Навеки

Глава 43

Розалин все время думала об этом, сидя в самолете. Она готова была уже согласиться с Дэвидом, который советовал ей успокоиться и забыть странный сон. Но это было легче сказать, чем сделать: как она сможет забыть то, что казалось ей более реальным, чем вся ее теперешняя жизнь? Она может сколько угодно приказывать себе выкинуть все из памяти, но это ни к чему не приведет — сердце по-прежнему будет ныть от тоски.

Прилетев в Штаты, она решила взять напрокат машину в аэропорту и сразу же поехать к Гэйл. Ем до смерти захотелось все рассказать своей подруге, и так она и поступила. Она рассказывала всю историю, припоминая мельчайшие подробности, — начиная с того момента, как Торн впервые появился в ее кабинете, и кончая их последним свиданием, когда она отдала ему меч. Делясь с Гэйл впечатлениями, она внезапно поняла, что рассказывает ей совсем не сон — она вспоминает то, что было на самом деле. Но Гэйл, так же как и Дэвид, заверила Розалин, что у нее никогда не было Проклятья Бладдринкера — значит, и все остальное не могло иметь места в действительности.

Тем не менее, выложив Гэйл все, что ее мучило на протяжении нескольких дней, Розалин почувствовала, что ей стало чуточку легче. Тяжело вздохнув, она произнесла:

— Я знаю, Гэйл, это могло случиться только во сне, но как мне удалось запомнить все подробности? Например, тот день, когда Торн впервые увидел телевизор — помнишь, я рассказывала тебе, что это произошло незадолго до того, как мы с ним расстались. Я просто помирала со смеху — так комично он выглядел. Вот был бы кадр для рекламы телевизоров с дистанционным управлением!

— О, прошу тебя, перестань, — засмеялась Гэйл. — Ну что прикажешь мне делать — тоже подхватить пневмонию, чтобы самой в это поверить? По-моему, тебе нужно успокоиться и относиться к тому, что с тобой произошло, как к приятному сновидению.

Приятное сновидение? Да, возможно… если бы она могла заглушить боль в сердце и перестать думать о Торне. Сон никак ее не отпускал — слишком глубоко задел;; чувства.

Розалин уже собралась уходить, когда Гэйл вдруг сказала:

— Знаешь, твой рассказ напомнил мне одну книгу, которую я недавно читала. Может, она и тебе попалась на глаза, но ты была так больна, что все прочитанное приняла за действительность. Черт возьми, интересная мысль. Я целый шкаф могла бы забить книгами, которые мне хотелось бы прожить наяву. Что ж, придется сунуть голову в холодильник — как ты думаешь, сколько мне там ее держать, чтобы подхватить пневмонию?

Розалин расхохоталась. Как все-таки хорошо, что она повидала Гэйл до своего возвращения домой! Слова подруги придали ей решимости, и она твердо пообещала себе как можно скорее забыть мужчину из своего сновидения. И она бы так и сделала… вот только стеклянный футляр, который она приобрела для Проклятья Бладдринкера, по-прежнему висел на стене на самом видном месте.

Когда она обнаружила это, вернувшись домой к обеду, прежние сомнения вновь поднялись в ее душе. Она купила футляр — потому что надеялась приобрести меч? Она никогда ничего не делала просто так. И вот перед ней пустой футляр. Теперь понятно, почему она так разозлилась на Дирборна — уже потратила деньги на меч, а он отказался его продавать. Но почему она ничего об этом не помнила, а помнила только то, что случилось с нею во сне?

Розалин сидела, погруженная в эти размышления, когда в дверь позвонили. Она открыла дверь, и в ту же минуту кто-то сунул ей под нос пластмассовый стаканчик.

— Не одолжите немного сахара, мам?

— Что? — удивленно переспросила она, не поднимая глаз.

— Вы Розалин Уайт, если не ошибаюсь? — спросил незнакомец. — Меня зовут Торнтон Блюбейкер. Наша общая соседка Кэрол говорила мне про вас.

Розалин медленно подняла глаза на неожиданного посетителя и застыла от удивления. У незнакомца были короткие светло-каштановые волосы, подстриженные по последней моде. Одежда его тоже была вполне обычной — черные узкие джинсы, какая-то футболка и замшевая куртка, вся залепленная нашивками, на которых был изображен американский флаг. Но его лицо… его лицо было лицом Торна. Как и тело, и голубые глаза. Даже имя его было чем-то похоже — Торн Бладдринкер и Торнтон Блюбейкер.

