что он обидит или оскорбит ее.

Мне нужно поговорить с ним, решила Оливия. Во что бы то ни стало. Я не могу уехать, не сделав этого.

На протяжении всего дня Стивен задавал себе вопрос: почему он так легко позволяет Оливии уйти из его жизни? Неужели он бессилен изменить некий установленный им же самим порядок жизни? Смешно! Он — человек сильной воли — пальцем о палец не хочет ударить, чтобы что-то изменить.

Стивен всю жизнь закрывался щитом равнодушия от расспросов осаждавших его женщин. Но Оливия явно не ведет никакой осады и не пристает с расспросами.

Войдя в дом, Стивен окликнул:

— Оливия?!

Она появилась из гостиной и тихо сказала:

— Привет.

Ожидая Стивена, она приняла душ и сделала макияж. Оливия вдруг поняла, как это важно, ведь она хотела победить, значит, и выглядеть нужно неотразимой.

Стивена так и тянуло ее поцеловать. Да что там, ему хотелось забыться в объятиях Оливии! Но он решил не рисковать и не притрагиваться к ней. Иногда желание способно омрачить рассудок, а ему нужна сейчас полная ясность мысли.

— Мне необходимо поговорить с тобой, Стивен.

— А мне с тобой. Давай пройдем в гостиную.

Оливия кивнула и последовала за ним, немного огорченная его тоном, но настроенная не утратить самообладание. Она будет стремиться к своей цели, шаг за шагом, упорно докапываться до того, что ей нужно узнать и о чем умолчал Эрик.

В гостиной они почему-то остались стоять, настороженно глядя друг на друга.

— Ты хочешь уехать? Я имею в виду, по-настоящему? — требовательно спросил Стивен.

Сказать правду? Солгать? Скрыться за ничего не значащими словами? Что я теряю? — подумала Оливия и решительно сказала:

— Конечно нет!

Стивен облегченно вздохнул.

— Хорошо. Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала. Хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной.

Оливия смотрела на него в упор.

— Почему ты хочешь, чтобы я осталась?

Настал черед Стивена задуматься, как отвечать. Честно, напрямик? Но Стивен пользовался словами осторожно, зная их силу и значение. И еще ему не хотелось пугать Оливию. Или подталкивать ее к принятию какого-то решения, пока она не готова.

— Ты дорога мне, Оливия. Вот почему.

Итак, Стивен не предлагает ей Луну с неба, но для него уже сам факт такого признания означает многое. Оливия знала, что Стивен Гордон не из тех людей, которые делают необдуманные заявления.

— Почему же ты говоришь об этом накануне моего отъезда? Почему не сказал раньше?

— Потому что вел себя как страус, прятал голову в песок и верил в невозможное. — Он вздохнул. — Я воображал, что моя жизнь будет также спокойно катиться после твоего ухода. Не представлял, что одна мысль о том, что тебя здесь нет, сведет меня с ума!

Оливия улыбнулась и с укоризной сказала:

— Черт побери, Стивен, я ведь уже упаковала чемоданы!

— Так распакуй, — вкрадчиво посоветовал он, но что-то в ее лице заставило понять: Оливия ждет чего-то большего, чем просьбы остаться. — Послушай, Оливия, я почти не верю людям — ты должна помочь мне. Я привык иметь дело с женщинами... — Стивен помолчал, — не похожими на тебя. Была в моей жизни одна история...

Оливия затаила дыхание. Вот он, ключ к тому барьеру, который Стивен воздвиг вокруг себя. На это намекал Эрик.

— Расскажи мне об этом, — мягко попросила она, вспомнив, как он помог ей облегчить душу разговором о Джонни. Вероятно, ему самому нужно сделать то же самое.

Стивен кивнул.

— Я влюбился, еще когда учился в университете. В необыкновенную девушку — она обладала неземной красотой и неженским, острым умом. Она перевелась к нам из другого университета. Я летал как на крыльях, когда понял, что она выделила меня из толпы сокурсников. Скоро мы стали встречаться, я готов был отдать за нее жизнь. Она приходила ко мне домой, я уже жил отдельно от родителей, но мама отдала мне часть фамильной коллекции антиквариата, так что моя квартира напоминала скорее музей, чем жилище студента. — Стивен помолчал и, горько усмехнувшись, продолжил: — В день окончания университета я вручил своей девушке ключи от квартиры, а вместо брелока связку украшало колечко с бриллиантиком — очень скромное, потому что я купил его на собственные деньги, которые экономил около полугода, отказывая себе почти во всем. Это было предложение руки и сердца. Ночью она впервые отдалась мне, она стала моей первой женщиной, но, как я теперь понимаю, я был у нее далеко не первым.

