Глава тринадцатая

Малпас.

Когда на следующее утро Элис вошла в большую пещеру, это слово было у всех на устах.

– Правда, замечательно? – воскликнула Бетт, подавая ей чашку с элем. – Завтра мы отправляемся.

– И больше не будем жить в темноте! – Бертрам уселся рядом с Элис на скамью.

– И больше никаких овсяных лепешек! – добавила Бэб, ставя на стол тарелку с надоевшим кушаньем. – У нас будет мясо, сыр и настоящий хлеб… с маслом.

Тут все начали хором перечислять, чего им больше всего хочется. Оказалось – свободы.

Бертрам со вздохом произнес:

– Когда мы жили в Истэме, я никогда не обращал внимания на самые простые вещи, например, что я могу ходить где угодно, вместе с любимой любоваться восходом солнца над холмами. – И он взял жену за руку.

Бетт улыбнулась мужу:

– Хоть нам всем и не терпится выбраться из этих пещер, но они спасли нас от смерти!

Бертрам мрачно сказал:

– Что-то ждет нас в Малпасе? Помяните мое слово, там происходят нехорошие вещи, иначе Ранульф не перекрыл бы все дороги туда.

Люди стали испуганно креститься. Элис молча смотрела на них. Какой же пустой и беззаботной показалась ей прежняя жизнь по сравнению с их лишениями! Она считала себя благородной, гордилась своими лечебниками, ощущала свое превосходство над теми, кто не был так учен, как она, и не обладал ее даром. Боже, как стыдно! Говейн был прав, назвав ее избалованной.

– Элис, вы ничего не едите, – пожурила Бетт.

– Я не голодна.

– Мне пора, – Бертрам встал из-за стола. – Надо собрать продукты и оружие и уложить их. – Он ушел и увел с собой Брэдли.

Элис рассеянно жевала сухую лепешку, думая о том, чем она может помочь. И, наконец, спросила об этом Бетт.

– Ну, Мей следит за тем, как складывают вещи, Перси готовит еду в путь. Может быть, вы поможете на кухне?

– Я там ничего не умею делать, – ответила Элис. Она умела лишь лечить, рисовать и писать. – Я могу приготовить лекарства. Мои горшочки с травами пригодятся для раненых, а кое-что можно посадить в Малпасе.

Это озадачило Бетт.

– Не знаю, найдется ли для них место.

– Как? Я неделями собирала эти растения и не могу их оставить здесь…

– В чем дело? – раздался голос Говейна. Он сел на скамью по другую сторону стола. Усталость складками залегла вокруг рта, прекрасные глаза потускнели от забот.

– Элис беспокоится, что не найдется места для ее трав и книг, – объяснила Бетт.

– Это не столь важно. – Говейн перегнулся через стол и взял Элис за руку. – Элис, я знаю, как вам дороги книги, но…

– Хорошо. Я все понимаю, но возьмите только лечебники, написанные мною, и те лекарства, которые понадобятся для раненых.

– Мы найдем место для всех ваших книг и лекарств, – неожиданно заявил он.

– Я не требую к себе особого отношения.

– Вы – особенная, – хриплым голосом произнес Говейн.

– Спорьте без меня! – Бетт поспешила уйти, бросив на них понимающий взгляд.

Элис раздраженно отдернула свою руку.

– Что с вами? – нахмурившись, спросил он.

– Я просто осознала вашу правоту. Я – избалованная эгоистка. В семье мне ни в чем не было отказа. Когда проявился мой «дар», я немного испугалась, но все стали нянчиться со мною. Слугам было приказано не прикасаться ко мне, для меня сшили специальные плотные накидки и перчатки. Отец освободил мне большую счетную комнату, где я писала свои лечебники. Братья сопровождали меня в лес для сбора трав.

– Почему же вы так сердитесь?..

– Потому что я не стою всего, что для меня делалось!

– Стоите. – Говейн ласково провел ладонью по ее щеке. – Ваша способность сопереживать сделала вас беззащитной. А семья была права, развивая ваш ум и оберегая от обид.

– Я виню не их, а себя! С годами во мне развилось высокомерие. Я вовсе не такая уж хорошая и добрая. Я люблю, чтобы все было по-моему. Я раздаю приказания, будто имею на это право, и… я ревную… когда вижу вас с Мей.

Говейн расхохотался.

– Ох, Элис! Вы просто разобрались в себе. Некоторым это так и не удается. Ваша беда в том, что вы слишком беспокоитесь о других.