Ее разум отчаянно отыскивал какое-нибудь разумное объяснение атому сверхъестественному сходству. Да с ней сейчас истерика будет, если она сию же минуту не узнает, в чем тут дело. Ей хотелось обнять его, прижать его к себе и покрыть его лицо поцелуями… но это был совсем чужой человек. Незнакомец с лицом ее Торна. Теперь ей стало ясно, что он был тот самый новый сосед, приезд которого так ее беспокоил.

— Наверное, я виделась с вами перед отъездом в Европу? — неуверенно произнесла она. — Не помню точно, когда и где это было…

— Нет, вы ошибаетесь, мы с вами не встречались — вы не из тех, кого я мог бы забыть, — сказал он и бросил на нее взгляд, от которого у нее по спине приятно поползли мурашки. — Хотя вполне возможно, что вы видели меня — я бывал здесь пару раз, когда разгружали мои вещи. Наверное, это было еще до вашей поездки.

Она кивнула. Да, возможно, так и было. Она видела его мельком, его образ запечатлелся в ее памяти, и так как он был весьма и весьма недурен собой, она подсознательно ввела его в свой необычный сон. Что ж, это радует — значит, она еще не совсем сошла с ума.

— Я слышал, вы преподаете в колледже. Я и сам хотел в свое время выбрать ту же профессию, однако обстоятельства сложились так, что я стал писателем.

— И о чем вы пишете?

— Сочиняю фантастику. Моя последняя книга вышла пару месяцев назад. Может, вы видели ее в книжной лавке в аэропорту во время вашего перелета?

Она помнила о своей поездке в Европу только то, что ужасно торопилась, поскольку ей пришлось возвращаться домой за Проклятьем Бладдринкера. Поэтому она почти не глядя купила какую-то книгу в аэропорту. Но все это, конечно же, было во сне — в действительности она, наверное, была так больна, что почти ничего не помнила. Так что вполне возможно, она пролистала эту книгу — только в памяти у нее это не отложилось.

— О чем была ваша книга? — спросила она из вежливости.

— Это история про Торна — неизвестного брата Тора, божества викингов. Довольно, на мой взгляд, забавный сюжет — там есть и волшебный меч, и древнее проклятие, и путешествия во времени… Что с вами?

Розалин почувствовала, как у нее подгибаются колени. У нее даже в глазах помутилось на мгновение, и она стала медленно сползать по стене на пол. Он быстро шагнул к ней, чтобы поддержать ее, но от его близости, от его прикосновений ей стало только хуже. Все кричало ей о том, что это был ее Торн, и ей хотелось… Господи, неужели она снова бредит?

— Все в порядке, — слабо Промолвила она, уверенная, что сходит с ума. — У меня просто закружилась голова. Я… мне кажется, я читала вашу книгу.

— Правда? — Он прямо-таки расцвел. — И как вы ее находите?

— Ну сюжет весьма… необычный. Там еще была какая-то любовная история, или я ошибаюсь?

— Нет, вы совершенно правы. Обычно я не пишу о любви — не моя тема. Но мне показалось, что в этой книге любовная история будет уместна.

— Я не помню, чем все закончилось.

— Божественный Один сказал моему герою, что его леди солгала ему. Она любила его, и так сильно любила, что смогла освободить от векового проклятия. Прекрасно зная его, она решила, что в ее времени он не будет счастлив.

Она взглянула ему в лицо, и ей показалось, что она прочла укор в его взгляде — как будто он в чем-то ее упрекал…

— Ой, кажется, зазвонил телефон! — солгала она. — Придется вам одолжить сахара у Кэрол.

Она захлопнула дверь у него перед носом, прежде чем он успел что-нибудь ответить, и, прислонившись к ней спиной, закрыла глаза. Сердце колотилось как бешеное. Никогда еще она не была в таком дурацком положении.

Как ей могло показаться, что он смотрит на нее укоризненно? Она так решила просто потому, что чувствовала за собой вину. И она на самом деле, должно быть, читала его книгу по пути в Англию — г и Гэйл про то же говорила. Теперь все объясняется просто: она заболела, в бреду вообразила, что прожила все описанное в книге на самом деле. Она поставила себя на место героини романа, и поскольку была тяжело больна, из памяти стерлись реальные события, уступив место образам из сна.

