Наше прошлое, вернись!

4

«14 июля.

Дорогой папа, извини, что не написала раньше. Но ты не представляешь, как мало у нас есть свободного времени. Сегодня воскресенье, и педагоги милостиво предоставили нам пару часов, чтобы сходить в церковь или заняться своими земными делами. И вот я спешу посвятить тебя во все события, происшедшие со мной за первую неделю стажировки в Корпусе мира.

Уже на второй день начало казаться, что эта неделя будет для меня здесь последней. Однако помогло природное упрямство Нордхеймов. Я решила, что пусть меня выгонят, но сама я не уйду…

Сейчас стало немного полегче. Я даже думаю, что сумею все это выдержать. Если, конечно, смогу ежедневно пробегать не меньше мили. Вот так-то!

Поселили нас в вагончиках, где, кроме меня, еще три девушки. Все мы только закончили колледжи. Но я, как и везде, младшая.

Длина нашего вагончика — примерно десять метров. Он разделен на две жилые секции, между ними — душевая. В каждой секции — две койки, платяной шкаф и два столика.

Моя напарница по комнате — очаровательная девушка по имени Кэтти. Она из штата Висконсин. Очень добрая и всегда готовая помочь. По основной специальности — математик. А по второй — преподаватель испанского языка. Кэтти прожила несколько лет в Мехико, а потому свободно говорит на этом языке. Еще в институте она получила разряд по легкой атлетике и в ежедневном беге на милю неизменно оставляет меня далеко позади.

Впрочем, здесь все бегают быстрее меня. Даже Мэри Браун, самая старшая из стажеров, которой стукнуло уже пятьдесят четыре. Мне порой кажется, что если меня отсюда выгонят, то исключительно за неспособность пробежать милю за десять минут.

Ладно, вернусь к моим соседкам. Через душевую от нас живет Мэрилин из Калифорнии. Я пока мало что о ней знаю. Она какая-то очень незаметная. Молчаливая, тихая…

Зато ее напарница Черил не замолкает ни на минуту. Говорит она, смешно растягивая слова. Имеет свое мнение буквально обо всем и обо всех. Причем в основном — саркастическое или на удивление злобное. Поразительно, что Черил, выросшая в Эль-Пасо, не знает ни слова по-испански. Она отъявленная расистка! В нашей группе от нее досталось буквально всем. Вчера, не выдержав очередного потока ядовитых словоизлияний, я поведала ей о том, что и в моих жилах течет смешанная кровь. Черил тут же стала меня избегать.

Но я почти уверена, что от нее постараются поскорее отделаться. Кстати, мы здесь всего неделю, а я уже почти с уверенностью могу сказать, кто из нас будет отсеян, а кто объявлен «супердобровольцем». Это звание здесь присваивают тем, кто в силу своих личных качеств способен внести особенно ценный вклад в деятельность Корпуса мира. Таковых в каждой группе бывает от силы двое. Один из них вчера рассказывал о своей работе в глухой эквадорской деревне. При этом показывал весьма впечатляющие слайды…

Готова держать пари, что Кэтти получит это звание! А другим непременно станет Мигуэль О'Брайан. Я заглянула в его автобиографию, там написано, что еще в двадцать один год он получил степень магистра химии. А здесь уже успел завоевать медаль на соревнованиях по бегу. Кроме того, говорят, что О'Брайан всегда готов протянуть руку помощи попавшему в беду человеку. Попытаюсь взять у него несколько уроков по спортивному бегу, прежде чем меня выгонят…

Вот вроде бы и все. Передай от меня привет Джерри и объясни, почему я не написала ему. Если он захочет, дай ему прочесть это письмо.

С любовью,

твоя дочь со стертыми ногами Лора».

«1 августа.

Дорогая Марта, надеюсь, ты прекрасно отдыхаешь со всей своей семьей в Мюнихе. Я пишу по-английски, потому что мои наставники наказали вовсе забыть немецкий язык. Они считают, что в противном случае я никогда не смогу освоить испанский, на котором надо будет изъясняться в Эквадоре. Тем не менее мой испанский совершенно очевидно уже имеет немецкий акцент!

