На том конце радуги

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Меррика ничуть не удивило, что Алисса принялась яростно сопротивляться.

– Перестаньте, вы только сделаете себе больно.

– Мне все равно. Я буду бороться с вами до последнего вздоха. – Она стукнула его кулаком. – Я не позволю вам этого сделать.

– Боюсь, вы не сможете меня остановить.

Меррик понес ее по лестнице наверх, где поставил на ноги. Она тут же попыталась убежать, но он схватил ее и крепко прижал извивающееся тело к себе.

– Я не хочу причинять вам боль, принцесса, – предостерег он, – но либо вы делаете то, что я скажу и когда скажу, либо проведете следующие четыре месяца привязанная к столбику кровати.

– Вы же не думаете, что я…

– Вы будете спать в моей постели столько времени, сколько мы проведем вместе. – Он схватил ее за подбородок и приподнял кверху. – Позвольте мне подчеркнуть слово «спать».

Она уставилась на него широко открытыми глазами.

– Не… не…

– Нет. Просто спать. Но я не солгал, Алисса. Вы будете делить со мной постель следующие четыре месяца, хотя… что случится в этой постели, зависит от вас.

– Ничего там не случится!

Меррик не стал спорить. Только время покажет, права она или ошибается. Повернув Алиссу лицом к открытой двери ванной, он слегка подтолкнул ее к ней.

– Можете принять душ, если хотите. Пользуйтесь любыми туалетными принадлежностями, которые найдете. За дверью висит халат. Наденьте его, прежде чем выйти.

Она ощетинилась:

– А если я не выйду?

– Попробуйте, но поскольку на двери нет замка, едва ли у вас получится. – Он взглянул на часы. – Даю вам тридцать минут. Если вовремя не выйдете, я сам за вами приду.

Бросив на Меррика презрительный взгляд, Алисса захлопнула дверь у него перед носом. Он даже не вздрогнул.

Ровно через тридцать минут девушка вышла из ванной в длинном махровом халате, Который каким-то образом на ней казался не менее соблазнительным, чем те полоски шелка и кружева, которые были на Алиссе раньше. Как ей это удавалось, он понятия не имел, но это гарантировало ему почти бессонную ночь.

Она прошла к дверям спальни, лишь легкой неуверенностью походки выдавая свое беспокойство по поводу предстоящей ночи. Он вошел вслед за ней и запер дверь, в раздражении наблюдая, как она прошла к креслу и села в него, подогнув ноги. Он приготовился к еще одной схватке.

– Ложитесь в кровать, Алисса.

– Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.

– Перестаньте. Мне нужно поспать, а я не смогу, если буду постоянно начеку, чтобы вы не выкинули какую-нибудь глупость.

Она поерзала на кресле.

– Вы все равно хорошо не отдохнете. Я очень беспокойно сплю. Всю ночь ворочаюсь.

Меррик едва сдержал улыбку. В одном она права: ему вряд ли удастся много поспать, но отнюдь не потому, что она ворочается во сне.

– Я справлюсь. – Он показал на двуспальную кровать. – Ложитесь.

Алисса сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем подчиниться. С осторожностью мышки, опасающейся попасть в мышеловку, она скользнула под одеяло и свернулась клубочком на самом краю матраса.

Черт. Следующие несколько часов будут самыми тяжелыми в его жизни. Он обошел кровать и стал раздеваться, заметив, как она застыла при отчетливом звуке спускаемой молнии брюк.

Раздевшись до трусов, Меррик лег и кровать. Алисса образовывала трогательно маленькую горку на краю матраса, без сомнения, собираясь лежать как можно тише и неподвижнее в надежде, что он оставит ее в покое.

Со вздохом Меррик обхватил ее рукой и притянул спиной к своей груди. Девушка оставалась напряженной и жесткой как доска.

– Вам обязательно прикасаться ко мне? – прошептала она, поерзав. – Разве недостаточно того, что я с вами в одной постели?

Боже, если она не будет лежать тихо, он за себя не отвечает.

– Это необходимо, – объяснил он с впечатляющим терпением, – Так, если вы попытаетесь сбежать, я почувствую и остановлю вас.

– Я не стану пытаться сбежать.

– Станете. Вы думаете, что ваша мать нуждается в вас, поэтому будете продолжать попытки сбежать. А я буду продолжать удерживать вас.

Алисса снова поерзала, и он подавил стон.

– Я ничего не могу поделать, – огрызнулась она. – Я не привыкла так спать.

– Сегодня ночью вы бы все равно спали с мужчиной, будь то фон Фольк или я. Только с фон Фольком это не ограничилось бы разговорами и сном. Он бы захотел подтвердить их союз, окончательно узаконивая этот брак.

По какой-то причине одна лишь мысль о том, что кто-то еще прикоснется к Алиссе, разъярила Меррика.

– Или вы забыли, что это была бы ваша брачная ночь?

К его удивлению, ее передернуло.

– Забыла, – призналась она. Затем ее голос понизился до едва слышного шепота: – Быть с ним… это было бы гораздо хуже.

