Наследница

Глава 13, в которой кухня

Комнату заливало утреннее солнце. Горящая люстра на потолке выглядела одиозно. Я чувствовала себя совершенно разбитой и беспомощной. Все-таки, наверное, не надо было, забившись под одеяло, ждать рассвета, а еще ночью поднимать на ноги весь дом и ставить на место этих шутников! Трусиха! – ругала себя я, но дверь в коридор приоткрыла с осторожностью.

Никакого гроба.

Я бросилась ванную, однако крыса по-прежнему добросовестно отдыхала под полотенцем. Я еще раз прокрутила ночные события в голове. Меня разбудила буря. Потом начались эти звуки, шепоты, голос, скрипы, незапертая дверь в торце коридора, захлопнувшаяся перед моим носом, сон с ромашками и, наконец, гроб… Ну уж гроб-то мне точно приснился, одеваясь и приводя себя в порядок, убеждала я себя.

Я выглянула в коридор. Никого. Приветливые светлые стены, хорошенькие яркие светильники, мохнатый светло-бежевый ковер. Я присела на корточки и принялась водить пальцами по длинному ворсу. И вдруг – ого, щепка! Щепка, покрытая черным лаком с одной стороны! Я подняла ее и собралась вернуться к себе, как мой взгляд случайно упал на дверь в торце коридора. «Афродита», – извещала табличка на той самой двери. Гостей же нет – все апартаменты, кроме моих, пустые! Тем не менее я подошла и попробовала повернуть ручку. Дверь не поддавалась. Я вздохнула и решила для начала отыскать Жан-Пьера. Земляк наверняка в курсе насчет «духов».

Там, где ступени последнего пролета лестницы заканчивались, прямой путь вел в холл, а сбоку – вглубь уходил просторный коридорчик, застекленный по правой стороне, щедро открывая вид на голые деревья парка, и со сплошной стеной слева. Примерно посередине этой стены была дверь – я видела распахнутые створки, – и оттуда доносились специфические кухонные звуки, аппетитные запахи, невнятные голоса и томно тренькающая восточная музыка. Я пошла вперед; голоса делались все отчетливее.

– Еще котлету положи, Пьеро! – Бас конюха.

– Ты уж три сожрал! – Баритон повара. – Морда треснет!

Я невольно замерла на месте.

– Не жмотничай, Пьеро! – Мурлыканье управляющего. – Положи ему! А мне еще подкинь баночку пива!

– Это я-то жмот? Сантимная твоя, дерьмовая душонка! На лишнюю пачку соли от тебя не допросишься!

– А ты поменьше со счетами мухлюй!

– Это я мухлюю?

– Ну не я же. Или забыл, как этим летом…

– Хватит! – Голос «призрака»; от его звука я даже вздрогнула. – Достали! Хуже баб с вашими жлобством! Лучше скажите: страна в Африке из пяти букв.

Тут в дополнение к восточной музыке послышался звук открывающейся двери, и неожиданно залаяла собака.

– Ну куда ты на кухню с кобелем прешь?! – возмутился повар. – Сдурел совсем?!

– Да ладно тебе! Гостей же нет! – ответил незнакомый мне голос. – Дай нам с Гавром чего в живот кинуть по-быстрому.

Я решила, что для моего появления настал вполне подходящий момент.

– Доброе утро, господа!

Собственно, в первый миг онемели все, и я тоже: среди этих мужчин я не увидела «призрака»! Но я же точно слышала его неповторимый голос…

Первым пришел в себя Жан-Пьер:

– Держи Гавра, Шарло! Как бы не кинулся! – крикнул он и заметался явно в поисках телевизионного пульта.

Но ладный светловолосый парень студенческого возраста, вздрогнув от окрика, наоборот, растерянно выпустил пса из своих объятий. Впрочем, тот кидаться вовсе был не намерен, а вполне деликатно потрусил ко мне, обнюхал ноги. Я протянула ему открытую ладонь; он ткнулся в нее влажным носом. А кинулся – не на меня, к телевизору – и выключил его высокий сухопарый очень коротко стриженный мужчина.

