Не отпущу!..

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Это чрезвычайно благородно с вашей стороны, — медленно протянул Ричард, явно мучась теми же сомнениями. — Позвольте спросить, что подтолкнуло вас к этому несколько странному решению?

— Считайте это свадебным подарком. — Куинн ехидно улыбнулся. — Я свяжусь с вами завтра, и мы оформим сделку.

— Я уезжаю на выходные в Амстердам, прилечу обратно в понедельник.

— Тогда в понедельник, после обеда.

— Прекрасно, я буду на Ломбард-сквер.

Куинн поставил на стол нетронутый кофе и встал.

— Вы, кажется, собирались пораньше закончить день, так что я пойду.

Элизабет глубоко вздохнула: он уходит. Если повезет, они больше не увидятся.

Вечер был тяжелым, но по крайней мере по двум пунктам можно было поблагодарить Бога: Куинн ее не узнал и так или иначе, но не вытряс из Ричарда последние деньги за этот несчастный бриллиант.

— Позвольте проводить вас. — Не в состоянии скрыть облегчение, Ричард направился к двери.

Не сходя с места, Куинн сказал:

— Буду рад отвезти вас домой, мисс Кавендиш. От этих тихо произнесенных слов Элизабет остолбенела.

— Н-нет, я… — запинаясь возразила она. — Не смею злоупотреблять вашей…

Нет, только не это.

Однако она вдруг поняла, что и оставаться здесь ей тоже не хочется.

Это был уже совсем не тот вечер, на который она рассчитывала, направляясь в дом Ричарда. Теперь ей было необходимо собраться с мыслями и постараться справиться с потрясением, вызванным новой встречей с Куинном.

И вообще было ясно: стоит ей улечься рядом с Ричардом, как между ними вклинится насмешливая смуглая рожа.

От этого видения ее передернуло, и она отрывисто произнесла:

— Я позже вызову такси.

Надо было поговорить с Ричардом, сослаться на головную боль, на что угодно…

— Вряд ли кто-то согласится вас подвезти, — врезался в мысли ровный голос Куинна. — Туман сгущается на глазах. — Он кивнул в сторону окон, за которыми висела плотная серая пелена. — Если вы не уедете сейчас со мной, вам придется остаться ночевать…

Что, если он прав? Спальня одна, нелегко будет…

— Поверьте, мне нетрудно, — бодро продолжал он, — я как раз еду мимо Хоукс-Лейн.

И, словно поставив точку в споре, он подошел к шкафу, вытащил шубу и распахнул ее перед Элизабет.

Она видела, что Ричард вот-вот взорвется, и решилась. Выразительно взглянув на него, она твердо произнесла:

— Думаю, с учетом обстоятельств, есть смысл ехать.

Ричард хотел было возразить, но ситуация была щекотливой, и он поступил как джентльмен — промолчал.

Элизабет надела шубу и смущенно добавила:

— Вечер был утомительным, и мне давно хочется спать.

Если бы они были наедине, Ричард, конечно, обнял бы ее и поцеловал. Сейчас он лишь слегка чмокнул ее в щеку.

— У тебя ведь выходной в понедельник, да? — сдержанно проговорил он. — Значит, до вторника. Может, зайдем к Суонну Нилсону, подберем оправу для бриллианта?

— Прекрасно. — Она заставила себя улыбнуться. Странное предчувствие вызвало у нее дрожь.

— Вы дрожали от холода или от возбуждения? — с насмешкой спросил Куинн, когда они вместе покидали пентхаус.

Она ответила не подумав:

— Ни то, ни другое. Просто гусыня потоптала мою могилу.

Глаза под тяжелыми веками блеснули, как у кота, и он тихо заметил:

— Так говорила девушка, которую я когда-то знал.

Элизабет прикусила язык.

А что, если он догадывается? От одной этой мысли в жилах стыла кровь.

Не надо было идти вместе с ним. Теперь она понимала, как это было глупо и опасно — все равно что соскочить со сковороды прямо в огонь.