– Если таковы ваши чувства, вы должны были отказаться выходить за него. Сомневаюсь, что он бы причинил вред вашей матери.

Ее локоть ткнул его в живот, и на этот раз Меррик заподозрил, что это было намеренно.

– Вы не видели его лица. А я видела. Принц Брандт готов на что угодно, чтобы отвести меня к алтарю.

– Если это означает завоевать трон, то вы правы. Но даже у такого человека, как фон Фольк, есть границы, которые он не пересечет. Подозреваю, что убийство – одна из них.

– Люди все время пересекают черту, когда находятся в отчаянном положении. – В ее голосе послышались нотки холодной убежденности. – Один из моих отчимов был аудитором, и я работала у него перед поступлением в колледж. Тогда-то я и заинтересовалась финансами. Я всегда чувствую, когда кто-то подделывает счета, носом чую их отчаяние. Если бы я ревизовала принца Брандта, то проверяла бы его счета очень тщательно.

Интересно.

– Вы хотите сказать, что он присваивает деньги?

– Нет. Я хочу сказать, что он в отчаянии. Не знаю, почему, но я это чувствую. Однако относится это к финансам или нет, сказать не могу.

Алисса замолчала, дав возможность Меррику задуматься над ее наблюдениями. Что-то затевается. Меррик не сомневался, что фон Фольк пойдет на все ради того, чтобы завладеть короной. Но почему отчаяние? Отчаяние больше подразумевает сильную потребность, чем горячее желание. Как можно испытывать потребность быть королем?

Меррик уже проверил фон Фолька. Возможно, пора копнуть чуть глубже. Полное досье, включая – он улыбнулся – любые счета, которые могут быть подделаны.

Алисса наконец угомонилась, чему Меррик был крайне рад. Он вдохнул, наполняя легкие запахом травяного шампуня, которым она помыла голову. Он также уловил более легкий, ненавязчивый аромат то ли мыла, то ли естественный запах ее тела, проникающий в его поры.

– Та женщина, которая была с вами, – спросила она, застав его врасплох. – Что вы сказали друг другу? Я имею в виду, когда говорили по-вердонски.

Меррик приподнялся на локте и посмотрел на Алиссу. Лунный свет посеребрил ей волосы, а глаза казались почти черными. Внимательно глядя на нее, он произнес быстрое замечание по-вердонски. Она озадаченно уставилась на него.

– Наш язык вам не знаком? – Он изумленно покачал головой. – Вы приехали сюда, рассчитывая стать нашей королевой, и даже не говорите с вашими людьми на их родном языке?

– С чего бы? – негодующе огрызнулась она. – Я только на прошлой неделе узнала, что наполовину вердонка. Что вы мне сейчас сказали? И как догадались, что я не притворилась, будто не поняла? Вы же думаете, что я постоянно притворяюсь.

– Видите ли, мое замечание было непростительно грубым. – Не в силах устоять, он погладил большим пальцем ее скулу. – Если бы вы поняли, то отреагировали бы. – Залепила бы ему пощечину, скорее всего.

Алисса отодвинулась от него и не запротестовала, когда он притянул ее в прежнее положение.

– Вы так и не ответили на мой вопрос. Почему ее слова насмешили вас?

– Она назвала меня плюшевым медвежонком.

На несколько минут воцарилась тишина, и лишь потом Алисса заговорила вновь:

– Та женщина, которая назвала вас медвежонком, она заняла мое место, да?

– Таков был план.

– Кто она?

– Моя сестра Мири.

Алисса снова повернула голову, на этот раз по собственной воле, и озадаченно посмотрела на него.

– Разве вас не тревожит, что сделает с ней принц Брандт, когда обнаружит обман?

– Еще как тревожит.

– Тогда почему вы позволили ей сделать это?

Меррик не хотел, но она настаивала, грозясь раскрыть его план, если он запретит ей принять участие в похищении.

– Так было нужно, – ограничился он коротким объяснением.

– Ваша сестра упомянула, что есть причины, по которым она делает это, – задумчиво проговорила Алисса, поворачиваясь на спину. – Это те же причины, что и у вас? Чтобы обеспечить справедливые выборы?

Меррик заколебался. Вначале он тоже так думал, но что-то в тоне сестры беспокоило его, хотя он не мог понять, что именно. Он взглянул на Алиссу. Она показала себя довольно проницательной в отношении фон Фолька. Возможно, и в интонациях Мири она уловила нечто важное.

– Что же заинтересовало вас в словах Мири?

Алисса пожала плечами.

– Ее замечание прозвучало слишком… лично.

Лично. Чем больше Меррик думал об этом, тем тверже уверялся, что Алисса права. Теперь он припомнил и безмолвное отчаяние в зеленых глазах Мири, и то, как она вздрагивала всякий раз, когда имя фон Фолька упоминалось в связи с именем Алиссы. Черт. Почему же он не понял этого раньше?

– Спите, – сказал Меррик. Ему нужно подумать, не отвлекаясь на нее. – Завтра будет тяжелый день.

– Почему?

Он вздохнул.