В дверь снова позвонили, и Розалин вздрогнула от неожиданности. Это снова он. Она это знала. Она была уверена в этом. От Торна не так-то легко было избавиться… Боже милосердный, о чем это она? Нужно забыть свои фантазии раз и навсегда. Это не может быть Торн, это совсем незнакомый ей человек.

Но как только она открыла дверь, незнакомец подхватил ее на руки и крепко поцеловал. Этот поцелуй был совсем непохож на «приятно познакомиться, мэм» — нет, он словно говорил: «Как я рад, что мы снова вместе! Я с ума сходил от тоски по тебе!» И поцелуй был ей до боли знаком.

Когда он отпустил ее и Розалии снова почувствовала твердую почву под ногами (она и не заметила, как очутилась у него на руках), ей захотелось никогда не покидать его объятий. У нее и в мыслях не было дать ему пощечину за дерзость.

— Я бы не хотел извиняться перед вами, — произнес он, и в голосе его зазвучали столь знакомые ей собственнические нотки. — Надеюсь, вы не воспримете это как оскорбление — мне показалось, я имею право поцеловать вас.

Розалин лишилась дара речи от удивления. Она-то знала, что имела право на этот поцелуй, но почему он думал так же? Розалин решила, что лучше не рассуждать, и поэтому, слегка кивнув в ответ на его слова, спросила:

— Я забыла спросить, как закончилась любовная история в вашей книге.

Он ухмыльнулся:

— Мой герой не смог больше оставаться в Валхале. Он был там только гостем благодаря заступничеству своего брата. Это было место для мертвых, а он-то был живой! И, видя, что он совсем зачах от тоски. Один сжалился над ним и даровал ему право самому выбрать время, в котором он может жить. Вы сами можете догадаться. какое время он избрал.

Розалин неуверенно улыбнулась:

— Я даже не знаю… Ему так нравились войны и сражения…

— Он любил ее больше всего на свете, Розалин, — сказал он и посмотрел на нее таким, пристальным взглядом, что сердце сладко замерло у нее в груди. — Он готов был на все, только бы вернуться к вея:

— Он согласился бы даже заново прожить свою жизнь в ее времени, чтобы достигнуть того возраста, в котором он с ней познакомился, прежде чем размокать ее в снова сделать своей.

— И он… он так и поступил?

— Конечно. Он решил, что это не такая уж большая жертва, когда речь идет о любви. А ты несогласна со мной?

Она медленно улыбнулась ему счастливой улыбкой. Она не хотела больше расспрашивать, как такое возможно. Вероятно, тут не обошлось без Одина: она и в самом деле прожила все эти сны наяву; он чуть-чуть изменил ход событий так, чтобы в памяти ее сохранились дни, проведенные с Торном. А может, прочитанная книга и мимолетная встреча с этим человеком произвели на нее такое впечатление, что она влюбилась в нега во сне, который из-за болезни: показался ей явью.

О чем он ее спросил? Согласна ли ©на?

— Я думаю, она должна всей своей жизнью искупить свою вину перед ним — она не имела права решать за него его судьбу.

Он коротко кивнув, и этот жест был ей тоже до боли знаком.

— Да, чисто по-женски Что ж, неплохая идея. Я, пожалуй, посоветуюсь с тобой, когда придет время решать, как закончить очередную книгу. — Он пристально посмотрел ей в глаза и неожиданно улыбнулся. — А мне нравится эта мысль — ей и впрямь следует искупить свою вину перед ним.

Розалин вскинула брови:

— А разве твоя книга кончается по-другому?

— Да, у меня более прозаический конец — они вновь встречают друг друга, и она приглашает его к себе на ужин.

Розалин поняла намек и рассмеялась.

— Ну что же, раз уж об этом зашла речь — не согласишься ты сегодня поужинать со мной? Мы могли бы поподробнее обсудить твою книгу.

— Осторожнее, Розалин, — промолвил он, умудряясь придать своему голосу одновременно серьезный и насмешливый тон. — Если ты пригласишь меня, потом тебе уже будет трудно от меня избавиться.

Как будто теперь она хотела избавиться от него! Нет, больше она не повторит своей ошибки; ее улыбка это подтверждала. Ее викинг вернулся к ней, и теперь она ни за что его не отпустит.