Глава 10

На первых полосах обеих нью-йоркских бульварных газет были помещены сообщения об одном и том же происшествии. Заголовок в «Пост» гласил: «Гринч наносит удар в Челси!», а в «Дейли Ньюс» — «Ограбление на Девятой авеню». Фотографии представляли Кристи, безучастно смотревшего мимо камер: резкий профиль, в голубых глазах застыло выражение потери, безнадежной отцовской любви. В правом верхнем углу была напечатана прошлогодняя школьная фотография Дэнни.

Кэтрин и Лиззи читали газеты, сидя в «Помешанном». Обе газеты сообщали о краже и кратко излагали прошлогоднюю историю: арест Кристи за нападение на сына, побег Дэнни, снятие всех обвинений. В «Пост» часть полосы была посвящена сбежавшим подросткам, а «Дейли Ньюс» использовала историю Дэнни в качестве первого репортажа из серии о бездомных.

— Они делают из него чудовище, — сказала Кэтрин, читая о Кристи. — Как будто в последний год он бил своего сына и заботился только о деньгах. Послушай вот это: «Дэниел Бирн, семнадцать лет, сбежал двадцать седьмого декабря прошлого года. Каждый год за месяц до Рождества он оставлял школу, чтобы работать в палатке своего отца по продаже рождественских деревьев на Девятой авеню в Челси. Продавцы деревьев в Нью-Йорке работают очень усердно, чтобы за месяц получить годовой заработок, и жители соседних домов заявляют, что видели, как иногда мальчик работал до полуночи».

Она покачала головой. Чтение продолжила Лиззи: «Администрация средней школы Северного Бретона отказалась прокомментировать ситуацию. Но Джей Леклер, одноклассник Дэниела, сказал: „Конечно, родители забирают детей из школы. Учителя позволяют потом наверстать упущенное. Но после лесных пожаров Дэнни очень отстал. Мы все отстали в тот год. Но Дэнни способный. По крайней мере был. Мы не знаем, что случилось с ним в Нью-Йорке. Мы все думали, что он станет метеорологом. У него был целый план, как предупреждать пожары и бури, чтобы помочь тем, кто выращивает деревья. Но теперь, наверно, этого не произойдет, ведь он пропал“.

— Так в этом заключался его план? — спросила Кэтрин.

— Не обращай внимания, — сказала Лиззи, подняв бровь и отодвинув газеты в сторону. — Расскажи мне, что случилось с Кристи.

Кэтрин сжалась. Она посмотрела на фотографии в газетах. На напряженное лицо Кристи было страшно смотреть.

— Я рассказала ему.

— Что именно?

— Что мы помогали Дэнни, чем могли. Он увидел твою вышивку на шляпе Дэнни.

— Он разозлился?

— Он был зол, грустен, расстроен — все сразу. Я просто… — хотела продолжить Кэтрин. Лиззи отбросила газеты, но Кэтрин снова пододвинула их к себе и разгладила, чтобы видеть фотографию Кристи. Она пристально вглядывалась в его лицо.

— Мне бы не хотелось причинить ему страданий.

— Ты не можешь контролировать поступки и желания Дэнни, — возразила Лиззи. — Это его семья, его дело.

Кэтрин подняла глаза:

— Ты бы видела, как он был потрясен, когда я все ему сказала. Он доверял мне.

— Дэнни тоже, — заметила Лиззи.

— Почему же у двух людей, испытывающих одни и те же чувства по отношению друг к другу, такие несовместимые намерения?

— Ты имеешь в виду Кристи и Дэнни?

Кэтрин кивнула, покраснев. Кого же еще она могла иметь в виду?

— Такое постоянно случается в семьях, — сказала Лиззи. — У нас с Люси такое по двенадцать раз на дню. Я готовлю овсянку, а ей хочется хлопьев. Она собирается надеть голубые носки, а я забываю их постирать. Она желает пойти в парк, а мне хочется взять попкорн и посмотреть фильм. Один большой кошмар любви.

— Но тут тебе не овсянка и хлопья.

— Понимаю. Это будущее фермы. Это мальчик, сбежавший от отца. Это суровый, молчаливый фермер, которому необходимо поговорить с сыном. Повторяю: это случается во всех семьях, но по-разному.

— Почему во время Рождества всегда становится хуже? — спросила Кэтрин, уставившись на цветные огоньки, мигавшие вокруг зеркала, на ярко раскрашенного Санта-Клауса и рождественские ели, украшавшие окна закусочной.

— Потому что ставки повышаются, — сказала Лиззи.

