Научи меня

Глава 3

Через двадцать минут мы подъехали к новому панельному дому на Нахимова. Если честно, то в этот район я попадала достаточно редко, поэтому для меня действительно был загадкой наш приезд сюда. По пути я мысленно перебирала наших с Вано общих знакомых, но ни один из них не жил здесь.

- Вань, что ты задумал? - осторожно поинтересовалась я, глядя на новостройку. - Ты решил под шумок сбросить меня с крыши?

- Типун тебе на язык, - беззлобно одернул меня брат и потащил ко второму подъезду. - Это будет приятный сюрприз.

Я с опаской посматривала на башенный кран, вздымающийся высоко в небе. Очевидно, дом как раз готовился к сдаче и въезду жильцов. Изредка виднелись застекленные лоджии, на которых вяло трепыхались огромные простыни и пододеяльники. Я не могла понять, зачем и почему мы сюда приехали.

Брат вызвал лифт, и мы бодренько поехали на седьмой этаж. В лифте пахло свежей краской и чем-то резиновым, но сама кабина была еще приятно чистой и незамусоренной рекламой и разными анонимными посланиями, каких в нашем старом подъезде всегда наблюдалось в избытке.

- Ты ничего не хочешь мне объяснить? - начало закрадываться странное подозрение, которое никак не желало укладываться в голове.

Двери лифта тихо приоткрылись, пропуская нас на просторную и чистую лестничную клетку, и Ваня нашел предлог уйти от ответа. Брат достал из кармана связку ключей и уверенным шагом направился к черной железной двери, и именно в тот момент на меня нахлынуло понимание.

- Откуда это, Ваня? - я включила "старшую сестру", чем пользовалась очень редко, но метко. - И только не надо говорить мне, что ты накопил, ладно?

Вы должны меня понять. Моему брату нет и двадцати, семья мы достаточно обычная, причем мама не работает. Да, Ваня прилично зарабатывал, ну, для нашей семьи прилично, но я никогда не поверю, что обычный грузчик может за год-полтора заработать на новую квартиру, пусть и однокомнатную и не в особо престижном районе. И теперь меня пугали эти стены, этот дом и эта квартира, в которую меня неизвестно зачем привел мой брат.

- Ваня... - с угрозой повторила я, уперев руки в бока. - Последний раз спрашиваю.

Ваня устало вздохнул и, не разуваясь, прошел на кухню, где уселся на подоконник и посмотрел в окно.

- Я ее купил.

- Это понятно, - я аккуратно последовала за ним, с интересом и в то же время с опаской осматриваясь по сторонам. - И откуда у тебя два миллиона, позволь узнать?

- Не два! - сразу вскинулся брат, с обидой глядя на меня. - Один...с хвостиком.

Я даже боялась представить, что там за хвостик, но перестала об этом думать, когда увидела Ванькино расстроенное лицо. Он ведь старался, действительно хотел сделать сюрприз, хотел, чтобы его похвалили...Нет, Вано никогда не ставил признание самоцелью, но все-таки обидно, если твой труд, пусть и добровольный, презирают и не признают. А я слишком сильно его любила, чтобы позволять себе его расстраивать.

- Вань, - я подошла к нему и обняла, чувствуя себя очень маленькой по сравнению с ним. - Прости меня...я просто волнуюсь. Ты молодец, правда, - я потрепала его по волосам и ободряюще улыбнулась, глядя, как он расцветает на глазах. - Ты самый лучший брат.

И я не врала. У меня действительно был самый лучший брат. Ну и что, что младший, ну и что, что обычный. Но он был моим. Самым родным и дорогим человеком на Земле. Прозвучит, наверное, кощунственно, но я не знала точно, кого бы выбрала - маму или брата. Нет, я любила обоих, сильно любила, но если бы спросили, кого больше...В общем, Ванька был для меня целым миром, причем с детства. Я гордилась им, знала его, мы понимали друг друга с полуслова. И Вано относился ко мне точно также - я видела это в его глазах.