С Ричардом, по крайней мере, было спокойнее…

На улице густой, сырой туман окутал дверь отеля, смазал украшения фасада и превратил кованые фонари в парящие светящиеся видения.

Почти не было прохожих, резко сократился поток машин, моторы гудели приглушенно и фальшиво.

— Погода неважная, сэр, — заметил швейцар.

— Да, улучшения не заметно, — согласился Куинн и опустил щедрые чаевые в охотно подставленную ладонь.

— Может быть, лучше остаться? — с надеждой подсказала Элизабет. — Наверняка у них найдется номер, а вам не пришлось бы пробираться сквозь это.

— Не вижу никаких затруднений. — Дверца машины была уже открыта, и Куинн усадил ее на место рядом с водителем. — Приходилось бывать и не в таких переделках.

Они вклинились в медленно двигавшийся поток машин и поползли по окутанным туманом улицам. Элизабет нервничала и смотрела прямо перед собой, пока у нее не заболели глаза.

Молчание нестерпимо затягивалось, и она, не удержавшись, прервала его:

— О таких туманах обычно писали в мелодрамах времен королевы Виктории.

Ее голос, обычно ясный и хорошо поставленный, звучал хрипло и напряженно.

— А вы читаете викторианские мелодрамы? — Он вскинул брови в притворном недоумении и насмешливо покосился на нее.

Слегка расслабившись, Элизабет призналась:

— В последнее время я пристрастилась к ним.

Он рассмеялся.

— А Бомонт одобряет ваш литературный вкус?

— Понятия не имею.

— Похоже, вы не слишком хорошо знаете друг Друга.

— Мы очень хорошо знаем друг друга.

Она тут же поняла, что это неправда. Ричард знал только ту спокойную, собранную, сдержанную женщину, какой она стала теперь.

Ее открытость, порывистость, веселый нрав и щедрая душа, ее жизнелюбие умерли, и она их похоронила под плитой прошлого.

— Когда вы с ним познакомились? — Вопрос казался невинным.

— Когда поступила на работу к леди Бомонт.

— И когда же это?

Его действительно это интересует или он просто коротает время за светской беседой? В любом случае лучше говорить, чем сидеть молча.

— С прошлого февраля, — ответила она. И, решив, что тема достаточно безопасна, продолжила: — Писатель, у которого я работала, собирался за границу, и мне пришлось искать другое место. Тогда я обратилась в агентство, и оно дало мне временное направление к леди Бомонт. Ее секретарь, мисс Вильяме, заболела гриппом. Потом, в апреле, мисс Вильяме вышла замуж и уволилась, и мне предложили ее место уже постоянно.

— Так вы целыми днями читаете светскую переписку? Это должно быть невероятно интересно. — Он говорил с неприкрытым сарказмом.

Она не только читала светскую переписку, она еще помогала леди Бомонт писать историю рода Бомонтов. Но это его не касается.

Куинн покосился на нее.

— Больше вам нечего рассказать о своей работе?

— Жалованье хорошее, — без энтузиазма сообщила она.

Он отмстил этот тон и вновь спросил:

— И давно вы с Бомонтом помолвлены?

— Вы уже задавали этот вопрос.

— Насколько помнится, я не получил ответа.

Она промолчала, но он не унимался:

— Полагаю, недавно.

— Почему вы так решили?

— Вы сильно удивились, когда Бомонт представил вас как свою невесту. Так, будто не успели свыкнуться с этим положением.

Куинн всегда был силен в споре. Он ничего не пропускал, быстро все схватывал и сразу делал правильные выводы.

— По-моему, — продолжал он, — Бомонт из тех позеров, которые не могут без того, чтобы не пасть на одно колено — и чтобы непременно музыка и полумрак — и, млея от собственного благородства, не надеть заранее приготовленное кольцо на палец избранницы.

Элизабет закусила губу — ее раздражала эта явная издевка.

— Но на вас кольца не было, а это означает, что предложение было неожиданным и «Ван Хэмел» — приманка. Может быть, он не был уверен в вас?..

Вывод был точным. Как будто Куинн присутствовал при всем этом.

— Могла быть и другая причина.