— Ставки? Ты говоришь так, как будто речь идет об игре, где все делают ставки.

— Так оно и есть, — ответила Лиззи. — Мы ставим на любовь и счастье, на дорогих нам людей. Надеемся, что все в порядке, но когда человек, которого мы любим всем сердцем, нас предает, наши ставки потеряны. Возьми, к примеру, меня и отца Люси.

Кэтрин кивнула, сжав руку своей подруги. Лиззи влюбилась в человека, жившего по соседству, — Ричарда Торн-дайка, банкира с Уолл-стрит. Вдохновленная Брайаном, она открыла свое сердце этому деловому человеку. В то время он ремонтировал чердак на Четырнадцатой стрит, а разносторонняя Лиззи была его дизайнером. Он предложил ей создать апартаменты своей мечты, потому что она будет жить там вместе с ним. Охваченная страстью, Лиззи сделала для него все возможное. Она была на седьмом небе от счастья, когда забеременела. Но Ричард Торндайк не был; он попросил свою фирму о переводе его в лондонский офис. Он и сейчас был там.

— Господи, моя ставка, несомненно, оказалась бита, — сказала Лиззи. — Надо было просто сесть на автобус до Атлантик-Сити и поставить все, что у меня было на счастливые семерки. Конечно, мне повезло с Люси.

— Это большая удача.

— Да, но я до сих пор чувствую, что любовь меня предала. Как будто Вселенная сыграла со мной злую шутку.

Кэтрин взглянула в окно. Снег прекратился, и сквозь медленно движущиеся облака она увидела голубое небо. Температура была около нуля. Вытянув шею, она пыталась увидеть Кристи. Он, как всегда, был около прилавка, стойко продолжая торговать, пытаясь возместить потери, решила она.

— Точно так же ты чувствовала себя, когда умер Брайан. Так же ты чувствуешь себя при приближении Рождества, когда Брайана нет рядом с тобой, — заключила Лиззи.

А Кэтрин вспоминала о том, что сказал ей Кристи.

— Возможно, я и не должна больше стремиться увидеть его, — сказала она мягко. — Если я увижу его призрак, мне может захотеться улететь с ним.

— Я думала, что именно этого ты и хочешь, — удивленно ответила Лиззи.

— Я тоже так думала. — Кэтрин глядела в окно.


Дэнни забрался в свое секретное убежище и осмотрел парк.

Сейчас небо голубое, но он знал, что будет новая буря. Он подумал о том, что погода — это всего лишь столкновение молекул, прямо как в семье. Голубое небо не всегда судило спокойное плавание, а белые облака не всегда обещали осадки.

Пенелопа дернула за шнур, который он специально привязал, и у него зазвонил звонок. Дэнни поспешил вниз, чтобы впустить ее, и они вместе поднялись по узким каменным ступенькам винтовой лестницы.

— Ты видел сегодняшние газеты? — спросила она.

— Как я мог их пропустить?

— Мой отец просто в ярости, — сказала она. — Я под домашним арестом.

— Правда?

Она кивнула:

— Я должна сидеть дома, но мне необходимо было предупредить тебя. Он, наверное, уже вызвал полицию, Дэнни. Они будут здесь в любую минуту. Ты должен уйти, если не хочешь, чтобы тебя поймали.

Дэнни глубоко вздохнул и обнял ее.

— Они не поймают меня, если я этого не захочу.

— Мой отец собирается уволить тебя. Он заявил, что ты обманул и его, и людей из комиссии по охране природы, устроившись на работу под вымышленным именем.

— Я сказал им свою настоящую фамилию!

— Да, но они думали, что тебя зовут Гарри.

Дэнни ухмыльнулся, подумав, что Кэтрин оценила бы шутку.

— И не только это. Ты дал им адрес в Челси, где ты якобы живешь. Мой отец состоит в руководстве комиссии по охране природы Центрального парка, но он никогда бы не порекомендовал тебя, если бы знал, что ты сбежал из дома.

— Но ты же знала, — сказал Дэнни, еще крепче прижимая ее к себе.

— Да, — улыбнулась Пенелопа, — все детство меня оберегали, а мне хотелось драмы. История твоего несчастья такая красивая.

Улыбка испарилась с лица Дэнни.

— Это не несчастье. У меня было чудесное детство, меня хорошо воспитывали, у меня отличная семья. Просто мы все — сталкивающиеся молекулы.

— Дэнни, люди — не облака. Я изучаю биологию и физику. Ты не пар, и твой отец тоже.