Так или иначе, милая Марта, но я вовсе не забыла тебя. Тем более то внимание и помощь, которые ты столько лет оказывала мне и папе. И чего бы только не отдала, чтобы попробовать твой яблочный пирог! Хотя, может быть, это и к лучшему, что нас разделяют тысячи миль. Испробовала все способы, чтобы начать бегать быстрее. И в конце концов пришла к выводу, что никогда не смогу преодолеть милю за десять минут, если не уменьшусь в объеме…

Но прежде чем отправиться в Эквадор, мне будет положен двухнедельный отпуск. Он начнется 15 сентября. Я непременно проведу его дома. А ты к тому времени приготовь огромный яблочный пирог, побольше маленьких пирожков с капустой и всякую прочую вкуснятину.

Любящая тебя Лора».

— Я сбросила десять фунтов веса, а толку никакого! — простонала Лора, чувствуя, что у нее начинает сводить мышцы ног. А ведь впереди оставалось еще не менее четверти мили.

Действительно, если бы не сильная мужская рука, она непременно упала бы на беговую дорожку, покрытую плотно утрамбованным шлаком.

— Нагнись, Нордхейм, и наклони голову вниз. Вдыхай носом, а выдыхай ртом.

Как же это отвратительно! — думала Лора. О'Брайан уже в третий раз поддерживает меня, хлопает по мягкому месту, а сам даже не запыхался!

О, оставь меня, Мигуэль, — сказала она, задыхаясь. — Я хочу спокойно умереть на этом месте. Все бесполезно. Завтра нам предстоит сдавать зачет по бегу. Я не одолею и половины дистанции, не говоря уже о миле за десять минут. Они собираются меня выгнать. И сделают это, сколько бы я ни старалась. Я конченый человек, Мигуэль!

— Ты не конченый человек, Лора. И никто не собирается тебя выгонять. Твое прилежание уже давно заметили. И я уверен, ты сумеешь преодолеть десятиминутный барьер! Надо просто лучше рассчитывать свои силы во время бега. Я наблюдал за тобой и постарался на глаз определить наиболее эффективный темп.

Лора подняла голову и посмотрела на О'Брайана. По всему ее телу пробежала не испытанная ранее приятная дрожь: Мигуэль наблюдал за ней? Как же она этого не заметила? Ведь она сама следила за ним. Причем, уже больше месяца! Начиная с первого дня занятий…

Лора надеялась, что Мигуэль не обращал внимания на то, как часто ее взгляд останавливался на его высокой стройной фигуре. Или того, что само его присутствие мешало ей сосредоточиться. Так повторялось каждый раз, когда они оказывались вместе в классе, лекционном зале и даже когда прогуливались между лагерными вагончиками. Хотя Мигуэль всегда относился к Лоре по-дружески, она до этой минуты не подозревала, что эти завораживающие зеленые глаза выделяли ее из всех остальных девушек. Смутившись, она не сразу заметила, что в точности выполняет его инструкции.

— Послушай, Лора, — говорил Мигуэль, — сначала опусти обе руки вниз и потряси ими. Так. Хорошо. Теперь возьми себя за одно колено и подтяни его к груди. Прекрасно. Повтори то же самое со вторым коленом. Замечательно. А сейчас, не могла бы ты пробежать несколько шагов?

Пробежать! Легко сказать! У нее еле хватило сил даже на то, чтобы произнести хоть одно слово!

— Ну, смелей! Вот уж не думал, что Лора Нордхейм такая неженка! — старался подбодрить девушку О'Брайан, в то время как она замахала на него руками.

Неженка? Мигуэль нашел нужный ключ! Нордхеймы никогда не были неженками! И Лора, резко выпрямившись, сделала сначала один шаг… Потом второй… потом еще и еще…

— Довольно, — мягко сказал Мигуэль. — Думаю, теперь я понял твою ошибку. Кто и когда научил тебя бегать на цыпочках?

Лора недоуменно пожала плечами.

— Я всю жизнь так бегаю. Мне казалось, это выглядит более женственно…

— Женственно? — усмехнулся Мигуэль. — Возможно, это и так, когда ты пытаешься поймать такси. Но не на беговой дорожке. Для настоящего бега надо сначала стать на пятки, потом качнуться вперед и, перенеся вес тела на большие пальцы ног, оттолкнуться ими, сделав таким образом первый шаг. Потом все пойдет само собой. Давай попробуем: от пятки — к пальцам, от пятки — к пальцам.

Чуть поддерживая ученицу за талию, Мигуэль довел ее до стартовой линии. После чего предложил ей пробежать дистанцию самостоятельно.

— Хочешь, чтобы я умерла? — запротестовала Лора.