— Какая же?

— Может быть, он хотел заманить вас в постель или удержать, если вы проявляли признаки непостоянства.

Чему Элизабет научилась за последние пять лет, так это скрывать свои чувства и держать себя в руках. Она начала медленно считать до десяти.

Она успела досчитать до четырех, когда он подбодрил ее:

— Смелее, говорите.

— Что говорить? — сердито прохрипела она.

— Если ничего не приходит в голову, то хотя бы: «Что вы себе позволяете!»

— Похоже, не одна я зачитываюсь викторианскими мелодрамами.

Он рассмеялся, как будто искренне.

— Квиты. А день свадьбы еще не назначен, верно?

— Нет. Но Ричард предложил сыграть ее весной. — Она изо всех сил старалась говорить непринужденно.

— И вы думаете, леди Бомонт одобрит выбор своего сына? — Вопрос был почти оскорбительным.

Элизабет сомневалась, что одобрит. Несмотря на всю свою приветливость, леди Бомонт наверняка предпочла бы в невестки девушку из высшего общества, а не секретаршу.

— Не могу сказать, — без промедления ответила она, — спросите у нее самой.

— Ну а если не одобрит?

Уж не пытается ли он вывести ее из равновесия?

— Полагаю, одобрит, — спокойно проговорила Элизабет. — В любом случае Ричард не из тех, на кого можно надавить.

— То есть вы не сомневаетесь, что он на вас женится?

— Он сказал, что собирается.

— А вы хотите за него замуж?

— Ну конечно.

Куинн повел темной бровью, и она тут же пожалела о своей горячности.

— А почему? — тихо спросил он. — Или это дурацкий вопрос?

— Вы хотите сказать, что я выхожу замуж из-за денег?

— Это так?

— Нет.

— Тогда почему?

Его настойчивость выводила из себя, но Элизабет ответила искренне:

— Хочу иметь свой дом и семью. — Увидев, как Куинн недоверчиво скривился, она продолжила: — Разве не к этому стремится большинство женщин?

— Так вы его не любите?

— Конечно, люблю. — Черт! Опять попалась.

— Если бы любили, сказали бы в первую очередь об этом. Как любая женщина.

Его не проведешь.

— Я не согласилась бы выйти замуж за Ричарда, если бы не любила его.

Куинн резко рассмеялся.

— Если он действительно любит вас, я искренне сочувствую бедняге.

— То есть?

— Неужели непонятно?

— Нет.

Он пожал плечами.

— Мне показалось, что вы не испытываете к нему ни малейшей страсти.

Последнее, что ей было нужно в нынешней ситуации, — это испытывать страсть.

Элизабет перешла в наступление:

— С чего вы, собственно, взяли, что я не испытываю страсти? И что плохого в браке, где супруги не пылают как подростки?

— Хорошего в нем тоже мало.

Ее это задело.

— А вы в этом разбираетесь? — воскликнула она.

— Не слишком. Но если бы моя жена…

— Но ведь вы не женаты, — вырвалось у нее.

— Нет, женат. Почему вы так уверены, что не женат?

— Я… не уверена… просто подумала… то есть предполагала… — Она беспомощно запнулась.

Конечно, она не думала, что он один. Молодой, сильный мужчина. Она даже представляла себе вереницы его любовниц и жестоко ревновала к этим незнакомкам. Но жениться…

А почему бы и нет? Пять лет — долгий срок, а он всегда говорил, что хочет детей. Может быть, у него уже есть семья…

Эта мысль как нож вонзилась ей в сердце.

Нет, слава богу, все связанное с ним ушло в прошлое, с этим покончено. Если бы даже он и узнал ее, это уже не важно.

— Кажется, мы приехали, — прервал ее мысли спокойный голос Куинна.

Вглядевшись в густую пелену тумана, Элизабет с трудом поняла, что они сворачивают на Хоукс-Лейн.

Ей не хотелось, чтобы Куинн знал, где она живет. Она собиралась выйти из машины на главной улице и дойти до дома пешком, но Куинн уже свернул в переулок.

— Какой номер? — непринужденно спросил он.

