Наперекор всем

Глава 17

Мэриан разбудили поутру, слишком рано для ее измученного тела и чересчур поздно для беспокойного сердца. Служанки гоготали, словно вспугнутые гусыни, передавали ее из рук в руки, переодевая в костюм для верховой езды, сидевший на ней почти идеально. Они обещали большой завтрак после церемонии. Когда Мэриан потребовала сказать, скоро ли они выезжают, женщины захихикали, словно услыхали остроумнейшую шутку. Они перевили цветами ее волосы и, когда Мэриан зевнула во весь рот, прыснули водой в лицо. Потом неизвестные, пышно разряженные придворные дамы и слуги повели ее через предрассветный сумрак в Кенилуортскую часовню, где уже ожидали Гриффит со священником по одну руку и королем Генрихом по другую.

Генрих слишком весело улыбался.

Гриффит чересчур мрачно хмурился.

– Прекрасное утро для венчания, – объявил Генрих. Гриффит ничего не сказал.

Окончательно сбитая с толку, Мэриан никак не могла понять, что общего имеет свадьба с поисками Лайонела. Если король хочет посетить проведенную наспех утреннюю службу, перед тем как они уедут, это одно дело, но истомленный разум отказывался разгадывать столь сложные шарады.

– Венчание? – осторожно осведомилась она. Заложив руки за спину, Генрих ответил:

– Я решил, что вы должны выйти замуж за сэра Гриффита, прежде чем отправляться за своим сыном.

Окаменев от потрясения, Мэриан повторила:

– Замуж за сэра Гриффита?

– Это праведное и благородное деяние, и к тому же таково величайшее желание сэра Гриффита.

Было его величайшим желанием. Мэриан почти слышала, как Гриффит поправляет короля. Было до того, как Мэриан показала себя именно той, которой стоило опасаться: ненадежной, бесчувственной, несдержанной, жестокой. Она потеряла сына и убила Арта, пытаясь найти правду и защитить наследие Лайонела, и эту ошибку необходимо исправить немедленно.

– Ваше величество…

На щеках Генриха расцвели красные пятна. Руки беспорядочно задвигались. Неужели он так настойчиво добивается этой свадьбы?

– Сэр Гриффит заверил меня, что необходимые оглашения были сделаны, так что святой обычай соблюден. Как король Англии, я имею право занять место графа Уэнтхейвена. Думаю, это удовлетворит вас, леди Мэриан, а я обещаю все объяснить вашему отцу при встрече. Я сам выбрал из королевской сокровищницы два драгоценных кольца…

Мэриан, охваченная отчаянием, перебила Генриха:

– Пожалуйста, ваше величество, я должна отказаться.

Король осекся на полуслове, словно случилось нечто ужасное.

– Леди Мэриан?

– Вы же не хотите, чтобы мы обвенчались прямо сейчас?

Слабый, но довольно убедительный шепоток пронесся по толпе собравшихся, и Мэриан, все еще ошеломленная, обернулась. Она не узнала никого, кроме Оливера Кинга, стоявшего в стороне с большим свитком пергамента, с которого свисали печати. Все происходящее лишь усилило ощущение нереальности. Это утро, так непохожее на предыдущий день, вставало над землей в нежных оттенках золотого и розового. Король, ее враг, предложил стать посаженым отцом. Священник, дамы и джентльмены были незнакомцами, однако не настолько далекими от Мэриан, как человек, который должен стать ее мужем. Гриффит зловеще хмурился, красный шрам на лице больше не перекрещивали швы. Он казался огромным и могучим монолитом неодобрения, и Мэриан показалось странным, что ее может привлекать неприязненный взгляд.

Но почему-то привлекал. И, хотя это было глупо, она на миг пожалела, что свадьба не настоящая, без смеха и пиршества, шуток и веселых проводов в постель, и…

– Но мой ребенок? – спросила она, стараясь, чтобы ее слышали лишь король и Гриффит.

– Отправимся на поиски сразу же после свадьбы, – ответил Гриффит тоном таким же ледяным, как заснеженная вершина Сноудон в Уэльсе.