Возможно, дело было в нашем воспитании. Мама с детства нам вдалбливала, что семья - это святое, это ячейка, крепость, защита. Но я считаю, что, сколько ни вдалбливай и не объясняй человеку, если он не захочет, то не будет тебя слушать. Так и мы с Ванькой - воспитание воспитанием, но мы могли называться родственниками с большой буквы. Для семьи мы могли пойти на что угодно - действительно на что угодно. Мне, правда, никогда не приходилось такого делать, но Ванька, всегда собранный и спокойный, терял голову и впадал в бешенство, но я знала, что могу повести себя также, если хоть что-то коснется Ваньки.

И я в жизни бы не подумала, что брат может что-то украсть, кого-то обмануть, но он мог влезть не туда, не в ту компанию и не в ту работу. И не потому, что искал какой-то выгоды или им двигала корысть, совсем нет. Просто он хотел лучшего для нас с мамой и всеми силами пытался нам это дать. Он мог завязнуть где-то, рисковать, а как потом жить, если с ним что-то случится? Винить себя, страдать за него из-за жалких денег. Я ценила старания Ваньки, очень ценила, но мне нужен был живой, здоровый и счастливый брат, а не куча денег вместо него. Что я и попыталась ему объяснить.

- Вань, - нерешительно начала я, но, увидев, что брат пытается меня перебить, продолжила более уверенно. - Пойми...я не знаю, как на это все, - я обвела рукой голые стены, - реагировать. Я рада за тебя и понимаю, что ты уже большой мальчик и хочешь пожить отдельно, но...Откуда у тебя столько денег?

- Я заработал, - уклончиво махнул головой Ванька и отвернулся, избегая смотреть мне в глаза. - Кать, серьезно, ты правда думаешь, что я украл их или еще что-то?

- Вань, нет! - погладила его по плечу и попыталась подбирать слова более осторожно. - Просто мне кажется, что заработать такие деньги за год нереально. Тем более, ты же не копил целенаправленно. Ой, Вань, вот не надо, - заворчала я, когда Вано начал отнекиваться. - Я тебя знаю. Ты бы в жизни от меня это не скрыл. Откуда деньги, а?

- Я заработал, - упрямо повторил он и как будто замкнулся в себе, отгораживаясь и отстраняясь от меня.

Дальше разговора у нас не вышло. Я еще пыталась пару раз развить эту тему, но брат упорно отмалчивался, делая вид, что ничего нового сказать не может. Я злилась, он психовал, и в итоге мы не разговаривали две недели. Те, кто нас знал, действительно хорошо знал, были просто в шоке, потому что мы с Вано вообще никогда не ссорились. Мы могли ругаться, злиться, не сходиться во мнениях, но как сейчас - дуться и не разговаривать...

В итоге, мама все заметила, да в принципе, по-другому и быть не могло. И она резко заволновалась и почувствовала неладное. К слову сказать, мы с Вано, даже не разговаривая друг с другом, единогласно решили не волновать ее и не рассказывать ничего о квартире.

- Катя, ты занята? - спросила у меня как-то мама в тот редкий вечер, когда я не бежала сломя голову к Мите. Когда я кивнула, не отрываясь от маникюра, она аккуратно присела на край кровати и смахнула с покрывала несуществующие пылинки. - Я с тобой хочу кое-что обсудить.

- Что?

- Что у вас с Ваней случилось?

Я дернулась и от неожиданности неудачно мазнула кисточкой, размазав лак по ногтю.

- Ну вот, мама, - я достала жидкость для снятия лака и начала остервенело тереть ноготь, за порывистостью скрывая свою нервозность и страх. - Нельзя же так под руку говорить!

- Прости, - в ее голосе не слышалось ни капли раскаяния, наоборот, мама в этот момент была сосредоточена как хирург перед операцией. - Но ты не ответила.

Я не умела врать. Тем более, маме. Она и Ванька были самыми близкими и дорогими людьми в моей жизни, но я понимала, что иногда сладкая ложь предпочтительней горькой правды. Я сама не была уверена в чем-то, меня лишь терзали смутные догадки и подозрения, но если рассказать все маме, станет вдвойне хуже. Не только нам с Вано, но и ей. И я решила обойтись полуправдой, хотя, видит Бог, в душе я понимала, что вру, нещадно вру, и из-за этого во рту появилась какая-то горечь, которую не возможно было ни заглушить, ни избавиться от нее.

