Не место для якоря

Мири

Голубой костюм абитуриента казался больше не препятствием, а временным неудобством. Совсем скоро он сменится на синий, а нашивка будет представлять меня как курсанта факультета космической биологии направления «внеземная этология». В оставшееся время до учебы я смогу отдохнуть с чистой совестью. Возможно, даже присоединюсь к родителям на Амазонии. Но сначала им нужно обо всём рассказать.

Я села на стул, завязала торчащие во все стороны волосы в строгий пучок и попыталась стереть идиотскую счастливую улыбку с лица, которая отказывалась оттуда уходить. Движение пальцами — галопроектор включен.

Через несколько секунд передо мной появились лица родителей в походной экипировке традиционного для этих целей цвета хаки. Они сидели за столиком у борта туристического катера, и я видела кусочек воды и джунгли вдали.

— Здравствуй, милая, — тепло улыбнулась мне мама. Этот взгляд был мне знаком, она всегда так обращалась ко мне, когда я получала плохую оценку, чтобы показать, что мне не стоит расстраиваться и всё поправимо.

— Привет, мам, пап… Натан, — лицо брата неожиданно появилось в поле моего зрения, видимо, его тоже успели позвать. Они знали, что раз я появилась — последнее испытание окончено.

— Хей, привет, сестричка! — Натан был слишком дружелюбен, что подтверждало мои подозрения о том, что они приготовились меня сейчас утешать.

— У меня есть для вас новости, — лица родителей тревожно вытянулись, а я наконец перестала сдерживать улыбку, которая так и просилась на губы. — Я теперь курсант!

Они словно окаменели. Кажется, родители и не предполагали подобный вариант развития событий.

— Правда? — удивился Натан, первым отошедший от ступора.

— Правда! — я рассмеялась, и они потихоньку стали отходить и тоже начали улыбаться, сначала только глазами, а потом и всеми мышцами лица.

— Мири, это просто невероятно! — мама поцеловала воздух, показывая, как хотела бы меня сейчас потискать.

— Ты наша умница, — улыбнулся папа. — Лети скорей к нам, нам интересно всё-всё услышать вживую!

— Я улетаю через час. Не так много флаеров летает через Айхал в Амазонию, — улыбнулась я, предчувствуя скорое возвращение к любимым людям.

Так хотелось всех обнять и сказать, как же я их люблю. Знаю, они боялись, что я сделаю сама себе больно, разочаруюсь в жизни и повзрослею раньше положенного срока, но их страхи оказались напрасными. Моя мечта исполнилась, и я наслаждалась этим самым лучшим днём в моей жизни.

Осталось только последнее дело — попрощаться с Атоном. Схватив рюкзак со своими малыми пожитками и окинув напоследок взглядом эту маленькую комнату, которая за два месяца стала мне родной, я спустилась в пустынный холл. На улицах было очень мало людей, часть уже улетела, другая же ещё не завершила испытание.

Карта показывала, что Атон находится возле ангара. Теперь нам стала доступна информация о местоположении тренеров и прочих курсантов. Так, Шота и Иван уже улетели, а Марина находилась в своем домике. Наверное, ей тоже было неблизко лететь, раз она всё ещё здесь.

Фигуру Атона у информационного стенда я заметила издалека. Вечернее солнце всё ещё ярко светило и, как и всегда, не оставляло в покое его волосы, заставляя их искриться золотистым светом. Он задумчиво смотрел на панель, сверяя какие-то данные с экраном планшета в руке, и ни на что не обращал внимания.

— Привет, Атон, — улыбнулась я. Он всегда вызывал во мне желание улыбаться и как будто наполнял радостью и светом.

Он вздрогнул от неожиданности, поднял на меня глаза и покачал головой, тоже улыбаясь:

— Скай, Мири, скай! Уже не «привет», — попенял он меня.

— Точно, — вспомнила я. — Скай, Атон!

Это было так приятно говорить. Даже не верится, что я теперь тоже имею право произносить это приветствие. Атон кивнул головой, убеждаясь, что последний его урок усвоен.

— Я пришла попрощаться. И поблагодарить тебя за всё. Ты даже не представляешь, как ты мне помог и сколько надежды дал! Наверное, не будь тебя, я бы ни за что не прошла испытание, не пробежала это огромное количество километров на тренировках и не поверила в себя. И спасибо за то, что ты мне вообще дал возможность проверить свои возможности, — я закончила и уставилась в его посерьезневшие глаза.

— Я очень рад, что у тебя всё получилось. Но ты достигла всего сама, и я горд, что я немного в этом поучаствовал, — он замолчал. Небесные глаза твердо и прямо смотрели на меня, и я в очередной раз удивилась тому, как он меня понимает. Атон не стал отшучиваться, осознавая, что для меня этот момент очень важен и что поблагодарить его — это необходимый этап для движения дальше.

