Не место для якоря

Мири

Дни завертелись с бешеной скоростью. Нам не давали задания на дом, но всё равно приходилось заниматься, едва переступив порог комнаты. Тренировка была меньшим из зол, после посещения медотсека по её завершении силы постепенно возвращались благодаря чудодейственной сыворотке-стимулятору, а через день от раны на колене не осталось и следа. Я больше не падала, во многом благодаря тому, что зашла в административный отдел и попросила единоразовый доступ к производственному софту. И выбрала из одежды голубую повязку на голову, которая прикрывала уши. Через несколько дней моему примеру последовали и другие девушки, щеголяя в повязках. Тренировки не были совсем уж однообразными. И хотя нас всегда загружали во флаер и по прибытии на место устраивали зарядку, потом нам приходилось либо бежать по холодной каменистой пустыне с редкими насыпями, либо по тайге, постоянно перепрыгивая через поваленные стволы деревьев и оббегая труднопроходимые кустарники, либо по более-менее равнинной местности с редкими ползучими растениями и яростным завывающими ветром, сбивающим с ног. Это представлялось не таким сложным, потому что физически было выполнимо. Я по-прежнему плелась ближе к хвосту и теперь уже всегда обгоняла девушку с косичками. Шота стал моим негласным напарником, мы бежали рядом в одинаковом темпе и даже здоровались каждое утро.

Сложнее всего было с другими предметами. Практическое моделирование мне совсем не давалось, равно как и другим. Группа по этому предмету была самой большой. Нас всего в этом лагере было около сотни, и казалось, что почти вся часть желающих стать научными исследователями, то есть около половины от общего чиста испытуемых, собирались ежедневно в двенадцать часов в промышленном зале. Не знаю, как делали это люди раньше, до появления чипов. Мы работали с тем самым старым программным обеспечением, которое практически не менялось уже на протяжении полутора веков, потому что его пришлось бы изменять только ради нас, не имеющих чипа. Даже моя мама могла моделировать какие-то предметы интерьера без микры, полагаясь на один только чип. За три недели занятий я изготовила только какой-то допотопный обогреватель и разные предметы одежды и посуды. Наверное, десяток отсутствующих на трехмерном моделировании человек планировали быть космоинженерами или механиками, и я даже не представляю, насколько они умные и как вообще могут создавать при необходимости сложный софт для космолетов самостоятельно, только при помощи стандартной программы.

Строение космических аппаратов и основы пилотирования тоже не радовали. И если худо-бедно я могла понять, из каких частей состоят космолет или обычный орбитальный шаттл, то с пилотированием были реальные проблемы. Всё в системе имитации полета сбивало с мысли, ручное управление не давалось абсолютно, а в итоге я должна была понимать, как в случае необходимости на него перейти и пролететь небольшой астероидный пояс. Но я сажала шаттл на деревья, а не на поляну среди леса, отбивала или царапала различные части обшивки флаера, заходя на посадку под острым углом в гористой местности и порой даже врезалась в спутники, что было совершенно немыслимым, ибо не заметить даже в иллюминатор такую громадину не представлялось возможным.

С друзьями тоже были проблемы. Утренние переглядывания с Шотой в счет не шли, у нас с ним было совсем немного совместных занятий и дальше простого замечания друг друга в зале дело не дошло. Со мной дружить никто тоже не рвался. Что делать в такой ситуации, мне было неизвестно, голову посещали лишь глупые мысли вроде отыскать на карте, в каком доме он живет, завалиться к нему с двумя рожками мороженого и предложить совместную прогулку или же подкараулить его после занятий. На совместных лекциях при всех было уж очень страшно к нему подойти.

Кроме него, в более-менее добрых отношениях я находилась лишь с Атоном, но он — преподаватель, так что не считается. Его белокурую макушку я видела иногда из окна своей комнаты, он порой прогуливался по вечерам по дорожками с другими девушками-курсантами. Ничего удивительного, всё-таки ему около двадцати, в это время все уже с другим полом не только дружат, но и встречаются.

Но однажды судьба решила перестать быть такой злодейкой и постаралась аннулировать все мои проблемы одним махом.