- Мы просто с ним повздорили, - я пожала плечами и снова начала красить ноготь, радуясь, что у меня есть причина, по которой я могу не смотреть маме в глаза. - С каждым бывает. Ничего серьезного, мам, правда.

- И из-за этого вы не разговариваете уже две недели, - мама хмуро посмотрела на меня, и внутри что-то взорвалось. Стало неуютно сидеть на одном месте, и я начала ерзать, надеясь, что она ничего странного в моем поведении не заметит. - Дочь, я же не слепая, я все вижу и замечаю. Это вы с братом думаете, что я глупая и ничего не...

- Неправда! - я резко вскинулась и с упреком поглядела в родные, так похожие на мои серо-голубые глаза. - Что ты вечно выдумываешь!

- Я не выдумываю, Кать, - отмахнулась мама и поднялась с кровати, начиная мерить шагами комнату. - Я же вижу, как вы оба себя ведете. Но я сейчас не об этом поговорить хочу. Что у вас случилось? И не говори, что ничего серьезного, в жизни не поверю.

- Мы поругались.

- Отлично! - она язвительно улыбнулась и всплеснула руками. - Процесс пошел. Дальше что? - когда я через минуту так ничего из себя не выдавила, мама нахмурилась. - Мне что, из тебя каждое слово клещами вынимать?

- Мы из-за его работы поругались, ясно? - я тоже вскочила с кровати и от волнения начала расхаживать туда-сюда, ни на секунду не задерживаясь ни на одном месте. - Мне не нравится, как он себя нагружает, измучивает, как пашет. Я считаю, это не дело, так надрываться в двадцать лет.

Казалось, мама удивлена. Приятно удивлена, если быть точнее. Она сама не любила, что Ваня так много работает, и не раз за последние пару лет высказывала желание снова выйти на работу. Не на завод, что-нибудь полегче и попроще, но Ваня проявлял в этом вопросе завидное упрямство, также как и я. Но дело в том, что в Ванькины дела и я старалась без повода не лезть - брат ненавидел, когда его особенно опекают. Если бы я начала пытаться его контролировать и следить за ним, как сделала наша мать, то я бы потеряла его доверие. Вано просто перестал бы мне все рассказывать, ограничиваясь легкими фактами и незначащими рассказами. А не вмешиваясь, я хотя бы представляла, чем он занимается и где в данный момент находится. Маме же не доставалось и этого - о сыне она знала ровно столько, сколько он соблаговолял о себе рассказать. Из меня тоже проблематично было что-то выпытать, я всегда, как говорила мама, была заодно с этим оболтусом. И она перестала ждать поддержки с моей стороны, прибегая к моему авторитету лишь в крайних случаях.

- А что, что-то случилось? - мама довольно ощутимо успокоилась, но толика подозрительности еще мерцала в ее глазах. - Что-то серьезное?

- С чего ты взяла?

- Ну...просто он же и раньше работал, а ты всегда его покрывала, - она пожала плечами. - И немного странно, что сейчас вы из-за этого поругались.

- Да что странного?! - наверное, я прокричала слишком громко, потому что мама даже вздрогнула и с опаской поглядела на меня. - Я просто попросила его подумать о себе, о нас, а не гнаться за деньгами. Всех их в жизни не заработает. А Ваньку ты знаешь. Он психанул, обиделся и вот...

Я мысленно молила маму, чтобы она прекратила этот допрос. Я не знала, куда деть руки, которые каждую минуту заламывала, куда спрятать лихорадочно блестевшие глаза, куда, в конце концов, спрятаться самой, чтобы избежать той лжи, лжи близкому человеку. Мне было неуютно, меня бросало то в жар, и я чувствовала, как кровь приливает к щекам, то в холод, и по спине пробегал озноб. За двадцать с лишним лет жизни я так и не научилась врать.

- Да, это Ванька умеет, - вздохнула мама. - Ну ладно, Катюш, не расстраивайся.

Меня жгло ее сочувствие так, что хоть на стенку лезь. Я отвернулась к окну, делая вид, что внимательно рассматриваю наш двор, в котором кроме отблеска далеких огней ничего нельзя было разглядеть.

