Не по совести

Глава IV. Признание

Азмира, закончившая свою «вечернюю смену» в восемнадцать часов, быстрым шагом направилась к дому, чтобы там переодеться в вечернее платье и подготовиться к назначенному ей свиданию; она очень спешила, не желая в этом особенном случае опоздать, прекрасно понимая, что на этот раз судьба предоставляет ей долгожданный шанс, выразившийся в образе молодого человека, подающего большие надежды и ко всему тому же еще и безраздельно ее полюбившего. Юная путана, на своем недолгом веку она повидала уже столько всяческой мерзости, что смогла себе отчетливо уяснить – «работать» всю жизнь проституткой (даже если она и сильно захочет) у нее попросту не получиться… а значит, девушка непременно должна была устроить свою личную жизнь, обеспечив ее достатком и процветанием; для осуществления же ее далеко идущих замыслов если что и было нужно, так это (при отсутствии достаточных навыков и хоть какого образования) просто выйти удачно замуж за перспективного, и непременно обаятельного, мужчину – и вот как раз в этом плане моложавой проститутке невероятно свезло, ведь на нее еще со школьной скамьи обращал внимание Холод Андрей Вячеславович, учившийся на один год старше ее. Говоря про этого парня, следует сказать, что он был сыном состоявшихся в этой жизни родителей и всегда выделялся самыми модными «шмотками» и дорогими аксессуарами; еще с девятого класса он бросал на девушку томные взгляды, когда та еще училась в восьмом. Однако, как теперь известно, прекрасной ученице в то тяжелое время было, по сути, не до любви, так как из-за тяжелых материальных условий ей уже тогда приходилось «подрабатывать» проституцией – ей хоть как-то нужно было закончить девятый класс и получить свое первое свидетельство, свидетельствующее о неполном среднем образовании; наверное, именно по этой удручающей причине она и не уделяла внимания ненастойчивому молодому юнцу, не попытавшемуся с ней даже заговорить, а только безнадежно грезившему об их платонических отношениях.

Вместе с тем от внимания Азмиры, к тому моменту опытной не просто в мечтательных грезах, но уже и в вопросах интимной близости, не ускользнул столь пристальный интерес, проявленный к ней старшеклассником; впрочем, не видя с его стороны никаких шагов к их сближению, она не зацикливала на его томных вздохах внимания, переживая в те тяжелые времена только лишь за одно – это как ей прокормить и себя саму, и полностью «опустившихся предков»; парня же она про себя называла: «Недостойный молокосос и отчаянный трус, не посмевший «разорвать» их разницу в общественном статусе» – да, именно так она тогда и считала. С другой стороны, рано созревшая красавица понимала далеко не так ясно, что тот робкий юноша, охваченный страшным смущением (а еще и видя, как возле девушки «вьются» самые красивые и состоятельные мальчики школы), не смел к ней даже приблизиться, а только сокрушенно переживал, прекрасно отдавая себе отчет (по крайней мере, ему так казалось), что после такого исключительного внимания она на него и не взглянет. Так и тянулись для него унылые дни старших классов, пока после девятилетнего выпуска Азмира окончательно не забросила среднюю школу и пока одиннадцатый год своего обучения Холоду не пришлось заканчивать при полном отсутствии в образовательном учреждении «объекта» своего вожделения… на долгое-долгое время он утратил ее потерявшийся след, погрязший в пучине плотского греха и полового разврата.

Встретились они лишь спустя чуть более года, когда Андрей уже поступил в Нижегородскую академию МВД, где проходил обучение на первом курсе и осваивал специальность, носившую название: «Оперативно-розыскная деятельность ОВД». Тагиева тогда уже была профессиональной путаной, так и не овладев пока никакими другими навыками честно зарабатывать деньги. Повстречались они случайно, прямо на улице, причем она его не узнала и совсем уже хотела было пройти мимо, как будто и не заметила, но парень – следует оценить его по достоинству – к тому времени уже достаточно осмелев, сам окрикнул прошагавшую мимо девушку:

– Азмира, постой! Я давно пытаюсь тебя разыскать: мне нужно сказать тебе что-то очень и очень важное, – сказал отчетливо, ясно, а затем, после небольшой паузы и потупив книзу глаза, смущенно добавил: – а главное, личное.

Проститутка в тот день спешила на встречу к очередному клиенту, немного запаздывала, а потому (по понятным причинам!) не могла терять драгоценного времени, но тем не менее (что удивительно?), ошарашенная такой смелостью недавнего застенчивого юнца, невольно остановилась.