– Вы задаете много вопросов, принцесса.

– Да. И есть еще один. – Она повернулась к нему лицом, и ее чуть уловимый аромат снова окутал его, грозя свести с ума. – Вы уверены, что хотите осуществить это?

Меррик ответил без колебаний:

– От этого зависит будущее Вердонии.

– Рано или поздно вас поймают. И что тогда с вами будет? Вас посадят в тюрьму?

– Может быть. Или вышлют из страны. Зависит от того, кто поймает.

– Но если вы отошлете меня обратно…

– Хватит, Алисса. Тюрьма или изгнание, я разберусь с последствиями, когда придет время.

– А как насчет принца Брандта? Что он с вами сделает? Вы сказали, что есть границы, которые он не перейдет. Хотите поставить на это свою жизнь?

– Ему не понравится, что я лишил его лучшего шанса сесть на трон. Но это не имеет значения. То, что будет со мной, – приемлемое наказание.

– Вы шутите.

– Я вполне серьезен. – Он вскинул бровь. – Только не говорите, что беспокоитесь обо мне.

– Конечно, нет.

Но он заметил вспышку озабоченности, которая опровергала ее слова. Соблазн прикоснуться к ней был слишком сильным, и он провел ладонью по щеке и вниз, по шее. Она задрожала под его лаской.

– Не надо.

Его тянуло сказать ей правду, несмотря на последствия.

– Честь обязывает меня защитить Вердонию от вас.

– Я представляю такую угрозу?

– Угрозу для моей страны. – Его рот скривился в подобии улыбки. – Но куда большую угрозу для моей чести.

Словно в доказательство этого Меррик опустил голову и завладел ее губами. Они были такими же мягкими и сочными, как он помнил, медово-сладкими и манящими.

Как она могла желать отдаться фон Фольку? Разве она не понимает, что это преступление?

Теперь Меррик знал ее рот. Заявлял на него свои права. Пил с него. Овладевал им так, как собирался овладеть ею. Она растаяла в его руках – сладкая капитуляция, которая была совершенно ошибочной и такой удивительно правильной.

Едва он отпустил ее губы, Алисса прошептала его имя, и оно растворилось в бархатной тишине ночи.

– Ты же обещал, что не будешь, – сказала она.

– Чего не буду?

Она замотала головой на подушке.

– Не могу вспомнить.

– Я тоже.

Он снова нашел ее рот, и больше не было разговоров. Губы сливались, затем разъединялись, прежде чем снова отыскать друг друга. Руки соприкасались, сплетались, затем расплетались. Нежный шепот наполнил комнату, обрывки слов, которые не должны были иметь никакого смысла, но каким-то образом говорили о многом.

Желание воспламенило его кровь, заполняя душу и сознание, вытесняя разум. Ему нужно было больше. Он хотел эту женщину, как никогда никого не хотел до нее. Одежда мешала. Ему до умопомрачения хотелось почувствовать тепло и мягкость ее кожи, которая дразнила его своим неотразимым благоуханием.

Он отыскал пояс ее халата, развязал его и, раздвинув махровую ткань, нашел под ней шелковистую плоть, мягкую, душистую и обжигающе горячую.

– Клянусь, тебе будет хорошо.

Но, едва успев произнести эти слова, он понял, что потерял ее. Она застыла в его руках, и безрассудное желание, горящее в ее глазах лишь за мгновение до этого, погасло, уступив место испугу. Заколдованная принцесса проснулась и обнаружила, что перед ней вовсе не Прекрасный принц. Отнюдь.

Дыхание Алиссы вырывалось короткими прерывистыми вздохами.

– Я хочу, чтобы вы остановились.

Желание обуревало Меррика, и потребовалась вся его сила воли, чтобы овладеть собой.

– Расслабьтесь, принцесса. Я остановился.

Но его заверения не помогли.

– Вы заявили, что честь обязывает вас защищать всю Вердонию. Разве эта защита не распространяется и на меня тоже? – возмутилась она. – Или ваш кодекс чести позволяет вам насиловать беспомощных женщин?

Она не могла бы выбрать более действенного оскорбления.

– Это бы не было изнасилованием, и вы, черт возьми, это прекрасно знаете.

– Может быть. Но и благородным это бы не было. Ведь я ваша пленница, и вы не можете быть уверены, не уступила ли я просто из страха перед последствиями отказа.

Меррик с чувством выругался. Еще никогда его честь не ставилась под сомнение. Однако он понимал, что она права, и это внушало еще большее отвращение. Не переступил ли он только что черту, о которой говорил? Запахнув на ней халат, он завязал пояс, убедившись, что она полностью прикрыта от шеи до лодыжек.

– Повернитесь, – приказал он. – Больше никаких разговоров.

И никаких прикосновений. Ему потребуется все оставшееся время, чтобы перезарядить батарейки, потому что он мог точно предсказать, какого рода неприятности принесет утро.

В конечном итоге его предсказание оказалось абсолютно верным. На рассвете следующего дня Меррик проснулся – как и был уверен – с ружьями, нацеленными ему в голову.