Потрясенная абсурдностью их затеи, оскорбленная поведением Гриффита, Мэриан пыталась найти причину, чтобы отложить свадьбу.

– Но брачный контракт не составлен, о приданом и вдовьей части не договорились… ничего не подписано.

– Я все уладил, – кивнул Генрих. – Когда церемония завершится и свидетели распишутся в книге записи свадеб, тогда я даю, в качестве компенсации, графский титул сэру Гриффиту… или, скорее, лорду Гриффиту и тебе, титул, который будет переходить по наследству к вашим детям, пока не прервется род. Графство Лиллистри расположено на границе с Уэльсом, недалеко от Уэнтхейвена, и его стоимость гораздо выше всех владений твоей семьи.

Мэриан взглянула на пергамент, который развернул и показал ей Оливер, и сразу же поняла, что все ее возражения сметены. Плодородные земли послужат достаточной наградой за поспешную свадьбу.

Она изучала пергамент, пока Гриффит, наклонившись над ней, презрительно не бросил:

– Ты скоро увидишь, что все в порядке и король намеревается отпустить нас сразу же после венчания.

И теперь Мэриан пыталась определить, так ли уж готов король дать им свободу. Генрих поймал Мэриан в ловушку ее же материнских чувств и сделал все возможное, чтобы лишить ее возможности возвести Лайонела на трон.

Мэриан коснулась того места на поясе, где был спрятан кошелек. Генрих не знал, каким оружием обладает Мэриан и какова сила этого оружия, если ей вздумается пустить его в ход.

Более того, Мэриан теперь поняла, почему Гриффит согласился на брак с той, которую он так явно презирал. Он поклялся заботиться о Лайонеле и должен сдержать клятву. Гриффит также дал обет служить королю.

И теперь человек, которого король выбрал, чтобы держать ее в силках, прошептал:

– Смиритесь, миледи. Придется стать женой валлийского зверя.

Неужели Гриффит никогда не лжет? Мэриан почти не сомневалась в этом, была почти уверена, что он вообще не умеет лгать, и именно это заставило ее встать перед священником и повторить древние обеты.

После того как новобрачные обменялись поцелуем, Мэриан, Гриффит, священник и Оливер расписались в книге церковных записей мелким аккуратным почерком, чтобы не тратить драгоценные чернила. Потом Генрих несколько раз с удовлетворением согнул и разогнул пальцы и, взяв перо, размашисто поставил свою подпись.

Они женаты. Женаты по закону Божьему.

Широко улыбаясь, Генрих взял за руки Мэриан и Гриффита.

– А теперь к столу.

– Ваше величество, мы должны ехать, – запротестовала Мэриан.

– Сначала нужно как следует поесть, иначе свалитесь в пути от голода. Я велел собрать вам побольше припасов в дорогу и, кроме того, надеюсь, ты не очень привязана к мерину, на котором приехала сюда. Я приказал заменить его молодой резвой лошадью.

Генрих был прав, черт его возьми! Нужно позавтракать, и поспать было необходимо… но Мэриан пришлось бороться с нерассуждающей паникой. Глупой женской паникой, потому что она знала – Гриффит в жизни не поддастся страху, понимает, как важно отдохнуть и подкрепиться перед схваткой. Он никогда не позволит себе надолго задуматься о судьбе маленького мальчика, оказавшегося в руках негодяев. И, уж конечно, ему не хочется, как Мэриан, закричать на короля, чтобы тот наконец отпустил их.

Но двери огромного зала сомкнулись за ее спиной, отрезая от окружающего мира, воздвигая еще одно препятствие между ней и сыном, и Мэриан, постаравшись успокоиться, пробормотала:

– Благодарю, ваше величество.

И с облегчением заметила, что слуги уже стоят наготове с мисками дымящейся овсянки и кусками мяса. На золотом блюде, помещенном во главе стола, громоздились крупно нарезанные куски хлеба, вокруг были расставлены горшочки с медом, и Мэриан поняла, что обильный завтрак не займет много времени.

Генрих уселся в огромное кресло с резной спинкой и жестом велел Мэриан сесть по левую сторону. Гриффит устроился справа, и Мэриан обнаружила, что не может унять голодное урчание в желудке. Однако она не забывала, что нужно спешить, и старалась есть как можно энергичнее.