— Ты сказала «несчастье», как будто, даже не знаю, он плохо обращался со мной. Это не так, совсем наоборот. — Дэнни вспомнил боль, ужас и тоску, которые увидел вчера на лице отца.

— Послушай, под несчастьем я не имела в виду плохое обращение. Я думала о том, что ты потерял мать, что ты приехал с самого севера, где, я полагаю, очень холодно. Ты рос на ферме, где много грязи, удобрений и где нет желтых такси. Вот что я считаю несчастьем.

— Ага, никаких желтых такси, — подтвердил он, гладя ее светлые волосы, и они оба захихикали над ее шуткой. Дэнни вдыхал ее духи. Он не знал их названия, но от них у него подгибались коленки.

Вдали послышался вой сирены, и Дэнни очнулся. Пенелопа побежала посмотреть. Дэнни наклонился через нее, выглядывая из окна башни. Вокруг них раскинулся парк, леса и поля, слившиеся с линией горизонта.

Дэнни был бесконечно благодарен Пенелопе и ее отцу. Большую часть этого года у него была работа, о которой мальчик вроде него мог только мечтать: уборщик в замке Бельведер. Обычно эту работу выполняли студенты нью-йоркских школ, но Дэнни отвечал требованиям и собирался получить аттестат, для него сделали исключение.

Ему платили сто долларов каждые две недели. За это он должен был следить, чтобы корзинки с информацией были заполнены рекламными листовками, подметать пол, вытирать пыль с полок и опорожнять мусорные корзины с бумагами.

Замок Бельведер был спроектирован Фредериком Лоу Ольмстедом и Кальвертом в девятнадцатом веке и выглядел как миниатюрный готический замок с арками, башенками, элегантным флигелем и одной высокой башней с флагом наверху. Дэнни обнаружил, что эту башню видно практически из любого здания рядом с парком, в том числе квартиру Пенелопы и библиотеку Кэтрин.

Замок возвышался на Виста-Рок, темном холме, круто спускавшемся к Черепашьему пруду. Терраса привлекала гулявших в парке людей, включая любителей птиц. Дэнни провел там все лето и осень, наблюдая за исследователями ястребов, которые в октябре собирались каждое утро и следили за миграцией хищников. Дэнни брал бинокль и смотрел на соколов, пустельг, орлов и ястребов. У него появлялся комок в горле, когда он думал, какие птицы улетают с Кейп-Бретона. Ястребы казались предвестниками зимы; если они были над головой, значит, отец и сестра Дэнни были не так уже далеко.

Он старался отвлечься от этих мыслей, сосредоточиваясь на работе. Отсюда и из своего тайного места на Виста-Рок он мог наблюдать за всеми деревьями парка. Мог смотреть на Рэмбл, Каменную арку, Луг Тупело. Мог видеть, как темные облака наползают с Гудзона, как золотое солнце поднимается над Ист-Сайд. У него была возможность следить за погодой не хуже любого метеоролога. Замок Бельведер был для Дэнни ценной находкой.

Все, кто жил в Нью-Йорке, часто слышали слова: «Температура в Центральном парке…» Это потому, что представительство Метеобюро США было расположено тут, в замке Бельведер. В 1869 году, когда здесь только начали работать, кто-нибудь собирал информацию и сообщал данные по телеграфу в Смитсониан. Дэнни хотелось, чтобы это было по-прежнему так! Он бы все отдал за то, чтобы быть тем, кто определяет температуру, скорость и направление ветра, видимость, давление, количество осадков и влажность.

Теперь вся информация собиралась не вручную, а с помощью автоматических метеорологических приборов. Аппаратура располагалась на крыше башни в небольшом огороженном строении на южной стороне, оттуда она передавала информацию в Метеобюро США в Брукхейвене.

Дэнни ездил туда на поезде Лонг-Айлендской железной дороги в сентябре. Хотел предложить, чтобы его взяли в бюро следить за аппаратурой в Центральном парке и дополнять их данные своими. Секретарь улыбнулась, протягивая ему форменный бланк для заполнения.

Потом он встретился с мистером Грантом Джонсом из отдела кадров бюро, который объяснил ему, что автоматические метеостанции работают нормально и что они редко берут на работу метеорологов. Дэнни предложил, что будет следить за пожарной безопасностью в Центральном парке, как это делают в некоторых национальных парках Канады. Мистер Джонс поблагодарил его и сказал, что смотрители парка и пожарное управление Нью-Йорка держат все под контролем с помощью датчиков и компьютерного наблюдения. Дэнни вернулся на поезде на станцию Пенн, думая, что надо бы ему как следует изучить компьютер.