- Я не расстраиваюсь, - нервно дернула плечом и скрестила руки на груди. - Все нормально, мам, правда. Просто мы не ругались никогда и...Я чувствую себя не в своей тарелке.

Я слышала, как мама начинает ко мне подходить, и постаралась взять себя в руки, чтобы она не заметила моего напряжения. Она осторожно положила руки мне на плече и слегка помассировала, стараясь меня успокоить. Погладила по волосам, как маленькую девочку, в самом деле, и в тот момент я чувствовала ее как никогда раньше. Пришла странная и страшная мысль, что она может умереть. Знаете, такое бывает, редко, но бывает. Ты вроде говоришь с человеком, находишься рядом и вдруг, без всякой на то веской причины, ты понимаешь, что он может тебя покинуть. Не просто бросить и уйти, а умереть, исчезнуть навсегда. И никто уже не погладит тебя по головке и не пожалеет, когда тебе будет это необходимо. Никто не положит твою голову себе на колени и не начнет обнимать и негромко говорить что-то, вводя тебя в успокоительное оцепенение, после которого как будто второе дыхание открывается. Так страшно стало - словами не передать.

Я резко развернулась и сжала маму сильно-сильно, в этот момент замечая некоторые детали, на которые не обращала внимания раньше. А я выше нее, оказывается. Даже странно как-то - мама всегда была большой и взрослой. Я смотрела на нее и видела залегшие морщинки грусти и печали, и в то же время, ее глаза засияли каким-то особым радостным светом.

- Кать, ты чего? - со смехом мама слегка отстранилась, но объятий не разжала. - Странная ты какая-то сегодня, - когда я не ответила, мама приподняла мой подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. - Ну не расстраивайся, дочь. Все наладится, вот увидишь. Все у нас будет хо-ро-шо.

Мама еще раз ободряюще меня обняла, поцеловала в лоб, обхватывая руками за щеки, и пожелала спокойной ночи. Твои слова да Богу в уши, мама. Но день, несмотря на поддержку матери, закончился ужасно, и спать я ложилась с тяжелым сердцем, полночи рассматривая потолок и ворочаясь с боку на бок.

Утром я встала пораньше и, стараясь не разбудить маму, чутко спящую в соседней комнате, аккуратно начала собираться. Через сорок минут я была уже у нового...дома брата и звонила в домофон.

- Кто? - раздался в трубке знакомый и хриплый ото сна голос.

- Я. Открывай.

Пока на лифте поднималась, продумывала, что скажу, что сделаю, как попробую объяснить. Как до него, такого рано выросшего и невыносимо взрослого, достучаться и дать понять, что я волнуюсь за него? Что нет большей ценности, чем жизнь близких тебе людей.

Ванька дожидался меня прямо на лестничной клетке - в черных тапках на босу ногу, в старых спортивных штанах и с заспанным лицом. Сразу все волнение и нервозность испарились, уступая место радости и облегчению. Я не смогла согнать с лица счастливую улыбку, да и Ваня был рад меня видеть - это чувствовалось. Как-то не сговариваясь, мы друг к другу одновременно сделали шаг и начали сбивчиво извиняться, просить прощения. Рассмеялись и все надуманное напряжение и неуверенность больше не стояли между нами. Все было почти как раньше. Почти, потому что оставался один нерешенный вопрос.

Пока Ванька готовить нам кофе - единственное, что было у него дома, я начала внимательнее осматривать его квартиру, из-за которой и начался весь сыр-бор. Ну что я могла сказать...обычная однушка в обычном панельном доме. Неплохая планировка, окна новые и сантехника, но опять же, не лучшего качества - середнячок, так сказать. Ванная и туалет раздельные (мечта моего детства), но стены покрашены светло-зеленой краской, напоминавшей мне о больницах. В коридоре странные светлые обои, и приглядевшись, я увидела на них даже цветочки, но настолько непонятные, что лучше бы их не было. Единственная комната была довольно просторной, а из-за отсутствия какой-либо мебели казалась просто огромной. Так и подмывало что-нибудь прокричать, чтобы услышать эхо, которое здесь, без сомнения, возникло бы.

