Не любить невозможно

8

Сюзанна проснулась от какого-то непривычного ощущения: что-то тяжелое и горячее навалилось ей на ноги и было тепло, очень тепло, даже жарко. Она полежала немного с закрытыми глазами, расслабленная и полная какой-то удивительной неги, словно парила на облаке. Вот только тяжесть на ногах… Что это?

Еще несколько мгновений она прислушивалась к своим ощущениям, потом медленно подняла тяжелые после сна веки… и наткнулась прямо на горящие страстью, темные глаза Нормана.

Воспоминания в тот же миг нахлынули, затопляя ее, наполняя радостью и восторгом, и она тепло улыбнулась в его бездонные глаза, чувствуя, что готова утонуть в них.

— Доброе утро, — пробормотала Сюзанна застенчиво хрипловатым от сна голосом.

Ее сексуальный опыт был минимальным и не слишком удачным, и еще ни разу ей не доводилось просыпаться утром в постели с мужчиной, поэтому она не знала, что сказать и как себя вести.

— Доброе утро, солнышко, — пробормотал Норман с широкой улыбкой, затем наклонил голову и нежно поцеловал. — Прости, что разбудил тебя. Я правда не хотел, но…

Приложив два пальца к его губам, она лишь хотела заставить его молчать. Но когда он поцеловал ее пальцы, сердце Сюзанны затрепетало и голова сама приподнялась, чтобы поцеловать его в ответ.

— Ты и не разбудил меня. Я сама проснулась. От ощущения полного блаженства, — добавила она.

Едва она проговорила эти слова, как его губы снова прижались к ней, язык начал ласкать ее язык, мускулистый живот прижался к ее животу. Сюзанна вся затрепетала, новая волна теплоты прокатилась по ней. Тая от этой ласки и нежности, она решила, что все это ей очень нравится.

— Ты не жалеешь? — спросил он, заглядывая ей в глаза, словно надеялся найти там ответ на свой вопрос.

Она покачала головой и улыбнулась.

— Разве похоже, что я испытываю какие-то сожаления?

— Нет, но… все произошло так внезапно, так стремительно, словно ураган налетел, и я потерял голову.

О, как ей нравилось чувствовать на себе его крепкое мужское тело, ощущать мощь этих твердых мышц, сильных ног и чудесного тепла. Она прижалась ближе к нему и потерлась носом о его плечо, наслаждаясь его запахом. От него исходил такой чудесный, такой сексуальный аромат, от которого у нее кружилась голова.

— Никто и никогда не заставлял меня терять голову, Норман. Это очень приятное чувство.

Он сдавленно засмеялся, затем потянул ее за волосы, чтобы посмотреть в глаза.

— Согласен. Очень приятное. И я тоже никогда раньше так быстро не терял голову.

— Никогда?

— Никогда. — Он провел ищущей ладонью по шелковистому боку, погладил талию. Его голос дрогнул и превратился в горячий шепот: — Я едва не умер от желания, думал, что не могу вдохнуть, пока не окажусь внутри тебя.

С бешено колотящимся сердцем Сюзанна снова поцеловала его, чувствуя, что уже привыкла к ощущению его губ. Когда на этот раз он поднял голову, она совершенно определенно ощутила его возобновившееся желание, но Норман не торопился и на этот раз.

— Ты сексуальнее, чем позволено быть женщине.

— Норман… — От его слов кружилась голова.

— Это будет нашим маленьким секретом, договорились? — Он провел пальцами по нежной коже. Эти длинные пальцы коснулись горла, груди, остановились у соска, слегка ущипнули.

Сюзанна уже хотела только одного — снова заняться с ним любовью.

Но Норман внезапно поднялся и оторвался от нее.

— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной, солнышко? Мне надо принять душ и побриться, — проговорил он низким и страстным голосом. — Не хочу поцарапать щетиной твою нежную кожу.

— Нет, не уходи. — Она пыталась протестовать, пыталась удержать его.

Он наклонился и поднял ее, словно она весила не больше пушинки.

— Вы можете принять душ со мной, мисс Стейнбек, а потом я посмотрю, не заняться ли вами должным образом.

— Мне ужасно понравилось. И, знаешь, я чувствую себя какой-то удивительно… свободной и легкой, словно могу взлететь.

— Я тоже.

Горячая волна прокатилась по ее обнаженному телу.