– Это не так!

– Так! Скольким людям вы помогли! Вельме, Энид, мне, даже Мей, когда просили не наказывать ее.

Элис вздохнула.

– Я могла бы помочь приготовиться к путешествию в Малпас, но, оказывается, ничего не умею делать.

– Боюсь, что будут раненые, Элис. Возьмите то, что необходимо для их лечения, – сказал Говейн и уже шепотом спросил: – Вы тоже плохо спали?

В его глазах горел огонь желания, и она ощутила внутри ответное тепло.

– Мне хотелось быть с вами, но, видно, что невозможно.

– Мы найдем выход! Как только устроимся в Малпасе, у нас с вами будет время.

Поднявшись, она сказала:

– Мы поговорим об этом позже, а сейчас я займусь лекарствами.

Говейн обошел вокруг стола и поцеловал се в губы. Этот сдержанный поцелуй напомнил ей о других – горячих, страстных, тех, которыми они обменялись прошлой ночью.

Говейн вышел из пещеры, а Элис подошла к столу, где сидели Вельма и госпожа Дотти. Старушка теперь всегда неотлучно находилась около Вельмы, чтобы та не сотворила что-нибудь с собой или с ребенком.

– Вы не могли бы мне помочь? – обратилась к ним Элис.

– Конечно, – немедленно согласилась Вельма.

Под одним из светильников поставили стол, и Элис усадила женщин отбирать горшочки со снадобьями.

– Вы думаете, будет много раненых? – спросила Вельма. Она нарезала бинты для повязок.

– Говейн постарается, чтобы их не было, – неопределенно ответила Элис, – но надо быть готовыми ко всему.

Подошел Брэдли, таща один из сундуков Элис.

– Это последний, в котором травы. Принесли тот, что с книгами?

– Нет, книги мы вынем, а сундук пригодится для других вещей. – Элис решила взять с собой только десять драгоценных лечебников.

В это время появилась Мей. Она огляделась и насупилась, увидев Элис.

– Что вы складываете в эти сундуки? – властно спросила она.

– Травы и лекарства, – спокойно ответила Элис.

– Почему мне об этом ничего не сказали? В повозках не хватает места для продуктов и людей, а вы…

– Я беру только самое необходимое, – с достоинством возразила Элис. – Неизвестно, есть ли лекарства в Малпасе.

– Ну что ж! Госпожа Элис, я бы хотела кое-что вам показать.

Насторожившись, Элис встала и пошла следом за Мей по коридору. В темноте рядом с этой женщиной она чувствовала себя весьма неуютно.

– Куда мы идем?

Мей остановилась около горящего факела.

– Я хочу извиниться за то, что оставила вас тогда в лесу…

– В этом нет необходимости, вы же не виноваты!

Мей закусила губу.

– Вы не знаете – я собиралась отделаться от вас. – По ее голосу Элис поняла, что и сейчас Мей не прочь это сделать. – Но я не думала, что так получится. Я заплатила сыну фермера Дональда за то, чтобы он отвез вас. Не моя вина, что он напился и не приехал за вами.

– Спасибо, что вы все мне объяснили. Вы друг Говейна, и я не хочу с вами ссориться.

Мей ухмыльнулась:

– Вы из благородных. Вам в Малпасе не место! Там негде ходить в дорогих бархатных платьях. – Мей схватила Элис за руку. – Поняли?

От злобы, исходившей от Мей, Элис чуть не задохнулась. Ее даже качнуло в сторону. – Что с вами? Вы больны?

– Нет, я чувствую себя прекрасно, – собравшись с силами, ответила Элис. – Напрасно вы решили, что я такая уж слабая. Я не монахиня, но несколько лет ездила в Ньюстед, где обучалась у сестер целительству. Жизнь там простая и суровая. Извините, но меня ждут дела.

– Меня тоже. Я просто хотела, чтобы вы знали – я не врала насчет Ньюстеда.

– Спасибо. Рада, что вы не питаете ко мне дурных чувств.

Мей выдавила из себя улыбку и удалилась.

А Элис… улыбнулась. Пресвятая Дева Мария! Ей, наконец, удалось отгородиться от чувств другого человека! От радости Элис хотелось танцевать, ее душили одновременно смех и слезы. Надо поскорее сказать об этом Говейну! Но, не сделав и двух шагов, она остановилась, решив пока подождать. Годы целительства научили ее не доверять единственному опыту, не повторив его несколько раз.

