На поводу у сердца

Глава 1

Спустя несколько дней после благотворительного приема Роберта Харта.

Может ли моя жизнь стать еще хуже?

Когда-то я зареклась даже в мыслях задаваться этим вопросом, ведь мне давным-давно известно – хуже может быть всегда.

Но что мне неизвестно, так это когда же наконец станет лучше? Хоть на немного? Должен же существовать конец черной полосы неудач, после которого наступает белая и все существующие проблемы начинают плавно снижать свои обороты. Не могу же я быть настолько невезучей, что в моей жизни всегда все будет только неумолимо скатываться по крутому наклону вниз, без единой возможности подняться хоть на одну ступеньку выше.

После того проклятого вечера с Адамом я день за днем хожу словно неживая. И, говоря это, я в прямом смысле имею это в виду.

После побега от Харта и нечеловеческой душевной агонии, которую его сила заставила меня пережить, я ощущаю себя пустой, безэмоциональной, непроницаемой для любых внешних раздражителей. Я думала, что полное опустошение и безразличие ко всему вокруг быстро сменятся яростью, но нет. Ничего подобного. Даже спустя больше недели я так и не наблюдаю в себе вспышек гнева. Как, впрочем, и других эмоций, поэтому каждый день я проживаю точно робот, выполняющий все действия на автопилоте.

Но, наверное, оно и к лучшему. Не знаю, как бы я справилась с возросшим объемом дерьма в моей жизни, если бы не пребывала в этом эмоционально коматозном состоянии.

Теперь меня совершенно перестал выводить из себя пьяный балаган в доме, а за всю прошедшую неделю у нас с Филиппом не произошло ни единой стычки, что за все время нашего сожительства является абсолютным рекордом. Также меня нисколько не заботит моральная травля стервозных коллег в «Атриуме». Узнав о незаслуженно (по их мнению) щедрой премии и благосклонном отношении Эрика ко мне, они поставили себе цель за спиной боссов устроить мне «сладкую» жизнь на работе.

И вроде бы они уже давно должны были угомониться, ведь с той ночи, когда я сбежала из приватной комнаты, прошел почти месяц, но почему-то по сей день не проходит и смены без их косых взглядов в мой адрес, едких комментариев, постоянного разбрасывания моих личных вещей по всей гримерной и якобы нечаянных толчков и подножек, из-за которых я пару раз чуть было не подвернула ногу и определенно точно заработала несколько синяков.

Серьезно, звучит как детский сад, группа – ясли, но вот с такими недалекими суками мне приходиться работать каждую ночь. И при обычном своем взрывном характере я бы давно поразукрашивала всем паскудным девкам их лица. Однако сейчас мне не составляет никакого труда полностью игнорировать все выпады стриптизерш в мой адрес.

Но и это не самое дерьмовое изменение, произошедшее в моей «прекрасной» повседневности, которое без моего нового безжизненного режима давно бы лишило меня всех нервных клеток и точно довело до убийства.

Как мы и договаривались с Марком после неожиданной встречи с ним на приеме, за его молчание я должна удерживать при себе свою неприязнь к нему, скрывать от Эмилии все его похождения и, самое унизительное, – быть его «девочкой на побегушках». И, знаете, это словосочетание Марк оправдывает с лихвой, отрываясь на мне по полной программе.

Каждое утро, когда я возвращаюсь домой после изнурительной рабочей ночи, мне светит поспать лишь до момента, когда О Великий Эндрюз проснется после очередной тусовки и начнет изводить меня своими поручениями. Он в самом деле трезвонит мне по любому поводу, чтобы использовать меня, как свою прислугу. Теперь мой день состоит из походов в магазин за продуктами или ради всего лишь одной упаковки пива, приготовления еды для этого мудака, мойки его машины, уборки в квартире после развязных тусовок, стирки одежды, глажки и так далее…

И каждый раз во время исполнения моих обязанностей Марк не забывает попутно докучать меня своими нескончаемыми издевками, пошлыми шуточками, шлепками по заду, тесными объятиями и гадкими намеками на «дружеский перепихон».

Без всяких сомнений, если бы не моя всецелая отчужденность от мира сего, лишь от одной этой его любимой фразочки я придушила бы гада в первый же день своего рабства.