— Пятнадцать, — неохотно ответила она. — Сразу за вторым фонарем.

Пока автомобиль, как серое привидение, полз сквозь туман, Элизабет рылась в сумке в поисках ключа.

Возле Кентль-коттеджа она выпалила:

— Большое спасибо, что подвезли… Не стоит выходить. Если проехать вперед, там, метрах в пятидесяти, есть где развернуться…

Пропустив ее слова мимо ушей, Куинн выключил мотор и вышел из машины. Спустя секунду он уже открывал ей дверцу.

Элизабет торопливо засуетилась и уронила ключ, звякнувший о мостовую.

Куинн нагнулся, поднял ключ и уже через мгновение посторонился, пропуская Элизабет в открытую дверь.

Она вошла, автоматически включила бра и уже собралась еще раз поблагодарить Куинна, но тот спокойно прошел мимо нее.

Элизабет еще не успела опомниться, а он уже захлопнул дверь и помог ей раздеться.

Повесив шубку в нишу, он повернулся и, глядя на ее перепуганное лицо, невинно спросил:

— Что-нибудь случилось?

Она ответила, тщательно подбирая слова:

— Мистер Дервилл, я признательна вам за помощь, но, к сожалению, не могу пригласить вас. Я уже говорила, вечер был утомительным, мне надо выспаться.

Она потянулась к двери, чтоб открыть ее, но он ловко поймал девушку за запястье.

— Прежде чем выставить меня на улицу, — насмешливо произнес он, — может, хоть кофе предложите?

Элизабет остолбенела.

Нет, похоже, его не выставить, пока сам не уйдет.

— Хорошо, — натянуто произнесла она.

Он отпустил ее руку, и Элизабет заставила себя спокойно пройти на кухню.

Решив, что быстрее будет растворимый, она налила неполный кофейник и дрожащими руками засыпала черные гранулы.

Он всегда предпочитал крепкий черный кофе, с одной ложечкой сахара. Когда вода вскипела, она сняла с плиты кофейник и поспешила обратно в гостиную.

Ситцевые занавески были затянуты, горела люстра, а в закутке пылал камин с газовой горелкой «Живое пламя».

Куинн скинул вечерний пиджак, ослабил узел бабочки и в таком пугающе домашнем виде сидел на банкетке перед полыхающим огнем.

— Спасибо. — Он принял чашку. — А вы не будете?

Она покачала головой.

— Мне не хочется.

Взглянув на нее из-под густых темных ресниц, свободной рукой он похлопал рядом с собой по банкетке.

— Тогда посидите рядом.

Она собиралась сесть в другом конце комнаты, но, помявшись, решила, что легче будет от него избавиться, если ему не перечить, и присела на край банкетки подальше от Куинна.

Выпил бы он свой кофе да ушел!

Будто приняв по факсу ее мысли, он отхлебнул и заметил:

— Вы, наверно, экстрасенс.

Элизабет тупо уставилась на него.

— Вы заварили как раз так, как я люблю.

Она смутилась и не сразу нашлась что ответить.

— Наверно, я думала о Ричарде. Он пьет такой… Хорошо, что у вас совпадают вкусы.

— Удивительно: сам пьет черный, а другим, не колеблясь, подаст со сливками.

Да, действительно…

— Он знает, что я пью со сливками.

Господи, хоть бы он поменял тему.

Ее молитва была услышана.

Слегка пожав плечами, Куинн поставил чашку на овальный столик и, осмотрев комнату с низким потолком, опирающимся на черные балки, белыми оштукатуренными стенами и навощенными дубовыми полами, заметил:

— Этот дом — произведение искусства. Давно вы здесь живете?

— Месяцев девять.

— Вам повезло. Не часто сдается что-либо подобное.

— Это не сдавалось.

— А! — тихо заметил он. — Для романтически настроенных влюбленных это идеальное гнездышко.

— Если вы намекаете на то, что Ричард приходит… — Она запнулась.

— Неужели не приходит?

— Разумеется, нет! Ну, только заходит, чтобы отвезти меня куда-нибудь.

