Глава 1

В ту ночь, когда все это началось, я была пьяна.

Впрочем, я не права. Это скорее было уже продолжение, хотя я поначалу этого не поняла.

Начало или нет, мне по большому счету было все равно. Не сомневаюсь, у моей матери на это свое мнение, и едва ли мне захочется его услышать. Можете, конечно, ее спросить, но не говорите потом, что я вас не предупреждала.

Одним словом, я была пьяна в стельку. Весь мир был у меня на коротком поводке. Да еще на поводке такого розового цвета, что даже пуделям стало бы противно. Но именно так я и ощущала себя, пока не познакомилась поближе с «Вдовой Клико».[1] Я понимала, что дружбу нам водить не стоит, но перед глазами уже все плыло.

Видите ли, напиться для меня – настоящий подвиг.

Ладно-ладно, давайте без скепсиса. Нужно уважать генетические слабости, иначе они сыграют с вами злую шутку в самый неподходящий момент. Я давно решила для себя, что не пополню семейную компанию алкоголиков.

Но это был действительно особый день, и моя напарница, Элайн, смогла меня убедить.

Был вторник, одиннадцать вечера – не лучшее время для шампанского и танцев на открытом воздухе, но вот оно, шампанское, и вот они, мы. Ля-ля-фа. Добротные особняки хмуро смотрели на меня, словно обещая задать поутру взбучку, когда их добропорядочные обитатели поднимутся и предстанут перед новым днем.

Есть что-то неудержимо фривольное в розовом шампанском – любимый напиток Барби, кстати. Словно в одном бокале уместилась целая вечеринка – и гости этой вечеринки отплясывают фанданго[2] у тебя на языке.

Одним словом, никаких тормозов.

Именно поэтому Элайн настояла, чтобы мы пили именно «Вдову Клико». Обычное шампанское с золотыми пузырьками не раскрепостило бы нас так. О нет, сэр. Только розовое шампанское достаточно хорошо, чтобы отметить такую удачу. Хотя еще раз повторяю: пьяница из меня никудышный. Еще бы, столько лет пить травяной чай! С одного бокала я едва стояла на ногах.

К счастью, Элайн из другого теста, и ей не составило труда осушить бутылку без меня. Так что шансов на то, что вечер не удастся, у нас просто не было. Со стороны моя подруга казалась трезвой, но я-то знала ее достаточно давно, чтобы видеть, в каком она на самом деле состоянии. Элайн была не из тех, кто упускает скудные подачки жизни. Позже, когда она расплачивается за содеянное, я напоминаю ей, что за удовольствия надо платить. Но это совсем другая история.

Мы преуспели там, где другие потерпели фиаско, и это стоило отпраздновать. Нам улыбнулась удача, а значит, дальше все будет просто прекрасно. Жизнь полна возможностей, успех лишь ждал, когда он окажется в наших руках. Наконец-то настал час, когда наши труды обернулись звонкой монетой.

Вас когда-нибудь захватывала мечта? Порой кажется, что удача неизбежна, а в довесок к ней всегда приходят слава и богатство. Но очень быстро понимаешь, насколько все обманчиво. Все становится из рук вон плохо, мечта теряет глянец, но вы упрямо отказываетесь признавать очевидное. А в случае если вы не до конца уверены в себе, это играет против вас.

За последние годы я съела столько спагетти с сыром, что и подумать страшно. И я говорю вовсе не о домашней лапше с пармезаном, которую готовила в детстве мама, а о ширпотребе из картонных коробок. Знаете, заливаете кипятком, и не так уж плохо на вкус.

Удивительно, как далеко иногда мы заходим вслед за мечтой. Гораздо дальше, чем могли предположить. Хотя альтернатива еще малопривлекательнее, чем поедание спагетти с сыром по ночам из немытой посуды.

Страх перед провалом – воистину сильная вещь. Даже когда широко улыбаешься на публике, не перестаешь чувствовать в глубине души червоточину, не перестаешь думать, сколько еще осталось до того мига, когда мечта превратится в кипу газетных вырезок без права на осуществление.

А с такой семейкой, как у меня, всегда найдется «добрая душа», готовая подсчитать все твои промахи.

А промахов у меня хватало во все времена в отличие от трех моих братцев.