Гриффит тоже все внимание уделял своей миске, а Генрих наблюдал за женихом и невестой. Когда они наелись, король предложил:

– Мой новый граф, я настаиваю на том, чтобы послать с вами отряд на поиски мальчика.

Вытерев нож, которым он ел, салфеткой, Гриффит отказался с такой вежливостью, на какую только был способен:

– Ваше величество, умоляю вас, не надо. В первый день я должен разыскать следы негодяя, а эти ни на что не способные англичане только задержат нас.

– Но когда дело дойдет до битвы…

– Когда дело дойдет до поединка, Харботтл передо мной не устоит.

– Но если у него будут сообщники?

– Если дело покажется безнадежным, тогда попрошу у вас помощи, – пообещал Гриффит.

Генрих помешал ложкой в почти нетронутой чаше с овсянкой, зачарованно наблюдая затем, как вращаются комки в каше.

– Ты отказался взять солдат, но берешь леди Мэриан. Она ведь женщина и, конечно, задержит тебя.

– Только не я! – вскинулась Мэриан, оскорбленная столь поспешным суждением. – Я езжу верхом не хуже любого мужчины, прекрасно владею мечом и шпагой и не останусь здесь, когда на карту поставлена жизнь моего сына.

Генрих смотрел на нее с таким видом, словно Мэриан – неведомое, вышедшее из моря создание, и к тому же весьма уродливое.

– Видите, – заметил Гриффит, – я не могу оставить ее, поскольку она немедленно последует за мной. Леди Мэриан – сильная женщина и готова пожертвовать всем ради благоденствия сына.

– Я уже заметил это, – кивнул Генрих без тени улыбки. – Однако я ничем больше не могу помочь, поэтому и отпускаю вас. Езжайте с Богом! Ребенок может быть увезен слишком далеко.

Мэриан немедленно вскочила:

– Едем!

Гриффит церемонно поклонился:

– Помните, повелитель, мои обеты, данные вам. Вы – мой король, и никто иной.

Генрих махнул рукой, словно прощаясь. Подождав, пока за супругами закрылась дверь, он немедленно подозвал Оливера Кинга. Тот поспешил подойти, и Генрих приказал:

– Собери малый отряд самых доверенных людей и прикажи собираться и вооружиться для поездки с королем.

Удивленный приказом и резкой манерой речи. Оливер пробормотал:

– Вы… вы последуете за ним, ваше величество?

– Я не последую за ним, поскольку лорд Гриффит – человек чести и не изменит данной мне клятве. Это я знаю. Но он уехал один, а в таком важном деле… Думаю, мы отправимся в замок Уэнтхейвен и посмотрим, что произойдет. Может, что-нибудь и сумеем узнать. И узнать немало.

Обычно Гриффит предпочитал ехать в молчании, поскольку должен был сосредоточиться на поисках следов, и не терпел, когда его отвлекают. Но на этот раз молчание было иным. Напряженным, полным невысказанных вопросов и тревоги Мэриан, когда она вела его на то место, где произошло нападение, и дальше, следуя за ним в чащу леса, куда он поехал первым.

Утро перешло в день, и Гриффит продолжал наблюдать за Мэриан с чем-то вроде изумления. Эта женщина – его жена, и когда-то он считал ее несдержанной, порывистой, легкомысленной и распутной. Но она скакала весь вчерашний день, чтобы добраться до него, и теперь снова пустилась в путь без единого слова жалобы, без слез и нытья, хотя он прекрасно понимал, как тяжело ей приходится.

Нет, она не была легкомысленной. Наоборот. Слишком сдержанна. Слишком сурова. Обычно нечто подобное говорили про Гриффита, и тот сейчас находил в этом горькую иронию. И еще горшую в том, что, несмотря на ее недоверие, ее независимость, Гриффит по-прежнему хотел ее.

Он сосредоточил все внимание на поисках следов, поскольку, как только Лайонела найдут и Мэриан успокоится, намеревался заронить семя жизни в ее тело, замышлял безумные вещи, великолепные вещи, – вещи, о которых он слыхал от мужчин под величайшим секретом и считал невозможными. Но с Мэриан… возможно все.

