Наваждение

Глава 17

Два часа спустя Бакстер беспокойно мерил шагами гостиную Шарлотты. Заплаканную Джулиану отправили на север в наемной карете. Объявление о «несчастном случае при пожаре» было разослано в газеты. Если повезет, его опубликуют завтра утром. Теперь все его мысли занимали планы обыска третьего этажа «Зеленого стола».

Ему не нравилось, какой оборот приняло дело. Он чувствовал, как вокруг них сгущаются тучи.

Итак, Морган Джадд жив. Невероятно, но факт. Единственное, что несколько не соответствует его описанию, – голос.

– Спасибо тебе за все, что ты сделал для мисс Пост. – Сидя в углу желтого дивана, Шарлотта наблюдала за ним. – Ты был к ней очень добр, Бакстер.

– Но именно ты пришла к ней предупредить об опасности и, следовательно, спасла ей жизнь. – Бакстер остановился перед окном и заложил руки за спину. – Теперь, когда нам известна ее роль во всем этом деле, позволь полюбопытствовать, почему ты так заботишься о ней?

– Наверное, потому, что у нас много общего, – тихо ответила Шарлотта.

– Да что, скажи на милость, у тебя с ней общего?

– По-моему, это достаточно очевидно. Мы обе принадлежим к семьям, чьи денежные дела, мягко говоря, пришли в упадок. Обе оказались во власти бесчестных, бессердечных подонков, которые распоряжались нашими жизнями и состоянием. Обе избрали для себя самостоятельную карьеру, дабы избежать участи женщин, оказавшихся в подобной ситуации.

Бакстер бросил на нее загадочный взгляд:

– И ваша карьера к тому же позволила вам избежать риска неудачного замужества, не правда ли?

– Да, пожалуй. Правда, бедняжка Джулиана умудрилась связать себя с отвратительным человеком, лишний раз доказав, что любовная интрига не менее опасна, чем законный брак.

Бакстер поправил очки на носу.

– Случившееся с мисс Пост не совсем типично.

– Наверное. – Шарлотта задумалась. – Тем не менее я начинаю подумывать, уж не предложить ли свои услуги еще и тем леди, которые вступают в романтические отношения с мужчинами?

«Она не шутит», – пронеслось в голове Бакстера. Он почувствовал, что не может разжать челюсти. Судорожно глотнул, чтобы хоть как-то уменьшить сковавшее его напряжение.

– Вряд ли это будет пользоваться спросом.

– Может, ты и прав. В таких случаях женщиной движет страсть, а когда человека охватывает буря эмоций, его не заботят холодные факты.

– Да, верно.

– Каждый знает, что страсть живет недолго, что чувство рано или поздно проходит. Когда оно исчезает, связи приходит конец. И это совсем не похоже на брак, который требует благоразумия и здравого смысла, поскольку мужа приходится терпеть всю жизнь.

«Терпеть». Он глубоко вздохнул.

– Именно так.

– Думаю, ты прав, Бакстер. Вряд ли найдутся клиентки, желающие навести справки о потенциальном любовнике.

– У тебя и так от клиентуры отбоя нет.

– Ну, довольно о моих делах. Когда мисс Пост говорила о Малькольме Джаннере, я заметила по твоему лицу, что ты его знаешь. Так ли это? Кто он, Бакстер? И как ты с ним познакомился?

Он заставил себя вернуться к насущным проблемам.

– Если мои подозрения справедливы, его настоящее имя Морган Джадд.

– Джадд?

– Стыдно об этом упоминать, но мы были друзьями, пока учились в Оксфорде.

– Друзьями? – недоверчиво переспросила она. – Значит, тебя с ним связывали те же узы, что и с Энтони Тайлсом?

– Да. Морган тоже незаконнорожденный. Он сын графа и дочки мелкопоместного дворянина. Его мать умерла при родах. Отец не признал его, но семья его матери позаботилась о том, чтобы он получил воспитание, достойное джентльмена. Мне кажется, Морган так и не простил своих родителей.

– Он обвиняет их в том, что они лишили его привилегированного положения в обществе?

– Да.

– Ваш общественный статус – единственное, что объединяло вас с Морганом Джаддом?

– На первых порах да. – Бакстер смотрел в окно, за которым проезжали экипажи. – Но нас с Морганом связывали еще более прочные узы – увлечение химией.