Вот и в эту ночь, опьяненная успехом и шампанским, я переплатила водителю такси чаевых и обзавелась другом на всю жизнь.

Ну может, и не так надолго. Едва я с трудом вылезла из машины, держась за желтую крышу, чтобы не упасть, парень поблагодарил самую щедрую девушку в Массачусетсе и нажал на педаль, оставив меня посреди улицы. Хорошо еще, что все соседи крепко спали и не видели, как меня качало из стороны в сторону, словно наркомана.

Прямо здесь, на одомашненном постриженной травкой бульваре, я решила воспользоваться одним из мифических преимуществ работы на вольных хлебах. Прочие думают, что работа на вольных хлебах позволяет нежиться в постели допоздна, болтаться без дела, смотреть все сериалы подряд, рано уходить из офиса и пользоваться правом на бесплатные обеды. Ха. Правда в том, что мой босс – настоящий рабовладелец, и босс этот я сама. Я потратила на работу больше часов, выходных и праздников, чем работник по найму может представить. Мой мужчина – ежедневник, именно с ним я провожу ночи. Я сама сажаю розы и деревья, сама врезаю дверные замки. Я даже собираю мебель, когда рабочие растворяются в том тумане, где исчезают все контрактники рано или поздно. Я сама покрываю плиткой стены и накачиваю себя кофе, чтобы дорисовать эскизы, вместо того чтобы по-человечески выспаться.

Я ругаюсь словами, значение которых не понимаю, и могу заговорить кого угодно, поскольку время от времени устраиваю сеансы психотерапии для разведенных, потакаю капризам женщин, которые никогда не знают, чего же именно они хотят.

И наконец-то все вернулось сторицей.

Розовые пузырьки, что текли по венам, не задавили чувство триумфа, напротив, они лишь усилили его. Я сделала шажок по тротуару, и ноги мои заплелись. К счастью, шампанское сделало меня невосприимчивой к такому пустяку, как падение. У пьяных – и это вам скажет любой полицейский – костей вообще нет.

Я самонадеянно поднялась и, спотыкаясь, пошла к дому, наивно полагая, что выгляжу вполне пристойно.

Мне оставалось пройти футов двадцать до крыльца, мимо маленьких крокусов с желтыми лепестками, которые торчали из черной земли вдоль дорожки. Фонарь на крыльце с датчиком движения загорелся при моем приближении. И тут я увидела его.

На моем крыльце сидел мужчина. И смотрел на меня.

Даже пьяная в дым я была уверена, что живу одна. И я точно знала, что никого не приглашала на ночные посиделки за бутылочкой вина. Не мой стиль.

Розовые пузырьки выветрились, что, впрочем, не улучшило мое состояние. Я не смогла бы ни убежать, ни драться, или что там еще полагается делать, когда на пути в дом в темноте сидит парень и поджидает вас. Казалось, он готов ждать сколько угодно, пока я приму решение, что же делать дальше. Оставалась, конечно, призрачная надежда, что он лишь иллюзия, вызванная количеством шампанского в крови, но если так, то уж очень материальная иллюзия. Кроме того, он не проявлял ни малейшего желания раствориться в воздухе. На самом деле он сидел и смотрел на меня так, словно не понимал, чего это я удивляюсь, увидев его на своем крыльце.

Его спокойствие напомнило мне одного человека, которого я безудержно хотела увидеть снова, хотя и должна была держаться от него подальше. Еще два шага вперед, и… да, это действительно был он.

Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Нереально было увидеть его здесь. Он исчез из моей жизни так давно, что я уже несколько лет не ждала ни его самого, ни его извинений.

Но на моем крыльце сидел Ник Салливан. И он ждал меня.

Я снова почувствовала себя шестнадцатилетней девочкой и открыла рот, словно влюбленная идиотка, которой была когда-то. Сердце забилось быстрее, а в душе затеплилась надежда.

Ник вернулся за мной! За мной.

Господи, сколько же раз меня предупреждали, что мальчишки Салливан – это проблема с большой буквы «П» и ничего хорошего с ними не выйдет. Они из той породы людей, с которыми не следует водиться людям моей породы. Но я никого не слушала! Я верила, что знаю Ника лучше других. И даже верила, что он мне друг.

