(не) полюби дьявола

Тори было страшно слушать его историю. Она была пропитана жестокостью и болью. Чернотой. Но не узнав ее, она никогда не поймет, что же у него внутри…

Я люблю тебя.

— Он издевался над ней еще три года. А потом просто отправил ее в одно из поместий. Отец уже вдоволь наигрался своей игрушкой, и она просто ему надоела. Я же остался с ним. Сын. Наследник. Его гордость. Его кровь. Через несколько лет он вспомнил о матери… — в голосе слышалась такая боль, что Виктория начала ненавидеть себя за то, что заставляет его это все испытывать. — Когда он приехал за ней, мать была на последнем месяце беременности. Она нашла себе любовника. И отец опять ее избил, чем вызвал преждевременные роды. Но Грейс было суждено появиться на этот свет. Правда он все-таки сделал то, что хотел. Убил мою мать. И заставил меня на это смотреть. Заставил смотреть, как она умирает, — Дэймон опять замолчал. Тори уже не всхлипывала, и от этого ему стало легче. Ему не нужна ее жалость. Что угодно… Презрение, ненависть, холод, но только не жалость и ее сочувствие. Погладив ее по волосам, он поцеловал ее в макушку. — Ты точно хочешь слушать дальше?

Виктория лишь кивнула. Ей казалось, что она чувствует его боль. Чувствует каждой клеточкой его отчаяние.

— Он воспитывал меня в строгости и жестокости всю жизнь. По соседству с нашим поместьем жил мальчишка. Алекс Хервест. И именно он не один раз спасал меня от гнева отца. Тащил меня избитого к себе домой, где его отец и слуги ставили меня на ноги. Но отец меня возвращал.

— За что он наказывал тебя?

— Он не наказывал. Он приучал к боли. Заставлял полюбить боль. Чтобы она стала моей частью. Наслаждением, а не страданием. «Сила мужчины в том, сколько боли он может выдержать» — именно это говорил мне отец.

— А ты?

— И я привык к этому. Полюбил ее. Наслаждался ей.

— Дэй…

— Когда всю жизнь ты видишь только жестокость, боль, извращение — рано или поздно ты принимаешь это. У меня не было примера любви, нежности и ласки. Я просто не знаю, что это такое.

Вот о чем он мне говорил… Вот почему он так часто говорит мне, что я нежная. Милая… «А я не такой… Я не умею быть таким». Он не лгал.

— Почему дед тебя не забрал?

— А почему он не спас свою дочь? Почему отдал ее? Он знал, что отец избивал ее! Он понимал, к чему это рано или поздно приведет! Ты думаешь, дед бы захотел устроить скандал в обществе ради внука?

Он жалел об этом, Дэй. Мне кажется, что он понял свою ошибку… Как жаль, что слишком поздно. Но я понимаю твой гнев на него.

— А что было дальше? Грегори рассказывал, что ты путешествовал…

— Можно эту часть истории я отпущу?

Дэймону совсем не хотелось ей об этом говорить. Потому что он знал. Она сбежит. Испугается. Увидит в нем чудовище.

— Нет. Я прошу… Будь со мной честен. Я приму любую правду.

Хант вздохнул. Отойдя от девушки, он взял с маленького столика бутылку бренди и подошел к камину, встав к ней спиной. Он не хотел видеть ее осуждающий взгляд.

— С женщинами отец учил обращаться точно так же. Избивать, брать грубо. Жестко. Получать от этого наслаждение. Он всегда приводил женщин сам, я и понятия не имел, что на самом деле они были предупреждены. У нас в доме появилась молодая служанка. Мне было восемнадцать. Тори! Если бы ты видела, что я с ней сделал! Как она кричала от боли! И в какой-то момент вместо наслаждения, я впервые почувствовал страх. В комнату ворвался отец и, увидев, что произошло, он улыбнулся. Улыбнулся! Гордо сообщив мне, что я — истинный сын своего отца. Его наследник! И тогда я осознал, что он вырастил еще одно чудовище. Свое подобие.

Когда герцог почувствовал, как Тори прижалась к нему сзади и обняла его, он закрыл глаза.

Беги, Тори. Неужели в тебе нет и капли здравого рассудка?

— Я сбежал из дома. Нанялся на корабль. Потому что знал, что на суше отец найдет меня. У меня было другое имя. Другая жизнь. Но только душа оставалась той же. Я путешествовал по миру, нанимался с одного корабля на другой, пытаясь увидеть другую жизнь, других людей. Хотел стать другим. Все было для меня абсолютно новым.

— Мне кажется, что у тебя получилось…

— Нет, — Дэй обернулся к ней и отошел на шаг. — Мне даже довелось побывать там, куда никогда не пустят обычных людей… Эти места священны. Маленький остров, скрытый от любопытных глаз. Храм, где многие пытаются найти покой. Но моей душе и это не помогло. Два года я пробыл там и не смог до конца истребить в себе это. Моя натура, привитая с раннего возраста, просыпается. Я научился только контролю. Конечно, с женщинами я стал обращаться намного лучше, чем раньше. Но этого все равно недостаточно. Но, как видишь, я тренируюсь почти каждый день, — на его губах появилась горькая ухмылка.