Хотя нет, комната была не совсем пустой - в углу, ближе к окну, находился матрас и по совместительству - Ванькина кровать. Да уж. Моя тонкая женская натура, порой ленивая и невнимательная, приходила в ужас от этого неуютного, пустого...бедлама, другого слова я и подобрать не могла. Решив, что позже я обязательно займусь благоустройством этого злосчастного дома, я с успокоившимся сердцем отправилась на кухню - серьезно разговаривать с Вано.

Я говорила, говорила, а Ваня (спасибо ему за это) ни разу меня не перебил, хотя я видела, что вначале наш разговор вызывал у него только снисходительную обреченность, не более. Я пыталась объяснить ему, что не против него, я никогда не буду против него и всегда поддержу. Я даже не спрашивала, откуда он взял деньги, чего Ваня, судя по всему, от меня ожидал. Я говорила, что не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я говорила, что мы с мамой этого не переживем. Я давила на все известные мне педали, чтобы заставить брата прислушаться и понять меня, а у самой внутри все дрожало.

Я не знаю, сколько длился разговор, в какой именно момент до Вано дошла вся серьезность моих слов, когда он начал прислушиваться ко мне, но я смогла до него донести все свои страхи и боязнь. Он выглядел пристыженным, и пусть я никогда не узнаю, где он взял эти злополучные деньги, меня устроит то, что Ваня никогда больше не будет влезать во что бы то ни было, теперь я была в этом уверена.

- Ты что-нибудь должен за нее? - спросила я, когда мы помолчали минут пять.

- Да. Двести тысяч.

Я устало прикрыла глаза. Что ж, все могло выйти куда как хуже. Двести тысяч это не два миллиона, к тому же, еще неизвестно, откуда у Ваньки остальные деньги.

Казалось, брат без слов понял терзающую меня дилемму, потому что он резко вскинулся и спрыгнул с подоконника, начиная взволнованно мерить шагами кухню.

- Кать, все будет нормально. Я...сглупил, - последовала едва заметная, но все-таки пауза, от которой у меня мурашки по телу пробежали. - Честное слово, я не подумал. Но все будет хорошо. Я нашел новую работу.

Господи только этого не хватало.

- Ваня...

- Нет, нет, - он взмахнул руками, заставив меня замолчать, и лихорадочно продолжил говорить, как будто боялся, что я его перебью и собью с мысли. - Это нормальная работа. В Москве. Послушай, я устроюсь дальнобойщиком. Это не страшно. А деньги приличные, очень приличные, Кать, не то что я сейчас зарабатываю.

- А что ты матери скажешь, а? - я тоже от волнения вскочила и начала нарезать круги. - Почему тебя не бывает в городе? Куда ты уехал? Откуда эта квартира, в конце концов? Что ты ей скажешь?

- Не забивай себе голову, - он взъерошил мне волосы и пошел к двери. - Все устроится и будет нормально.

Опять же, я не знала, что делать в этой ситуации. Рассказать все матери? Но от этого толку никакого не будет, я точно знала. Ванька, если надо, до ужаса упертый. В общем, через полторы недели он устроился в Москву, но не дальнобойщиком, как планировал, а просто развозил продукцию по Москве. И работал он не на огромной неповоротливой махине, которые постоянно попадали в аварии, а на маленьком "бычке", что было не так страшно. Зарабатывал он немало по питерским меркам, по московским, конечно, не сравнить. Ваня привык с понедельника по пятницу проводить в Москве, работая и в свободное время подготавливаясь к экзаменам, а на выходные приезжать в Питер, так что мама первое время ни о чем не догадывалась.

Я же, пока брата не бывало дома, старалась по мере сил облагородить берлогу, в которой он жил. Перво-наперво, я купила нормальные обои, плитку и прочее для ремонта. Основной плюс состоял в том, что квартира была новой, неискореженной временем, соседями, да и просто недобросовестными строителями (на первый взгляд сделали все качественно).

Главная проблема была в маме и в отсутствии нужного количества времени. Мама, зорко следившая за мной и подмечавшая любые самые незначительные детали поведения, спокойно могла во всем разобраться и сразу все понять. Действовать приходилось крайне осторожно. Все заработанные и отложенные деньги я спустила на ремонт Ванькиной квартиры, зная, что у него наверняка не осталось ни копейки после покупки недвижимости. Сам брат пока обживался в Москве, и я была уверена, что на этой неделе он меня не побеспокоит.