Но он доказал, что расхожее мнение оказалось правдой на все сто.

Он не должен был быть здесь – он ведь живет в Сиэтле и управляет дико прибыльной туристической компанией. Ну ладно, признаюсь, мне было достаточно любопытно отслеживать его судьбу, я даже заходила пару раз на его сайт и как-то раз пыталась поймать его в аэропорту.

Но мне не стоило забывать, как он меня разочаровал. Как он исчез, не сказав ни слова.

Забавно, что стоило мне увидеть его на своем крыльце, и я забыла все. Я готова была признать, что всему есть разумное объяснение, что я не поняла его, что у него действительно была весомая причина уйти не попрощавшись.

А ведь пятнадцать лет – немало.

Искусно установленная лампа на крыльце освещала одну половину его лица, оставляя другую в тени. Ник выглядел загадочно, впрочем, загадочно и непредсказуемо он выглядел и при солнечном свете. Он по-прежнему был высоким, сухим и поразительно красивым; ирландская привлекательность все еще была при нем. И долгий пристальный взгляд, как и прежде, не подводил его.

Но были и перемены, хотя и не очевидные. Он стал крупнее, черты лица стали жестче, он в совершенстве овладел мимикой памятника. Ник уже не был долговязым подростком, он стал мужчиной, и понять его теперь было еще сложнее, чем в детстве. Конечно, он выглядел старше, но ведь и я тоже не помолодела.

От осознания этого я снова пришла в движение. Ник не захотел быть со мной пятнадцать лет назад, едва ли он захочет остаться со мной сейчас. Одна хорошая новость – сейчас мне было наплевать на это.

Все бы ничего, вот только понимала я это умом, а сердце никак не хотело соглашаться. Шампанское ничуть не помогало, да и ощущения, что все налаживается в жизни, тоже не возникло. К счастью, я девочка рассудительная, и я точно знала, что смогу выжить Ника из своего сердца еще раз. Я достала из кармана ключи и пошла к ступенькам.

– Здравствуй, Ник, – сказала я ровным голосом, словно каждую ночь на моем крыльце сидит мужчина – мужчина, который давным-давно пропал из моей жизни.

Мне даже удалась холодная улыбка – из тех, что я берегла для женщин, которые сами не знают, чего хотят, – секунды на две, пока я не посмотрела на него и не поняла, что обмануть его мне не удалось.

Беда с Ником заключалась в том, что его невозможно одурачить. Я чуть не показала ему язык, но это во мне говорило шампанское.

– Эй, Фил.

Он, пожалуй, был единственный человек на всем белом свете, в устах которого мое прозвище звучало как благословение. Ник сохранил свой неотразимый голос, от которого мурашки бежали по телу. Хотя я этого вовсе не хотела.

Я стиснула зубы и поднялась по ступеням, стараясь не споткнуться. Кроме Ника, меня никто не называл Фил – более того, только ему подобные вещи сходили с рук. С другой стороны, в иные времена я прощала Нику Салливану все.

Я метнула на него еще один взгляд. Вокруг глаз собрались лукавые морщинки, а лицо слишком загорелое для этого времени года. Небось приехал с какого-нибудь экзотического курорта. Для меня, трудоголика, напрочь лишенного страсти к путешествиям и не отдыхавшего уже несколько лет, это было совершенно ненужным напоминанием.

– Сам ты «Эй». – О! То, что нужно: сухой деловой тон. Неплохо. Ник даже отпрянул. Я попала ключом в замок, но мысли, если честно, путались. – Что ты здесь делаешь?

– Соскучился.

Когда-то я бы упала к его ногам, услышав такие слова. Я пыталась устоять от соблазна, но все же не удержалась и бросила на него еще один взгляд, Мне нужно было знать, серьезно он говорит или нет.

Губ его коснулась улыбка. Лишь уголки рта приподнялись, но я хорошо помнила, как это сводило с ума любую женщину, потому что подчеркивало твердую линию губ, сексуальность, блеск глаз. Ноги едва не подогнулись в коленях, хотя я и предпочла отнести это на счет шампанского.

Я вцепилась в дверной косяк. Ник посмотрел на меня, он действительно посмотрел на меня, и улыбка стала чуть шире. Я знала, что моя решимость могла быстро сойти на нет.