– Кажется, начинаю понимать.

– В Оксфорде нас прозвали «два алхимика». Отдавая изучению химии каждую свободную минуту, мы превратили наши комнаты в лаборатории и тратили карманные деньги на приобретение стеклянных колб и оборудования. По вечерам, когда другие собирались за чашкой кофе почитать стихи, мы с Морганом проводили химические опыты.

– Что произошло потом? – спросила Шарлотта.

– После Оксфорда мы расстались. Одно время переписывались, обменивались результатами наших исследований. Но вскоре потеряли связь друг с другом. Морган несколько лет жил в Лондоне, но мы редко виделись.

– Ты не все рассказал, – мягко заметила Шарлотта.

– Ты весьма проницательна. Дело в том, что, помимо увлечения химией, у Моргана были… и другие интересы, которых я не разделял. И этим увлечениям он стал уделять очень много времени после Оксфорда. Он ни в чем не знал удержу.

– И что это были за новые увлечения?

– Он стал посещать игорные притоны и бордели. С течением времени он пристрастился к разврату и пьянству. Что-то в его натуре с готовностью откликалось на все мрачное и жестокое.

– Неудивительно, что ваша дружба прекратилась.

– Он также стал интересоваться метафизикой и оккультными науками. Поначалу это было для него всего лишь забавой. Он играл подобно поэтам-романтикам. Но к моменту окончания университета увлечение переросло в нечто более серьезное. Он стал говорить о своем великом предназначении, о том, что человек сам создает свою судьбу.

– Судьба, – повторила Шарлотта с волнением в голосе. – Это слово преследует меня.

Бакстер медленно обернулся к ней.

– Несколько лет назад я видел его мельком на улице. Он назвал меня глупцом, поскольку я не пытаюсь использовать свои знания, чтобы изменить судьбу.

– Ты же говорил, он погиб. Как это было?

– Помнишь о моем так называемом подвиге во славу английской короны?

– Ты хочешь сказать, что это связано с Морганом Джаддом?

– Да. Он работал на Наполеона. Изобретал химические пары, которые должны были использоваться против англичан. Я попытался убедить его, будто согласен работать вместе с ним. Сказал ему, что решил последовать его совету и постараться переделать судьбу, а также получить долю богатства и власти, которую обещал Наполеон.

– Понятно.

– И я предал его, – продолжал Бакстер. – Узнав, что он замышляет, я уничтожил его лабораторию и записки. Там случился ужасный взрыв – я чудом остался в живых.

– Кислота, – прошептала она.

– Он плеснул на меня кислотой во время схватки.

– Боже правый! Он мог ослепить тебя.

– Да, но я ведь тоже не остался в долгу.

– Он это заслужил. – Шарлотта помолчала. – Ты думал, что он погиб во время взрыва?

– Я был уверен в этом. Два дня спустя на месте пожара нашли тело. Оно так обгорело, что опознать его оказалось невозможно. Но на пальцах у трупа были кольца Моргана. Я не сомневался, что погиб именно Джадд.

– Как странно, – еле слышно произнесла Шарлотта. – Я почти убеждена, что тоже встречалась с Морганом Джаддом.

Он обернулся к ней:

– Незнакомец в коридоре перед спальней Ариэл?

– Да. – Она поежилась и обхватила себя руками за плечи. – В ту ночь он спросил меня, верю ли я в судьбу. Человек в черном домино задал мне тот же вопрос.

– Черт побери!

– Но голоса у них совсем не похожи. – Шарлотта вопросительно взглянула ему в лицо. – Тот незнакомец, с которым я столкнулась пять лет назад, обладал голосом, который мог бы увлечь за собой в ад.

– Ну, это вряд ли. – Бакстер снял очки и вытащил из кармана платок. – Голос Моргана Джадда был чутким инструментом – только так можно его описать. Когда он читал вслух стихи, слушатели его были очарованы. Стоило ему заговорить, и все оборачивались к нему, стараясь не пропустить ни слова. Он мог бы соперничать на сцене с великим Кином, если бы выбрал подмостки.

– Но у мага совсем другой голос – он напоминает звук разбитого стекла. – Шарлотта нахмурила брови. – Хотя он и не лишен своеобразного очарования.