– Гриффит?

Голос Мэриан ворвался в мечты, и он виновато покраснел. Неужели она заметила, что с ним творится? Удивляется, почему он так неловко ерзает?

– Но почему мы не нашли Арта? Он не мог уйти далеко в таком состоянии.

Гриффит почти вздохнул от облегчения и попытался найти нужные слова для ответа. Он не хотел говорить о своих подозрениях, и не потому, что подозревал худшее. Просто чувствовал, что Арт снова принялся за свое. И вовсе не собирался умирать.

Арт отправился на поиски Лайонела и обязательно найдет его. К такому упорству духа и силе воли стоит отнестись с уважением. Гриффит хотел все рассказать, потому что заметил, как жгучие слезы наворачиваются у нее на глазах, как терзается Мэриан угрызениями совести, но боялся возродить в ней напрасную надежду.

– Возможно, мы найдем его ниже по ручью. А может, воров привлекли его оружие и доспехи.

Это был ответ уклончивый, но все равно ответ. И, что всего важнее, исчезла эта натянутая тишина.

Показывая на смятые желтые лютики и голубые люпины, Гриффит заметил:

– Здесь Харботтл повстречал сообщников. И отправился с ними.

– Сколько их было?

– По-моему, четверо… Хитрые бестии. Протоптали широкую дорожку через лес и холмы… – он обвел рукой окружающий пейзаж – поля и пригорки, поросшие лесом, – до этого места, а потом помчались прямо в Уэнтхейвен, не оставляя следов. Похоже, все-таки Харботтл – человек Уэнтхейвена.

Лицо Мэриан окаменело, краска сбежала со щек.

– Лайонел по-прежнему с ними?

– Да. Малыш облегчался на обочине – неужели не заметила?

– Я надеялась… надеялась, что он жив.

– Да, жив, но, если они едут в Уэнтхейвен, мы не сможем их догнать до того, как они войдут в ворота. – И, по-прежнему стремясь проверить ее, добавил: – Но, возможно, для тебя это не играет роли. И ты почувствуешь себя лучше, когда Лайонел окажется в руках твоего отца.

Тоска и тревога помутили глаза цвета весенней листвы, набросили на них краски осени, но Мэриан отказалась отвечать на неуместные вопросы и только бросила:

– Поедем.

Ее кобылка рванулась вперед. Они поехали по примятой траве прямо к Уэнтхейвену, и Гриффит почти упустил из виду одинокого всадника, скачущего в стороне. Но тут следы, оставленные похитителями, привели к реке Северн, потом пошли вдоль поймы и снова свернули в чащу леса у границы с Уэльсом. Дорога сделала большой круг, и тут Гриффит потерял след. Он соскользнул с лошади и внимательно проверил непонятные отметки на земле.

– Валлийцы. Мы гонимся за валлийцами, поскольку только они могли настолько хорошо скрыть след, чтобы я не сумел его найти.

Мэриан, все еще сидя в седле, заметила:

– Я узнаю это место. Западные границы владений Уэнтхейвенов.

Гриффит выпрямился и огляделся. Горы Уэльса были разбросаны по равнинам, словно камни, выпавшие из руки великана. Нетронутый цивилизацией, не нужный ни кельтам, ни саксонцам, ни норманнам, первобытный лес все еще кишел кабанами, оленями и древними духами. Гриффит слышал, как фыркает вепрь в чаще, как, сталкиваясь, стучат рога самцов-оленей, как нежно шепчутся феи и злобно ссорятся гномы, и молил о помощи святого Давида.

Но, словно отвергнув его молитвы, солнце внезапно закрылось облаками. Это казалось зловещим знамением, будто святой не мог равнодушно созерцать предназначенную им жестокую судьбу. Но…

– Гриффит, смотри.

Он обернулся в ту сторону, куда указывал палец Мэриан, и невдалеке увидел слабый свет, пробивающийся между растрескавшимися плитами песчаника.

– Благослови тебя Господь, святой Давид, – пробормотал Гриффит, вскакивая на коня. – Спасибо. Спасибо.