– Никогда не слышал о телефоне? – Засов расставил точки в моей реплике сочным железным лязгом.

Все просто. Я захожу в квартиру.

Он нет.

Ник не собирался сбегать, хотя я была уверена, что сбежит.

– Так я тебя и нашел. – Ник поднялся с крыльца, очевидно, приняв другое решение, нежели я рассчитывала. – К счастью для меня, не так много в городе женщин по имени Филиппа Коксуэлл.

К счастью? Почему к счастью?

Сердце екнуло. Надежда такая штука, что не верит опыту. Видно, это у меня в крови. Как ни пыталась я заглушить голос надежды, он не унимался. Я чувствовала, что Ник подходит ко мне, и знала, что стоит ему прикоснуться, как моя оборона падет. Я закрыла проем двери собой и сумочкой и посмотрела на Ника так, как, наверное, смотрит кролик на лису.

– Что тебе нужно, Ник?

Он нахмурился и пригладил рукой черные волосы.

– Мне нужна твоя помощь, Фил. – Прежде чем я успела съязвить, он посмотрел мне в глаза. Что-то внутри меня перевернулось. – Мне нужен юридический совет, и я просто не знаю, к кому еще обратиться.

Любовь жива, но ушла щипать травку на другую лужайку. Все пузырьки шампанского одновременно испарились. «Вот видишь?» – каркнул внутренний голос – голос, подозрительно похожий на мамин.

И это взбесило меня еще больше, чем слова Ника.

– Что тебе нужно? – Я забросила сумочку в квартиру, не в силах держать в себе накипевшее. Я взмахнула руками, и Ник попятился. – Ты думаешь, что можешь явиться посреди ночи через пятнадцать лет и просить о юридической услуге? – Я ткнула его в грудь, ставя точку. – Слышал когда-нибудь о графике рабочего дня? – Еще один тычок. – Слышал когда-нибудь о системе юридических консультаций? Или ты считаешь, что я сделала тебе недостаточно одолжений за свою жизнь?

– Расслабься, Фил. – Ник говорил быстро и успокаивающе, словно боясь моей непредсказуемости. Он поймал мой указующий перст и спрятал его в тепле своей ладони. У него был такой искренний взгляд, что у меня во рту пересохло. – Я знаю, что ты удивлена. Если не хочешь помогать, то я уйду и больше никогда тебя не побеспокою. Пять минут твоего времени, советник, честно.

Советник. Вот уж действительно слово, которое я никогда больше не желаю слышать.

Я бросила на Ника яростный взгляд и попыталась освободить палец.

– То есть тебе нужен адвокат, и ты заваливаешься ко мне посреди ночи и ждешь, что я тебя выслушаю?

– Фил, ты все не так поняла.

Мне показалось, или я заметила в его взгляде ранимость? Может, она и раньше была там, но только теперь Ник вдруг стал казаться таким потрепанным и неуверенным, что сердце затрепетало. А рука уже была на его груди.

Меня обмануть проще простого. Я становилась жертвами стольких мошенников, что гордость не позволяет признаться. Особенно это касается вызывающих жалость детишек, попрошаек на улицах. И дурят меня не только незнакомые люди. В моей семье все пользуются моей непосредственностью. А еще мне все любят жаловаться. В моей коллекции такое количество любовных драм от Элайн, что впору романы писать.

Но ведь должен же быть предел. Кроме того, Ник сильно разочаровал меня. Я смотрела, как он гладит большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Мне стоило помнить этот прием. Мне стоило закрыть дверь перед носом Ника и отказать, чего бы он ни попросил.

Но на деле все оказалось гораздо сложнее.

– Просто выслушай меня, Фил. – Ник пожал плечами, и на лице его снова появилась эта улыбка. Правда, я заметила, что улыбка не затронула глаз. – На этот раз я не собираюсь отдавать все на откуп закона.

Сам того не подозревая, Ник дал мне повод отказать ему. Если бы он просил меня как друг, или ради наших прежних отношений, или под любым другим предлогом, я бы поддалась. Но он снова свел все к линии закона, и это была его ошибка. Это была песня моей жизни, и отзывалась она в голове скрежетом металла по стеклу. Если единственная причина, по которой Ник пришел ко мне, – это мой статус адвоката, то пусть встанет в очередь.