– Значит, собак вы не боитесь совсем? – с одобрением спросил он, и я беспомощно задохнулась от его взгляда и голоса – это же «призрак», как я могла не узнать его фигуру и нос…

– Большие собаки – очень умные, – справившись с дыханием, сказала я. – Главное при неожиданной встрече не смотреть им в глаза, и они поймут, что ты не враг, а просто прохожий. С кошками все наоборот. – И, выдерживая потоки пламени его взгляда, добавила: – Кстати, куда делась ваша роскошная шевелюра, мсье?

– О чем вы? – Он изумился так, что даже это демоническое пламя потухло, и провел ладонью по короткому ежику на голове. – Я спортсмен! Какая еще шевелюра? Вы меня с кем-то спутали!

– Добрый день, миледи, – не давая мне возразить, медово замурчал управляющий, щуря зеленые глаза и проворно сменяя у моей руки огромного пса, тем временем потерявшего ко мне какой-либо интерес и вернувшегося к блондину. – Прекрасно выглядите! Свежи, как роза! Позвольте представить вам нашего тренера по гольфу мсье Сферато!

– Да… но…

– Рад наконец-то с вами познакомиться, хозяйка, – без внимания к моей реакции произнес спортсмен и, не сходя со своего места, галантно склонил стриженую голову. – Если пожелаете изучать гольф, всегда к вашим услугам.

– Мадам метресс! Чай, кофе, теплое молоко? – лучезарно поинтересовался Жан-Пьер. – А я сберег для вас кусочек торта!

– Вечно, Фернан, ты лезешь со своим гольфом, – одновременно с поваром забасил конюх. – Хозяйка, вам же наверняка будет интереснее научиться ездить на лошади? Вы ведь, как я понял, любите животных? Вы их так понимаете!

– А кого вы предпочитаете, миледи? – К их хору уже присоединилось мурчание управляющего. – Собак или кошек?

Пес оживился и весело залаял.

– Слонов. Но очень не люблю дохлых крыс в своей ванне.

– Бог мой, миледи! – Управляющий всплеснул руками. – Этого не может быть! Вы шутите?

– В ванне? Здесь? – очень озабоченно переспросил меня Жан-Пьер. Я кивнула. – А что ж вы, мадам метресс, сразу-то нам не сказали? Мы б ее заодно с петухом…

– Я нашла ее уже после вашего ухода. Прикрыла полотенцем. Не хотелось никого беспокоить.

– Вот и напрасно, мадам метресс! Шарло, сынок, сбегай в «Викторию». Выкинь эту тварь и ванну помой.

Блондин откровенно возмутился:

– А почему это я? Я – механик! С какой стати я должен мыть ванные? Пусть Глиссе для нее горничную наймет.

– Полегче, Шарло, при хозяйке, – крякнув, сказал конюх. – Не «она», а «миледи», понял? Вы уж, извините его, миледи. Шарло еще молодой, горячий. Я сам наведу порядок в вашей ванной. – И шагнул по направлению к двери.

Глиссе сердито зыркнул на механика и конюха.

– Я все сделаю сам. Не утруждайся, Андре! Сочту за честь, миледи, – он галантно поклонился мне на старинный манер, – послужить вашей горничной! – Молодцевато развернулся на каблуках своих высоких, расшитых узорами гаучо и легко зашагал по коридору, со звоном подкидывая на ладони связку неизвестно откуда взявшихся ключей.

Как все-таки мужчинам с хорошей фигурой идут узкие джинсы, заправленные в сапоги, подумала я, глядя вслед управляющему. И что этаким голливудским ковбоем в клетчатой рубахе – видимо, от очень дорогого производителя – с изумрудным шелковым шейным платком он смотрится гораздо моложе и сексуальнее, чем вчера во фраке.

– Так что же, мадам метресс? Кофе, чай, молоко, сок? – вернул меня на кухню голос Жан-Пьера; повар уже успел расстелить на столе салфетку и ставил для меня приборы.