Элис вернулась в большую пещеру. На нее смотрели с тревогой.

– Вас долго не было, – заметила Вельма.

– Мы говорили… о размерах тюков, – увильнула от ответа Элис, решив не сеять раздоров.

– Я беспокоилась, – призналась Вельма. Она настолько привязалась к Элис, что даже позволила той осмотреть свой живот. Ребенок должен был родиться через несколько недель, но Вельма отказывалась признать это. – Пусть Мей забирает себе Говейна, – заявила Вельма. – Мне не нравится, как он все время на вас смотрит.

– Вельма! – возмутилась госпожа Дотти.

– Он просто благодарен мне за то, что я вылечила людей, – попыталась защититься Элис.

– Нет, он не только благодарен. У него глаза загораются, когда он видит вас. – Вельма вцепилась Элис в рукав. – Остерегайтесь, а не то он поступит с вами так же, как… тот со мной!..

Элис осторожно похлопала Вельму по руке. Она впервые сама дотронулась до кого-то… кроме Говейна.

– Моя дорогая, не все мужчины такие, как Ранульф.

Вельма со слезами уткнулась в плечо Элис. Господи, какой же страх и стыд испытывает эта молодая женщина! На мгновение у Элис закружилась голова. Прекрати, не втягивайся в ее состояние, приказала она себе. Чтобы отвлечься, она стала думать о Говейне, черпая силу от его образа, и постепенно выстроила внутри себя преграду, защитившую ее собственные чувства.

– То, что он сделал, ужасно! Но с этим покончено. Ранульф больше тебя не тронет. Ты должна забыть прошлое.

– Как же я могу это сделать, когда во мне сидит его ребенок? Лучше бы я умерла!.. – И Вельма зарыдала.

– Ты не одинока. Все понимают, что ты не виновата, и сочувствуют тебе.

– А Ральф мне не верит! – всхлипывая, твердила Вельма.

– В таком случае Ральф – бесчувственный олух.

– Как вы думаете, он нарочно бросил в меня книгу? Он хотел убить меня вместе с ребенком?

– Нет. Он целился в меня, а ты спасла мне жизнь, Вельма.

– А вы спасли меня! – Вельма дотронулась до синяка.

– Я спасала тебя и твоего ребенка.

– Он ведь… скоро появится?

– Через месяц, наверное. Я не повитуха, но буду рядом с тобой.

– Даже не знаю, смогу ли когда-нибудь взглянуть на него. А если он будет похож на Ранульфа?

– А если он будет похож на тебя?

– Я об этом не подумала. – Вельма растерялась.

– Ребенок наполовину твой, даже больше – ведь все эти месяцы именно ты носила его и кормила. Это твое дитя, и оно ни в чем не виновато!

Вельма нерешительно провела ладонью по животу. И, словно в ответ, нерожденное дитя зашевелилось.

– Ой! – удивленно вскрикнула она. – Ночью он тоже так делает. – Она задумчиво гладила живот. – А вдруг там девочка?

– Очень может быть. А если мальчик, ты воспитаешь его настоящим мужчиной.

– Я так и сделаю – пообещала Вельма и вдруг заявила: – Я хочу есть!

– Пойдем, посмотрим, не уделит ли Перси кусочек сыра для будущей матери, – сказала Элис, и они вышли в коридор. У дверей своей комнаты она остановилась. – Я только положу эти травы и догоню тебя.

Вельма вперевалку пошла вперед по полутемному коридору.

Чьи-то шаги предупредили Элис о том, что она не одна. На плечо ей легла рука, и ее всю обдало жаром, сдавило горло. Потихоньку эти ощущения прошли.

– Простите, – услышала она шепот Говейна.

Элис с улыбкой обвила его руками. Удивление и удовольствие, которые он при этом испытал, передались ей и, как ручейки, заструились у нее по телу.

– Элис. Дорогая… – Он тоже обнял ее.

– Как приятно, когда тебя обнимают, – призналась она.

– Я же говорил, что у вас все получится! Она хотела было рассказать ему о своих успехах, но передумала – еще рано хвастаться.

Говейн прижался лицом к ее макушке, скрытой головным убором.

– Ах, Элис, как мне хочется увидеть вас с распущенными волосами… лежащей на моей постели.

Элис вздрогнула. Говейн вздохнул и разомкнул объятия.

– Если мы постоим здесь подольше, то я уже не смогу удержаться.

