На месте Валерии

2. Что ты хочешь мне рассказать?

Нереа работала экономистом. Профессию она выбирала без лишних эмоций, да и вообще – сильные чувства были не ее стихией. Я даже сомневалась в ее способности испытывать страсть. Лола предрекала, что Нереа придется размножаться спорами, когда наступит время, поскольку она толком не занималась сексом. Я же легко могла представить, как она лежит на кровати, раздвинув ноги и уставившись в потолок, и мысленно составляет список неотложных дел, не обращая внимания на стоны мужчины, который трудится сверху. Просто так сложилось, что интимная жизнь Нереа не поражала воображение насыщенностью или разнообразием.

Мы дружили давно. Очень давно. Мы познакомились в четырнадцать лет, и неожиданно звезды сошлись так, что две девочки, казалось бы, не имевшие ничего общего, стали лучшими подругами. Правда, мы обе увлекались группой «Бэкстрит бойз», но, думаю, это не сыграло решающей роли, поскольку Нереа нравился Ник, а мне – Эй-Джей[2]. Непохожие, как день и ночь, мы сделались неразлучными: я, совершенно обычный подросток (adolescentus comunus), и Нереа, эфирное создание, которое даже писает одеколоном фирмы «Лоеве» (pijus adorablus).

За годы нашего знакомства у Нереа было три романа: два тинейджеровских и один серьезный. И более непутевого парня, чем один из ее ранних ухажеров, я в жизни не видела. Он был слишком испорченным даже для Лолы, что говорило о многом. Наверное, в истории о том, как молоденькая девчонка встречалась какое-то время с мутным типом, не подходившим ей во всех отношениях, нет ничего необычного. Но если вспомнить, что речь шла о Нереа, история становилась слегка сюрреалистической.

Мою подругу отличала удивительная верность привычкам. Нереа постоянно носила серьги своей бабушки и колье им под стать. Через день она педантично красила ногти лаком с блестками, стягивала волосы лентой, обязательно подобрав ее в тон туфлям. Надо сказать, она почти не изменилась, даже перешагнув рубеж своего двадцатилетия.

В конечном итоге обременительные отношения рухнули, не выдержав собственной тяжести. Вопреки ожиданиям Нереа сама бросила сомнительного ухажера, поскольку ей надоело, что он таскал ее исключительно по злачным местам, никогда не приглашая на прогулки или в кино. По ее словам, ей хотелось нормальной любви, однако лично я сказала бы, что она стремилась к любви идеальной. У нее всегда были очень четкие принципы.

В девятнадцать лет Нереа познакомилась с Хайме. Произошло это на матче по падел-теннису, организаторами которого выступали отец Нереа и его партнер со своим сыном. Молодые люди понравились друг другу. Я добавила бы от себя, что было почти невозможно не влюбиться в такую девушку, как Нереа, с ее длиннющими светлыми волосами – густыми, блестящими и ухоженными, яркими зелеными глазами и великолепной фигурой. Я влюбилась бы в нее точно, будь я мужчиной или лесбиянкой. Впрочем, нет, я обольстила бы ее, уговорив заняться со мной сексом на заднем сиденье машины, а затем пустилась бы наутек. Но я всегда грешила цинизмом.

Роман между Нереа и Хайме длился целых семь лет, а затем они расстались довольно скандальным образом. Нереа заподозрила, что он изменял ей с другими женщинами. Мы решили, что подруга сошла с ума, но Нереа перевернула небо и землю в поисках доказательств и все-таки нашла электронное письмо, довольно фривольное по содержанию. Если честно, оно было откровенно скабрезным. Когда я его прочитала, меня разобрал смех. Мне в голову не приходило, что лощеный малый с безупречными манерами способен изъясняться столь грязным языком, употребляя фразы вроде «подрочить тебе в лицо», тем более в письменной речи. Разумеется, усилием воли я удержалась от неуместного хохота и вслух горячо выразила крайнее неодобрение.

К тому времени мы – Лола, Кармен и я – уже видеть не могли лицемера и ханжу Хайме и потому втихомолку обрадовались его отставке. Но, разумеется, как настоящим подругам нам пришлось изображать разочарование и огорчение. В тот вечер, когда Нереа ушла домой, мы втроем подняли бокалы за то, чтобы она встретила наконец достойного ее мужчину. Увы, в бокалах плескался выдохшийся сидр «Гаитеро», поскольку другого алкоголя у нас под рукой не оказалось. Полагаю, из-за выдохшегося сидра наш тост обернулся не к добру, так как с тех пор Нереа не только ни с кем не встречалась на постоянной основе, но даже не заводила коротеньких интрижек на одну ночь. И тем более речь не шла об увлечениях на пару недель или о страстных романах, длящихся несколько месяцев, из той категории, которые женщина поддерживает, заранее зная, что им суждено закончиться, как в случае с испорченным парнем, ухажером Нереа, на заре юности. Одним словом, около года наша подруга не занималась сексом, причем держалась она стойко, не выказывая признаков малодушия. А ведь в отличие от среднестатистической девушки, она не прятала кролика на батарейках в ящике с нижним бельем.