— Это было… потрясающе, Норман. Ничего чудеснее просто быть не может.

— Еще как может, — заверил ее он. — Подожди до следующего раза, детка.

Норман шагнул в кабинку, долгим и внимательным взглядом окинул ее всю, обнаженную, и это дало ей возможность полностью рассмотреть его. Роскошный мужчина — крепкий, мускулистый, смуглый.

Интересно, нравится ли ему смотреть на нее, как ей на него? Она взглянула в его золотисто-карие глаза и мгновенно забыла собственный вопрос.

Норман придвинулся к ней ближе, и их тела соприкоснулись. Его плоть упиралась в ее живот, руки легли ей на грудь.

— Мои силы восстанавливаются, едва я смотрю на тебя и прикасаюсь к тебе, любимая. В этот раз все будет еще лучше, обещаю.

Сюзанна была уверена, что лучше не бывает, но полчаса спустя, натягивая на себя простыню, решила, что Норман был прав. И еще поняла, что до сих пор и не жила вовсе. Тот пик наслаждения, который она испытывала вместе с Норманом, перевернул все в ее сознании.

Когда она вновь открыла глаза — а это потребовало значительного усилия, — Норман по-прежнему был радом. Его ладонь лениво лежала на ее груди.

— Ты никогда раньше не испытывала оргазма, не так ли? — без малейшего смущения спросил он.

В ответ она лишь снова закрыла глаза, но он засмеялся и поцеловал ее в нос.

— Не прячься от меня, Сюзанна. Поговори со мной.

— Раньше мне это не казалось особенно важным, — призналась она. — К тому же до тебя у меня был только один… партнер.

— Этот твой студент-карьерист? — уточнил он. — Но это не значит, что ты не могла…

— А ты, похоже, в восторге от этого?

Вместо ответа он взял ее безвольную руку, поцеловал ладонь, потом положил ее руку на свою восставшую плоть и на мгновение замер, когда ее пальцы сжались. Затем криво усмехнулся.

— Я в полном восторге. Но, кроме того, я рад за тебя.

— Ты смущаешь меня, вот что ты делаешь! — Она проговорила это, нахмурившись, но он лишь расхохотался.

— Почему? Потому что я хороший любовник? Ты стонала от наслаждения, Сюзанна. — Он погладил ее щеку и повернул лицом к себе. — Взгляни на меня, милая.

Сюзанна открыла глаза. Нежность его взгляда поразила ее.

— Я рад подарить тебе то, чего у тебя еще никогда не было раньше. Все это кажется… таким особенным.

— О, Норман. — Она прижалась к его телу и поцеловала, вначале с нежностью, а потом со все возрастающей страстью. Когда он поднял голову, лукавый огонек горел в его глазах.

— Согласна повторить?

Она была согласна.

Когда Норман снова открыл глаза, комната была залита солнечным светом. Он подумал, что, наверное, уже около полудня.

Боже, у него же сегодня дежурство с двух часов! Пора уходить от Сюзанны, но как же не хочется! От спавшей рядом с ним женщины исходило такое приятное, обволакивающее тепло, что он почувствовал, как желание снова овладевает им.

Снова? Такого с ним еще ни разу не было. После целой ночи любви он опять желает Сюзанну. Он никак не может насытиться ею.

Норман прикрыл глаза и усмехнулся, радуясь и изумляясь своей мужской силе, о которой прежде и не подозревал. Он жаждал вновь испытать ее, но, к сожалению, сейчас на это уже не оставалось времени. Разве только еще не так поздно, как он думает…

Норман с надеждой взглянул на электронные часы-будильник на прикроватной тумбочке и обреченно вздохнул. Без десяти двенадцать. У него уже не осталось времени на то, чтобы не спеша насладиться утром в постели с Сюзанной. Испустив еще один вздох, он стал подниматься — медленно, осторожно, чтобы не потревожить. Пусть еще поспит. Нежность к ней переполняла его.

Спавшая сном младенца Сюзанна выглядела такой расслабленной, такой безмятежной. Такой счастливой и удовлетворенной. Гордость зажглась в темных глазах Нормана, когда ему пришло в голову, что это благодаря ему она сейчас такая счастливая.

Господи, как же ему не хочется уходить от нее! Однако долг зовет. Осторожно соскользнув с кровати, Норман босиком прошел в ванную, умылся и вернулся в комнату, чтобы одеться.