После полудня я возвращалась к своему домику после астрометрии, мечтая в это освободившееся окно в два часа попрактиковаться на планшете в портативном 3DMaker, чтобы достичь хоть каких-нибудь успехов в освоении этой программы для трехмерного моделирования физических объектов. Солнце стояло в зените, вокруг было довольно пустынно и безмятежно, разве что птички не пели. Пройдя жилищных корпус тренеров, я стала огибать по широкой дуге ненавистное здание пятимерных пространственных имитаций, где всегда проходили занятия по пилотированию.

Из-за угла неожиданно показался бегущий Атон, но, завидя меня, он резко сбавил скорость и напустил на себя благонравственный вид. Насколько я знала, в этом здании также проходили тренировки по стрельбе, которые он и вел. А сейчас тренировка шла, а его на ней, по всей видимости, не было.

Я думала, что он забежит внутрь и проигнорирует меня, мы ведь уже сегодня утром виделись и здоровались, но он остановился возле входа и стал пристально на меня смотреть, ожидая, что я к нему приближусь. Пришлось снизить радиус огибания и подойти ближе.

— Пойдем со мной, — приказал мне он. И я пошла. Отказывать просьбам преподавателей во все времена грозило бедой, а уж неприятности мне сейчас не были нужны.

Он прошел вперед, приложив палец к двери. Когда она поднялась вверх, остался стоять под ней, чтобы она не опустилась, пока я не пройду. Его голубые глаза, ярко выделяющиеся на фоне синей формы курсанта, азартно сверкали, а во всей позе сквозило какое-то нетерпение. Я шустро проникла внутрь и оказалась в знакомом холле. Тут было несколько залов, в которых проходили разные игровые тренировки. Мы обычно занимались в третьем слева, он же меня повел ко второму справа. Очень хотелось задать вопрос, зачем же я ему нужна, но он явно что-то задумал и не планировал останавливаться. Снова приложил палец, снова постоял под проемом, а потом зашел за мной внутрь игровой комнаты.

Здесь было всё так же, как и в зале пилотирования. Стальные стены, стальной пол, стальной потолок. Гора чего-то серого на полу. В центре зала сидели абитуриенты в разных позах: кто на корточках, кто в позе лотоса, кто и вовсе полулежал на полу. Все с бежевыми латексными повязками на глазах. При появлении Стингрэя они резко встали, но повернулись ко мне. Я и не знала, что это выглядит так жутко со стороны — наблюдающая за тобой толпа людей как будто без глаз, так как повязка у многих сливалась с кожей.

Атон приложил палец к стене, в отъехавшей панели взял с полки две повязки, одну надел сам, другую кинул мне, снова приказав «надень».

Я привычно натянула латексную полоску на глаза, и в тот же миг комната изменилась. Я оказалась в степи, в буйном завывании красок: зеленый, белый, желтый, красный образовывали полотно невероятной красоты, и все эти растения колыхались от теплого ветра, который ласково прикасался к щекам и гладил волосы. А стоило поднять голову, как стали видны стаи пролетающих птиц, и до нас внизу доносились их приглушенные переклички. Деревьев вокруг не было, только бесконечное поле до самого горизонта.

И очень сильно выбивалась из этого мирного пейзажа гора оружия самых разных мастей, просто сложенная на земле.

Я наконец обратила внимание на остальных людей, которые стояли кучкой и переводили взгляд с меня на курсанта. Атон тоже взглянул на меня и решил представить:

— Прошу прощение за опоздание. Меня посетила идея, как вам наглядно доказать, что вы все прекрасно можете научиться стрелять, не имея точности. Все познается в сравнении, и сейчас мы сравним меня и одного из членов научного направления нашего лагеря, Мирру Савину, — он протянул руку с раскрытой ладонью, представляя меня, и шутливо поклонился. — Перед вами самый сильный соперник, которого вы только можете представить — человек с врожденной точностью, а значит, и меткостью. Как я полагаю, Мирра ни разу не держала в руках оружия. Я верно думаю?

— Да, — я кивнула, в ужасе понимая, к чему он клонит. Он хочет, чтобы я стреляла? В первый раз? Перед группой военных?

Стингрэй нагнулся над кучей оружия и достал какую-то трубку с рукояткой, кажется, это что-то лазерное.