Опрокинув еще по паре стаканчиков пива, мы с Лолой присвоили Нереа прозвище Холодная и позлословили немного на ее счет в том духе, что она оказалась классическим исключением, которое лишь подтверждало правило, гласившее: «Плоть слаба». Неужели время от времени у нее не возникало желания с кем-нибудь перепихнуться? Между прочим, проблема заключалась вовсе не в отсутствии претендентов. На работе вокруг Нереа так и вились преданные обожатели, которые с радостью сводили бы ее на ужин и в кино, а также предложили билеты на балет. Билеты на балет? Ну разве это не самый верный способ соблазнить ее? В выходные ее «Блэкберри» дымился от заманчивых приглашений, но Нереа меланхолично щелкала языком и безжалостно удаляла сообщения. Да, именно такой она была – прекрасной и холодной. Лола подозревала, что подруга морочит нам голову и наверняка прячет где-то большой черный и чертовски эффективный вибратор. Заглядывая к Нереа в гости, Лола упорно его искала.

Мы втроем – Лола, Кармен и я – в течение долгого времени предпринимали попытки устроить жизнь Нереа и то и дело подбивали ее сходить на свидание с очередным симпатичным и обходительным холостяком, мобилизовав всех, кого знали, включая друзей детства и институтских приятелей. Годился любой парень, выглядевший приличным человеком, но Нереа решительно отвергала всех. Один не вышел ростом, другой, напротив, был слишком высоким; третий бежал прятаться под мамину юбку, едва заслышав гром, четвертый производил впечатление законченного циника (ну прямо как я), пятый слушал Луиса Мигеля…

Нереа находила несметное множество причин, чтобы во второй раз не встречаться ни с кем из своих кавалеров. Единственного мужчину, с кем она охотно появлялась в обществе, звали Хорди. Нереа считала его «милым», что в переводе с нашего языка эвфемизмов означало: жеманный молодой человек, еще не смирившийся со своими гомосексуальными наклонностями, а если и смирившийся, то решивший пока об этом помалкивать.

Учитывая предысторию, совсем не удивительно, что я лишилась дара речи, услышав от Лолы, что у Нереа новый роман. Это было неожиданно, ведь нам даже не пришлось связывать ее, чтобы притащить на свидание. И произошло это в тот момент, когда у нас стали появляться мысли об ее монашеском предназначении. Нереа встречалась с мужчиной? Давно ли? Кто этот счастливчик? Как? И главное – почему?

– Лола, представляешь, как он, наверное, хорош собой? – мечтательно произнесла я, пережевывая маслину.

– Хорош собой? Он должен быть неправдоподобно красив, из той породы мужчин, до которых страшно лишний раз дотронуться, чтобы не испортить, как произведение искусства.

Я нахмурилась:

– Какой ужас, Лола! Это же фарфоровая кукла!

– Нет, черт побери, – выдавила она, умирая со смеху. – Есть мужчины, на которых даже не смотришь в баре, так как знаешь: они в жизни не посмотрят на тебя в ответ. К таким бесплатно прилагается стеклянная витрина.

– Ух ты! И еще хорошая работа.

– И бабки! И огромный член!

– Думаешь, она уже видела его член, Лола? – спросила я с недоверчивой гримасой.

– Вряд ли. Но я уверена, что он огромен.

– Ага, – кивнула я. – Долбаный идеальный мужчина. Но скажи, где она его раскопала?

– Нереа особенно не распространялась, заявив, что ей не хочется повторять историю трижды и она посвятит нас в детали, когда мы соберемся вчетвером. Она только обмолвилась о юбилее, куда ей пришлось пойти, – что-то связанное с работой.

Я задумалась, невольно представив сцену знакомства. Она могла бы стать неплохой завязкой романа, сюжет которого тотчас начал выстраиваться у меня в голове. Нереа сидела в уголке с рюмкой мартини в руках, умирая со скуки, но привычно сохраняя приветливое выражение лица. Она выглядела изысканно в черном вечернем платье, с красиво уложенными волосами с подвитыми кончиками и косой челкой, элегантно ниспадавшей на лоб. Он возник перед ней внезапно и вовлек в беседу, вполне светскую и неглупую. И вот тут, поставив действие на паузу, я без сомнения нырнула бы в свою фланелевую пижаму, способную изгнать любые фривольные мысли, и приняла волевое решение впредь не брать в руки расческу, что окончательно превратило бы мой пучок в воронье гнездо.