— Но это, конечно, он вас сюда пристроил?

— Ничего подобного!

Куинн не пытался скрыть недоверие.

— Вряд ли на секретарское жалованье, даже на очень высокое, удалось бы купить такой домик.

— Я и не покупала. Эмили Хендерсон, писательница, у которой я прослужила несколько лет, попросила меня присмотреть…

После тесной однокомнатной квартирки над задрипанной лавчонкой видеотоваров возможность пожить в Кентль-коттедже казалась чудом.

— Она уехала на год в Австралию, погостить у сына, — невыразительным голосом добавила Элизабет. И почему она все это ему объясняет?

Она знала, почему. Прошлое, в котором Куинн так неверно понял ее, стучалось в дверь.

Хмурясь, будто читал ее мысли, он спросил:

— Так где же вы с Бомонтом… ну, скажем… бываете вместе? Ясно, что не в его апартаментах… А родовое поместье явно не подходит.

Она вспылила:

— А мне ясно, что это не ваше дело.

— Итак, вы все-таки спите с ним… — В хрипловатом голосе прозвучала скорее горечь констатации, чем удовлетворение от догадки. — И он хочет использовать «Ван Хэмел» в качестве приманки, чтоб удержать вас там, где ему…

— Заблуждаетесь, — яростно перебила она, — Ричард просто решил приобрести «Ван Хэмел»… А сплю я с ним или не сплю — мое личное дело.

Легкая тень злобы или горечи исказила смуглое лицо Куинна, но уже в следующее мгновение его глаза смотрели спокойно и слегка насмешливо. Элизабет была уверена, что ей это показалось.

— Ясно, что вы не живете у Ричарда, — задумчиво проговорил он, — но мне показалось, что вы собирались остаться ночевать.

— Ну и что? — Ее голос слегка дрогнул от еле сдерживаемого раздражения.

— Но вы же не готовились к этому: не захватили сумочку с банными принадлежностями… Значит, заранее не договаривались… Остается предположить, что он сделал вам предложение только сегодня вечером, может быть по дороге на аукцион, и тут же попросил вас поехать к нему.

Ее лицо красноречивее слов говорило, что он угадал. Куинн ехидно усмехнулся.

Элизабет стиснула зубы, однако на него ее молчание не произвело впечатления.

— Во всяком случае, он рассчитывал, что вы останетесь, — продолжал Куинн, — и, хотя изо всех сил старался вести себя по-джентльменски, был взбешен, когда понял, что вы в самом деле уходите… Так почему вы изменили свое намерение? Не из-за меня ли?

— При чем тут вы? — Она постаралась сказать это небрежно.

— Ну, вам лучше знать.

— Нет, не из-за вас, — солгала она.

— Так в чем же дело?

— У меня разболелась голова. Как, впрочем, и теперь. Не могли бы вы допить свой кофе…

— Не терпится же вам от меня избавиться. — Он залпом осушил чашку и перевел на Элизабет горящие зеленые глаза. — Принимая во внимание, что «Ван Хэмел» еще у меня, вы на удивление негостеприимны.

Это была уже угроза.

— Плевала я на «Ван Хэмел», — вырвалось у нее.

— Вы плевали, но не ваш жених. Судя по сегодняшним торгам, этот бриллиант — его главная мечта.

И снова он попал в самую точку.

— Если вы не хотите разочаровать его…

Нет, не хочет.

Ричард не умел проигрывать. Как избалованный ребенок, он не забывал о неудачах. Если он не получит «Ван Хэмел» сейчас, горечь от потери может даже испортить ему радость помолвки.

И какой бы другой камень он ни подобрал для кольца, в его глазах это будет второй сорт, и всякий раз, взглянув на него, он будет испытывать раздражение и чувство неудовлетворенности.

Элизабет вновь сжала зубы и постаралась взять себя в руки.

— Простите, если я была нелюбезна…

— Вот так-то лучше, — пробормотал Куинн. — Теперь приготовьте мне, пожалуйста, что-нибудь перекусить и еще кофе. И себе тоже — я не люблю есть в одиночестве.