Но сукину сыну Эндрюзу несказанно везет: даже сейчас, когда вместо сна после бесконечной рабочей ночи я зачем-то жду его уже больше часа на парковке торгового центра под палящим солнцем, внутри меня ничего не колышется. Во-о-обще! Ни одной эмоции, что призвала бы меня немедленно расправиться с уродом. Полнейший штиль, ни одного дуновения ветра.

Единственное, что не покидает меня ни на секунду с того самого дня, когда я в последний раз видела Адама, – это постоянное ощущение чужих глаз на себе. Сколько бы я ни оглядывалась по сторонам, пытаясь обнаружить приставленного ко мне Хартом человека, мне так и не удалось этого сделать. Но оно мне и не надо – даже не видя фигуры этого мастера конспирации, я всем своим поникшим нутром и телом осязаю круглосуточную слежку за собой.

Я хочу разозлиться, выйти из себя, возненавидеть всем сердцем Адама Харта за то, что он позволяет себе подобные вопиющие действия, что нарушают все допустимые правила и границы моей личной жизни, но опять-таки никак не могу… Он сам лишил меня возможности чувствовать хоть что-то, кроме тягостного предчувствия беды.

– Никс! Какая умница! Уже здесь! – громкое восклицание недоумка разом вырывает меня из гнетущих раздумий, напрочь оглушая мое правое ухо.

– Боже! Зачем же так кричать, Эндрюз? – оборачиваюсь к нему, жмурясь от пульсирующей боли в висках. – И что значит «уже здесь»? Я тебя вообще-то больше часа жду возле входа как собака.

– Ты чего такая хмурая, подруженька? Неужели этой ночью не удалось вытрясти из мужиков приличную сумму денег? – в своей обычной манере ерничает мудак.

От его ослепительной улыбки в совокупности с не пойми откуда берущейся энергией я ощущаю себя еще более уставшей.

– Марк, можешь ты хотя бы сегодня заткнуться и не доставать меня свой гадкой болтовней? Тебе мало того, что ты и так каждый день не даешь мне поспать больше трех часов? – тяжело выдыхаю я, спасая рукой сонные глаза от яркого солнечного света.

– Во-первых, не забывайся, Никс, и сделай тон попроще, а, во-вторых, я спал сегодня примерно столько же и, как видишь, в отличие от тебя, полон сил и радости, – он перекидывает свою тяжеленную лапу через мое плечо, теперь придавливая меня не только морально, но еще и физически.

– Я неимоверно счастлива за тебя, Эндрюз, хотя, честно, слабо представляю, как тебе удается по ночам употреблять всякую гадость и пить не просыхая, а наутро как ни в чем не бывало выглядеть таким свежим? – с трудом скидывая с себя его руку, констатирую очевидный факт и оглядываю внешний вид парня.

Небрежно уложенные темные волосы, здоровый цвет лица, полное отсутствие мешков под глазами или каких-либо признаков буйной пьянки. Самодовольная улыбочка, от которой текут практически все девчонки. Синие, потертые в нескольких местах джинсы и белоснежная футболка, обтягивающая его высокую и какого-то черта идеально сложенную из крепких мышц фигуру.

Честное слово, не знала бы я наверняка, что он отъявленный тусовщик, подумала бы, что передо мной стоит профессиональный спортсмен, придерживающийся здорового образа жизни.

– А теперь слушай и внимай элементарному секрету моего прекрасного самочувствия, – он вытягивает из кармана пачку сигарет и закуривает. – Каждую гулянку нужно не только пить, но и проводить с пользой для организма. Отменный трах в конце каждой тусовки – и в продолжительном сне отпадает всякая необходимость. Так что тебе, Никс, как никому другому, настоятельно советую последовать моему рецепту восстановления энергии – уединись наконец с кем-то из клиентов в приватной комнате и совмести приятное с полезным… ах, да… в твоем случае еще и прибыльным. Считай, урвешь тройное комбо, – жадно затягиваясь никотином, ухмыляется гад, нарочно надавливая на мое больное место.

