На волнах любви

Глава четырнадцатая

Ей было больно не только двигаться, но даже поворачивать голову, даже дышать… Было такое чувство, будто на ее теле не осталось живого места. Эйва тихонько постанывала в ответ на любой звук, который вырывал ее из убаюкивающей тьмы бессознательности. Порой она слышала осторожные приглушенные шаги, замирающие у ее постели, иногда шепот… Все это врывалось в ее голову шумным вихрем и вызывало новый приступ боли. Она стонала… Обычно это заканчивалось тем, что чьи-то теплые, заботливые руки касались ее предплечья и в следующую секунду Эйва чувствовала, как в ее измученную плоть входит благословенная игла.

Дни для нее незаметно перетекли в ночи. Часы неразличимо ползли один за другим. Лекарство действовало как снотворное и постоянно держало ее в таинственных чертогах дремы. И все-таки временами сознание возвращалось к ней, вновь и вновь вызывая к жизни боль, которая терзала и мучила ее до тех пор, пока неизвестный благодетель снова не погружал ее в состояние оцепенения очередным уколом.

Наконец Эйва вернулась к жизни. Сознание возвратилось к ней вместе с ароматом цветов. Этот аромат окружал ее со всех сторон и подавлял едкий запах медикаментов. Солнечные лучи грели ее лицо, проникали сквозь сомкнутые веки. Она открыла глаза и огляделась.

Рядом суетилась Китти. Такая знакомая и красивая в своем больничном халате и сестринской шапочке, небрежно надетой на самую макушку. Она расставляла по вазам огромные букеты из сочных оттенков роз, орхидей, фиалок и ярко-оранжевых хризантем и что-то тихо напевала.

Эйва некоторое время молча наблюдала за ней, чувствуя острые приступы здорового голода.

— Что нужно сделать человеку, оказавшемуся здесь, чтобы получить завтрак? — слабым голосом произнесла она наконец.

— Ага, очнулась-таки! — воскликнула, вся засветившись от радости Китти. — Опять вместе с нами в этом старом и скучном мире, да?

Но для Эйвы этот мир казался настоящим раем, когда, умытая и освеженная, она удобно откинулась на подушки и атаковала отлично приготовленный омлет, с тостом и ветчиной.

— Значит, ты и есть тот коварный демон, который все это время накачивал меня наркотиками и не давал подняться, — сказала она, когда Китти убрала поднос и села рядом с ней на кровать. — Ну, давай рассказывай, что у вас тут происходит.

Китти глубоко вздохнула, приготовившись к длинному повествованию.

— Начнем с того, что у тебя сломаны два ребра и повреждено плечо, красавица-серфер. Так что осторожнее дыши и поменьше болтай. Предоставь это дело мне.

— О нет! — застонала Эйва, дух ее уже был здоров и восставал против травм, из-за которых она, возможно, пролежит неподвижно несколько недель, а то и месяцев.

— О да! — весело поправила ее Китти. — И я здесь нахожусь для того, чтобы присматривать за тобой, моя дорогая, согласно строжайшему приказу своего мужа. Так что хватит себя жалеть. Ты стала настоящей сенсацией не только в масштабах нашего сонного городка, но и целого штата. В газетах тебя называют не иначе как «очаровательная богиня моря», а телесюжеты о том, как Блейк спасает тебя, крутятся по всем каналам с утра и до позднего вечера! Ты теперь знаменитость, подружка.

Эйва кивнула на цветы:

— А это?

— От твоих обожателей, разумеется. Фиалки ежедневно от Тони, а красные розы ежедневно от его почтеннейшего папаши. В красных розах есть нечто очень значительное, не так ли? — Китти состроила уморительную гримасу и добавила: — А остальное от моего франта-рыцаря, который столь позорно бросил тебя там на произвол судьбы.

И тут к Эйве вернулись воспоминания о том дне. Кошмар падения в воду, безжалостная бомбардировка доской снова и снова, водоворот, цепкие морские объятия. Она содрогнулась.

— Китти! Только прошу тебя… не казни за это Гари! — с жаром воскликнула Эйва.

— Послушай… — Китти нетерпеливо взмахнула руками. — Мне нет необходимости что-либо говорить сейчас Гари. Все было показано по телевидению. Его позорная трусость и храбрость доктора Стонтона. — Ее тон смягчился, и в нем появилось даже сочувствие. — Эйва, ты даже не представляешь, как ему сейчас гадко на душе… Правда! Я хочу, чтобы ты знала, подружка, теперь я являюсь настоящей женой… счастливой женой… поверженного и сломленного человека… оставленного всеми героя, который занимается сейчас тем, что попеременно то рыдает, то спускает все до последнего цента в кармане на цветы, чтобы украсить эту комнату! — Она смахнула с ресниц слезу и улыбнулась. — Это самое лучшее, что только могло произойти с моим гордецом, подружка! По вечерам, садясь за телевизор, Гари видит то же, что одновременно видят сотни и тысячи людей у своих экранов: как он, погнавшись за какой-то жалкой маленькой медалькой, оставил тебя тонуть в волнах.