Сюзанна проснулась и потянулась чувственно, словно сытая кошка. Одеяло при этом сползло, обнажая грудь и испытывая его выдержку на прочность. Найдя его взглядом, она увидела, что он уже почти одет, и села на постели.

— Норман? Ты уходишь? Почему? — В ее голубых глазах заметалась неуверенность.

Ему хотелось броситься к ней и поцелуями и ласками стереть эту неуверенность, но он боялся, что если прикоснется к ней, такой теплой и полной неги после сна, то уже не сможет оторваться и уйти вовремя. Он улыбнулся ей успокаивающей улыбкой.

— У меня дежурство с двух часов, милая.

— Дежурство? — Она недоуменно заморгала, словно ночь страстной любви лишила ее способности соображать. — Но ведь сегодня-воскресенье?

— Да, но у нас скользящий график. К тому же один из патрульных, Курт Фримен, заболел и нам приходится подменять его, поэтому работы больше.

— Понимаю. Жаль, — разочарованно проговорила она.

— Мне тоже жаль, солнышко, — заверил Норман, в глубине души испытывая радость оттого, что она не хочет с ним расставаться. — Но ничего не поделаешь: работа есть работа.

— Да, конечно. А во сколько заканчивается твое дежурство?

— В одиннадцать. — Он вопросительно вскинул бровь. — Ты будешь скучать по мне, радость моя?

Ее глаза подернулись томной поволокой, стали какими-то бархатными.

— Очень. — И голос тоже сделался бархатным. — Я буду безумно скучать по тебе, Норман Чейни. Ты позвонишь мне?

— Конечно, милая. Я буду звонить тебе так часто, как только смогу. И тоже буду ужасно скучать. — Он сделал шаг по направлению к кровати, но тут же остановил себя и отступил назад. Черт, до чего же не хочется уходить, когда она так призывно, с такой нежностью смотрит на него! Дьявольщина!

— Послушай, Сюзанна, — хрипло выдавил он, потом прокашлялся, — завтра у тебя будет время, чтобы перекусить со мной в забегаловке Финча?

Она некоторое время смотрела на него, ничего не говоря, словно не улавливала смысл вопроса. Наконец сказала:

— В понедельник у меня лекции до половины второго, а потом я свободна.

— Тогда, может, поедим вместе, а? В два часа нормально?

— А ты сможешь? — спросила она.

— Смогу. Сделаю обеденный перерыв на полчаса.

— Согласна, но только при одном условии. — В ее глазах внезапно вспыхнули лукавые искорки.

— Для тебя все что угодно, детка. Говори свое условие, — улыбнулся Норман, которому все это ужасно нравилось. Нравилась такая Сюзанна: лукавая, игривая, ужасно соблазнительная.

— Перед уходом ты поцелуешь меня?

Улыбка сползла с лица Нормана.

— Я боюсь, — признался он.

Она вопросительно вскинула бровь.

— Боишься? Чего?

Норман сдавленно хмыкнул.

— Боюсь, что если поцелую тебя, то не смогу оторваться и уже никуда не уйду.

От этого признания у Сюзанны голова пошла кругом.

— Звучит заманчиво, — промурлыкала она. — Может, все-таки рискнешь? — Она пошевелилась, соблазнительно выставив грудь.

Норман застонал.

— О, женщина, пощади бедного страдальца! Или ты хочешь, чтобы меня уволили с работы за прогулы?

— Ни в коем случае. Я просто хочу, чтобы ты меня поцеловал перед уходом. Разве я так уж много прошу? — Она надула свои хорошенькие губки.

— Ты даже представления не имеешь, — пробормотал Норман, сдаваясь. В глубине души он был ужасно рад тому, что ему все-таки придется сделать то, чего так отчаянно хотелось и в чем он себе отказывал из боязни не устоять перед искушением. А искушение, которое представляла собой Сюзанна, лишь наполовину прикрытая одеялом, взъерошенная, теплая после сна, было очень большим. Как и его желание. Двумя шагами Норман вернулся к кровати, сгреб Сюзанну в охапку и впился ей в рот горячим поцелуем.

На мгновение в ее глазах промелькнуло удивление, но потом веки опустились и по лицу растеклось наслаждение.