– Если я прав и это действительно Морган Джадд, тогда можно сделать по крайней мере два предположения относительно перемены его голоса.

– Какие же именно?

– Во-первых, он мог специально изменить голос, чтобы не быть узнанным.

Шарлотта покачала головой.

– Не думаю. Если бы ты слышал его, ты бы со мной согласился. Скорее всего у него повреждены голосовые связки.

– Тогда существует еще одно предположение.

– Какое?

– Мне не удалось уйти невредимым из замка, когда там разразился пожар. – Бакстер закончил полировать стекла очков. – Шрамы останутся у меня на всю жизнь. Возможно, Джадд тоже пострадал.

– Не понимаю. Мисс Пост ничего не говорила о шрамах или увечьях, когда описывала его внешность. Она сказала, что он прекрасен, как сам Люцифер. Вот только голос его портит.

– В лаборатории Джадда было много необычных и опасных химикатов, – заметил Бакстер. – Кто знает, какие ядовитые вещества витали в комнате во время пожара и взрыва?

– Думаешь, некоторые из них могли повлиять на голосовые связки?

– Вполне возможно. – Бакстер водрузил очки на нос. – Как бы то ни было, мы знаем точно, что этот шарлатан опасен. Он убил Друсиллу Гескетт и чуть не убил мисс Пост и юного Норриса.

– Бакстер, ему известно, что мы его ищем.

– Да. Он уже два раза пытался разбить наш союз, стараясь поколебать твое доверие ко мне. Но сейчас понял, что потерпел поражение.

– Конечно.

Бакстер слабо улыбнулся:

– Ты оказываешь мне большую честь, Шарлотта.

– Чепуха, я всего лишь основываюсь на фактах.

А чего он ожидал, спрашивается? Надо же, вообразил, что она верит ему потому, что так велико ее чувство к нему! Совсем спятил.

Бакстер откашлялся, чтобы скрыть неловкость.

– Но я все равно благодарен тебе за поддержку. Остается надеяться, что Джадд считает себя в безопасности на данный момент.

– Потому, что единственный человек, который мог бы его опознать, погиб?

– Да. Только вот как долго нам удастся его дурачить?

Шарлотта забарабанила пальцами по столу.

– Мы должны действовать быстро.

– Я собираюсь сегодня вечером обыскать верхние этажи «Зеленого стола». До этого мы должны вести себя так, словно ничего не случилось. Нельзя и виду подавать, что нам что-то известно об убийце.

– Значит, сегодня вечером мы должны как ни в чем не бывало отправиться на балы и вечеринки?

– Да. Твоя сестра вместе с моей тетушкой также не должны нарушать привычный распорядок дня. Я позабочусь о том, чтобы вы были в безопасности. – Шарлотта бросила на него удивленный взгляд. – Я найму сыщиков с Боу-стрит. Один будет присматривать за тобой, Ариэл и Розалиндой, а второй – за твоим домом.

Шарлотта кисло усмехнулась:

– Хорошо, не буду спорить.

– Ты не поверишь, как я рад это слышать.

– Но, – быстро добавила она, – мне кажется, тебе потребуется моя помощь сегодня вечером в «Зеленом столе».

– Нет. Я запрещаю тебе сопровождать меня.

– Но, Бакстер, ты ведь должен взять с собой кого-то. Я не отпущу тебя одного.

Страх за нее пробудил в нем злость.

– Шарлотта, это смертельный риск. Ты будешь делать то, что я сказал. И закончим разговор.

– Бакстер, ты ведешь себя просто отвратительно. Не имеешь права решать за меня. Не забывай, что именно я начала расследование, и я не позволю тебе указывать, что мне делать. Хочу напомнить, что ты мне не муж.

Бакстер стиснул зубы.

– Я помню об этом, мисс Аркендейл. Ведь я всего лишь ваш любовник, не так ли?

В этот момент кто-то ступил на порог гостиной. Бакстер обернулся и увидел Гамильтона.

– Прошу прощения, – начал Гамильтон. Он выглядел смущенным. – Я сказал вашей экономке, что сам пройду в комнату. Я вам помешал?

– Вовсе нет, – возразила Шарлотта. – Входите, Гамильтон. Ариэл сейчас нет, но я ожидаю ее с минуты на минуту.

Гамильтон нерешительно переступил порог.