– Чего тебе надо? – произнесла она, запыхаясь от быстрого шага. – Давай говори… только, пожалуйста, покороче и, если можно, быстрее: я очень спешу.

– Как бы нам с тобой встретиться в другой обстановке, более спокойной и располагающей к длительному общению? – спросил в тот раз юноша, пытаясь завязать с ней хотя бы простую дружбу. – Может, оставишь мне свой телефончик?

– Записывай, – «брякнула» недовольно Тагиева и продиктовала молодому курсанту (одетому, кстати, в полицейскую форму) свой сотовый номер.

В тот день Холод уехал учиться и смог вернуться в родное Иваново только лишь через месяц. Когда же в один прекрасный момент у Азмиры зазвонил телефон, как по закону подлости, почему-то именно в тот самый момент, пока она ублажала очередного клиента, девушка сначала даже и не поняла, кто с ней сейчас разговаривает.

– Мира, – так ее звали только друзья и знакомые, – привет! Это я.

– Кто такой – я? – недовольно пробурчала она в свой мобильник.

– Холод Андрей, – промолвил звонивший ей парень, лишь немного смутившийся от привычно грубого тона своей собеседницы, – помнишь такого?

– Чего тебе надо? – не меняя своих интонаций, так и дерзила Азмира. – Я сейчас занята.

– Ты обещала, что позволишь пригласить тебя в ресторан, – настойчиво продолжал юный влюбленный.

– Что-то я такого не помню, – усмехнулась молодая путана, но вдруг, словно почувствовав, что это именно то – самое! – о чем она беспрестанно мечтала, в момент ухватилась за эту возможность, как рыбак подсекает пойманную им только что рыбу, – хотя, ладно, давай уже приглашай.

В тот день они сговорились на первую встречу и с тех пор между ними установилась прочная (если и не любовная, то во всяком случае не менее близкая) связь, в которой девушка не очень-то и спешила переходить от платонических отношений к более интимным и чувственным; словом, она не торопилась посвящать новоявленного возлюбленного в теневую сторону своей распущенной жизни и раскрывать перед ним сразу все свои «грязные карты», интуитивно, на фоне глубокого подсознания, понимая, что нужная ей «рыба» «крючок» хотя и заглотила, но пока все же неокончательно.

С тех самых пор, едва появляясь в Иваново, Андрей сразу же назначал свидание безумно любимой им девушке и вел ее в полюбившийся им ресторан, располагавшийся, конечно же, на площади Пушкина. Вот и сейчас, Тагиева согласилась на эту, как она нисколько не сомневалась, решающую встречу, обозначив своему молодому человеку время в девятнадцать часов и ненавязчиво заставив пригласить ее на их старое место; следовательно, никому не покажется удивительным, что, воодушевленная этой важной причиной, красавица очень спешила: ей (поскольку ванну после последнего в этот вечер клиента она уже приняла) нужно было еще успеть нанести скромный, не вызывающий, макияж, а затем и принарядиться соответственно особого случая. Заскочив по пути в магазин, чтобы купить родителю водки, Тагиева забежала в квартиру, где, одарив «любимого папочку», проследовала в свой будуар и, уединившись, принялась активно украшать свою и без того непревзойденную внешность: она слегка подвела тушью ресницы, нанесла на веки легкие тени, «набросала» на щеки пудры, после чего облачилась в красивое темно-синее платье, укороченное чуть выше колен и сплошь покрытое яркими блестками (она купила его на днях, намереваясь использовать специально для подобного случая, и еще ни разу до этого времени не примерила); приобретенный наряд оказался ей «как тому подлецу» (которому всегда всё к лицу), да так, что Азмира на несколько минут замерла перед зеркалом, не веря, что именно она смотрит на нее с той стороны отражения; да, можно было даже не сомневаться – она непременно сразит своим нынешним видом любого, чего уж там говорить про какого-то наивного полицейского паренька, и так пребывавшего в ее безграничной власти, и не смевшего ей хоть немного противиться. Поскольку был уже июнь месяц, колготок она одевать не стала, облачив и без того прекрасные ноги в остроносые черные туфельки, оказавшиеся лишь на слегка завышенном каблуке; оставалось только взять с собой небольшую дамскую сумочку – и всё, ее сегодняшний туалет можно было считать полностью состоявшимся и, как итог, бежать уже на запланированное свидание, столь длительный срок красавицей ожидаемое… так, впрочем, она и сделала.

Когда преобразившаяся дочь выходила из своей уютной каморки, отгороженной от основных помещений едва ощутимой стенкой, ее отец уже «принял на грудь» не меньше четверки и чувствовал себя превосходно, наслаждаясь, как он считал, вполне удавшейся жизнью.