Волна страсти пополам с нежностью захлестнула Нормана. В этот момент он понял, что любит ее до безумия, и углубил поцелуй, сделав его еще более пылким и эротичным. Из ее горла вырвался тихий стон. В его теле снова запылал пожар, разгоравшийся еще сильнее от того, с каким жаром она отвечала на его поцелуй.

Мысль, что он должен остановиться, иначе будет поздно, застучала молоточком в его сознании. Тело отчаянно запротестовало, но разум все-таки взял верх. Вняв голосу рассудка, Норман с трудом заставил себя оторваться от сладких губи разомкнуть объятия.

— Завтра. В два часа. Встретимся у Финча, — тяжело дыша, прохрипел он.

Сюзанна уставилась на него потемневшими от страсти глазами.

— Сюзанна?

— Да? — выдохнула она.

— Ты придешь?

— Конечно. Обязательно приду.

Норман радостно улыбнулся и направился к двери. Не дойдя до нее пары шагов он, подчиняясь невесть откуда взявшемуся порыву, резко обернулся.

— Сюзанна?

— Да, милый? — Его нежелание уходить явно пришлось Сюзанне по душе, ибо глаза ее вспыхнули. — Что такое? Ты решил остаться?

Он на мгновение прикрыл глаза, словно терзаемый болью.

— Ты, оказывается, жестокая женщина, Сюзанна Стейнбек, — проговорил он. — Тебе доставляет удовольствие мучить меня. — Он сглотнул. — Я… просто подумал, что не могу уйти, не сказав, что я… я люблю тебя. — Он помолчал и добавил: — Безумно люблю.

Она замерла и уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— О, Норман… Это правда?

— Разумеется, правда, детка. И я собираюсь доказать тебе это, как только… о черт, как только мы снова окажемся наедине.

— Я тоже люблю тебя, Норман. Очень. — Ее глаза подозрительно заблестели. — А сейчас уходи, уходи немедленно, или ты не уйдешь уже никогда!

Как бы ему этого хотелось!

— До завтра, любимая, — прошептал он и выскочил за дверь.

Голос Сюзанны, когда она сказала, что тоже любит его, и взгляд, которым она смотрела на него, не выходили из головы Нормана, пока он спускался по лестнице и шел к машине.

Несмотря на сожаление, что приходится покидать любимую в тот момент, когда больше всего хотелось бы быть вместе, душа его пела и ликовала от сознания того, что он любит и любим!

Сев за руль, он посидел немного, ожидая, когда буря чувств в его душе немного уляжется, а сердце вернется к своему нормальному ритму. Однако волнение все никак не проходило. Напротив, оно росло, затопляя его небывалым ощущением счастья, которое подарило ему их взаимное признание.

Как же тяжело покидать ее, размышлял Норман, уставившись в ветровое стекло невидящим взглядом. После того чуда, что произошло между ними, после слов любви хотелось остаться с ней, обнимать, целовать, вместе смеяться, просто быть радом. Весь день. Всю ночь. Всегда.

Пальцы по собственной воле потянулись к дверце машины, но он тряхнул головой, прогоняя чувственный дурман. Врожденное благоразумие и чувство юмора одержали верх. Эка, приятель, как тебя разобрало, посмеялся он над собой. Да ты окончательно размяк.

Как ни любит он Сюзанну, как ни хочет остаться с ней, но его ждет работа, которая до встречи с мисс Стейнбек имела для него первостепенное значение. Теперь, правда, отодвинулась на второе место, но тем не менее своим долгом, службой, своими обязанностями он, как честный человек, не мог пренебречь, каково бы ни было искушение все бросить и вернуться к ней.

Окончательно взяв себя в руки, Норман завел машину и тронулся с места, пообещав себе, что, если дежурство будет спокойным, как, в сущности, было всегда в их тихом городке, он сможет ненадолго заехать к Сюзанне под вечер, предвкушая, как она бросится к нему на шею от радости.

Такие приятные мысли преследовали его все то время, что он ехал к своему дому, затем переодевался в форму, наскоро готовил себе перекусить. Приехав к двум часам на дежурство, он зашел в участок, где узнал от другого патрульного, Блейка Уэйтса, сдававшего ему смену, что за время его отсутствия произошла еще одна кража автомобильных запчастей. Еще один автомобиль раздели.