– На самом деле я искал Бакстера. Его дворецкий сказал мне, что он у вас.

– Что тебе нужно? – спросил Бакстер. – Я сейчас занят.

– Вижу. – Гамильтон сжал губы. – Я пришел предложить свою помощь.

– Бакстер собирается сегодня вечером обыскать верхние этажи «Зеленого стола», – сказала Шарлотта.

Гамильтон внимательно посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Бакстера.

– Возможно, я смогу помочь. Я хорошо знаю расположение комнат в доме, по крайней мере на том этаже, где собирались члены моего клуба.

– Мне не требуется твоя помощь, – быстро возразил Бакстер.

Гамильтон помрачнел.

– Бакстер, умоляю тебя, согласись на его предложение, – вмешалась Шарлотта. – Твой брат хорошо знает клуб, это может оказаться полезным.

Бакстер скрестил руки на груди.

– Ты не понимаешь.

– Прекрасно понимаю, – твердо возразила Шарлотта. – Ты связал себя клятвой, данной твоему отцу. Ты обещал присматривать за Гамильтоном, а не впутывать его во всякие истории.

– Черт возьми, я уже не ребенок! – вспылил Гамильтон. – Мне не нужна нянька.

– Вот именно, – поддакнула Шарлотта и повернулась к Бакстеру. – Уверена, что твой отец вовсе не имел в виду, что ты будешь всю жизнь cлeдить за каждым шагом Гамильтона. Он наверняка хотел, чтобы его наследник стал настоящим мужчиной.

Гамильтон бросил на нее благодарный взгляд и сердито воззрился на Бакстера.

– Ради Бога, Бакстер, мне уже двадцать два года. Когда же наконец все поймут, что я взрослый мужчина, а не мальчик?

Бакстер смотрел на него не отрываясь. Последние слова отца всплыли в его памяти: «Я знал, что могу доверить тебе судьбу Гамильтона».

– Да, твое знание дома может оказаться весьма полезным, – неохотно согласился он. – Но дело это очень рискованное.

– Из-за этого проклятого шарлатана мой друг чуть не погиб сегодня утром, – возразил Гамильтон. – Кто знает, что он еще задумал! Я имею полное право участвовать в его поисках.

Бакстер покосился на Шарлотту. К его удивлению, она ничего не сказала – только слегка наклонила голову в знак молчаливого одобрения.

И когда этот мальчишка успел стать мужчиной? Бакстер не знал ответа на этот вопрос, поскольку совершенно не помнил себя ребенком. Казалось, всю жизнь с самого рождения нес на себе ответственность взрослого.

– Хорошо, – тихо промолвил он. – Мы пойдем туда вместе. Только, ради всего святого, ничего не говори своей матери.

По лицу Гамильтона расплылась знаменитая эшертоновская ухмылка.

– Будь спокоен. Даю тебе слово.

– Надеюсь, мне не придется жалеть о своем решении, – произнес Бакстер.

Он стоял рядом с Шарлоттой в углу бального зала. Собрание у Хокморов напоминало базарную толчею. Завтра только о нем и будут говорить. Но сегодня эта сутолока являлась для них идеальным прикрытием.

Если Морган Джадд нанял шпионов, им бы все равно не удалось никого разыскать в такой толпе. Может, им повезет, и никто не заметит, как они с Гамильтоном потихоньку выйдут отсюда и направятся в «Зеленый стол».

– Я знаю, тебе нелегко было принять помощь от Гамильтона, – сказала Шарлотта. – Но для тебя это прекрасный случай показать, что ты ему доверяешь.

– Он до сих пор ведет себя как ребенок. Одно то, что вступил в этот чертов клуб «Зеленый стол», говорит о его мальчишестве.

– Мне кажется, Гамильтон извлек для себя правильный урок из всей этой истории. То, что его друг Норрис столкнулся со смертью, произвело на него отрезвляющий эффект.

– Не стану отрицать. И все же…

– Взгляни теперь с другой стороны, Бакстер. Ты берешь с собой Гамильтона, и это идеальный повод отказаться от моих услуг.

Бакстер невольно усмехнулся:

– У тебя потрясающий дар проникать в суть, моя дорогая. А я-то удивлялся, почему ты перестала напрашиваться мне в помощницы. Теперь понял: ты просто не могла упустить случай укрепить братские узы между мной и Гамильтоном.