Поэтому с утра я, вместо того чтобы ехать к своему руководителю по поводу дипломной работы, поехала на Пулковское шоссе в один крупный строительный супермаркет, который посоветовала мне сокурсница. Я не была полным профаном в ремонтных работах, в конце концов, у меня не было отца и я постоянно наблюдала за тем, что делает мама и как она это делает, поэтому я немного представляла объем работ. Но я не знала всех тонкостей, всех незаметных, но важных деталей, которые нужно учитывать, поэтому помощь консультанта оказалась очень кстати. Он помог мне купить всякие валики, кисти, шпатели, еще что-то, названия чего вылетело у меня из головы. Обои я выбирала сама, и, зная, что вкус у нас с Ванькой похож, не боялась ошибиться. Мы оба предпочитали что-то элегантно-некричащее, спокойных и сдержанных тонов, не режущее глаз и не раздражающее нервы. Так что со всеми закупками я управилась за пару часов.

До приезда брата оставалось пять дней, поэтому мне, чтобы все успеть, пришлось вызвонить брата Мити, моего парня, который работал в строительной бригаде. Он помог мне распланировать все и взял на себя самую тяжелую работу - делал ванную и кухню, мне же досталась комнату. В общем, когда брат вернулся с Москвы и увидел свою картину, он впал в натуральный шок. Застыл на пороге и недоверчиво начал осматриваться. Могу поспорить, что у него появилось желание под шумок смыться, пока его не заметили. Но тут в дверях появилась я, и убежать брат не успел.

- Я уж подумал, что не туда попал, - со смехом поделился он позднее, когда мы вовсю обмывали покупку. - если бы ты не вышла, я бы точно сбежал.

Вот я так и знала. Но все равно сидела довольная как кошка, наевшаяся сливок. Ваньке трудно было скрывать от меня истинные эмоции, поэтому я во всей красе оценила его приятное удивление и радость. Ходил как царь зверей по своей квартире, надулся от гордости, грудь выпятил.

- Катька, ты золото, - крепко и неожиданно обнял, так что я возмущенно охнула, но этот звук заглушила его водолазка. Но как ребра трещат, Ванька услышал, поэтому наконец-то поставил меня на ноги, поправил взъерошенные его ручищами волосы и стряхнул с моей футболки несуществующие пылинки. Донжуан, как же.

- Задушишь, и не будет у тебя этого золота, - для вида проворчала я, но Вано видел, что я тоже рада.

Потом мы разговаривали о его работе, его учебе и моей личной жизни. Ванька Митю знал и относился к нему достаточно уважительно. Точнее как. Ванька Митю терпел и мог с ним даже поговорить нормально, но считал, что его сестра, то бишь я, достойна лучшего. В принципе, мне казалось, что все братья так считают, так что я никакого внимания на Ванькины ворчания не обращала. Брат расспросил о маме, пообещал завтра заехать и начал нагружать меня делами, которые я должна буду сделать за время его будущего отсутствия.

- Так Кать, держи, - Ванька принес с коридора свой огромный рюкзак, заменяющий ему чемодан, бумажник и сумку, и вытащил пачку денег, аккуратно перевязанную резиночкой. - Смотри, здесь половина на обустройство квартиры. Докупи чего-нибудь, только самого необходимого. А все остальное вам с мамой.

Я озадаченно смотрела на пачку денег, сиротливо лежащую передо мной. В принципе, в просьбе Ваньки ничего такого нет - я лишь косметически привела квартиру в порядок, а мебели, как таковой, здесь и не было. Я только старый холодильник привезла да диван купила. Но Ванькин эдакий барский жест меня испугал и покоробил. А с учетом того, что он был кому-то должен, я категорически не разделяла его мнение об "остальном для нас с мамой".

- Значит так, - я решительно хлопнула в ладоши и наградила брата испытующим взглядом, отчего Вано подобрался и приготовился к ожесточенному спору. - Сколько здесь?

-Тридцать.