Я выдернула палец из его ладони и зашла внутрь.

– Ты пришел не по адресу.

– Но как же так? – Если он действительно не понимает, что к чему, я с радостью объясню. – Ты ведь уже должна быть допущена к адвокатской практике. Если ничего не случилось за эти годы, Фил, то у тебя был доступ к лучшим школам и колледжам, ты сама выбирала, где учиться.

– И я была совершенно несчастна из-за этого, если ты помнишь.

Ник удивился, и я поняла, что он ничего не помнит. И это было обидно.

– Но ты не могла не стать юристом. – Я уперла руки в бока.

– Я должна была стать юристом, потому что так удобно тебе? Ты собирался использовать меня так же, как делал это раньше? И именно поэтому ты сейчас здесь? Я не кухонная доска, Ник! Меня нельзя использовать по необходимости.

– Нет, Фил, ты все неправильно поняла. – Его голос стал тише, переходя к тембру, которому невозможно было сопротивляться. – Я здесь потому, что доверяю тебе.

Мило, но больше он не произнес ни слова, а я не собиралась попадаться на запоздалые комплименты.

– На этот раз я не могу тебе помочь, Ник. Я не адвокат.

– Фил, это безумие какое-то. Как это ты не адвокат?

– Так. Не адвокат. А самое замечательное, что в этом виноват ты.

Ник был обескуражен. Приятно было видеть, как ускользает его уверенность.

– Что, черт возьми, все это значит? Все в твоей семье заканчивают школу адвокатов.

– Но ведь именно ты сказал мне, чтобы я перестала жить мечтами других людей и обзавелась собственными. – Я пожала плечами. – Я последовала твоему совету. – Я толкнула дверь и вошла в дом.

Ник с удивлением смотрел на меня:

– Что?

– Я занимаюсь ландшафтным дизайном. – Я улыбнулась. – И считаюсь неплохим специалистом.

Но если я рассчитывала, что Ник вспылит после моего признания, то поставила не на ту лошадь. Его раздражение испарилось, сменившись уважением, чего раньше я не видела ни разу. Он улыбнулся мне так, будто я дотянулась рукой до звезд, погладил меня ладонью по щеке, отчего между нами проскочила волшебная искра, как в старые добрые времена, и прошептал:

– Молодчина.

Меня всегда изумляли глаза Ника – чистого зеленого цвета, они заглядывали в душу, выведывая все тайны. Он смотрел на меня, словно на новое открытие, словно раньше меня никогда не видел, словно готов был пуститься в продолжительное изучение моей terra incognita.[3]

Это было даже приятно. Мы придвинулись ближе друг к другу.

Только между нами, девочками: я думаю, ему нужно было поцеловать меня. Может, это из-за ощущения, что мне везет, которое не покидало меня весь день, а может, это просто во мне говорила маленькая шестнадцатилетняя девочка.

И да, признаюсь, на минуту я выпустила птицу надежды из клетки. Назовите это моментом слабости.

Ник слегка прищурился, и я задумалась на секунду, как много он увидел в моем сердце. Пугающая мысль. Я сделала вид, что роюсь в сумке в поисках ключа, проклиная себя за то, что забыла, какой Ник проницательный, и что позволила пробить брешь в своей обороне. Почувствовав, как краснею от ушей до пят, я пробормотала:

– Прости, не могу помочь, – и побежала.

Ну, не то чтобы побежала. Я выдавила улыбку, пожелала спокойной ночи Нику и захлопнула дверь прямо перед его пронзительным взглядом.

Затем я навалилась спиной на дверь и уставилась в потолок. Ох и паршиво же мне было!

Внутри у меня все сжалось, но по крайней мере я понимала, что поступила правильно.

Да ничего не правильно!

Я подумала над ситуацией. Ник был той еще проблемой, люди всегда о нем говорили это, и хотя я до последнего не хотела верить, он подтвердил их правоту. Дождаться от него большего, нежели «спасибо», было просто нереально. Я уже достаточно взрослая девочка, чтобы не попадаться на удочку снова, достаточно взрослая, чтобы не ждать от него ничего нового, достаточно взрослая, чтобы учиться на своих ошибках. И уж точно не стоило вестись на нежные слова.