– Эти узы давно уже существуют. Ты чтил их, хотя и отрицал в то же время. – Она посмотрела ему в лицо серьезным, пристальным взглядом. – Будь осторожен сегодня, Бакстер.

– Не устаю тебе повторять, что я не из тех, кто идет на бессмысленный риск.

– Знаю, ты предпочитаешь рисковать осмысленно. По-моему, это еще опаснее. – Она коснулась его рукава. – Я буду ждать тебя.

– В этом нет необходимости. Я приду к тебе утром и сообщу, чем увенчались наши поиски.

– Нет, прошу тебя, приходи ко мне сразу, как только освободишься. Пусть будет поздно – это не важно. Я не сомкну глаз, пока не удостоверюсь, что вы с Гамильтоном благополучно выбрались из «Зеленого стола».

– Хорошо, обещаю. – Он взглянул на ее ручку в перчатке, лежавшую на черной ткани его рукава. Странное чувство овладело им.

Значит, ей не все равно…

Несмотря на все то худшее, что ей было известно о мужчинах, Шарлотта, кажется, доверяла ему. И несмотря на все годы, проведенные в одиночестве, Бакстер вдруг понял: он станет еще более одинок, когда Шарлотта исчезнет из его жизни.

Чувство к ней, нарушившее его упорядоченный мир, гораздо сильнее, чем просто мимолетная страсть.

Его охватило лихорадочное возбуждение, не имеющее ничего общего с предстоящим походом в «Зеленый стол». Он накрыл ладонью руку Шарлотты и крепко сжал ее.

– Бакстер? – Она взглянула на него с насмешливым удивлением. – Что-то не так?

– Нет, то есть да. – Он усиленно подбирал подходящие слова. – Когда все закончится, я хотел бы поговорить с тобой о будущем наших отношений.

Она растерянно захлопала ресницами.

– О будущем?

– Черт возьми, Шарлотта, это не может так продолжаться, и ты это прекрасно понимаешь.

– Мне казалось, все идет как надо.

– Связь может длиться не больше нескольких недель.

– Нескольких недель?

– Ну, может быть, нескольких месяцев, – уступил он. – Потом все это становится ужасно утомительным.

Она застыла.

– Да, конечно, утомительным.

Обрадовавшись, что она так быстро уловила суть, Бакстер продолжал:

– Во-первых, тайная связь неудобна.

– Неудобна.

– Я имею в виду всю эту беготню в поисках уединенного уголка, где бы мы могли, гм, изливать друг другу свои чувства, – пояснил он. – Согласен, можно использовать для этих целей и лабораторный стол, и карету, и библиотечный диван, но в конце концов все это быстро надоедает.

– Надоедает. Понятно.

– Мужчина моих лет предпочитает удобства собственной постели. – Он вдруг живо вспомнил: в тех немногих случаях, когда они с Шарлоттой предавались любви, отсутствие кровати не играло никакой роли. – По большей части.

– Бакстер, тебе же всего тридцать два!

– Возраст здесь ни при чем. Я никогда не собирался становиться акробатом.

Она опустила глаза.

– До сих пор я считала вас весьма ловким, сэр.

Он предпочел проигнорировать это замечание.

– И потом, в любой момент могут поползти слухи о нашей с тобой связи, а в этом мало приятного, уверяю тебя. Тем более мы пришли к выводу, что это может повредить твоей карьере.

Она надула губки.

– Да, это верно.

Он порылся в голове в поисках очередного аргумента. И вдруг вспомнил самый очевидный из всех аргументов, от которого у него все сжалось внутри. Он с трудом перевел дух, чтобы успокоиться.

– И ты не должна забывать, ты можешь забеременеть.

– Мне известно, что существуют специальные приспособления для джентльменов, которые позволяют этого избежать.

– Не исключено, что уже поздно, – мрачно возразил он. – Вот в этом-то и состоит главное неудобство тайной связи. Шарлотта, существует множество причин, по которым наши теперешние отношения не могут продолжаться бесконечно.

Она молча смотрела на него, не говоря ни слова. В этот момент Бакстер готов был променять все секреты философского камня на возможность прочесть мысли, прячущиеся за выражением ее глаз. Она бросила взгляд за его плечо и улыбнулась.