- Отлично, - я постаралась не показывать, как меня ужаснула эта цифра, и принялась потрошить пачку, отсчитывая половину денег и придвигая их к Ваньке. - Я беру половину и начинаю обставлять твою квартиру. А ты, - на сей раз мне пришлось говорить громче, потому что брат категорически не хотел меня слушать, - А ТЫ берешь оставшуюся половину и начинаешь отдавать долг.

- А вы с мамой...

- А мы с мамой еще в состоянии обеспечить себя сами. К тому же я работаю. Да и сейчас закончу, защищусь и устроюсь по распределению в какую-нибудь аптеку, так что, - я решительно отодвинула от себя часть денег, которую Ванька умудрился оттолкнуть на край стола, - ты берешь их и начинаешь отдавать. И это не обсуждается.

Ванька со мной не стал спорить и в ближайшие полгода мы совместными усилиями рассчитались со всеми долгами. Брат отдал долг за квартиру (и отдал он больше двухсот тысяч, хотя и пытался вешать мне лапшу на уши), я обставила его квартиру, которая превратилась в оплот тепла и уюта, в то же время, нося чисто мужской отпечаток в интерьере.

Мама о квартире брата узнала тоже через полгода и, что удивительно, именно от Ваньки, а не от меня. Предатель. Взял и наплел ей, что мы с ним напополам ее купили в кредит и только выплатили. Я хотела было возмутиться, но Вано на меня шикнул и сказал, что его история более правдоподобна, так как вдвоем с Ванькой мы действительно могли это провернуть. Мама отнеслась к этому на удивление спокойно, сначала удивилась сильно, но быстро отошла и изъявила желание взглянуть на нашу "совместную недвижимость".

И ее заинтересовал вполне закономерный вопрос.

- Ребят, а как вы тут жить собрались? - мама переводила внимательный взгляд с меня на Ваньку и обратно. - Комната-то всего одна.

- Мам, - я поспешила полностью завладеть ее вниманием, не забывая бросать на брата уничтожительные взгляды, обещая ему возмездие, - здесь Ваня жить будет. А мне, - я слегка покраснела, впервые радуясь этому факту, и неважно, что красная я не от смущения, а от стыда за свое вранье, - мне Митя жить вместе предложил. В смысле, к нему переехать. Вот и...

Дальнейшие мои бормотания заглушил радостный и удивленный возглас матери, которая даже запрыгала от радости и хлопнула в ладоши. Ванька же стоял как громом пораженный, только глазами хлопал и рот удивленно открывал и закрывал, разглядывая меня во все глаза.

Маму же, как говорится, понесло. В ее фантазиях и мечтах я уже представлялась почтительной матроной, живущей в огромном доме с красавцем-мужем, богатым, разумеется, и добрым. И само собой, он меня любит очень и на руках носит. Ну да, как же. Митя вообще меня ни разу на руки не поднял, чего уж тут. Но моя ошеломительная полуправда отвлекла ее от не менее ошеломительной новости от квартиры, так что я во всем находила плюсы. Правда, о детях она не заикалась.

Чуть позже Ванька ко мне осторожно подкрался и дернул за рукав, привлекая к себе внимание.

- Ты что, правда с ним жить собралась? - тихо прошептал он мне на ухо, делая вид, что сосредоточен на приготовлении кофе и чая.

- Правда.

- И давно?

- Недели две назад он предложил, - я потянулась за сахарницей и положила всем по ложке сахара. - Я тогда отмахнулась, а сейчас вроде и к месту.

- А что ж сразу не согласилась? - ехидно оскалился Ванька. - Не хочешь?

Я неопределенно пожала плечами и не ответила - смысла не было. Мы с Митей уже сейчас понимали, что рано или поздно все подойдет к свадьбе. С самого начала нашего романа все было до жути серьезно и правильно, а встречались мы уже третий год. Букетно-конфетный период мы пережили, бытовая романтика миновала, а суровую правду жизни мы одолевали уже давно. В общем, мы вместе прошли огонь, воду и медные трубы, так что решение о переезде к нему воспринялось родными как само собой разумеющееся, а свадьба была вполне закономерным завершающим этапом.

Только Ванька ворчал, да и не столько из-за того, что я собираюсь переехать именно к Мите, а из-за того, что я вообще собираюсь жить с каким-то мужиком, и плевать, что я с этим "мужиком" живу три года.