Мигуэль не проронил ни слова, но по его сузившимся глазам она поняла, что он разочарован. Этого оказалось достаточно, чтобы Лора снова принялась переступать ногами, повторяя про себя: пятки-пальцы, пятки-пальцы, пятки-пальцы… И с каждым шагом — все быстрее.

Неожиданно ее ноги стали легкими и пружинистыми. Боль куда-то исчезла. Дыхание сделалось ровным и глубоким.

— Одиннадцать минут пятнадцать секунд, — удовлетворенно сказал тренер, когда Лора пересекла финишную черту. — Вы пробежали дистанцию быстрее, чем требовалось. — И улыбнулся. Впервые за четыре недели!

— Посмотрим, что будет завтра, мистер Люис, когда я буду совсем свежей, — ответила она тренеру и благодарно улыбнулась Мигуэлю.

На следующий день, ранним утром, Лора не только преодолела ужасный десятиминутный барьер, но даже выиграла лишнюю секунду. Мигуэль поздравил ее торжественным поднятием руки со сжатым кулаком и широко улыбнулся. Для Лоры это было самой желанной из всех возможных наград.

Может, это ей только показалось, но после успеха на беговой дорожке О'Брайан как будто стал выискивать предлоги, чтобы подольше побыть со своей ученицей. То помогал Лоре расширить запас испанских слов. То, гуляя вместе с нею в перерывах между занятиями, советовал, как скорее избавиться от акцента. В библиотеке проверял ее знания по органической химии и помогал готовиться к лабораторным работам. А в медпункте, где каждому раз в неделю делали прививку против распространенных в Эквадоре заболеваний, Мигуэль крепко держал Лору за одну руку, пока она подставляла другую под шприц.

Но, хотя Лора и ценила время, которое проводила в обществе О'Брайана, с каждой новой прошедшей неделей она начинала чувствовать себя все более неловко. Мигуэль всегда был рядом, готовый помочь. Но и она хотела что-то делать для него. А вот что именно, до этого никак не могла додуматься.

Кроме своих редких физических достоинств, Мигуэль обладал блестящим интеллектом. Он был экспертом в области химии, прекрасно разбирался в высшей математике и куда лучше Лоры знал биологию.

Так продолжалось до последней недели их стажировки, когда Лора наконец обнаружила некий изъян в своем совершенном друге.

Однажды утром их наставники вместо обычных занятий принесли в класс магнитофон и объявили, что старомодные светские танцы с их традиционной грациозностью могут очень пригодиться в Эквадоре. Когда же всем добровольцам было предложено разбиться на пары, раздались громкие стоны и стенания.

Лора оглянулась в поисках партнера и заметила Мигуэля, крадущегося прочь от стоявшей в центре зала группы стажеров. Ей даже показалось, что из-под медного цвета его лица пробивалась мертвенная бледность. И тут она поняла, что этот великолепный молодой человек сражен наповал самой мыслью, что сейчас ему придется танцевать!

Ехидно улыбаясь, Лора решительно направилась к О'Брайану и успела перехватить его у двери, за которой тот попытался скрыться.

— Куда?! — с торжеством в голосе воскликнула она, насмешливо глядя в зеленые глаза Мигуэля. Лора положила ладонь ему на плечо, а его рукой обвила свою талию: — Идем танцевать.

Глаза Мигуэля испуганно забегали.

— О нет! — запротестовал он, пытаясь вырваться из объятий девушки. — Я вспомнил, что должен срочно закончить проект исследований, которые намерен проводить в Эквадоре.

— Нет, ты никуда не пойдешь, — отрицательно покачала головой Лора, мертвой хваткой вцепившись ему в плечо. — Ты останешься со мной. И именно сейчас, когда я наконец-то поняла, что тоже могу тебя кое-чему научить.

— Боже, Лора, сжалься! Я совсем не умею танцевать! Даже не знаю, с чего начинать. И буду выглядеть совершеннейшим дураком!

— Точно так же, как я вчера в бассейне. Или днем раньше, когда так и не смогла перелезть через стену по приставной лестнице. Нет уж, мистер О'Брайан! Позволь мне научить тебя искусству танца. Ведь не хочешь же ты быть отчисленным из-за такой ерунды, не правда ли?

Десять долгих секунд, если не больше, Мигуэль молча смотрел на Лору, затем робко улыбнулся:

— Ладно, сдаюсь. Ты победила, Нордхейм.