Неожиданно звук сирен стал громче, а когда Дэнни выглянул из окна замка, он увидел, как через парк приближаются полицейские машины. Они все еще были далеко, и он был благодарен своей башне: ведь Бельведер означает «красивый вид».

— О господи, — Пенелопа наклонилась, чтобы посмотреть, — отец все-таки сделал это.

— Они не найдут меня, — сказал Дэнни. — Все, что они знают, — это то, что я работаю здесь. Они не поднимутся по лестнице.

— Поднимутся, — сказала Пенелопа с несчастным видом. — Отец спросил меня, где ты спишь. Я не хотела говорить ему, но…

— Ты была вынуждена, я понимаю. — Дэнни напрягся, но не хотел ее расстраивать.

— Он бы все равно догадался, Дэнни. В противном случае…

— Мне надо идти, — сказал он.

Он схватил свой рюкзак, фотоаппарат Кэтрин и пачку фотографий, которые для нее сделал. Папка открылась, и несколько фотографий выпало. Это были снимки каменных колоколов, о которых спрашивала Кэтрин и которыми заинтересовался ее босс. Дэнни сделал еще несколько снимков. Теперь, желая отдать их Кэтрин, потратил несколько лишних секунд, пока поднимал их.

— Беги, беги, — торопила его Пенелопа, выглядывая в окно. — Они поймают тебя!

— Ни за что, — сказал Дэнни, взяв ее за руки и целуя так, как будто они никогда больше не увидятся.

Они находились в скрытой комнате, расположенной над верхним уровнем башни. Дэнни ночевал здесь в течение нескольких месяцев. У него было ощущение, что, если он останется, полиция не найдет его. Задачей проекта, в котором участвовала Кэтрин, было заставить людей «посмотреть вверх». Для Дэнни и его семьи, живших в деревне, смотреть на небо было необходимостью. Нужно ли это городским жителям? Дэнни не был в этом уверен. Но на всякий случай он приладил старую лестницу к самой вершине крыши башни. Так поступали метеорологи в 1969, подумал он. Залезали по лестнице на крышу.

Плитки шифера были очень скользкими от снега. Ему ничего не оставалось, как сконцентрироваться, использовать камни стены в качестве точек опоры, как он делал, лазая по утесам дома. Он уже делал это прошлой осенью в полнолуние, когда два лесника застали его врасплох, преследуя сову на башне. Но тогда на крыше не было снега…

Неожиданно он услышал голоса и треск полицейских раций. Это подстегнуло его. Держась как можно крепче за неустойчивую лестницу, Дэнни представил, что забирается на дерево. Дома, в Новой Шотландии, он бы перелетал с ветки на ветку. На деревьях он чувствовал себя как дома, прямо как птица. Любовь к деревьям была у него в крови, передалась от отца.

Мысль об отце, от которого он унаследовал свою любовь к деревьям, переросшую в любовь к предсказанию погоды, на мгновение его остановила. Он вспомнил, каким горестным было вчера лицо у его отца. Дэнни вдруг понял: мечта может убивать.

В этот момент он услышал с земли крик. Он посмотрел вниз — парк покачнулся. Забирался ли он когда-нибудь на дерево или на утес так высоко? Обычно бесстрашный, Дэнни вдруг почувствовал, как сжалось его сердце. В этот холодный день парк был почти пустым, но он увидел, что уже собралась небольшая толпа людей, они указывали на него снизу.

— Не прыгай, — заорал кто-то.

Неужели они думают, что он хочет себя убить? Все наоборот, — хотел крикнуть он в ответ. — Любите жизнь!

Неожиданно он потерял равновесие. Скользя по снегу, пытаясь ухватиться за что-нибудь, поцарапав руки о черепицу, Дэнни перелетел через острый край крыши. Его ноги повисли в воздухе, но он ухватился пальцами за старую ржавую скобу, торчавшую из крыши. Это затормозило скольжение.

Дэнни держался, его ноги болтались в воздухе. Все в порядке, все будет хорошо… Отпустил рюкзак и услышал, как он ударился о землю спустя несколько долгих секунд. Заболели плечи, когда он, держась за скобу, медленно подтянул свое тело. Если бы только ему удалось закинуть ноги обратно на крышу, он мог бы схватиться за шпиль. Он справится, он должен, ведь он Гарри Гудини…

Но в этот момент ржавая скоба сломалась. Он закричал, стараясь схватиться за край крыши, но лед был слишком скользким. Падая с вершины башни замка Бельведер, он слышал крик Пенелопы.

Загрузка...