И это, конечно, объясняло, почему мне в этот момент так паршиво.

Я вздохнула полной грудью и пошла на кухню. На автоответчике горел огонек входящего звонка. Может, я зря так сурова с Ником? Может, это он звонил днем?

Я нажала на кнопку и устало прикрыла глаза, когда знакомый голос заполнил кухню. Это был не Ник.

– Филиппа, ты дома? Подними трубку. – Последовала пауза, и я услышала, как мама что-то потягивает через трубочку. Я даже знала, что именно. – Надеюсь, ты не задержалась на работе допоздна? Так мужа не найдешь, Филиппа. В офисах они не водятся. Я уж молчу про район, в котором ты работаешь. Не могла найти что-нибудь получше? Более престижное, с влиятельными соседями, чтобы тебя заметили… Ой! А ты, случаем, не на свидании?

От маминого голоса стало комфортно. Я облокотилась о барную стойку и потерла переносицу. Что ж, в моей жизни две песни, но обе одинаково отзывалась в голове скрежетом металла по стеклу.

– Вот уж порадовала бы мать. А он при деньгах? Он тебя уже водил куда-нибудь? Я хочу, чтобы ты посвятила меня во все детали. Очень надеюсь, он парень из хорошей семьи. Ты такая неразборчивая, Филиппа.

Мама заговорила чуть громче и веселее. На ее тирады могло не хватить пленки, когда дело касалось моего потенциала и потерянных возможностей.

– Именно поэтому я и боюсь, что ни на каком ты не на свидании, – вздохнула она, – Небось флиртуешь опять на пару со своей подружкой.

Мне всегда было интересно понять, что она вкладывает в понятие флирта. Судя по всему, это должно быть весело. Впрочем, моя мать едва ли знает, что такое веселье.

Хотя насчет Элайн она права. Элайн может книгу написать о флирте. Или уже написала. Надо будет поинтересоваться.

– Эта твоя Элайн настоящая потаскушка, Филиппа, и ты никогда не встретишь приличного мужчину, пока будешь якшаться с такими, как она…

Я нажала на кнопку остановки записи.

– Она моя подруга, – твердо сказала я машине, что было так же эффективно, как сказать это маме в лицо, хотя и менее опасно. Я перемотала пленку, не дослушав лекцию до конца.

Может, моя жизнь действительно несколько бедна по части любовных интриг. Может, расставшись однажды с Ником навсегда, не стоит делать этого скова.

Может, я чемпион мира среди простофиль.

А может, я обязана Нику за те годы дружбы, что мы делили, и за то, что он заставил меня поверить в свои силы и отказаться идти по натоптанной поколениями дорожке. Может, мне просто любопытно, почему он вернулся, не говоря уж о том, зачем ему адвокат. И может, я все же могу ему помочь. Мало ли. За годы, прожитые в семье, я нахваталась много всякой юридической ерунды.

Я погладила щеку в том месте, где коснулись его пальцы. А может быть, все это просто потому, что он, любовь моей юности, еще раз посмотрел на меня как на самую прекрасную девушку на планете.

Что ж, подайте на меня за это в суд.

Я провозилась с щеколдой, но все же распахнула дверь и закричала в ночь, невзирая на спящих соседей:

– У тебя есть пять минут и ни секундой больше!

Он не далеко ушел, не далее квартала. Свет уличных фонарей освещал его фигуру. Ник обернулся. Мне показалось, я удивила его, и во мне проснулась гордость.

Я постучала пальцем по циферблату наручных часов:

– Поторопись, Салливан, время уже пошло.

Я увидела его улыбку, и у меня закружилась голова, и шампанское здесь было ни при чем. Ник подбежал с удивительной скоростью и схватил меня за руку, прежде чем я успела что-либо предпринять.

Глаза его сияли, и я улавливала легкий запах его одеколона. И это был хороший одеколон. Сердечко забилось в груди еще быстрее.

Ник поцеловал мне руку, словно старомодный ловелас.

– Я твой должник, Фил, – пробормотал он своим бархатным голосом, и я снова почувствовала, что пьяна.

Загрузка...