Стивен надолго умолк, погрузившись в воспоминания. Оливия боролась с желанием обнять его, поцеловать, боясь спугнуть откровения Стивена.

— Итак, наутро я позвонил маме и сказал, что сейчас приеду к ней для серьезного разговора. Я обещал своей возлюбленной вернуться к вечеру. Дальше события разворачивались, как в дешевом детективе. Когда я вошел в квартиру, меня встретила тишина и... голые стены. Моя возлюбленная оказалась банальной воровкой. Как потом мне сказали в полиции, куда я обратился, поскольку были украдены бесценные предметы искусства, ее специально наняли, чтобы она втерлась ко мне в доверие. Босс преступной группы, чьей любовницей она, кстати, была на протяжении всего нашего «романа», хотел завладеть некоторыми картинами, которые висели у меня в квартире, вот он и разработал такую многоступенчатую комбинацию. А я, наивный влюбленный дурак, попался на удочку!

Стивен выглядел таким потерянным, что Оливия уже не могла сдержать свой порыв. Она обвила его руками, прижала к груди, словно хотела взять на себя часть его боли.

— О, Стивен... Стивен... А кольцо?

Он поцеловал ее в лоб, но заставил себя продолжать, чувствуя, что бремя, тяготившее его многие годы, стало как-то легче, словно эта хрупкая женщина разделила его с ним.

— Она была девушкой остроумной. Кольцо она пристроила к спусковому устройству унитаза — чтобы унизить меня еще сильнее, чтобы дать понять, что все, принимавшееся мною за чистую монету, было лишь игрой с ее стороны. Мастерской игрой, следует признать.

— Полиция нашла украденное? — спросила Оливия, помолчав.

— Нет. Я же говорю, преступники просчитали все до мелочей. Они сорвали банк и залегли на дно. Думаю, они давно живут в Европе, и живут припеваючи. — Стивен вздохнул. — Она растоптала меня, нервное потрясение оказалось настолько сильным, что мне пришлось лечь в клинику. Оттуда я вышел будто другим человеком, во мне словно что-то умерло. И я принял твердое решение, что никогда больше не окажусь в подобной ситуации. Я менял женщин как перчатки и, чтобы забыться, работал как проклятый. А потом работа незаметно превратилась для меня в смысл жизни. Пока я не встретил тебя...

Оливия потерлась щекой о его рубашку. Стивен рассказал все, что она хотела узнать, ей даже не пришлось расспрашивать. Он доверился ей и раскрылся. Со временем он раскроется еще больше, и их отношения станут крепче.

— Я боялся полюбить тебя, боялся поверить в искренность твоих чувств, думал, что, если ошибся в тебе и тебе нужен не я, а мои деньги, не переживу этого, — признался Стивен и, взяв Оливию за плечи, повернул к себе. В его глазах светились нежность и обещание.

Оливия чувствовала, что вот-вот расплачется.

— Никто не в силах контролировать чувства. Я тоже не планировала... — Слова застряли у нее в горле. Ее так же, как и Стивена, страшил разговор о любви.

— Что же ты не планировала?

— Не думала, что буду так сильно в ком-то нуждаться. Теперь я понимаю, что мне лишь казалось, будто я люблю Джонни. Только встретив тебя, я поняла, что такое любовь.

Оливия посмотрела в его такое дорогое лицо, и сердце ее переполнилось нежностью. Да, время великий лекарь, но именно Стивен помог ей исцелиться. Некоторые не верят в любовь с первого взгляда — Оливия верила. Нечто могучее и неодолимое снизошло на них в тот миг, когда они впервые увидели друг друга, и с тех пор это «нечто» овладевало ими все сильнее.

Стивен погладил ее по щеке и неловко улыбнулся.

— Оказывается, ты мне очень нужна. Я люблю тебя, Оливия, — сказал он с легким удивлением, словно внезапно обнаружил, что владеет каким-то редким языком.

Оливия знала, чего стоило ему это признание. Она нежно поцеловала его в губы. Стивен вздохнул.

— Так ты остаешься? — спросил он.

Оливия поняла, что в глубине души всегда знала о его любви к ней. Стивен доказал это своей заботой, вниманием, мягкостью, уважением, своей страстью. Теперь у нее не оставалось никаких сомнений в искренности его чувств.

— Я тоже люблю тебя, — тихо сказала она. — Я останусь с тобой навсегда.