– Спасибо, Жан-Пьер. Кофе, черный и без сахара, – сказала я, присаживаясь к столу. – Но у меня есть еще одна проблема.

Все оставшиеся напряглись.

– Боже мой, мадам метресс! Диабет? Но вроде бы вчера…

– Слава богу, нет! С проделками Моник мы разобрались, и теперь меня волнуют проделки местных привидений. Они шумели всю ночь! И устроили мне такое!

Тут я очень выразительно посмотрела на тренера. Но он лишь пожал плечами и вернулся к своему недоеденному завтраку. Зато повар, механик и конюх переглянулись. А Сале молча, но очень пристально наблюдал за всеми.

Неожиданно залаял Гавр и помчался к двери на улицу, забавно скользя на блестящем кафельном полу. Дверь открылась, и пес, чуть не сбивая с ног Рейно, запрыгал с радостным повизгиванием, высоко подскакивая и норовя лизнуть в лицо.

– Гавр! Прекрати! – со смехом отпихивал его Рейно. На стройных ногах – узкие серые брюки и сапоги для верховой езды. Короткая замшевая куртка до талии; из-под нее выглядывал краешек черного свитера. – Отстань, тебе говорю, зверюга! Кто тебя сюда впустил?

– Шарло. Кто ж еще? – ответил Жан-Пьер, а Рейно наконец заметил меня:

– Ой! Мадам метре… в смысле доктор Брэбьи! Добрый день! Наконец-то вы встали! Как спалось моей сестрице?

– Ужасно. Братец. Вы обещали мне, что больше не будет никаких шуточек, а меня всю ночь изводили привидения.

– То есть? – Он сорвал шляпу, сел верхом на стул рядом со мной и строго смерил взглядом остальных. – Как это изводили? Что вы имеете в виду, сестрица?

– Сначала были шепоты, стоны, кто-то пару раз позвал меня: «Виктория!». На всякий случай, мое полное имя Жюли-Виктория… Я вышла в коридор. Полная темень!

– Видишь, Рене, – встрял повар, – я говорил этому скупердяю Глиссе, не надо вырубать весь свет, когда…

– Помолчи! Не перебивай! – обрезал его Рейно.

– Потом где-то открылась дверь, – продолжила я. – Я пошла искать где. Действительно, в апартаментах «Афродита» кто-то прятался. Он захлопнул дверь прямо перед моим носом!

– И ваша сестра, похоже, теперь уверена, – обиженно сказал тренер, – что это был я.

– А кто? – поинтересовался у него Рейно.

– Откуда я знаю? Это только ты да твоя сестра ночевали в этом корпусе. А я спал у себя дома, в правом, как и все! – Тренер для наглядности показал направо рукой. – Хотя за всех я поручиться не могу!

– Рейно, а вы ничего не слышали? – спросила я.

– Нет.

– И даже потом, когда была страшная возня и грохот?

– Нет. И чем же закончился этот грохот?

– Вот. – Я протянула ему щепку. – Это от гроба, который «духи» среди ночи поставили у моей двери, а к утру его уже не была. Но на ковре я нашла это.

– Черт побери! Андре! – с неожиданной яростью заорал Рейно. – Какого черта тебе понадобилось среди ночи вытаскивать этот чертов гроб?

– Какая ночь? Был седьмой час утра! Ты бы лучше спасибо сказал. Мы вообще-то с Жан-Пьером и Шарло не нанимались тебе гробы таскать!

– А что, гробовщик машину без грузчиков прислал?

– С грузчиками, конечно! Только, как Глиссе их ботинки увидал, не разрешил даже войти. Ты ж знаешь, прислуга распущена, ну и… В общем, мы втроем выволокли эту колоду из «Афродиты», доперли до «Виктории», считай до лестницы…

– Интересно, как это он оказался в «Афродите», когда был в «Диане»? Кажется, «Диана» была приготовлена для тетушки?

– Правильно, «Диана». Но «Диану»-то пришлось освобождать, чтоб Сале было где переодеться! А кто перетаскивал? Естественно, мы, трое!