Однако, как и во все предыдущие разы его попыток меня зацепить, я опять ничего не чувствую и спокойно отвечаю:

– Я все-таки предпочту восстановить силы продолжительным сном, если ты хоть когда-нибудь позволишь мне это сделать.

– Точно? Может, все же подумаешь над этим? Раз Харт на твоем горизонте больше не маячит, я даже готов помочь тебе в этом деле, – произносит Марк с вкрадчивой хрипотцой.

А я искренне поражаюсь тому, что даже Его имя не вызывает отклик в моей душе. Там полное онемение.

– Давай я нагряну в клуб прямо этой ночью. Что скажешь? Как раз давно не наведывался в «Атриум». И даю слово, – он прикладывает ладонь к своей груди. – Я буду очень щедрым с тобой. Готов много заплатить, чтобы ты дала себя потрогать как следует, раз бесплатно сделать этого не позволяешь.

Наклонившись к моему лицу, мудак выдыхает в меня струю дыма и насмешливо поигрывает бровями, ожидая от меня взрывной реакции, но тут же хмурится, когда вновь ее не получает.

– Спасибо за твой порыв помочь мне, дружочек, но я как-нибудь справлюсь без твоей щедрости.

Развеяв ладонью облако табачного дыма, надавливаю на его лоб, выталкивая физиономию Марка из своей зоны комфорта. Скрещиваю руки на груди и поистине наслаждаюсь его откровенным недоумением, смешанным с весомой долей раздражения.

Это помогает мне слегка улыбнуться. И между прочем это уже чудо, ведь даже тень улыбки в последние дни категорично отказывалась появляться на моем лице.

– Ладно. Мое дело предложить, – он замолкает на мгновение в задумчивом прищуре, явно не планируя сдаваться. – Тогда лучше проведу сегодняшнюю ночь с Эми… Думаю, она успела сильно соскучиться по мне. Столько сообщений и пропущенных звонков от нее, что, боюсь, мой телефон скоро не выдержит. На этой неделе совсем не получалось встретиться с ней из-за чересчур плотного графика после заката. В эти дни случайно повстречал таких горячих красоток, что никак не мог от них отказаться. Сама же понимаешь, Эми будет ждать сколько потребуется, другие же шалуньи могут ускакать в любой момент, а я не могу допустить подобных потерь, – на одном дыхании пропевает Марк, за долю секунды стирая с моих губ и так скудную улыбку.

А он хорош… кобель недоделанный.

Его мерзкие откровения свинцовой тяжестью оседают в моей груди, но, увы, этого все равно мало, чтобы разжечь во мне желание вспылить ему в ответ в свойственной мне манере.

– Ты хотя бы не забывай предохраняться, чтобы не наградить Эми какой-нибудь венерической заразой, – монотонно бормочу я.

И в сотый раз в уме обдумываю, как же мне открыть подруге глаза на истинную личину ее ненаглядного принца так, чтобы и ее влюбленный мозг наверняка поверил моим словам, и договор с Марком при этом не нарушить? Как, мать его, мне это сделать? Пока нет ни малейших идей. Сплошной тупик и безысходность, что лишь еще глубже погружает меня в безэмоциональную яму.

– Да какого хрена ты такая спокойная?! Ты что, наглатываешься каких-то транквилизаторов перед встречей со мной? – Марк знатно вспыхивает от моей флегматичной реакции, что не может не радовать.

Знала бы я раньше, как быстро вывести этого придурка из себя, сразу бы превратилась в само воплощение спокойствия.

– Ты хотел, чтобы впредь я была с тобой «белой и пушистой». Твои слова? Твои. Так чем ты сейчас недоволен?

– Не думал, что это будет раздражать меня больше, чем твоя буйность, – вполголоса бормочет он и делает последнюю глубокую затяжку вплоть до самого фильтра.

– Ну уж прости. Тебе не угодить. Но вообще отставим лишние разговоры в сторону, и лучше объясни – на кой черт ты мне сказал сюда приехать? – указываю на один их крупнейших торговых центров Рокфорда.

– Ну… Для начала чтобы позавтракать. Жрать хочу – сейчас умру, – одной рукой он проводит по своему животу, второй небрежно хватает меня за локоть и тянет за собой к главному входу.

