На поводке за счастьем

36

Валерия

На следующий день нам тоже было не до моих откровений. Мальчишка из соседнего номера бегал по территории с друзьями, поскользнулся, упал и сломал ногу. Второй день катался на лыжах и хоть бы что. А тут на ровном месте такое случилось. Пока повозились с ним, дождались скорую помощь, успокоили мать, которая пребывала в панике, уже наступила ночь и мы с Настей, уставшие, завалились спать.

И только на третий день после изнурительно-веселительных мероприятий мы обе созрели для тяжелого разговора. Уютно устроились на мягком ковре у кровати, оперевшись на неё спинами, и я рассказала Насте всё.

— Зотов урод! — заключила подруга, по завершению моего длинного монолога, в течение которого она не то что говорить, даже дышать боялась. — Это хорошо, что ты смогла сбежать. А если бы нет? — я пожала плечами, сморгнув навернувшиеся слёзы. — По нему решётка плачет. Маньяк, — нахмурилась она. — А насчёт Кирилла я не уверена, — задумалась Настя.

— В чём не уверена? — нервно усмехнулась я, вытирая уже без остановки льющиеся слёзы.

— Лерочка, девочка моя, — обняла она меня, поглаживая по спине. — Ну не вяжется в моей голове его поведение. Может стоило с ним поговорить?

— О чём? — взорвалась я, сбросив руки подруги с плеч. — О том, что Наташа эта с ним в номере жила? Ходила в его рубашке. На голое тело между прочим! — истерика набирала обороты, но Настя стойко держалась, давая мне возможность выпустить эту боль. — Вещи ему гладила! И ворковали они так будто… будто… они очень близки…

— Он её как-то ласково называл?

— Нет. Сказал «спасибо» за то что она ему рубашку погладила.

— Если бы она тебе рубашку погладила, ты бы ей спасибо не сказала? — резонно спросила Настя, но для меня это не было аргументом.

— Настя! Услышь меня! Они жили в одном номере! Она ходила в его рубашке и гладила ему вещи!

— А ты его услышала? — тоже повысила голос подруга. — Он, между прочим, тебе звонил и не раз! Если бы ему было на тебя плевать, делал бы он это?

Из моих ушей шёл дым от гнева и обид. Может в словах подруги и было зерно истины, но сейчас я не была готова признать это. В голове набатом стучала лишь одна правда: Кирилл предал меня.

— Я ведь слышала твой счастливый голос, — уже мягче продолжила она. — Так не бывает. Я не верю.

— Ну и не верь, — насупилась я и отвернулась.

— Может хотя бы включишь телефон? — вкрадчиво спросила она. — Если позвонит…

— Нет! Не хочу, — грустно добавила я. — Завтра и так домой едем. Дай отдохнуть, раз уж привезла.

Настя бросилась обнимать меня. Я сначала безучастно сидела, не шевелясь. А потом обмякла и прижала её к себе в ответ. Мы обе мычали что-то нечленораздельное, пуская горькие слёзы, пока вдоволь не наревелись.

Утром мы позавтракали, сходили напоследок к горе, восхитились невероятными пейзажами, вдохнули чистейшего воздуха, накупили сувениров и отправились паковать чемоданы. Всю обратную дорогу мне не давали покоя воспоминания вчерашнего разговора с Настей. А вдруг она права?.. Нет. Это невозможно. Телефон неожиданно начал жечь, находясь в кармане джинсов. Будто накалился до ста градусов. Руки так и чесались схватить его и включить.

— Может всё-таки… — прочитала мои мысли подруга.

— Нет, — твёрдо отрезала я и продолжила смотреть в окно автобуса.

Мысли, как те отбойники на обочине, мелькали быстро, монотонно и неуловимо. Не заметила, как уснула. Сон был тревожный и поверхностный. Меня то и дело кидало из одной реальности в другую, где на меня смотрели серые глаза, то с нежностью и лаской, то со злобой и пренебрежением, то с тревогой и болью…

На автовокзале нас встретило такси. Андрей еще не приехал и Настя, как и я, ехала в пустую квартиру. Только её одиночество продлится ещё пару дней. Моё же… видимо бесконечно.

Меня вдруг окутало странное чувство, которого не было раньше. Сейчас одиночество не казалось мне нормальным и удобным. Теперь оно было холодным и обречённым. Да простит меня моя рыжая булочка, но внезапно я отчаянно захотела, чтобы рядом был мужчина. Он. Кирилл.

В груди жгло от обуявших меня чувств. Боль трансформировалась в отчачние и бессилие. А слова Насти били по вискам, как молот о наковальню.

Деревянные ноги не желали двигаться, но чемодан сам себя не поднимет, да и холод на улице стоял жуткий. Здесь по-прежнему не было снега, но был пронизывающий ветер и сырость. Захлопнув дверь багажника, я напоследок махнула подруге рукой и поплелась в подъезд.

Время было позднее, поэтому вокруг царила холодная тишина, подгоняющая меня скорее зайти в квартиру и укутаться в теплое одеяло. А лучше — принять горячую ванную. В идеале с пеной. Ммм.

Воодушевленная этими фантазиями я даже натянула сдержанную улыбку и вышла из лифта на лестничную клетку. Но стоило мне сделать шаг, как сердце камнем упало вниз. Ударившись о пол, оно, как мяч, подскочило к самому горлу и, гулко одаряясь, заколотилось там, лишая меня возможности дышать.

Возле моей двери прям на полу сидел Кирилл. Поджав ноги к себе, он положил руки на колени и уронил на них голову. Видимо он спал, потому что от звука закрывающихся дверей лифта и стука колёсиков чемодана о порожек, Кирилл подскочил и, увидев меня, округлил сонные глаза. От яркого света или от неверия в увиденное, он сильно потёр глаза. И я бы возможно смогла пройти гордо мимо него, не растеряв своего достоинства, если бы не его внешний вид. Уставшее лицо дополняли богровые синяки, кровоподтёки и разбитая губа.