Поставили пластинку, и Лора для начала показала своему партнеру тустеп. Первые несколько минут Мигуэль сосредоточенно смотрел на свои ноги и мысленно отсчитывал ритм. Но уже через четверть часа освоил основные па. А к концу занятий настолько осмелел, что предложил Лоре вести ее. Причем стал делать это очень даже неплохо, точно следуя ритму музыки.

Необходимости следить за ногами Мигуэля у Лоры больше не было. Но теперь ее связывало с ним нечто иное, совсем неожиданное. Это был исходящий от О'Брайана запах. Чистый и донельзя мужской. Сама не понимая, что делает, она буквально уткнулась носом в вырез тенниски на его груди, ей вдруг захотелось надолго сохранить в себе воспоминание об этом запахе.

Волна нового, доселе неизвестного ей желания вдруг охватила девушку и сбила с ритма. Лора наступила на ногу Мигуэля и, чтобы не упасть, крепко обняла его за талию. Он осторожно привлек ее к себе и в следующее мгновение прижался всем телом. Лоре показалось, что Мигуэль что-то шепчет, зарывшись лицом в ее густые волосы. Она почувствовала дрожь его тела и горячую пульсацию в сразу напрягшихся мышцах внизу своего живота, где их тела соприкасались.

Лора подняла голову. Он уже не казался ей скромным и застенчивым. Наоборот, ее держал в объятиях великолепный мужчина! И… и она была отчаянно в него влюблена! От этой мысли щеки Лоры вспыхнули горячим румянцем. Она беспомощно смотрела в прищуренные зеленые глаза Мигуэля, дерзко разглядывающие ее фигуру…

Испугавшись, что О'Брайан обо всем догадается по ее лицу, Лора поспешно произнесла первое, что пришло в голову:

— Извини, я такая неуклюжая! Ужасно неуклюжая!

Появившийся было в глазах Мигуэля теплый огонек мгновенно угас. Он прокашлялся и сказал каким-то чужим, скрипучим голосом:

— Нет… Это я виноват.

На этой неопределенной ноте и закончился урок танцев. Мигуэль выпустил Лору из своих объятий и в продолжение всего оставшегося срока стажировки избегал встреч с ней.

Лора видела его только издали. Когда она появлялась в кафетерии, Мигуэль тут же вставал и уходил. Во время занятий он неизменно садился в противоположном конце лекционного зала. А на беговой дорожке сразу же уходил далеко вперед, чтобы она не могла его догнать.

Окончательный отбор был произведен в конце недели. Его благополучно прошли Мигуэль, Кэтти и… Лора. К удивлению и неудовольствию последней, среди отобранных для работы в Эквадоре оказалась и крикливая злюка Черил. А вот Мэрилин не повезло. Ее забраковали из-за замкнутости и полного неумения… улыбаться. Действительно, этому Мэрилин так и не сумела научиться за время стажировки.

В один из сентябрьских вечеров все возвратившиеся из проведенных дома коротких отпусков добровольцы Корпуса мира собрались на аэродроме в Майами. Самолет компании «Пан-Америкен» оторвался от взлетной полосы около полуночи и скоро оставил позади яркие огни флоридских курортов на знаменитых отмелях. Еще немного погодя под ними проплыла спящая Ямайка — последний отрезок земли, который им предстояло пролететь до наступления утра.

Может, это ей приснилось, но в какой-то момент сквозь ресницы Лора увидела стоявшего рядом и смотревшего на нее с высоты своего роста Мигуэля. Она хотела протянуть руку и стереть с его молодого лица невесть откуда появившиеся глубокие морщины, но была не в силах пошевелиться. В следующее мгновение видение исчезло, и Лора вновь провалилась в небытие…

Завтрак разнесли незадолго до посадки в Панаме. После короткой заправки самолет снова взлетел и взял курс на Кито, столицу Эквадора.

Город гнездился у подножия когда-то грозного вулкана Пичинча. Пока самолет совершал круг перед тем, как пойти на посадку, Лора смотрела вниз. Вулкан выглядел каким-то безобидным и прирученным. Склоны его покрывали ровные разноцветные лоскутки возделанной земли. Ниже начинались окраины столицы, как бы выросшие из почвы, обильно сдобренной пеплом, извергнутым вулканом во времена его дикой юности.

Выйдя из самолета, вся группа прошла в трехэтажное здание, арендуемое Корпусом мира под свой департамент.