— Китти, если по правде… Как это подло было с его стороны!

— Да, в принципе я с тобой согласна, — ответила Китти, подаваясь вперед. — Но знаешь… ведь он и предположить не мог, что с тобой все было так серьезно. Гари думал, что ты хочешь просто обмануть его. Он украл у тебя волну и решил, что ты зовешь на помощь только для того, чтобы его дисквалифицировали за возвращение к тебе. Он ведь знает, что ты отлично плаваешь. Ему и в голову не пришло, что ты можешь пострадать от доски. Позже… Когда он, бедняжка, все понял, мимо него торпедой уже несся доктор.

— Бедняжка Гари!

— Бедняжка? Слушай, я же сказала тебе, что благодаря этому случаю лично для меня весь мир переменился. Мой герой был всегда о себе слишком высокого мнения, настолько высокого, что уже разучился слышать в свой адрес что-либо, кроме лести и аплодисментов. Он вознес себя на пьедестал и упал с него, больно ударившись при этом. Но самое главное и отрадное в том, что падение пошло ему на пользу. — Китти нервно теребила пальцами простыню. — Он очень изменился. И стал мужчиной. Да, мужчиной! Знаешь, Эйва, не так уж это легко — признавать собственные ошибки. Для этого требуется мужество. — Она взяла Эйву за руку и легонько сжала ее. — Благодаря тебе и всему тому, что тебе пришлось вытерпеть, между нами вновь установилось понимание. И так будет впредь. Серфинг мы выкинули в окошко, а вместе с ним эгоизм, самодовольство и рисовку перед публикой.

Китти мгновенно переменила тему:

— А ты знаешь о том, что Тони сопровождал тебя сюда на «скорой»?

— Да, я помню что-то такое… Смутно, правда…

— И он заходит к тебе с отцом ежедневно.

— Правда?! А сколько времени я уже лежу здесь?

— Четыре дня, — ответила Китти. — Доктор решил держать тебя на анастезии до тех пор, пока не минует болевой кризис в сломанных ребрах и плече.

— Блейк? — спросила Эйва и почувствовала, как дрогнуло сердце при упоминании его имени.

— Кто ж еще? — Иронически отозвалась Китти. — Кстати, он тоже резко изменился. Больше не стреляет по сторонам мрачными взглядами и не рыкает на подчиненных. Стал спокойным и тихим, как козленок. Видно, он заключил с собой мир. Первую ночь он обязал меня докладывать ему о твоем самочувствии каждый час по внутреннему. Он спал здесь же, в больнице. И…

— В больнице?! — взволнованно переспросила Эйва.

— В больнице. И когда я звонила ему, создавалось такое впечатление, будто он спит с телефонной трубкой под щекой. — Китти вдруг глянула на свои изящные часики — прелестную вещицу с алмазами и рубинами, подаренную Гари. — Вот подожди, когда он узнает, что ты пришла в себя, такое будет!..

— Китти, мне нужно немного привести себя в порядок. Может быть, ты поможешь мне расчесать волосы? И достань, пожалуйста, губную помаду. А еще я хочу увидеть и Тони вместе с доктором.

В эти последние недели выздоровления у Эйвы перебывало великое множество посетителей. Репортеры и операторы программ новостей, идя навстречу просьбам зрителей и читателей, снова и снова возвращались в своих репортажах к событиям морского карнавала. Постепенно репортажи на эту тему переехали с первых полос газет на вторые, потом на третьи и, наконец, на последние. К Эйве заглядывали ее подруги медсестры, доктора, монашки, Сара Арго. Приносили ей кто книги, кто игры, кто журналы.

Тони навещал ее ежедневно!

Крепнущая с каждым визитом дружба между этим когда-то мрачным, скрытным мальчишкой и ею была для Эйвы дороже всего на свете. Поначалу робко, но потом все более увлекаясь, Тони посвящал ее в свои школьные дела, сообщал о происшествиях, высказывал свое мнение об очередных успехах Джо Хаммера и Тода. Эйва и Тони играли в шашки, постепенно переходя ко все более сложным играм. Каждый стремился выиграть и пускался ради этого на игровом поле во все тяжкие. В такие минуты они оба весело смеялись. И хотя их отношения все больше и больше наполнялись взаимным доверием и привязанностью, в своих разговорах они еще долгое время не касались той темы, которая важнее других была для сердца Эйвы: о возрожденной любви Тони к отцу.

Собственно, это и так было видно. Когда Блейк заглядывал к ней по вечерам, чтобы пожелать спокойной ночи и забрать сына, тот не отворачивался от отца с угрюмым видом, как делал это еще так недавно, а просил умоляюще:

— Ну еще только одну партию, пап, а? Реванш!

— Хорошо сынок, еще одну партию. Последнюю, — устало соглашался доктор.

Однажды вечером, когда Тони окончательно потерял надежду обыграть Эйву в карты, он задал вопрос, который послужил началом их серьезного откровенного разговора. Китти к тому времени уже не была постоянно приставлена к выздоравливающей Эйве. Обед закончился, в этот час больница отдыхала.