Я съехала от мамы к Мите, но в моей жизни мало что изменилось. Я также приезжала к маме и проводила у нее много времени, я так же навещала брата, периодически ругая его за свинарник и беспорядок. Правда, после одного случая я к брату без предварительного звонка больше не приезжала, чтобы сберечь не только свои, но и его нервы...и даже нервы его подружек.

С моего переезда минуло еще полгода, мы снова приспособились к новому витку жизни. И у меня вошло в привычку приезжать к брату по выходным, чтобы проследить за его питанием, его жизнью и количеством продуктов в холодильнике (одинокая бутылка пива на верхней полке - не в счет). Только в то воскресенье я сглупила и выехала из дома пораньше. Пробок не было, доехала я быстро, ключи у меня были, поэтому Ваньку я разбудить не боялась.

- Ванька, ты дома? - на всякий случай крикнула я из коридора, мимоходом снимая босоножки и целеустремленно направляясь в комнату. - Что молчишь? Хватит спать, Ван...Ох, Господи, простите, пожалуйста!

Я жутко покраснела, чувствуя, что у меня даже нос и губы от прилившей к лицу крови запылали. Была у меня такая особенность - полностью краснеть. Но меня многие бы поняли. Увидеть своего брата, младшего брата в постели с девушкой! И хоть бы прикрылись, честное слово! У меня в мозгу как отпечатались переплетенные тела, руки, ноги, копна светлых волос, закрывавшая лицо брата...

Не то чтобы я удивилась присутствию девушки в Ванькиной жизни. В конце концов, он давно уже не маленький мальчик. Но одно дело знать о гипотетической девушке в его жизни, а другое дело...увидеть все в самом цвете. Хотя мне еще повезло, что я не пришла в разгар самого процесса. Иначе я бы точно не выдержала.

Брат вышел из комнаты через пять минут, накинув себе на широкие плечи до ужаса измятую футболку. Я даже думать не хотел, где можно было ТАК измять вещь - а я эту футболку сама гладила, между прочим! Почувствовав, что к щекам снова начала приливать кровь, я стремительно развернулась к плите и нарочито громко загремела чайником.

- В следующий раз я позвоню, - пробормотала я себе под нос, но брат все услышал и шумно вздохнул. Видно было, что и он ото всей ситуации испытывает дискомфорт. - Ты бы хоть сказал...намекнул как-нибудь.

Ванька взъерошил русые волосы, которые сейчас и так дыбом стояли, и тяжело уселся на табуретку, опираясь локтями на столешницу.

- Я не знал, что...в общем, ты...

- Да ладно, Вань, все нормально, - взмахнув рукой, кивнула, подтверждая свои слова. - Просто неожиданно. Кстати...ты не хочешь познакомить со своей...девушкой?

Вано скривился, видно было, что особого желания устраивать "явление Христа народу" у него не наблюдалось, но все-таки неохотно потопал в комнату за девушкой, которая затаилась так, что и звука слышно не было.

Блондиночка появилась минут через десять, одетая в синюю рубашку моего брата. Между прочим, именно я купила ему эту рубашку и Ванька ее очень любил. Но я только улыбнулась, надеясь, что улыбка вышла не очень фальшивой, и жестом пригласила девушку за стол.

Она благодарно улыбнулась, смелея на глазах и расправляя спину, выставляя на обозрение шикарную грудь, виднеющуюся в вырезе полураспахнутой рубашки, и уселась за стол как королева.

- Вас как зовут? - вежливо поинтересовалась я, не обращая внимания на недовольный вид Вано. - Меня Катя.

- Вика.

- И давно вы знаете моего брата?

- Сейчас сколько времени? - Вика лениво скосила глаза вправо, поглядывая на часы. - Тринадцать часов.

Я озадаченно моргнула, пытаясь придумать достойный ответ, но через минуту плюнула на это дело, помахав всем ручкой и оставив брата самого разбираться со своей Викой. Немаленький уже.

С того момента мои визиты стали более оговоренными и систематическими. Я пыталась избавить себя от излишнего волнения, а брат ограждал меня от нежелательной информации. Мы поняли друг друга без слов.