Его ладони лежали у нее на плечах, и Элис чувствовала неистовое биение его пульса. Он говорит о страсти, подумала она.

– Я пришел посмотреть, как вы тут справляетесь.

– Я уверена, что это не самое важное…

– Да, у меня множество неотложных дел, но главное – ваше здоровье.

– Знаю. – Элис ласково коснулась рукой уголка его рта.

– Вот видите – вы держитесь со мной более непринужденно.

Элис заглянула в его зеленые глаза и увидела пляшущие огоньки желания. Но она больше не боялась этого огня. Руки Говейна приподняли ее, а губы сомкнулись на ее губах. По телу пробежала теплая волна. И… на этом все кончилось. Элис открыла глаза.

Тяжело дыша, он спросил:

– Что вы ощутили?

– Жар и дрожь внутри.

– Я тоже. – Он огляделся. – Здесь не место для подобных поцелуев. Когда мы прибудем в Малпас…

Взяв Элис под руку, он повел девушку по коридору, и она поняла, что мысли его уже заняты путешествием в Малпас.

Они подошли к кухне, и Говейн постучал в дверь.

– Уходите отсюда! – донесся крик Перси.

– Это я, Говейн. И со мной Элис. Заскрежетал засов, и дверь распахнулась.

На пороге стоял Перси с раскрасневшимся лицом и взлохмаченными волосами. Кухня напоминала людской муравейник.

– Лишняя пара рук нам пригодится, – сказал он. – Говейн, я сделал, как вы сказали, – разделил сыр на маленькие порции. Каждый получит по куску и по овсяной лепешке.

Элис нахмурилась.

– Разве вы не будете готовить в пути?

– Нет, – ответил Перси и кинулся к бурлящему на огне горшку.

– Разводить костер опасно, – объяснил си Говейн. – Когда возьмем Малпас, устроим пир.

А если взятие Малпаса затянется? Элис подумала о голодных, возбужденных людях и подошла к сложенным в кучи продуктам.

– Разве нельзя съесть что-нибудь из этого?

– Нет. Я собираюсь одеть наших людей в ливреи слуг Ранульфа, чтобы они подвезли к воротам этот якобы задержавшийся груз.

– Чтобы отвлечь внимание охраны?

– Да. Мы подойдем ночью. Отряд Дарси в это время станет взбираться через заднюю стену. Насколько мне известно, начальник караула очень внимательно проверяет все повозки, въезжающие в Малпас, поэтому продукты нельзя трогать. Надеюсь, наша уловка удастся. Однако как бы во дворе не собрался весь гарнизон. Там люди тоже много дней не ели вдоволь, и прибытие продуктов их, несомненно, привлечет.

Элис сердито взглянула на него:

– А то, что наши люди в таком же состоянии, вас не волнует?

Итак, Элис сказала «наши». Что ж, подумал Говейн, это сулит надежду на будущую совместную жизнь.

– Я знаю, что им надоели лепешки, но…

– Все измучены, особенно женщины и дети.

– Мне очень жаль, но я ничего не могу поделать.

– Хорошая еда их немного подбодрит.

– Что случилось? – Подошедший Перси вытирал фартуком лицо, а в руке держал противень с ароматными булочками. – Говейн разрешил взять один мешок муки, чтобы испечь их в дорогу.

– Как великодушно с его стороны, – горько заметила Элис. – А нельзя съесть это сегодня вечером?

– Нам нужна еда для долгого пути.

– Согласна, но не мог бы Перси испечь еще?

Говейн рассердился.

– Тогда привезенный груз не будет соответствовать представленным счетным палочкам, и охрана заподозрит неладное.

В кухонную дверь постучали, а когда Перси открыл, в помещение стрелой влетела Бирди, а за ней следом Энид.

– Пахнет хлебом. Ой! – Бирди бросилась к противню.

Перси на всякий случай приподнял противень повыше.

– Осторожнее, не обожгись.

Девочка облизала губы.

– Пахнет как настоящий хлеб.

– Я хочу, я хочу! – запрыгала Энид и добавила волшебное слово: – Пожалуйста.

– Спроси разрешения у папы, – сказала Элис.

Говейн бросил на Элис свирепый взгляд и опустился перед дочкой на колени.

– Энид, завтра мы отправляемся в долгий путь, и ты захочешь есть…

– Я хочу сейчас! Пожалуйста. – Она заморгала пушистыми ресницами.

Говейну некуда было деваться.

– Хорошо, малышка. – Он взял с подноса булочку и разломил ее пополам. – Только пусть она остынет.