Все последующие суматошные и изнурительные дни Мигуэль продолжал вести себя так же странно. Нет, внешне он был достаточно дружелюбным, смеялся, подшучивал над их общими проблемами, связанными с адаптацией к высоте в тысячу с лишним метров над уровнем моря и странной новой пище. Но Лора ни разу не видела его в одиночестве. Всегда его окружали люди, будь то за обеденным столом или просто на улице.

Через две недели добровольцы получили назначения. Лора с трудом удержалась от смеха, узнав, что Черил Дьюкейн будет работать в паре с Кармен Родригес — той самой специализирующейся по биологии чернокожей пуэрториканкой, с которой не хотела жить в одной комнате.

Хотя Лоре и было жаль Кармен, но все же она внутренне торжествовала: волею Всевышнего злючка Черил получила по заслугам!

Но когда Лора узнала о собственном месте работы, то долго не могла решить, кого из местных богов успела так разгневать. Ее посылали в Сан-Габриел, маленькую деревушку на севере, у границы с Колумбией. Мигуэль получил распределение в Лоху — город, расположенный вблизи Перу, в трехстах милях от Кито.

Однако месяц проходил за месяцем, и боль от разлуки с О'Брайаном понемногу утихала. Работа требовала полной отдачи. Учащиеся оказались очень любознательными и быстро завоевали сердце молодой преподавательницы. Через четыре месяца она уже начала думать по-испански. Даже есть на кухне за столом, уставленным клетками с подопытными морскими свинками, уже не казалось ей чем-то ужасным. Однако, когда местная прислуга стала кормить ее блюдами из мяса каких-то экзотических птиц, Лора несколько насторожилась. Но затем постаралась убедить себя, что ест обыкновенного цыпленка.

Правда, она попыталась поначалу растолковать своей индианке-поварихе, что хотела бы соблюдать диету. Но та ни слова не понимала по-испански, а говорила на языке инков. Лора отчаялась и капитулировала. Это привело к очень неприятным последствиям. Повариха продолжала кормить свою хозяйку какими-то ей одной ведомыми блюдами.

И вот Лора начала замечать, что у нее появились боли в нижней части живота, причем с правой стороны. Сначала она не обращала на них серьезного внимания. Тем более что особого ухудшения не чувствовала. Но когда она приехала на очередное собрание в Кито, то сказала об этом работавшему при Корпусе мира врачу. Тот отвез ее в больницу при канадской миссии, где Лору дотошно обследовали с применением новейшей медицинской аппаратуры. Оказалось, что у нее в крови резко увеличилось число белых кровяных телец. Еще через два дня их количество выросло настолько, что начали подозревать воспаление аппендикса и предложили срочную операцию.

Однако, когда аппендикс был удален, врачи признали, что он ничуть не увеличен и имеет вполне нормальный цвет! А потому и вырезать его не было никакой необходимости…

В тот же день Лоре провели повторное исследование. На этот раз результаты были перепроверены в лаборатории. И врач заявил, что, вероятнее всего, причиной недомогания Лоры стал некий кишечный паразит. Изгнать его из организма можно только специальным препаратом, который тут же и был прописан.

Измученная болью Лора восприняла эту новость с покорностью судьбе, развившейся в ней после многих месяцев знакомства с южноамериканской философией «Йа, мизмо». Суть ее состояла в том, что человек должен смириться с неизбежностью.

На второй день после операции Лора начала проявлять интерес к окружающему. И даже прислушиваться к сплетням медсестер. Говорили, например, о только что поступившем в больницу молодом человеке, которого покусала бешеная собака. Рану аккуратно зашили, но сейчас его мучают прямо-таки изуверскими уколами.

Вздохи по поводу страданий «замечательно красивого, обаятельного и милого» молодого человека продолжались и весь следующий лень. На третий день Лора не выдержала и решила во всем убедиться сама.

Рано утром, бесшумно выскользнув из-под одеяла и надев халат, она крадущимися шагами направилась по темному коридору к палате, куда поместили жертву нападения собаки.

Дверь оказалась открытой. Выпрямившись и глубоко вздохнув, Лора подошла к кровати.

— Здравствуйте, я Лора Нордхейм. Вы, наверное, знаете, что куда более сенсационной была бы новость о том, что человек искусал собаку? — попыталась пошутить она. Но, бросив взгляд на вытянувшуюся во всю длину больничной койки мужскую фигуру, проговорила срывающимся голосом: — Боже! Не может быть! Мигуэль, это ты?