Солнце снова вышло из-за туч, пока Мэриан следовала за Гриффитом через густые заросли ясеней и дубов.

– Это они? – шепнула она, спешиваясь.

– Да, несомненно, и я едва не подошел слишком близко. – Он тоже спрыгнул на землю и вручил ей поводья. – Я хочу отправиться на разведку. Останься здесь, напои лошадей, но не корми и не снимай сбрую. Возможно, придется внезапно уехать. Согласна подождать здесь?

К его удивлению, Мэриан кивнула.

– Если тебя захватят, я все еще останусь на свободе и смогу отправиться искать помощи, или попытаться вернуть Лайонела, или сдаться в плен и заботиться о сыне.

Она рассуждала совершенно логично, но Гриффит с отвращением поморщился. Он вовсе не хотел, чтобы жена спокойно строила планы. Он предпочел бы видеть, как Мэриан ломает руки, плачет и умирает от страха. Хотел, чтобы Мэриан вела себя как глупая женщина, плаксивая и несчастная. Голосом, хриплым от разочарования, Гриффит сказал:

– Меня не захватят в плен.

– Знаю.

Гриффит направился к плитам песчаника.

– Но почему бы тебе не подождать темноты? Так будет безопаснее.

Гриффит улыбнулся и, словно призрак, растаял в сумерках. Вскоре раздался его тихий оклик, и Мэриан тонкой тенью проскользнула между лошадьми.

– Какие новости?

– Лайонел здоров, – первым делом сообщил он, и Мэриан тихо и облегченно вздохнула. – Он спит под скалой. Гледуин ведет троих валлийских наемников Уэнтхейвена. Харботтл скорчился у огня с мечом наготове. Их лошади у ручья пасутся вместе, и их будет легко разогнать. И… – Он нахмурился. – Не могу понять почему, но Долан из Пауэла сидит с Лайонелом.

Леди Мэриан рванулась вперед:

– Этот жалкий мешок с дерьмом!

Схватив ее за руку, Гриффит спросил:

– Но почему он здесь?

– Потому что он вор, пират и трус! Украл мое дитя. Мое дитя, которое так любило его! – Она напряглась, пытаясь вырваться, но он крепко держал Мэриан, чувствуя, как слабеют ее силы. Потирая лоб обеими руками, она пробормотала: – Возможно, ему заплатили за это похищение с самого начала, а я, как дура, просила его о помощи.

Горечь ее была почти физически ощутимой, и Гриффит ободряюще прошептал:

– У тебя еще будет возможность отомстить. Они пока не спят, но успели много съесть и выпить. Перед рассветом, когда они не будут ничего соображать, я сумею вернуть Лайонела, а пока мы должны отдохнуть.

– Не могу я отдыхать, – запротестовала Мэриан.

– Но будешь, – ответил Гриффит и отправился задавать корм лошадям, хотя почти ощутимо чувствовал в ней едва подавляемое напряжение и потребность действовать. Мэриан была настоящим воином, и сердце Гриффита зажглось гордостью, когда, выиграв битву с собой, она присоединилась к нему. Двигаясь с неиссякаемой энергией, она помогла Гриффиту покормить и вытереть лошадей, прежде чем спросила:

– Если мы приляжем, то можем заснуть. Как ты можешь быть уверен, что мы вовремя проснемся?

– Это очень просто, маленький воин, – засмеялся Гриффит, вручая ей мех с водой. – Выпей все. Вот увидишь, проснешься чуть свет.

Мэриан, непонимающе поглядев на мех, все же послушалась и пила до тех пор, пока вода, казалось, вот-вот должна была политься обратно. Потом отдала мех Гриффиту, и тот сделал то же самое. Вместе они, стреножив лошадей, пустили их пастись и тщательно разложили оружие, которым снабдил их король, так, чтобы можно было мгновенно схватиться за него на случай внезапного нападения. Приготовив постель из травы, они легли на нее плечом к плечу, безмолвно глядя в небо.