От булочки поднимался восхитительный пар, девочки радостно запрыгали.

Элис смотрела на их бледные, внезапно оживившиеся личики, и сердце у нее сжалось. Они счастливы от такой малости! В Рэнсфорде остатки белого хлеба скармливали свиньям, а Энид и Бирди впились зубами в булочки, как пара голодных волчат. Вдруг Энид перестала жевать и посмотрела на Элис.

– А Ангел ела?

Комок застрял у Элис в горле.

– Я поем потом.

– Очень вкусно!

Элис подошла посмотреть, как Перси вытаскивает из печи следующий противень.

– А нельзя ли мешки из-под муки заполнить чем-нибудь еще и положить их на дно повозки? Уверена, что начальник караула не станет развязывать все мешки… особенно ночью.

– Хмм… Честно говоря, я до этого не додумался, – сознался Говейн.

– Возможно, ему, как и его людям, тоже захочется поскорее вернуться в теплую постель, – улыбнулась Элис.

– Но чем мы их наполним? – размышлял Говейн. – Черт! – Он стукнул себя по лбу. – Как это раньше не пришло мне в голову!

– Что?

– Троянский конь![5] – Говейн пошел было к двери, но вернулся и поцеловал Элис в губы. – Перси, напеки побольше булок. Оставь нетронутыми только полдюжины мешков.

Дверь вновь раскрылась, и в кухню заглянула Бетт.

– Мне показалось, что запахло… – Она подошла к противню. – Хлеб! Это в дорогу?

– Элис убедила Говейна испечь побольше к ужину, – сказал Перси.

С этого дня Элис дала себе слово никогда больше не считать хлеб обычной едой.

Перси усадил женщин месить тесто. Элис сняла перчатки, закатала рукава платья и присоединилась к ним. Невозможно было избежать того, чтобы в липком месиве ее руки не касались рук Бетт и Вельмы. В первый раз она содрогнулась, но потом привыкла. Может, надо сосредоточиться на собственных ощущениях, а не на том, что чувствуют другие? – спрашивала себя Элис. Тогда у нее и с Говейном все получится!

– Что произошло с Вельмой? – прошептала Бетт, когда та отошла за мукой. – Она стала совсем нормальная.

– Просто смирилась с тем, у нее будет ребенок.

– И скоро, насколько я могу судить.

– Да. Ее нельзя оставлять одну. И не позволяйте Ральфу разговаривать с ней.

– Он подло себя вел?

Элис рассказала Бетт все, что узнала от Вельмы, добавив:

– Не думаю, чтобы он намеренно хотел ее обидеть.

– Вы к нему слишком снисходительны. Он нехороший человек. Я попрошу Бертрама последить за ним.

Спустя два часа все булки были испечены, и Бетт сложила их в плетеные корзинки. Перси запер кухонную дверь, и целая процессия направилась в главную пещеру. Перси, Элис и Бетт несли большие корзинки, Вельма пристроила кувшинчик с маслом у себя на животе, Энид шла рядом с Элис, зажав в кулачке маленькую булочку, а Бирди понеслась вперед, выкрикивая новости, подобно городскому глашатаю:

– Хлеб! Мы несем хлеб!

– Идемте ужинать, – приглашал всех Перси.

Людей не пришлось долго уговаривать. Они побросали все дела и толпой двинулись по переходам. Когда поварихи проходили мимо пещеры, где мужчины упражнялись в поединках, Говейн вышел на шум и недовольно осведомился:

– Что происходит? – А когда Перси объяснил ему, сказал: – Лучше бы готовились к завтрашнему походу.

Все остановились, смущенно переминаясь с ноги на ногу, хорошее настроение исчезло.

Элис открыла, было, рот, собираясь сказать Говейну, что всем необходимо хоть немного расслабиться, но он сам это понял.

– Тем не менее, надо подкрепиться, так что идите и ешьте на здоровье.

– А папа пойдет? – спросила Энид.

Он чмокнул ее в кончик носа.

– Папа вспотел и сначала должен помыться.

У Элис созрел план, и она ласково сказала Энид:

– Ты иди с Руби, а я подожду папу.

– В чем дело? – спросил Говейн, когда все ушли.

Он весь взмок, влажные волосы прилипли к голове и шее, пот каплями стекал по лицу на кольчугу. Но для Элис он был желанен, как никогда.

– Увидите, – загадочно ответила она.

Загрузка...