– Куда расфуфырилась, «шлюха»? – не сумел он сдержать зловредного замечания; но все-таки и невольно поразился бесподобной красотой своей повзрослевшей дочери. – Опять пошла позорить родителя?

– Позорить?! – с негодованием воскликнула девушка, никак не желавшая привыкнуть к такому хамскому обращению. – Интересно спросить, а где Вы, папенька, были, когда мне в пятнадцать лет пришлось идти на панель – водочку кушали? Так вот и кушайте, а не то договоритесь и больше ее никогда не увидите; обижусь, «…вашу мать», уйду – а вот тогда поглядите… самому придется идти зарабатывать.

Так сложилось, что девушка обращалась к отцу на «Вы», но не потому, что его чересчур уважала либо любила, а напротив, хотела похожим обращением показать – до какой степени ей тот безразличен. Мужчину поначалу подобное отношение несколько раздражало, но потом, совершенно утратив чувство хоть какого-нибудь достоинства, он стал воспринимать выказываемый ему негатив вполне даже естественно.

Азмира, еще раз «подарив» родителю взгляд, полный презрения, недовольно фыркнула и словно легкий ветерок выпорхнула на улицу. На дворе было еще светло, одета она была довольно прилично, поэтому такси вызывать не стала, а отправилась на площадь Пушкина на обычной маршрутке. Как и полагается девушке, она опоздала на пятнадцать минут.

Ее преданный кавалер уже находился на месте и в томном ожидании ерзал на стуле; он собирался в этот день сказать своей девушке нечто самое важное, однако никак не мог собраться с мыслями, с чего же все-таки стоит начать, как он считал, судьбоносное для него признание. Что же такого необычного могло так сильно тяготить душу столь юного еще человека? Подходил к концу второй семестр первого курса его обучения, а готовясь к экзаменам, он имел свободное время и возможность покидать учебное заведение; эту небольшую отсрочку парень решил использовать, для того чтобы съездить в родное Иваново, а оказавшись дома, он собирался сделать Тагиевой предложение – какое? – конечно же, выйти за него замуж и стать его дражайшей супругой; с этой целью (разумеется, тайком от родителей) молодой курсант долго экономил выдаваемые ему капиталы, вследствие чего смог приобрести для любимой им девушки очень дорогое кольцо, украшенное большим и красивым бриллиантом – и вот именно его он и собирался преподнести сегодня милой Азмире, причем вместе со своей мужественной рукой и, естественно, пламенным сердцем; стало быть, оно и неудивительно, что столь серьезное обстоятельство явилось причиной его крайнего возбуждения. В итоге, когда прекраснейшая изо всех молодых девушек легкой походкой вошла в помещение ресторана, «плывя» по паркету так грациозно, словно бы это сказочный лебедь передвигался по играющей глади спокойного озера, ей сразу же бросилось в глаза то необычное состояние, что захватило ее любимого человека; нежно поцеловав его в щеку (а дальше у них дело пока и не заходило), она уселась на удобном стуле, оказавшись прямо напротив своего кавалера, выглядевшего сейчас очень и очень неловко. Глядя на то, как лицо юноши меняется в красках, становясь то бледным, то красным, а то бело-красным одновременно, она, изобразив бесконечную заинтересованность, уставилась юноше прямо в глаза, как бы обозначая своим пронзительным взглядом, что поскорее желает узнать, что же конкретно явилось поводом такого его необычного поведения; однако, буквально «поедая» кавалера томящимся взором, Тагиева (может, о том и догадывалась?) только еще больше его смущала, заставив в конечном итоге отвести от нее взволнованный взгляд и виновато потупить изумленно восхищенные очи.

– У нас что-то случилось? – не желая оставаться больше в неведении, настойчивым тоном спросила Азмира. – Что именно, Андрюша, тебя беспокоит? Расскажи, я послушаю, и если это находится в моих скромных, девичьих, силах, то, нисколько не сомневайся, я обязательно помогу.

От этих слов Холод засмущался еще гораздо сильнее; карман его «жгла» небольшая малиновая коробочка, где находился, с его точки зрения, самый бесценный бриллиант, с помощью которого застенчивый парень собирался сегодня от этой уверенной в себе девушки, невероятной и восхитительной, добиться согласия на совместную жизнь; однако его горло словно сковало каким-то неожиданным неприятным спазмом, и юный воздыхатель никак не мог выдавить из себя те самые несколько слов, какими и принято решать судьбы двух влюбленных друг в друга сердец. Видя его нерешительность, молодая особа, нисколечко не смущенная, решила взять инициативу в свои руки и помочь своему намного более порядочному поклоннику.