Услышав эту новость, Норман нахмурился. По словам Блейка, сообщившего ему подробности, кража была как две капли воды похожа на ту, на которую Норман выезжал в пятницу. Обе машины — довольно дорогие модели, у обеих было снято практически все, что можно было снять.

По мере рассказа Блейка Норман все больше хмурился. Ему это совсем не нравилось. Если это любители, как он решил сразу, то весьма наглые. Надо же, вторая кража за два дня. Не иначе как в городе обосновались молодчики, промышляющие кражей автозапчастей. Банда? Ну и дела.

С этими невеселыми мыслями Норман сел в полицейскую машину и отправился патрулировать город своим обычным маршрутом. Только этого еще не хватало, продолжал размышлять он о кражах. И каковы наглецы!

Объехав часть своего патрулируемого участка, Норман решил проверить одну свою внезапно возникшую догадку и покатил на склад подержанных вещей, находившийся за пределами города, но в ведении городских властей.

Возможно, моя догадка окажется ошибочной, думал Норман, сворачивая на боковое шоссе, ведущее к складу, но проверить никогда не помешает. Тем более что это место уже давно у него на подозрении. Да и не только у него.

Все сотрудники бедсвордской полиции высказывали сомнения по поводу этого склада и его владельца — старого хитрюги с подозрительно бегающими глазками. Все сходились во мнении, что склад подержанных вещей лишь прикрытие, а на самом деле он служит перевалочным пунктом для краденых автомобилей и запчастей, которые потом переправляются в более крупные города — такие, как Барристер, Уинстон, Коулсмит, а может, и еще дальше, где их сбывают целыми партиями.

Опираясь на эти подозрения, полицейские Бедсворда, включая самого начальника, считали своим долгом время от времени заглядывать в это заведение, но каждый раз возвращались ни с чем. Ни разу им не удалось уличить хозяина склада ни в чем противозаконном. Иногда наведывались даже более высокие чины из полиций штата, но с тем же результатом.

Что ж, попытаться все же стоит, убеждал себя Норман. Не будет лишним пошарить там еще разок. Авось ему повезет и он заметит что-нибудь подозрительное.

Доехав до очередной развилки, он свернул на старую и сильно разбитую дорогу, рядом с которой как раз располагался этот злополучный склад, будь он трижды неладен!

Добравшись до склада, Норман поехал еще медленнее и стал внимательно вглядываться в огороженный сетчатым забором участок земли, на котором громоздились груды всяческого хлама, начиная от пришедшей в негодность бытовой техники и всяческой аппаратуры, до старой мебели и старых и разбитых машин. Норман обвел все это барахло пристальным взглядом и не обнаружил ничего необычного. Все вокруг было тихо и спокойно, словно в церкви. Сегодня же воскресенье, вспомнил он.

Подъехав к воротам склада, он затормозил, заметив троих парней, которые крутились возле старых тачек и сосредоточенно разглядывали их. По-видимому, эти машины, хоть и неказистые с виду, были на ходу и пареньки выискивали какую получше, чтобы покататься самим и покатать девчонок.

Мальчишки, скорее всего, из колледжа, решил Норман и улыбнулся. Он вспомнил себя в их возрасте, как он тоже пытался произвести впечатление на девчонок, раскатывая на отцовской машине. Однажды он слегка поцеловался с деревом и помял капот, за что заработал нагоняй от отца и запрет в течение года садиться за руль.

Да, мальчишки всегда остаются мальчишками. Впрочем, присмотревшись повнимательнее, он заметил, что эти трое не такие уж мальчишки. Скорее, молодые люди. По-видимому, студенты, решил он.

Мысленно пожелав троице успехов в поисках подходящих колес, Норман тронулся с места. Он проехал немного вперед и, доехав до поворота на ферму Джонсонов, развернул машину и той же дорогой не спеша покатил обратно.

Вновь проезжая мимо склада, Норман еще раз взглянул на него и еще больше замедлил ход.

Странно, подумал он, хмуря брови. Трое молодых людей, которые только что бродили по территории склада в поисках подержанной машины, сейчас садились в новенький шикарный серебристый «ягуар».

Продолжая недоумевать, Норман скользнул быстрым профессиональным взглядом по юноше, который как раз собирался занять водительское место, и по привычке запечатлел в памяти его приметы: выше среднего роста, спортивного сложения, волосы русые, довольно длинные, черты лица правильные — прямой нос, глубоко посаженные глаза, квадратная челюсть. Никаких особых примет вроде шрамов или родимых пятен нет, кожа смуглая.