Луна еще не поднялась, и во всей Англии не было еще ночи темнее. Сначала по одной, затем сразу десятками на черном бархате заблестели драгоценные камни звезд. Белое свечение на востоке казалось сначала иллюзией, потом обещанием, и наконец полная луна взошла на небосвод, такая большая и чистая, словно Дева Мария с ребенком во чреве.

Перед таким величием все беды и неурядицы казались незначительными, и Гриффит сжал руку Мэриан. Ее ладонь дрожала в его руке, и она в ответ вцепилась в его пальцы с такой силой, что в нем проснулось нечто вроде надежды. Но, когда она заговорила, ее слова потрясли его настолько, что он едва не разжал пальцы.

– Лайонел – законный ребенок.

– Это невозможно.

– Заверяю тебя, все возможно. Как ты и предположил, настоящая мать Лайонела – Элизабет.

– Да, и ты, храбрая женщина, взяла ребенка и приняла на себя позор.

– Никакого позора, лишь величайшая опасность, но, может быть, ты не понял, что отец Лайонела – дядя Элизабет.

Видно, он выпил слишком мало воды, потому что во рту мгновенно пересохло.

– Ричард? – прошептал Гриффит.

– Да.

Гриффит давно предполагал, что Ричард был отцом малыша. Потом, обнаружив, что Мэриан девственна, догадался, что Элизабет – мать Лайонела. Гриффит намеренно избегал ужасающей мысли о том, что родителями мальчика могли быть эти двое, понимая опасность подобной связи.

Теперь Мэриан вселила в него еще больший ужас, открыв вероятность союза между людьми, в жилах которых текла кровь королевской династии. Неужели от этого союза родился сын? Сын монарха, рожденный под защитой Святой Церкви?

Ужас проник в жилы Гриффита, словно расплавленный металл – в отливку.

– От души надеюсь, что ты ошиблась, потому что если Лайонел – законный сын Ричарда и Элизабет, у него больше притязаний на трон, чем у Генриха Тюдора.

– Ты хорошо знаешь меня, Гриффит. Лучше, чем любой мужчина. Неужели веришь, что я лишила бы Лайонела защиты твоего дома по причине меньшей, чем встреча с судьбой? Считаешь, подвергла бы его смертельной опасности, если бы не боялась, что смерть идет за ним по пятам?

Гриффит, исполненный тоски и отвращения, тихо спросил:

– Но как он мог лечь с ней в постель? Жениться?! Он был ее дядей, братом отца, а Церковь запрещает подобные браки между ближайшими родственниками.

– Ты прекрасно знаешь, что папа дает разрешение членам королевской семьи, если возникает такая необходимость. Ричард был в полной уверенности, что получит отпущение грехов, и даже послал гонца к папе, но погиб при Босуорте, не дождавшись ответа.

Надежда вновь загорелась в душе Гриффита, словно наживка перед носом рыбы, и он мгновенно схватился за соломинку:

– Тогда этот брак незаконен.

– Кто будет обращать внимание на проповеди священников? – горько рассмеялась Мэриан.

Она была права, и молчание вновь воцарилось между ними. Гриффит рассматривал жену при свете луны, тронутый суровой борьбой, превратившей ее из жизнерадостной девушки в измученную, но полную решимости женщину. Сухие немигающие глаза были широко раскрыты, безмолвно передавая повесть о слезах, пролитых давным-давно.

Гриффит жаждал коснуться ее, утешить, но не осмеливался. Между ними лежала пропасть, бездонная и мрачная, полная неразрешимых вопросов и дилемм, грозивших вцепиться в него когтистыми лапами и утянуть вниз, если он попытается проникнуть в их тайны.

Но Мэриан снова заговорила, словно не в силах больше вынести груза воспоминаний:

– Элизабет сделала это только ради братьев. Ричард заточил их в Тауэр, и никто не знал, что он собирается сделать с ними. Он объявил себя королем, и все боялись худшего. Потом Ричард пригласил Элизабет ко двору, и мы отправились в надежде обнаружить его истинные намерения. А потом… – Мэриан тяжело, прерывисто вздохнула. – Как я пожалела о том, что узнала все!

– Он убил жену, чтобы жениться на Элизабет?

Мэриан села, но Гриффиту показалось, что в это мгновение она не видит ни его, ни окружающего пейзажа.