Рейно хмыкнул и посмотрел на меня.

– Вот и все ваши привидения, сестрица. Уверен, что никто не звал вас по имени, просто наверняка пару раз произнесли название ваших апартаментов.

– Да, – подтвердил Жан-Пьер. – Я всех очень просил, чтобы у «Виктории» потише орали!

– Да, – в свою очередь подтвердил конюх. – Я сегодня так и сказал: ребята, до «Виктории» и баста. Не хочет этот жлоб уборщице платить, пусть от «Виктории» сам надрывается! Все согласились! Мы пошли и ему тоже так сказали. А он, думаешь, потащил? Или хоть помог нам? Как же! У него, ах-ах, радикулит сегодня от погоды прихватил. Сроду не было у Глиссе никакого радикулита! Здоров как бык!

– Меня б позвали, – сказал тренер.

– В половине седьмого? – ухмыльнулся Жан-Пьер. – Ты хоть раз в жизни встал раньше десяти, спортсмен?

– Ну хватит уже! – Рейно поморщился. – Все всем ясно.

– Но я не очень поняла, как этот гроб связан с тетушкой?

– Да это ж ее гроб! – пробасил конюх.

– В смысле она купила его для папа… для вашего отца и сюда привезла, – более вразумительно объяснил Рене.

– Но де Ласмар уже лежал в гробу, в ратуше, – добавил Жан-Пьер. – Все с ним там прощались.

– Тетка дико обиделась, как это он посмел лечь не в тот гроб, который она для него выбрала, и не пожелала оставаться в родном доме, а сняла гостиницу, чтобы там «смиренно», как она сказала, дожидаться оглашения завещания.

– И когда же это произойдет? – спросила я.

– Понятия не имею, сестрица! – Рейно развел руками. – Должно было сегодня утром. Но вы же вместо этого пожелали встретиться с нотариусом! – Он схватил кружку конюха и опустошил ее залпом. – А где Глиссе? Я же за ним сюда шел!

– В моей ванной удаляет крысу.

– Крысу?

– Еще один безобидный приветик от вашей Моник.

Рейно крякнул и ударил кулаком по своему колену. Гавр поддержал его лаем. Рейно резко поднялся.

– Ладно. Шарло, пошли. А то там Жишонга один с этими дармоедами из компании по сигнализации. За что только мы им платим! А ты, Фернан, давай быстренько за Глиссе.

Тренер с явным неудовольствием поднялся из-за стола, кивнул и торопливо пошел из кухни.

– Скажи, чтоб договор прихватил с этими сигнальщиками! – крикнул Рейно ему в след. – Мы в районе четвертой лунки. Вперед, Гавр, да не путайся ты под ногами! До встречи, сестрица! – Он помахал мне рукой уже из-за двери через головы своей свиты. – Приятного аппетита и привет нотариусу!

– Подождите! Мы еще не все выяснили! Ночью стонал и звал меня сначала женский голос!

– Да бросьте, сестрица! Моник здесь больше нет!

Дверь захлопнулась.

– Но это правда был голос женщины, – сказала я и начала есть торт. – И совсем не такой, как у Моник.

Повар поставил передо мной чашку кофе и улыбнулся.

– Вы просто перенервничали, мадам метресс. Никаких женщин сейчас в доме нет. Разве что малыш Рене от скуки ночью включил видик и перестарался с громкостью. Сале, а ты чего так жалобно смотришь? Тоже хочешь кофе? Давно б сказал. Между прочим, мадам метресс, он ждет вас с десяти утра!

– А сейчас сколько?

– Начало второго. Обед для старшего персонала всегда ровно в полдень. Как раз между гостевым завтраком и ланчем. Хозяин обычно питался с нами, но если вас не устраивает…

– Устраивает, – сказала я. – А торт просто замечательный. И какой восхитительный пармезан! Обожаю этот простой сыр.

Глаза повара округлились.

– Бог мой! Мадам метресс! Вы едите пармезан с тортом!

– Это преступление?

– Не думаю… С пармезаном ел сладкое один только шевалье де Ласмар…