— Спасибо, — тихо сказала я ещё раз и несмело улыбнулась.

Стингрей подхватил улыбку и вернул себе прежний веселый тон:

— А как ты накормила всех кашей! На моей памяти никто без риска для здоровья не ел ничего на испытании. Вкусная хоть была-то?

— Чем-то похожа на тыквенную. Вот добавить бы туда риса и хотя бы сахара — было бы вообще объедение!

— Кто бы мог подумать, что твоя чудо-модификация окажется просто незаменимой, — он весело хмыкнул.

— Ты мог, — подсказала я.

— Но всё же о таком исходе я не предполагал, — улыбнулся он. — Эх, был бы у меня корабль, я бы непременно взял тебя в биологи. Уж если не найдем зверушку, то хоть экзотической каши поедим!

— Ловлю на слове! — сказала я и не смогла сдержать смеха.

Мы так и стояли и смеялись некоторое время, не обращая внимания на периодически заходящих в ангар людей. Новоиспеченные курсанты косились в нашу сторону, но теперь Атон больше не был моим тренером, так что я могу с ним общаться как душе угодно.

Наконец мы успокоились, и я спросила:

— Ты сейчас уезжаешь?

— Да, проверка моего флаера завершена, сейчас отправляюсь на практику. Наш космолет отправляется через неделю, нужно ещё на месте всё проконтролировать и освоиться, — Атон свернул планшет и положил в карман.

Пришел черед прощаться.

— Я желаю тебе, чтобы твоя практика прошла успешно и тот эксперимент непременно удался! — я знала, что это важно для него. Теперь пришло время и его мечте исполняться.

— А я тебе желаю хороших баллов и повеселиться там в академии. Тебя ждут интересные деньки, — он по-доброму улыбнулся и подошел ближе.

Атон опять же словно знал, что я безумно хочу его обнять на прощание, но стесняюсь это сделать. Когда он заключил меня в свои теплые объятия, я вдохнула такой знакомый запах мяты и солнца и попыталась отпечатать это мгновение в памяти. Если бы я могла пожелать чего-то в этот момент, я бы хотела, чтобы это объятие никогда не кончалось. В нем было нечто настолько родное и близкое, и так безопасно мне не было ещё никогда.

— До свидания, Атон, — пробормотала я в его плечо. — Мы ведь ещё увидимся?

— Конечно, увидимся, малышка, — он ласково погладил мою макушку и разомкнул руки. — Пока, Мири.

— Пока, — улыбнулась я, и не отводила глаз от его фигуры до тех пор, пока махина ангара не поглотила его.

Начиналась новая страница моей жизни. Но именно Атон был тем, что я бы хотела в ней сохранить. Может, мы ещё увидимся как-нибудь в Академии? Это глупая надежда, ведь он её уже окончил и теперь будет покорять неизведанные просторы, редко бывая на Земле.

Я стояла и смотрела на дверь ангара и чувствовала, что, несмотря на исполнение мечты, по сердцу разливается ощущение потери. Он важен, так важен для меня, как я буду жить, не видя по утрам его глаза цвета неба? Не слыша этого голоса? Не согреваясь теплом от улыбки? Это чувство было мне совершенно незнакомо, и я не находила ему названия. Почему на смену радости внезапно пришла боль?

Я повернулась спиной к двери ангара и побрела прочь, не разбирая дороги, полностью погрузившись в свои собственные мысли и краем глаза замечая оживление на улице. Постепенно здесь появлялись настоящие космические работники, которым и принадлежит этот лагерь. Мне же нужно скоротать последние полчаса, пытаясь убежать от страшного чувства в груди. Больше всего на свете мне хотелось сесть на лавочку и позорно разреветься, не понимая, почему и зачем, но осознавая, что это единственный способ избавиться от комка в горле.

— С вами всё в порядке? — пожилой мужчина в форме исследователя остановился возле меня и тревожно вглядывался в моё лицо. — Вы не прошли? Ничего страшного, это всего лишь один отбор, есть масса других полезных…

— Я прошла, — отрезала я, и ответ мог бы выглядеть грубым, если в конце фразы голос не сорвался на плач.

— Это же прекрасно! Почему же вы плачете? — улыбнулся исследователь и покачал головой, дескать, кто этих подростков разберет. — Сходите лекцию послушайте что ли, успокоитесь.

Добродушный мужчина махнул рукой на дом прямо возле нас, и я, пробормотав «спасибо», последовала по движению его руки. Мне было совершенно всё равно, куда идти в данный момент.