– Убил ли Ричард Анну? Неизвестно. Знаю только, что более холодного и жестокого человека я в жизни не встречала. Он хотел завладеть Элизабет не ради ее молодости и красоты, а ради покоя и видимости законности владения троном, которые дала бы женитьба на ней. Что ж, – пожала плечами Мэриан, – он желал ее по тем же причинам, что и Генрих. Союз с дочерью короля Эдуарда делает право на трон несокрушимым, не так ли?

– По-видимому, да, – осторожно ответил Гриффит.

– Ричард обещал, что, если она ляжет к нему в постель, он освободит ее братьев, молодого короля и маленького герцога Йоркского. – Горькая улыбка заиграла на губах Мэриан. – Я, конечно, не поверила ему, как, впрочем, и Элизабет, но что она могла сделать?

– Они уже были мертвы, – кивнул Гриффит.

– Но никто их больше не видел. Даже неизвестно, где они похоронены. Слишком тяжело проститься с любимыми, пока… впрочем, не стоит об этом.

Мэриан подняла веточку с подстилки; переломила ее раз, другой. Древесный сок намочил ладонь, и Мэриан с брезгливой гримасой вытерла ее о юбку, пытаясь отодрать липкую массу.

– Не отходит!

Гриффит взял ее за руку и с силой провел по ладони концом грубой домотканой накидки.

– Эти пятна трудно смыть, но смотри: плащ, который ты когда-то с презрением отвергла, сейчас пригодился.

Он отпустил Мэриан, и та уставилась на свою руку, словно хотела прочесть там неведомое послание.

– Гриффит… когда все это кончится, как, по-твоему, мы… – Гриффит ждал, боясь вздохнуть. – Но ты еще не знаешь всего. – Мэриан решительным жестом отмела невысказанную мольбу. – Он…

– Кто – он?

– Ричард, – с горечью пояснила Мэриан. – Он немедленно наградил Элизабет ребенком, и это одновременно радовало его и огорчало. После смерти Анны он, не тратя времени, женился на Элизабет, но пришлось венчаться тайно, поскольку по всей стране уже ползли слухи и грязные сплетни. Ричард, кажется, даже тогда не понимал, что порядочные люди считают убийство, обман и захват трона преступлениями, требующими наказания, а не славными деяниями, достойными награды.

– Кто знал о венчании? – настойчиво допрашивал Гриффит.

– Элизабет. Ричард. Священник. Герцог Норфолк. И я…

Гриффит почувствовал, что теряет сознание от страха.

– Но никто даже не предполагает такого.

– Священник умер, как я слышала, по пути в Рим, куда отправился получить папскую буллу. Герцог Норфолк погиб в битве при Босуорте вместе с Ричардом.

– В живых осталась лишь ты?

– Да.

Гриффиту не понравилось ее спокойствие. Она… Кажется, Мэриан совершенно не сознавала грозящей ей опасности, и Гриффит сказал:

– Если хочешь, чтобы все осталось по-старому, никогда ни одной живой душе не рассказывай о том, что поведала мне сегодня.

– Иначе ты меня убьешь?

Гриффит сухо, гневно рассмеялся:

– Не я, дорогая. Лишь сегодня утром я дал обет защищать тебя. Но я также сражался на стороне Генриха при Ботсуорте и наблюдал, как английские рыцари разделываются с Ричардом. И слыхал, как Генрих поклялся гвоздями Святого Креста, что пойдет на все, лишь бы сохранить трон, поэтому предупреждаю, если хоть слово о том, что произошло, просочится в народ, король избавит тебя и твоего сына от бремени земной жизни.

Но Мэриан просто и спокойно, словно ребенок, повторяющий катехизис, спросила:

– А что же с моей клятвой?

Слова и тон заставили Гриффита похолодеть.

– Какой клятвой?

– Когда Ричарда убили, Элизабет поняла, что младенец в ее чреве обречен. Поэтому я и присутствовала при рождении Лайонела. Стояла рядом с Элизабет, держала ее за руки, не кричала, когда ее ногти впивались в кожу, оставляя кровавые следы. Видела, через какие муки прошла Элизабет, и поняла силу ее решимости. Когда она положила голенькое извивающееся тельце мне на руки, то заставила дать клятву, что я сделаю все, чтобы он достиг подобающего ему положения в жизни. Неужели ты попросишь меня отказаться от священного обета?