Так, готово. Можно двигаться дальше. Норман взглянул на часы. Без четверти четыре. Еще семь часов дежурства. Неожиданно улыбнувшись, он достал из кармана свой мобильник. Пора позвонить Сюзанне.

Следующие пару часов дежурства Норман то и дело ловил себя на том, что глупо ухмыляется. И виной тому была, разумеется, Сюзанна Стейнбек, преподаватель истории Бедсвордского университета. Из недавнего телефонного разговора с ней он узнал, что она как раз проверяет творческие работы своих студентов. Что-то там, связанное с периодом правления Юлия Цезаря.

Дежурство проходило спокойно, без происшествий, поэтому все его мысли были заняты Сюзанной.

Трудно поверить, что всего четыре дня назад он даже не знал о существовании этой женщины, а теперь, похоже, не может жить без нее. Четыре дня! Просто невероятно, как за такой короткий срок она вошла в его плоть и кровь, завладела мыслями, стала неотъемлемой частью его жизни. Он уже не представлял себе, как жил раньше, не зная Сюзанны.

Кто бы мог подумать, продолжал недоумевать он, дивясь такому крутому повороту в своей судьбе, что такая вольная птица, как он, свободный, независимый, не связанный никакими узами, добровольно попадется в сети такой безумной, всепоглощающей любви.

Да, именно любви. Он любит Сюзанну, в этом нет ни малейших сомнений.

Значит, все-таки любовь с первого взгляда? — спросил он себя и задумался, вспоминая свои ощущения. Да, пожалуй с первого. Впрочем, и со второго, и с третьего тоже.

Он вспомнил второй день их знакомства, как они обедали у него дома, как желание завладело им, как она отвечала на его ласки, а потом сбежала на кухню. Он улыбнулся. Да, уже, наверное, тогда он подсознательно понял, что эта женщина для него нечто большее, чем очередное увлечение. Гораздо большее.

Значит, мама все же оказалась права. Ее сын влюбился. Ха! Вот уж кто будет доволен, так это она. А братья, так те вообще теперь замучают шуточками и подколками. Ну как же, младший братец первым попался на крючок.

Ну и пусть себе потешаются, решил Норман. Они запоют по-другому, когда познакомятся с его любимой. Еще будут завидовать ему, олухи несчастные, потому что он сумел найти истинное сокровище. А в том, что Сюзанна настоящее сокровище, он ничуть не сомневался. Теперь она принадлежит ему, и он никуда ее не отпустит и никому не отдаст.

Сюзанна.

Ее имя звучало для него как сладчайшая музыка, и он готов был повторять его вновь и вновь. В памяти всплыла прошедшая ночь и утро, которые они провели вместе. Любили друг друга. Наслаждались друг другом. Узнавали друг друга. Сюзанна была такой неповторимой, такой упоительной, когда отдавалась ему всем телом и душой.

Картины их ночи, одна за другой, вставали перед его мысленным взором, оживляя в памяти ощущения, которые рождались от прикосновения гладких как шелк ног, трепетных пальцев, теплых ищущих губ. От подобных мыслей тело Нормана тут же напряглось и затвердело.

Забывшись в мечтах о дивных мгновениях их объятий, когда тела сливались, сердца бились в унисон, пульс стучал молоточками в висок, Норман вновь переживал чудо, имя которому Сюзанна.

Так вот, значит, что такое любовь! В этом коротком слове столько всего заключено: восторг и смятение, страсть и нежность, безумие и умиротворение, уважение и восхищение и еще много чего, что и определить-то невозможно.

Еще четыре дня назад он и помыслить не мог, что его жизнь совершит такой крутой вираж. Что он так изменится сам — станет буквально одержим этой женщиной.

Норман нахмурился. Неужели он и вправду одержим ею? Ну и пусть. Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения, кроме Сюзанны. Сюзанна.

Вдруг его пронзила еще одна мысль, и он на секунду даже замер. Ему вспомнилось, как утром Сюзанна сказала, что чувствует себя удивительно свободной. И он тоже чувствовал то же самое. Так, может быть, подлинная свобода достигается только тогда, когда ты целиком, не задумываясь, отдаешь себя другому?