А это уже был явный приказ.

Разумеется, она понимала, что он играет, намеренно провоцирует ее, и у нее безумно чесались руки съездить по этой насмешливой роже и выставить его за дверь.

Но она молча встала и, забрав пустую чашку, унесла ее на кухню.

Там она включила кофеварку, вытащила из хлебницы батон с отрубями и достала из холодильника ветчину и сыр.

Когда она резала хлеб, ее внимание отвлекло легкое движение в проеме двери. Нож выскользнул, и Элизабет ахнула.

— Дайте посмотреть. — Куинн мгновенно очутился рядом. Взяв ее руку, он осмотрел порез, на котором выступила красная капля.

— Пустяк, — пробормотала Элизабет, и вдруг ей свело живот и пронзило жаром: Куинн приложил палец к губам и осторожно втянул алую жидкость. Не выпуская пальца изо рта, он поймал ее взгляд и удержал его, будто изучал ее реакцию.

Прошла целая вечность, прежде чем ей удалось отвести глаза. У нее кружилась голова.

Осмотрев переставший кровоточить порез, он невозмутимо спросил:

— Где у вас пластыри?

Элизабет трясло, как после катастрофы, в которой она едва осталась в живых. Она отрывисто произнесла:

— В шкафчике лежит аптечка.

Сноровисто заклеив ей палец и положив на место аптечку, он заметил:

— Вы выглядите так, будто перенесли потрясение. — Ему не удалось скрыть самодовольство. — Может, лучше мне заняться сэндвичами?

— Нет, со мной все в порядке. — Надо делать вид, что ничего не происходит.

Он стал наблюдать, облокотившись на дубовую тумбу, как она готовит сэндвичи и заряжает кофеварку.

Когда она собрала поднос, он выпрямился.

— Давайте, я отнесу.

С чувством нереальности происходящего Элизабет последовала за ним в гостиную.

Она уже собиралась занять кресло, но Куинн опустил поднос на низенький столик и жестом указал место рядом с собой. С видом хозяина дома он разлил кофе по чашкам и протянул ей тарелку.

— Может, съедите сэндвич?

— Спасибо. — Элизабет нехотя взяла сэндвич и рассеянно повертела его. Куинн между тем со здоровым аппетитом принялся за еду.

Оказывается, он действительно голоден.

Заметив ее удивленный взгляд, он охотно объяснил:

— Я не успел поужинать. — И добавил: — А вы думали, я просто искал предлог, чтобы навязаться к вам в гости?

— Даже, я бы сказала, не очень и искали, — выпалила Элизабет, и Куинн вдруг разразился хохотом.

— Что ж, сам виноват.

Сверкнули здоровые белые зубы, вокруг уголков резко очерченного рта легли глубокие складки.

Сердце у Элизабет подпрыгнуло. Она вспомнила, как эти губы коснулись ее рта… скользнули по горлу… нашли мягкий изгиб груди… втянули набрякший сосок, вызывая изысканное наслаждение, граничащее с болью, возбуждая влечение, заставляя трепетать и изгибаться, умирая от желания…

Наверно, у нее вырвался легкий возглас. Куинн повернул голову, и она сразу покрылась румянцем.

— Эротические мысли? — испытующе спросил он.

Отпираться было бесполезно.

— Я только что пожалела, что не осталась у Ричарда, — прохрипела она.

Элизабет отчаянно надеялась, что Куинн поверит, и увидела, что поверил. У него вытянулось лицо.

Ничего, пусть позлится.

— Если у вас такой вид при одной мысли о нем, — произнес он с расстановкой, — значит, ваши чувства к нему более пылки, чем я себе представлял. Пожалуй, мне не доводилось видеть на женском лице столь неприкрытое вожделение…

Элизабет до крови закусила нижнюю губу и постаралась ответить как можно ровнее:

— Уже очень поздно…

Она поднялась, подошла на непослушных ногах к окну и отодвинула штору. Серая пелена тумана облепила влагой стекло, густо застлала внешний мир.

Когда же он наконец уйдет!