Гриффит, оглядевшись, уставился в темную чашу неба, словно ища ответа, но собственные чувства мешали сосредоточиться.

– Да, я сделал бы именно это. Ты…

«Ты женщина. Моя жена. И сделаешь, как я велю».

Эти слова сами просились на язык, но Гриффит понимал, что они так же не имеют веса, как разлетающиеся по ветру перья. Нужно воззвать к ее разуму и любви к Лайонелу. И поэтому он спросил:

– Подумала ли ты о том, что это может означать? Для того чтобы добиться успеха, ты должна искать помощи у честолюбивых, не обремененных совестью людей.

– У меня есть отец, – слабо улыбнувшись, ответила Мэриан.

– А ты не думаешь, что он добьется трона для Лайонела, только чтобы завладеть им для себя?

– Уэнтхейвен предпочитает править исподтишка, не выставляясь, и скорее захочет быть главным советником Лайонела.

– И превратить мальчика в собственное подобие…

Мэриан выпрямилась.

– Я не допущу этого!

– И каким же образом намереваешься остановить его?

– Уэнтхейвен не любит детей и не захочет заниматься воспитанием Лайонела. Он предоставит это мне.

Такая наивная самоуверенность потрясла Гриффита.

– Ты будешь жить при дворе?

– С Лайонелом. Да, конечно.

– А я? А наш брак?

Мэриан вспыхнула и тут же побелела.

– Ты не собирался жениться на мне. И мы не спали вместе…

– Разве?

– …после венчания, так что, я уверена, можно подать прошение о признании брака недействительным.

– А если я не соглашусь ни на что подобное?

Мэриан снова покраснела.

– Я надеялась, ты поймешь, в каком затруднительном положении оказался.

– В каком же именно? – с язвительной, ранящей сердце иронией спросил Гриффит.

– Ты клялся в верности Генриху, в том, что поддержишь его притязания на трон, но теперь понял, что твои убеждения ошибочны. Спроси свою совесть, Гриффит. Кому должна принадлежать твоя преданность – Генриху или истинному королю Англии?

Запутанный, сложный кодекс чести не раз расставлял ловушки людям гораздо мудрее Гриффита, и тот впервые почувствовал, что его решимость ослабевает, однако настороженно ответил:

– Я клялся в верности Генриху еще до того, как он добился трона. Поэтому я принес обет человеку, а не титулу, и ты, со своими коварными уловками, не сможешь сбить меня с пути истинного.

– Но ты беспокоишься о Лайонеле. Боишься, что под опекой моего отца он не вырастет благородным человеком? Если его воспитание возьмешь на себя ты, у меня нет сомнений…

– Именно поэтому ты выбрала такое пустынное место, чтобы рассказать все? – взорвался Гриффит. – Чтобы соблазнять, как библейский змей – Еву? Я, по-твоему, так глуп, чтобы поддаться на твое доверие и твои чары и забыть о долге?

– Но поворот событий не зависит от нас, однако ты можешь стать частью этих событий.

– А ты можешь привести Англию на край ада. Генрих – могущественный король, мудро управляющий страной и имеющий множество благородных союзников, командующих войсками. Они не покинут сильного человека, чтобы последовать за двухлетним ребенком, особенно родившимся от союза, свидетелями которого стали двое мужчин, теперь уже мертвых, и две девушки. Как, по-твоему, ты, простая женщина, сможешь сокрушить мощь Генриха Тюдора?

Наклонившись, Мэриан подняла юбки, ослепив его глаза видом длинной стройной ноги до самого бедра, распустила завязанную сложным узлом подвязку, достала кожаный мешочек, откуда извлекла измятый, пожелтевший от времени пергамент и, разгладив, подала Гриффиту.

– Вот этим. Это страница книги церковных записей, свидетельствующая о венчании, состоявшемся между Элизабет, дочерью Эдуарда, и Ричардом, королем Англии.