Это был такой же домик, как у нас, и постепенно он наполнялся космическими работниками, которые приезжали провести время в кругу себе подобных. В холле были расставлены стулья, а стены стояла сухопарая женщина и что-то рассказывала на фоне картинок, возникающих из галопроектора. Ей внимало всего около пяти человек, и лекция походила на какой-то междусобойчик.

Я села на самый дальний стул возле входа, и при моем появлении женщина приветливо улыбнулась. Я попыталась принять самый доброжелательный вид, но чувство горечи внутри меня не покидало и словно разъедало все внутренности, не давая даже сделать вдох. Да что же со мной происходит?

Я хорошо сдружилась за эти два дня с Шотой и даже с Мариной и Иваном, но при расставании с ними ничего подобного не чувствовала. И мне не хотелось никого из них обнять и не отпускать. И я не представляла их золотые волосы, закрывая глаза, и мне не хотелось плакать, думая, что я больше не увижу их улыбки. Почему же Атон стал каким-то особенным другом, разлука с которым так болезненна?

Я бездумно смотрела на сменяющиеся картинки, не вникая в смысл слов и не пытаясь понять, что же объединяет все образы, но очередная картина, пришедшая на смену невнятной предыдущей, заставила меня похолодеть. Ногти впились в ладони до боли, я так и застыла с раскрытым ртом и выражением полнейшего шока на лице.

Лектор замолчала и странно на меня посмотрела. Остальные же проследили за её взглядом и обернулись на меня, но я всё это подмечала лишь боковым зрением, не в силах отвести взгляд от совершенно невозможной картины.

Этого просто не могло быть. Практически всё пространство холста занимало пшеничное поле, и в этом не было бы ничего удивительного, если бы оно не располагалось на равнине среди гор и если бы с самого края картины, я могла поклясться всей своей семьей, не торчала климатическая вышла. Но даже это не было самым странным. Посреди поля замерла мужская фигура в синем костюме со смазанным лицом. Человек поднял лицо к солнцу, и то золотило его пшеничные волосы, а ветер не смог удержаться и внес свою лепту, добавив ещё больший беспорядок в эту россыпь волнистых прядей.

Я знала этого парня. Я узнала бы силуэт Атона из миллиарда фигур. Но я никак не могла понять, как событие из моей жизни попало на картину? Кто влез в мою голову и нарисовал моё воспоминание?

— С вами всё в порядке? — спросила женщина-лектор. Второй раз за день мне задают этот вопрос, и опять же всё совсем, совсем не в порядке.

— А… — голосовые связки вместо слов выдали невнятный хрип, я откашлялась и повторила: — А что это?

— Перед вами картина «Сын Солнца», написанная в 2018 году Светланой Аркадьевой, холст, масло…

Лектор намерилась продолжить, но я самым наглым образом её прервала:

— А какая тема лекции? Простите, пожалуйста, я пропустила начало.

— Лекция посвящена пророческим возможностям мозга, которые чаще всего появляются у людей искусства и страдающих психическими заболеваниями, — охотно пояснила женщина, а я сразу поняла, почему на её лекции так мало человек. В ясновидение мало кто верил из серьезных ученых, хотя я не могла отвергать такой возможности, зная, что мозг нашего вида использует не все свои функции. — Эта картина привлекает внимание наличием на ней климатической вышки. Можно было бы предположить, что это электрический столб, но в то время электричество передавалось по проводам, а проводов здесь нет. Но больше меня интересует ваше удивление… У вас есть какие-то мысль по этому поводу, курсант?

— Да, — кивнула головой я. Эта загадка сразу отвлекла меня от печальных мыслей, загнав боль в дальний закоулок сердца. — Наверное, это покажется странным… но я узнаю эту вышку и пшеничное поле. И горы. Это же местный пейзаж! А мужская фигура в синей форме напоминает какого-то исследователя, который… решил погулять.

— А и правда, — хмыкнул мужчина слева от меня. — Я же тоже так гулял.

Повсюду стало раздаваться согласное хмыканье и шепотки, а лектор смотрела на меня чуть ли не со священным ужасом. Видимо, она тоже гуляла по этому полю.

— Только вот волосы у мужчины какие-то странные. Вроде бы сейчас такие почти не встречаются, — скептически попытался опровергнуть наше озарение средних лет исследователь, который за всё это время не вымолвил и слова, а лишь недоверчиво качал головой.

— Почему же? Да хоть Стингрея возьмите, этого неугомонного курсанта. Может, это он и есть на картине! — резко ответила лектор, стремясь защитить свою теорию. Знала бы она, как близка к истине!