Лола бесцеремонно вывела меня из транса:

– Валерия, позвони ей – вдруг она уже ушла с работы.

– Еще нет двух часов.

– Но сегодня пятница. Позвони.

Я неохотно взяла трубку и набрала номер. В этот миг в замке повернулся ключ, и входная дверь открылась. Появился Адриан, тащивший портфель и четыре сумки с продуктами. Из одной сумки торчала огромная упаковка картофельных чипсов.

«Здравствуйте, это Нереа. Сейчас я не могу вам ответить. Оставьте сообщение, и я вам перезвоню. Большое спасибо», – монотонно пробубнил автоответчик.

– Не отвечает, можно отправить голосовое сообщение, – пояснила я, прикрыв ладонью трубку.

Лола, прищелкнув языком, выхватила у меня телефон и заговорила:

– Это Лола, я в гостях у Валерии. – Она шагнула к Адриану, поцеловала его в щеку и забрала сумку с чипсами. – Перезвони нам после работы. Есть срочный разговор, и мы надеемся, что от него небесам станет жарко. – Она распотрошила пакет. – Жарко, как от моих воскресных баек, знаешь, с жареным, остреньким, перчинкой и все такое.

Она дала отбой, не попрощавшись, и набила рот чипсами.

– Во-первых, – начал Адриан, – тебе что, негде жить?

Лола знойно улыбнулась. Она знала, что он пошутил. Они познакомились, когда Адриан всего лишь имел статус приятеля, который мне нравился. В их распоряжении были годы, чтобы присмотреться друг к другу, поладить и установить комфортные отношения.

– Во-вторых, разве у тебя нет работы? Закрадываются подозрения, что ты трудишься по ночам где-нибудь в эскорте.

Лола расхохоталась и, ткнув в меня указательным пальцем, воскликнула:

– А я ведь говорила тебе, что это офигенная профессия!

– Ох, черт возьми, Адриан, ты открыл ящик Пандоры. Теперь она заладит, что намерена стать девушкой из эскорт-услуг.

Адриан вошел на кухню, и я замерла в ожидании приветственного поцелуя. Из глубины кухни он обратился к Лоле, поинтересовавшись, останется ли она обедать. При этом он не сделал ни малейшего намека на то, что хочет меня поцеловать.

– Да, почему бы и нет? «Локоть теннисиста» мешает мне готовить, – ответила моя подруга, плюхаясь в единственное кресло, которое я неосмотрительно освободила.

Адриан покосился на меня и ухмыльнулся, сообразив, что «локоть теннисиста» – еще одна мнимая болезнь Лолы. В предыдущий раз она симулировала аллергию, обнаружив, что мой антицеллюлитный крем с разогревающим эффектом вызывал кратковременное покраснение кожи. Самое забавное, в процентном отношении она тратила больше времени на то, чтобы нанести в офисном туалете капельки геля на разные участки тела, чем на выполнение заказов на работе. То была умышленная демонстрация.

– С кем вы разговаривали по телефону? – небрежно спросил Адриан, откинув с лица прядь волос.

– Мы оставили сообщение на автоответчике Нереа. Похоже, у нее с кем-то роман, – ответила я, убирая продукты в холодильник.

– Поверить не могу! И он не хромой, не волосатый, не потрепанный, не отощавший и не фанфарон? Валерия, я не хочу, чтобы ты с ним знакомилась. Парень, верно, сам бог.

Я грустно улыбнулась. Это были всего лишь слова: мужчина, что произнес их, с Рождества игнорировал меня как женщину. Тем не менее Адриану нечего было опасаться. Я сходила по нему с ума с восемнадцати лет. Меня завораживали его глаза цвета меда, светлые, почти желтые, сочный рот, дерзкая улыбка и большие мужественные руки. К сожалению, он не был склонен проявлять нежность и ласку. Его манеру обращения со мной можно было бы назвать суровой. Во всяком случае, секс в его исполнении отличался брутальностью. Прежде. В прошлом. Поскольку теперь секса не было вообще.

Лола возвела глаза к потолку и, поднявшись с кресла, прислонилась к дверному косяку нашей крошечной кухоньки. Она принадлежала к числу женщин, убежденных, что мужчинам необходимо постоянно льстить, чтобы они чувствовали себя любимыми, желанными и защищенными.

– Не сомневаюсь, что ты намного лучше, Адри, – заявила она, подкрепив свои слова легким шлепком по его заднице, и снова повернулась ко мне: – Валерия, ты должна родить сына. Тогда лет через двадцать я могла бы замутить с ним интрижку, чтобы меня ненароком не записали в старухи.

– Какой кошмар! – пробормотал Адриан. – Она всегда так себя ведет или хочет меня позлить?

Я молча развела руками. Поступки Лолы, как и сюжет абстрактной картины, находились за пределами понимания. Так было проще.