– Ты собираешься поведать мне что-то важное? – «прожигая» юношу взглядом, беззастенчиво поинтересовалась у него девица, отличавшаяся легким, не закомплексованным поведением. – Это как-то касается наших с тобой отношений?

– Определенно, – скрипящим, а где-то и срывающимся голосом ответил ей юноша, – от того, что я собираюсь сказать, действительно зависит дальнейшая жизнь как моя, так в том числе и твоя.

– Интересно, что бы это могло быть такое? – кокетливо состроив прекрасные глазки, Азмира подталкивала нерешительного возлюбленного к отважному шагу. – Я прям истомилась вся в волнительных ожиданиях?

Не имея в прошлом похожего опыта, парень не знал с чего следует начинать такие признания, боясь сказать или сделать что-нибудь несуразное, от чего ему непременно ответят отказом; не следует в то же время думать, что он не репетировал этот самый момент, многократно демонстрируя перед зеркалом в ванной – как он смело будет вести себя в этой важной для себя ситуации; как уверенно будет признавать в любви и произносить ту самую фразу, после которой все девушки в романах непременно бросаются в объятья любимых; как будет, привстав на колено левой ноги, протягивать ей небольшой сувенир, приоткрывая одновременно его красивую крышку; как покажет ей дорогое кольцо, хранящееся внутри; как «загорятся» ее глаза от огромного счастья, долгожданного и мгновенно полностью заполнившего всю ее душу, – все это он отчетливо видел, но только в своих наполнявших взволнованный разум фантазиях; на деле же он никак не мог собрать воедино «разбежавшиеся» в лихорадочной спешке мысли и не был способен подобрать тех самых нескольких слов, после каких уже ничто не сможет разлучить его с прекраснейшей на всем белом свете возлюбленной.

От тягостных размышлений его оторвал подошедший официант, заученной фразой осведомившийся о готовности посетителей сделать необходимый заказ; его появление явилось небольшой передышкой в том безумном волнении, охватившим взбудораженный мозг чистого и такого еще невинного юноши.

Десять минут ушло на удержание возле себя работника местного «пищепрома», но наконец все основные блюда были заказаны, а значит, и задерживать дольше постороннего человека было бы глупо, да и просто смешно. Азмира, не переставая все это время «сверлить» собеседника ничуть не наигранно любящим взглядом (можно даже и так сказать, ведь не следует сомневаться, что в глубине своего извращенного сердца она его, несомненно, любила), решила сама предоставить ему передышку, чтобы дать возможность собрать воедино свои разрозненные мысли, а в непринужденном общении заручиться хоть какой-то маломальской решимостью; прежде всего поменяв выражение своего распрекрасного личика на веселое беззастенчивое, она уже через секунду мастерски увела разговор на отвлеченную тему.

– Если еще не «созрел», то пока и не надо, – сказала она, кокетливо хлопая глазками, – скажешь потом… ты надолго приехал?

– Нет, – ответил Андрей; радостный, он облегченно вздохнул от предоставленной ему пусть и коротенькой, но все-таки передышки, – на пару дней… а затем обратно, в Нижегородскую академию… экзамены нужно сдавать.

– Экзамены – дело хорошее, – начиная уплетать принесенные яства, с восторгом заметила красивая девушка, – ты парень умный – сдашь обязательно; а там, глядишь, не заметишь, как потом и лейтенанта получишь.

Далее, беседа перешла в непринужденное русло и текла в таком тоне до самого окончания не совсем обычного вечера, оказавшегося в итоге не таким уж и напряженным; но вот наступил момент, когда был съеден последний десерт – и тут молодой человек, разгоряченный легким алкогольным напитком, употребленным ими во время совместного ужина, наконец-то достаточно осмелел, уверенным движением достал из кармана красивую малиновую коробочку, поверху украшенную блестящим орнаментом, встал перед девушкой на одно колено и, склонив книзу голову, протянул ей доказательство существовавшей у него безграничной влюбленности.

– Прошу тебя, Мира, – промолвил он срывавшимся от волнения голосом, – стань моей любимой супругой.

Девушка (ну вот зачем?!), буквально сраженная этим долгожданным поступком, не нашла в столь знаменательный миг ничего лучшего, как, не удержавшись, разразиться совестливыми рыданиями и, обливаясь слезами и не принимая дорогого сердцу подарка, незамедлительно признаться в ужаснейшей правде:

– Ты ничего про меня не знаешь!.. Я «работаю» проституткой!