В кармане завибрировал свернутый планшет, значит, флаер уже подлетел. Я попросила прощения у читающей лекцию и ушла, объяснив, что мне пора отправляться домой. Аудитория неожиданно дружелюбно пожелала мне успехов в учебе, а женщина, узнав, что я буду биологом, пообещала скорую встречу на занятиях по основам нейробиологии, которые она ведет на втором году обучения у курсантов биологического направления.

Путь до Белена, где сейчас находились родители, предстоял неблизкий. Пять часов на маленьком флаере по пятому межгосудаственному сектору — это не такая уж большая цена за встречу с родными, тем более что теперь мне было чем заняться.

Тем не менее, я не стала сразу открывать планшет, а позволила себе полюбоваться удаляющейся лентой Сохсолооха и кусочком золотого поля, мелькнувшим за цепью гор. Это место изменило мою жизнь, и оно достойно собственного прощания. Я не отводила глаз от стекла до тех пор, пока все климатические вышки не исчезли из вида и не сменились сплошной гористой местностью.

Чувствуя одновременно горечь от прощания с Атоном, радость от приближающегося будущего и нетерпение от желания разгадать тайный смысл картин малоизвестной художницы, я дрожащими руками развернула планшет и стала искать её имя. Но пока меня интересовала не биография, а картины.

Красный закат в пустыне с причудливыми растениями на длинных стебельках и остатками древних сооружений…

Вид с высоты четвертого сектора на гористую местность с двумя поселениями, разделенными узкой рекой…

Снова желтая пустыня и серебристая громада космолета, вся в красно-оранжевых бликах, и сидящий на трапе человек в золотисто-красноватыми с этом странном свете волосами…

Странное, непропорционально длинное существо, покрытое неким подобием материи, протягивающее семипалую, покрытую синеватым мехом, конечность к зрителю…

Двое маленьких золотовласых детей на одуванчиковой поляне, играющие в космопиратов…

Незнакомое лицо мужчины с рыжеватыми волосами и пронзительными серыми глазами…

Натюрморт из желто-фиолетовых фруктов и ножа на листе папоротника…

Все эти невероятные картины из моей жизни и жизни другого человека пугали, и я всё же решилась почитать биографию художницы. Родилась, вышла замуж, творческая карьера, дети… Эти факты совершенно ни о чем не говорили, как и то, откуда эти образы возникли в её голове. Но в качестве источника была дана ссылка на её блог на древней платформе со старомодным дизайном…

Я пролистала посты в блоге, которые были посвящены каким-то официальным событиям: выставке картин, благотворительному аукциону, успехам сына на поприще ученого-физика…

Это не давало никаких ответов, и хотелось вышвырнуть злосчастный планшет в окно, но это бы никак не решило проблему. Итак, что бы сделал в такой ситуации Натан? Взломать блог я не могу, отпечаток моего пальца не даст мне допуск, ведь тогда вроде не так регистрировались в сети.

Мелькнула совершенно шальная мысль. Я ввела её имя пользователя и стала подбирать пароль. Раз она так много знает обо мне, может, я смогу угадать пароль?

Что самое важное в моей жизни? Все имена близких не подходили, я даже грешным делом попробовала имя Атона, раз он был на картинах, но и оно не подошло. А из головы не выходило пшеничное поле, как она могла о нём узнать? Атон и правда как сын Солнца, такое интересное сравнение, вернее, как будто скандинавский кеннинг… Я принялась искать все упоминания о Солнце и замерла, увидев, что Атон — древнеегипетский бог Солнца. Но если картина называется «сын Солнца», значит, паролем может быть либо сын этого бога, либо что-то производное от Атона. Список образованных от имени божества имен раскрылся на экране, и глаз сразу зацепился за женское имя Анхесенпаатон — «Её жизнь это Атон». Я ясно чувствовала, что в этом есть что-то важное, что моя жизнь связана с его жизнью и что эта горечь никуда не уйдет, покуда я снова с ним не встречусь.

Я ввела «Анхесенпаатон» в строку пароля и вид блога вмиг изменился. Самая верхняя запись гласила «Если ты узнала/узнал его, то прочитай всю историю», и я сразу поняла, что это обращение ко мне. Одно движение рукой, и вся история открылась перед моими глазами — история жизни Светланы и Бойко, и даже немного моя.

Выходя из флаера в шумном Белене, я уже знала, что обязательно встречу Атона в будущем. Я должна прожить эти семь лет без него, получая специальность, а потом судьба возьмёт дело в свои руки и предоставит мне шанс. Неважно, кем он мне будет — другом или любимым, он всё равно будет рядом, и мы вместе переживем немало приключений. Но что-то мне подсказывало, что это только зарождающее чувство внутри сердца — ещё неокрепший росток любви, и по мере того, как я буду взрослеть, подрастет и он. А дальше… всему своё время. Сейчас время жить в мечте.