— Боюсь, ситуация не улучшилась… — Ей удалось сохранить ровный тон.

— Да, — согласился он и встал у нее за плечом.

Ей стало неловко.

— Не кажется ли вам, что есть смысл…

— Вы совершенно правы, — невозмутимо перебил ее Куинн, — чем рисковать попасть в аварию, есть смысл остаться.

— Н-нет, вообще-то я не это имела в виду. Вы не можете здесь оставаться, тут только одна спальня.

— Я согласен спать на диване.

— Но я не хочу, чтобы вы…

Он вскинул брови.

— Понял! Если желаете, буду рад заменить вам Бомонта… в постели.

— Но я не это хотела сказать!

— Жаль, — вздохнул он, — а я уже подумал…

— Все вы отлично поняли, и не прикидывайтесь…

Он осклабился.

— Ну, на диване, так на диване.

Куинн явно не собирался отступать, положение становилось отчаянным.

— Но у вас нет спальных принадлежностей… — забормотала Элизабет. — Да и ваш отель наверняка где-нибудь поблизости…

— Ну, кое-что из спальных принадлежностей у меня все-таки есть, — спокойно возразил он. — Чего нет, так это отеля. Я, видите ли, не собирался оставаться ночевать в городе, а думал отправиться прямо в Солтмарш.

— Солтмарш? — еле слышно прошептала она.

В голове непрошенно завертелись обрывки картин. Городок Солтмарш, узкие улочки, деревянные каркасы домов, ощущение застывшего времени… остров Солтмарш, миля в длину, полмили в ширину, с берегом соединяет лишь коса, по которой можно пройти только во время отлива… Солтмарш-хаус, роскошный старинный особняк… на возвышении… посреди острова…

— Это в Эссексе. Вы там бывали? — Куинн пристально взглянул на нее.

Она резко мотнула головой, не в силах избавиться от видения.

— Когда-то это был процветающий прибрежный город. Теперь там сонное захолустье с населением в несколько тысяч человек. Мой отец жил на острове, соединенном косой с берегом.

Жил? Генри Дервилл когда-то говорил ей, что ни за что добровольно не покинет свой дом. Может, он болен?

Она заметила, как Куинн сощурил глаза, и испугалась, что произнесла этот вопрос вслух.

Нет, надо взять себя в руки. Элизабет глубоко вздохнула и прямо посмотрела на Куинна.

— Все-таки я думаю, вы могли бы найти отель. Тут рядом есть несколько.

— Вы наверняка правы, — легко согласился он. — Но, с учетом обстоятельств… я бы предпочел остаться здесь.

— Нет, не надо… пожалуйста… — Это прозвучало почти умоляюще.

— А чего вы, собственно, боитесь? Думаете, я начну ночью шататься по дому?

Ну, это вряд ли. Почему-то ей казалось, что этот человек не станет обманывать жену.

Элизабет уже открыла рот, чтобы возразить, но Куинн опередил ее:

— Если дело только в этом, обещаю, что не сойду с дивана.

— Нет, не в этом.

У него в глазах заиграли искры.

— А может, вы сами боитесь, что начнете шататься?

— Вот еще!

— Тогда в чем проблема?

Проблема в том, что ей было совершенно необходимо, чтобы он ушел. Сейчас же. Немедленно. И никогда больше не возвращался. Невыносимой была сама мысль, что он до утра останется здесь, под ее крышей.

— Ричард придет в бешенство, если узнает, — хрипло проговорила она.

— А мы ему ничего не скажем, он и не узнает. И если бы вы наскребли мне из ваших запасов какую-нибудь подушку с одеялом, я бы затащил в дом свои пожитки.

Он натянул пиджак и вышел к машине, оставив дверь приоткрытой.

Элизабет застыла на месте. Туман клубами врывался в узкую щель и таял в теплом воздухе.

На улице хлопнула крышка багажника, и словно что-то включилось в голове у Элизабет. Она сорвалась с места и с силой, обеими руками прижала дверь. Если он боится сесть за руль из-за тумана, что ж, значит, до ближайшего отеля он пойдет пешком.