Гамильтон нарушил молчание легким покашливанием.

– Бакстер? Нам пора идти.

– Черт побери. – Бакстер оглянулся. Позади него стояли Гамильтон и Ариэл. Оставалось только надеяться, что они не слышали их разговор. – Да, уже время. Мы должны уходить.

– Бакстер. – Шарлотта снова дотронулась до его руки. – Помни, ты обещал нанести мне визит сегодня вечером.

– Да-да, я заеду к тебе по дороге домой и расскажу, как все прошло. – Он коротко кивнул Ариэл и, повернувшись, стал пробираться через толпу к выходу.

Гамильтон насмешливо вскинул бровь, затем с галантной учтивостью склонился поочередно над ручками Шарлотты и Ариэл. Девушки в ответ присели в реверансе.

Бакстер чуть не застонал, увидев это.

Гамильтон откинулся на зеленые бархатные подушки сиденья своей щегольской кареты и принялся разглядывать Бакстера.

– Почему ты прямо не попросишь ее выйти за тебя замуж?

– О чем, черт побери, ты говоришь? – буркнул Бакстер.

– Я слышал часть вашего разговора и пришел к заключению: ты пытался убедить Шарлотту, что законный брак обладает большими преимуществами, чем случайная связь. Зачем, скажи на милость, ходить вокруг да около?

– Мои отношения с мисс Аркендейл тебя не касаются.

Гамильтон лениво вертел в руках трость.

– Как скажешь.

– Более того, если ты еще раз осмелишься произнести слово связь вместе с ее именем, я обещаю тебе, что ты лишишься не только своего состояния, но и недосчитаешься передних зубов.

– Все это так серьезно?

– Предлагаю переменить тему.

Гамильтон покачал головой:

– Может быть, ты человек ученый, братец, но во всем, что касается женщин, безнадежно глуп. Тебе бы следовало побольше читать Шелли и Байрона и поменьше заниматься химией.

– Поздно пытаться изменить мой характер. Да и незачем.

– Почему ты так говоришь? Совершенно очевидно, что Шарлотта питает к тебе нежные чувства.

При этих словах у Бакстера затеплилась надежда, и он сам на себя разозлился.

– Ты так думаешь?

– Даже не сомневайся в этом.

– Я ей, может, и небезразличен, но вряд ли она согласится выйти за меня замуж.

– Тогда тебе остается убедить ее, что с ее стороны это будет единственно правильное решение.

Бакстер сердито насупился.

– Именно это я и пытался сделать несколько минут назад, но ты мне помешал.

Гамильтон хитро усмехнулся:

– Отец говорил, что мне есть чему поучиться у тебя. Но, возможно, и ты можешь брать у меня уроки. Не стесняйся спрашивать у меня совета, когда возникнет необходимость.

– Если ты еще не забыл, нас ждут более неотложные дела.

– Я не забыл.

– Ты взял с собой пистолеты?

– Да, конечно. – Гамильтон похлопал себя по карману верхнего сюртука. – Целых два. А ты?

– Я мало практиковался в свое время – стрелок из меня никудышный. Поэтому я предпочитаю различные инструменты.

– Какие именно?

Бакстер вынул из кармана стеклянный пузырек и протянул его Гамильтону:

– Вот такие.

Гамильтон с любопытством осмотрел пузырек.

– Что это?

– Что-то вроде мгновенной вспышки. Разобьешь стекло, и будет небольшая, но очень яркая вспышка. Свет держится две-три минуты и может ослепить противника. Если ее держать рядом с горючими материалами, например лучинами для растопки, то от нее может вспыхнуть огонь.

– Чертовски здорово придумано. А где ты это взял?

– Сам сделал в лаборатории.

Гамильтон загадочно улыбнулся:

– Наверное, мне следовало внимательнее читать «Беседы о химии». Когда все будет позади, может, ты покажешь мне самые интересные из твоих опытов?

– Согласен, – ответил Бакстер и неуверенно прибавил: – Мне уже давно никто не ассистировал.

Гамильтон ухмыльнулся:

– Мне стало интересно, уж не унаследовал ли я от отца любовь к наукам?

Бакстер, угрюмо размышлявший над своим безрадостным будущим, добавил:

– А вот я прихожу к выводу, что унаследовал от него страсть не только к наукам, чего не предполагал ранее.