— Я сегодня видел, — тихо проговорил Тони, опустив глаза на свои напряженно сцепленные руки, — в первый раз после того… ну… что случилось…

Женская интуиция подсказала Эйве, что наступает очень деликатный момент.

— Продолжай, Тони, — сказала она осторожно, боясь разрушить тоненькую ниточку связи, протянутую между ними в эту минуту. — Ты видел Гари?

Взгляд Тони встретился с ее взглядом.

— Да, — отрывисто проговорил он без всякого выражения. — Я… Если честно, то я не знал, что делать. Он… Я думал, что буду его ненавидеть, но ненависти не почувствовал… Просто… мне стало его жалко.

Эйва поймала его руку.

— Ну что ж, это не так плохо, а? Это ведь неплохо, что ты почувствовал жалость вместо ненависти, правда?

— Да, наверное, — грустно согласился мальчик. — И я понял, что он никогда не был великим и хорошим. Не таким хорошим, как мне представлялось. Не таким хорошим, как мой папа.

Эйва кивнула.

— Понимаю, — сказала она серьезно. — И тебе было больно расставаться с иллюзиями, да?

Тони робко улыбнулся:

— Да, вроде… Я понял, что был для него только надоедливой репейной колючкой.

Эйва взяла карты и стала раскладывать их на постели. Едва сдерживая себя, она постаралась говорить спокойно:

— На протяжении своей жизни каждый человек не раз сталкивается с необходимостью менять свои прежние взгляды, Тони. Мы отказываемся от прежних ценностей ради новых, более высоких. И чем старше мы становимся, тем разборчивее. Потому что с возрастом к человеку приходит мудрость. Самое главное: человек учится на собственном опыте.

Тони взял карты и стал раскладывать их веером.

— Теперь я знаю, что отец не виноват в гибели мамы.

— Конечно.

— И он не боится воды. Он вовсе не трус.

Эйва была твердо уверена, что Блейк Стонтон прочно занял подобающее ему место в сердце сына и что эта сыновняя привязанность больше не пошатнется.

С океана дул резкий октябрьский ветер, когда Блейк Стонтон привез девушку в потемневший солярий. Звезды проглядывали сквозь туман, прятались и появлялись снова, мерцая волшебным светом.

Доктор поставил стул перед широким окном и усадил на него Эйву. Сам он опустился на табурет рядом и взял ее руки в свои.

— Наконец-то мы остались одни, — сказал он.

Теперь, глядя в туманную ночь и держа свои руки в руках Блейка, Эйва чувствовала только радость и счастье от того, что все это не сон, что все это происходит на самом деле.

— У меня смутное подозрение, что ты все это подстроила нарочно.

— Зачем бы я это делала нарочно, Блейк? — спросила она со своей обычной прямотой. — Зачем?

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Может быть, потому что ты боишься? Боишься моих чувств? Ведь я привез тебя сюда, чтобы сказать тебе, милая, что я люблю тебя.

Эйва пробежала пальцем по тыльной стороне его ладони. Лицо ее порозовело. Как всякая женщина, она не сразу капитулировала перед его признанием… Перед словами, которых она ждала и которые прозвучали так волшебно, что превзошли все ее долгие ожидания.

— Мы же всегда ссоримся, разве не так? — задумчиво проговорила она. — Ты презираешь все, что люблю я. Море и серфинг…

— Нет, больше не презираю! Я испытываю горячую признательность к тем диким волнам, которые доставили тебя к моему сердцу, которые подарили мне тебя, Эйва. И… И если ты согласна принять меня такого, какой я есть, я сделаю все, что будет в моих силах, чтобы ты была счастлива…

И все же ей нужно было узнать еще одну вещь…

— Скажи, ты понял, что я нужна тебе в тот день… когда ты бросился за мной в воду?

Он рассмеялся из-за ее любопытства.

— Да, в тот день. Впрочем, у меня было плохое настроение еще на конференции. Мне было как-то не по себе. Не знаю почему. Знаю только, что мчался домой так, будто за мной гнались все демоны ада. Вероятно, я просто хотел поскорее увидеть тебя, Эйва. Может, ты звала меня?

Она загадочно улыбнулась и приблизила к нему свое лицо.

— Кто знает? — проговорила она едва слышно.

Блейк осторожно обнял ее. Его поцелуй был нежным, наполненным обещанием.

— Никогда не думал, — сказал он, отпустив Эйву, — что море когда-нибудь подарит мне такую драгоценность.

Эйва потянулась к Блейку, глядя на него сверкающими от слез глазами. Последние остатки сомнений исчезли.

— О, милый! Я всегда любила тебя! Я любила тебя с первого дня.

Блейк принял ее в свои объятия, и она увидела через его плечо далекий дом на скалах, дом старого капитана, который, словно впередсмотрящий, напряженно вглядывался в море… Они будут просыпаться в этом доме под звуки музыки утреннего прибоя и засыпать под ночной шорох волн. В этом доме у них будет все. Они будут упиваться переменчивостью моря, штормами и штилем. Они всегда будут благодарны морю за то, что оно подарило им момент истины.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.