– И что? Ты меня позвал, чтобы я покормила тебя с ложечки? Не перегибаешь ли ты палку со своим желанием насолить мне, Марк?

– Я тебя умоляю, Никс, – фыркает он. – Покормить меня с ложечки я точно попрошу кого-нибудь другого. Я же сказал – это для начала, а потом мы с тобой пойдем по магазинам. Нужно прикупить новой одежды.

– По магазинам? Ты прикалываешься? – изумляюсь я.

Но его отрицательное покачивание головой дает понять, что он говорит вполне серьезно.

– В таком случае я тем более не понимаю необходимости в моем присутствии. Тебе разве нужно объяснять, что знаток модных тенденций из меня такой же, как из тебя верный, моногамный партнер? Или мне придется таскать гору пакетов за тобой? – выдвигаю свое предположение насмешливым тоном, хотя подсознательно ожидаю от Марка чего угодно.

– Да расслабься ты и прекрати паясничать. Гору пакетов, может, и будешь таскать, но лишь потому, что новую одежду будем покупать тебе, а не мне.

Вношу поправку: я ожидала от него чего угодно, кроме подобного заявления.

– Чего? – неожиданно даже для самой себя повышаю голос и резко останавливаюсь посреди стеклянного зала торгового центра, вырывая руку из хватки Марка.

– Чего-чего? Давай ты не будешь сейчас оправдывать сформировавшиеся о блондинках стереотипы и попытаешься усвоить мою информацию с первого раза. Мы будем покупать тебе одежду.

– Зачем?

– Тебе нужно сменить свое пацанское тряпье, – заявляет он, с презрением оглядывая мою простенькую широкую майку и мешковатые штаны, которые первыми попались мне под руку при выходе из дома.

– Ты ничего не попутал? Нужно ли менять свое тряпье или нет – решать мне, Марк. А я решаю, что в этом нет никакой необходимости, – категорично бросаю я.

Эндрюз лишь в сотый раз натягивает на себя самую ненавистную мне ухмылку.

– Нет, дорогая моя, ты ошибаешься. Тебе крайне необходимо избавиться от этого безобразного облика. Причем очень-очень давно. И, раз уж теперь мы с тобой закадычные друзья и ты будешь ежедневно маячить перед моим носом, я хочу видеть твою красоту и прекрасные изгибы, а не этот бомжацкий шлак, который ты на себя натягиваешь, – он хватает ткань моей свободной майки и небрежно оттягивает. – Я вообще не понимаю, какого хрена ты прячешь себя за всем этим балахоном?

– Не понимаешь – и не надо! Меня полностью устраивает моя одежда. Я не позволю тебе меня менять.

Хватило с меня преображений в утонченную леди! Не собираюсь я переодеваться в еще один ненужный мне образ всего лишь из-за прихоти очередного самодовольного козла, который решил, будто имеет права вносить в мою внешность коррективы, меняя меня на свой вкус и лад.

– Я не хочу тебя менять, Никс, а всего лишь освободить из этого убогого шмотья тебя настоящую, – проникновенно произносит он, вынуждая меня на несколько секунд опешить. – Ты же настоящая конфетка, которая обмотала себя совсем непривлекательной оберткой. А так нельзя. Мое зрение не выдержит и дальше смотреть на подобное преступление. Ты хоть и стерва редкостная и бесишь меня до невозможности, но я не могу не признать – фигура у тебя просто огнище! Поэтому с этого дня хочу, чтобы ты не только прислуживала мне, но и радовала глаза своими аппетитными формами. От этого же твоего прикида ни одна часть моего тела не может радоваться и пребывать в приподнятом настроении, – он кривится в сочувственно-брезгливой гримасе, заставляя меня еще сильнее насупиться.

– И ты думаешь, меня заботит твое «приподнятое настроение»? – сдавленно цежу я, отчаянно мечтая вернуть себе способность горячо и пылко протестовать.

– Еще как заботит, Никс. И ты точно сегодня с утра оставила на подушке несколько извилин, раз не догоняешь, что от моего настроения зависит – раскрою ли я твой грязный секрет Остину или нет. А насколько ты помнишь, он со дня на день должен вернуться в Рокфорд. Не в твоих интересах перечить мне перед его приездом после целой недели безукоризненного выполнения всех моих прихотей. Тем более я не прошу тебя сделать ничего ужасного.