— Я беру простейшую лазерную винтовку Шэзера без оптического прицела, — он покрутил её в руках, показывая группе со всех сторон.

Затем Атон протянул её мне. Я взяла и растерянно на него посмотрела, опустив оружие. Он поднял мою руку, взял правую ладонь и приложил мой палец к какому-то выступу. Я резко отдернула ладонь, и он снова терпеливо повторил те же действия.

— Ну что же вы? Чего боитесь? — почти ласково стал он меня уговаривать.

— Оно же… опасное, — не нашла более умного оправдания я, боясь держать эту штуку в руках.

— Не беспокойтесь, — он миролюбиво улыбнулся, словно пытался мне всучить не популярное средство нападения космических контрабандистов, а букет цветов. — Это же не настоящее оружие, а игровое. Настоящая винтовка реагирует на отпечаток пальца, так что вас она бы не послушалась, и вы бы вообще не чувствовали этот выступ. А вы же его чувствуете, верно?

Я кивнула. Пусть и не настоящее, а из такого и людей убивают.

Курсант убедился, что я держу оружие крепко, и отпустил мою руку. Затем вновь обратился к аудитории:

— Итак, перед вами человек, ни разу не державший в руках винтовки. Я не буду облегчать абитуриенту Савиной задачу и запускать движущиеся мишени базовых уровней. Мы просто поглядим по сторонам и найдем то в ландшафте, по чему труднее всего попасть, — он поднял лицо к небу, и я поняла, что этот дружелюбный парень сейчас заставит меня стрелять по птицам. В ужасе выронила ружье.

Одновременно с глухим стуком падения винтовки на землю раздалось протяжное «оох» окружающих.

Атон снова подошел ко мне и вложил в руки винтовку, приговаривая:

— Надо быть аккуратнее, а если бы оно всё же было реальное? А вот птицы как раз ненастоящие, что за приступ жалости? В чужих мирах вам будет не до этого. А сейчас сосредоточьтесь, постарайтесь прицелиться настолько точно, насколько вам покажется возможным, и стреляйте, нажимая на этот выступ. Пять раз. По птицам.

Я еле могла рассмотреть эти мельтешащие точки вверху, а свет солнца к тому же слепил глаза. Винтовка в руках была тяжелой, и пусть это лишь муляж, она ощущалась вполне как настоящая. Я постаралась прицелиться, как много раз видела в фильмах. Каждое действие выходило неловким, но руки не тряслись. Их я практически всегда хорошо контролирую. А это всего лишь какие-то точки, и плевать на группу, следящую за каждым движением.

Я сосредоточилась и выбрала цель, ничем не отличающуюся от других. И выстрелила. В небо взорвался красновато-золотистый фейерверк. Послышались одинокие хлопки. Я выстрели ещё раз. И ещё. И ещё два раза. На дневном небосклоне раскрыл свои крылья настоящий салют, а восторженные зрители внизу хлопали и даже улюлюкали. Я опустила глаза с неба и обнаружила, что Атон тоже хлопает и улыбается. Я заулыбалась в ответ.

Затем все как-то поуспокоились, Атон забрал у меня из рук оружие и сказал:

— Сейчас вы видели, на что способен неподготовленный человек с модификацией точности. Среди нас здесь присутствующих таких больше нет. А теперь вы увидите, чего вы сможете достичь путем упорных тренировок и отсутствием нытья, — он прицелился сам, и мгновение спустя небо вновь окрасилось в красные всполохи и золотой серпантин.

Народ заахал и захлопал втройне активней, шумно переговариваясь и восхищаясь, используя самые разные выражения, из которых «круто» было самым приличным. Военные, что с них взять.

— А теперь все расхватали оружие и больше не возмущаемся. Уровень тренировки восьмой, чуть ли не самый простейший, — с этими словами курсант опустил винтовку и нажал что-то на приклеенной к руке полоске.

Народ начал подходить к кучке и живо разбирать оружие, меняясь друг с другом или завистливо погладывая на то, что не успели ухватить или обменять, в чужих руках. Красные цветы сорвались со стебельков и взмыли вверх, отлетев от группы метров на пятьдесят и образовав окружность с центром в виде группы испытуемых, а затем зависнув в паре метров над землей и вяло передвигаясь, шевеля оторванными стебельками, как щупальцами.