– Еще как просишь! Я не хочу ничего в себе менять. Не хочу! Мне и так прекрасно.

– Да как может быть прекрасно вечно напяливать на себя эти мешки? Мне даже страшно представить, что за нижнее белье на тебе надето. Неужели бабушкины панталоны? – никого не стесняясь, Марк бесцеремонно оттягивает резинку моих штанов, порываясь заглянуть внутрь.

– Ты совсем охренел?! – хлестко ударяю по наглым рукам. – В твоей голове, что ли, совсем нет никаких понятий о нормах приличия? Мы вообще-то стоим в торговом центре посреди сотен людей.

– Ну ты же не постеснялась прийти сюда в таком виде, так что мои неприличные манеры – всего лишь цветочки на фоне твоего аутфита. Да и вообще, что ты за девка такая нестандартная? Любая другая на твоем месте уже верещала бы от счастья. Тебе предлагают пошопиться от души, а ты ноешь и противишься, как какой-то напасти, – искренне недоумевает Эндрюз.

– Потому что мне не нужно это. Наряжай всех остальных своих девок, а меня не надо. Не хочу я! Да и в Энглвуде в таком виде мне безопаснее, – проявляю жалкую попытку избежать его планов, но Марк лишь картинно закатывает серые глаза.

– Ой, вот только не надо нести эту чепуху, Никс. Тебе давно нечего бояться в Энглвуде. Ты кому угодно дашь отпор или самолично зарежешь. Эта отмазка – настоящий бред.

– У меня нет лишних денег, – не сдаюсь я.

– Эта тоже не прокатит. Оплачивать все буду я, так же как и выбирать все наряды тоже буду я, – хитро улыбается он.

– Марк! Ты не имеешь права!

– Еще как имею. Ты и сама это знаешь! Так что все, завязывай перечить своему боссу и продолжать морить его голодом. Иначе мое настроение рухнет ниже плинтуса, и я сейчас же позвоню Остину, – угрожает Эндрюз, вертя перед моим носом своим смартфоном.

– Ты не сделаешь этого!

– Спорим, детка? – он выискивает нужный номер.

– Ты говорил о трех пунктах, которые я должна выполнять за твое молчание, и смены имиджа в них не было, – напоминаю о нашем соглашении, но этот мерзавец уже нажимает на кнопку вызова и включает громкую связь.

Меня хватает на три протяжных гудка, и я резко вырываю из его рук телефон, отменяя вызов.

– М-м-м… – то ли хриплю, то ли мычу от негодования, запрокидывая голову назад, но в итоге все-таки капитулирую: – Черт! Ладно! Твоя взяла, Эндрюз!

– Малышка Никс согласна?! – торжественно улыбается он.

– Ни черта я не согласна, но ты не оставляешь мне вариантов, – бурчу я и вдруг отмечаю, что, несмотря на нейтральную тональность голоса, в области ребер что-то начинает назойливо скрести, заставляя меня впервые за всю неделю ощутить что-то похожее на раздражение.

Ничего себе!.. Неужели у Марка все-таки получится запустить мою буйную версию?

– Вот и отлично! Пойдем позавтракаем и приступим создавать из тебя настоящую девушку, – он хватает мне за руку и вновь тащит за собой. – И да, вот этого птичьего гнезда на твоей голове я тоже видеть больше не желаю, – он имеет в виду мою высокую, быстро сделанную кульку на макушке.

– Ау-у! Ма-а-арк! – издаю протяжный стон, когда он резко стягивает с моих волос резинку, вырывая несколько прядей.

– Простите, мадам, но смотреть на это было невозможно. Такие шикарные волосы, а ты даже их умудряешься превратить в безобразный улей. Тотальный пиздец! – недовольно морщится он.

Я до скрежета сцепляю зубы и тяжело вздыхаю.

Если Марку сегодня наконец удастся пробудить демона внутри меня, то, клянусь, мой кулак тут же встретится с его идеально ровным носом. И в этот раз стопроцентно сломает его.

И по хер мне, что будет после!