Атон стянул с головы повязку, и я мигом сделала то же самое. Мы вновь оказались в серой комнате. Посреди нее стояли будущие военные и слепо тыкали муляжным оружием в стены. Курсант открыл дверь, подождал, пока я пройду, и вышел вслед за мной.

Я обернулась, чтобы попрощаться. Моя миссия была выполнена, и этот урок оказался очень познавателен и для меня. Не у всех есть врожденная точность, но, тем не менее, они при должных стараниях могут стать теми, кем хотят, и им может помешать только собственная лень и боязнь.

Я протянула повязку Атону, он взял её и сказал:

— Спасибо, что поучаствовали. Им нужно было наглядно показать, что они могут быть как вы. А вы единственный человек с точностью из здешних, про которого я вспомнил, — он благодарно кивнул, но, казалось, был сосредоточен на чем-то своем.

— Да не за что. Рада была помочь, — я посмотрела на него, ожидая знака, чтобы можно было уйти.

Казалось, Атон немного колебался и что-то обдумывал, но всё же решился:

— Я наблюдаю за вашими успехами. Чувствую некую ответственность, так сказать, — он ухмыльнулся.

— Ой, — вырвалось у испуганной меня.

— И правда ой, — он стал серьезен. — Что происходит? Ладно, моделирование всегда никому толком не дается и это вроде факультативного предмета, но что с пилотированием? При вашей точности ваши результаты вызывают недоумение.

Мне стало стыдно. Очень стыдно. Он меня принял, понятно, что он мог периодически где-то в их базе просматривать мои результаты. И понятно, почему он недоволен, я как будто его самого подвела. Как же я не подумала об этом раньше? Хотя что бы это изменило? С мотивацией у меня всегда всё было в порядке.

— Ну? — он меня словесно подтолкнул, требуя объяснений.

— Я… как бы это сказать… не верю, — мой ответ, должно быть, был странным.

— Что значит не верите? — сказать, что Атон был удивлен, ничего не сказать. Даже его светлые брови поползли вверх.

— Я понимаю, что все знают, что игровое пространство ненастоящее, но погружаясь в него, они особо не видят разницы. А я чувствую. Обоняние мне подсказывает, что это неправда. Ветер сильный, но это просто поток воздуха, который не приносит с собой ни соленого привкуса моря, ни аромата полевых цветов, ни легкой, но неприятной вони солнечного или атомного топлива, который всегда чувствуется в городах. Я беру штурвал, провожу пальцами и понимаю, что это муляж. На нем нет какого-то особого космического запаха — смеси дезинфицирующих средств и пота от рук пилотов. С оружием было проще. Оно-то почти настоящее, — я невесело улыбнулась и подняла глаза на курсанта.

Стингрэй ошарашенно смотрел на меня. Видимо, такой версии оправдания неудач он никогда прежде не слышал.

— Я мог бы догадаться, — наконец вымолвил он. — Это и правда серьезный недостаток игрового пространства. Вы никогда не пробовали самостоятельно летать на настоящем флаере? Если он есть у вашей семьи, конечно.

— Нет, не пробовала. Да и в любом случае так делать нельзя, — уж нарушителем режима я никогда не была. Разве что когда сбегала на собеседование. Но это было лишь исключением, подтверждающим правило.

— Да, конечно, нельзя, — он улыбнулся. По нему явно читалось, что он-то этих запретов не особо придерживался. Ещё бы, пилот же. Наверняка решил им стать, угнав в детстве родительский флаер и получив за это наказание.

Он на некоторое время задумался, заставив меня неловко переминаться с ноги на ногу. И так неудобно перед ним, что сквозь землю провалиться хочется. Наконец он выдал:

— Думаю, это можно исправить. Приходите к ангару в семь вечера, — он заговорщицки улыбнулся.

— А… зачем? — его предложение меня очень сильно удивило. Наверно, не менее сильно, как и его мое оправдание пару минут назад.

— Как зачем? Будем учиться, конечно же, — Стингрэй подмигнул мне и тут же исчез, скрывшись за дверью.