А вот и причина твоего распутства… Оказывается, что твои мотивы не продиктованы жаждой разнообразия…

— Дэймон, ты лучше, чем тебе кажется. Ни один человек не знает, какой он на самом деле. Иногда даже самые святые люди совершают ужасные поступки, но при этом они могут простить их себе. Или закрывают на них глаза. Ты же знаешь свои пороки, но почему-то не хочешь увидеть достоинств. Ты честнее многих, потому что ты признаешь их, стараешься с ними бороться. Ты честен сам с собой.

— Тори. Не обманывайся на мой счет. Я тот, кто я есть.

— Я чувствую, что ты лучше. Я знаю это. Я верю в это, Дэй. Дай себе шанс на другую жизнь.

Слишком сильны были эмоции Ханта в этот момент. Душа выворачивалась наизнанку от того, что разбередил старые раны… От того, что она его поняла, и потому что верит в него. Возможно больше, чем он сам.

Нежная. Милая. И желанная.

Как ему хотелось сейчас прижать ее к себе, раствориться в ней, забывая обо всем. Найти в ней спасение. И не отпускать. Никогда не отпускать от себя. Но он боялся, что не сможет оправдать ее надежд. Боялся увидеть в ее глазах разочарование.

Пытаясь побороть свой порыв, герцог направился к двери.

— Игра закончена, Виктория. Спокойной ночи.

— Нет, — ее громкий голос, заставил его остановиться в дверях. — Я прошу еще об одном броске.

— Ты еще не все узнала? Или не все рассказала?

Дэй старался не смотреть на нее, боясь, что просто сейчас сгребет Тори в охапку и потянет в постель, несмотря на ее протесты.

— Я предлагаю сыграть на желание.

Тори, какое желание? Дай мне уйти. Прошу.

Поняв, что она все еще ждет, Дэймон развернулся и медленно направился к ней, и она тут же вложила в его руку кости.

— Какое твоё желание, Тори? — спросил он, утонув во взгляде голубых глаз.

Только не проси, чтобы я отпустил тебя… Пожалуйста.

— Если я выиграю, я хочу провести с тобой эту ночь.

Ему казалось, что у него повредился рассудок. Что это просто сон. Игра воображения.

Черные глаза блеснули. Одной рукой он отбросил кости в сторону, и они разлетелись, издав несколько ударов по полу, а второй резко притянул девушку к себе.

— Ты выиграла.

Глава 41

Нет зверя настолько дикого, чтобы он не отзывался на ласку.

Тори обняла его за шею и притянула к себе, пытаясь приникнуть к его губам. Дэймон подхватил ее на руки и направился из кабинета, неся ее словно пушинку.

— Я не умею быть нежным, — известил он, словно оговаривая правила новой игры.

— Моей нежности хватит на двоих.

— Я могу сделать тебе больно.

— Я скажу тебе об этом.

— Я могу потерять контроль.

— Тогда главной буду я.

Он остановился перед дверями спальни и заглянул в ее глаза.

— Но почему, Тори? Почему?

В голубых глазах читалась такая нежность, такая любовь, что мужчина растерялся.

— Потому что я люблю тебя, Дэймон Хант.

— Я не знаю, что такое любовь.

— Тогда я буду любить за двоих.

С животным рычанием он впился в ее губы и распахнул с ноги дверь своей спальни, внося туда девушку.

Вещь за вещью их одежда оказывалась на полу, и уже через несколько мгновений два обнаженных тела словно слились на прохладных простынях.

Дэймон не спешил. Он целовал ее медленно, наслаждаясь каждым миллиметром ее кожи, словно все время мира было в его власти. Слабый аромат роз сводил его с ума.

Тори перебирала его темные волосы, пока он, уткнувшись в ее обнаженное плечо, согревал ее тело своими поцелуями.

Я хочу остаться с ним. Навсегда.

Мужская рука гладила женское тело. Пальцы едва касались нежной кожи, и она чувствовала его дрожь. Ощущала его желание и трепет.

Тори знала, что Дэй боится опять причинить ей боль.

— Ты совершенство, Тори… — не отрывая взгляда от ее груди, Дэй провел руками, обрисовывая изгибы талии.

Его губы приникли к напрягшимся от возбуждения соскам. Одновременно лаская ее грудь, ладонь медленно продвигалась к самому заветному месту.

Когда его пальцы легонько дотронулись до мягких завитков волос, с губ девушки сорвался стон.

Он опять нашел желанные губы и врезался в них поцелуем, словно в отчаянной попытке вернуть контроль.

И Тори поняла его.

Женская рука нежно обрисовывала изгибы его мускулистой груди, широкой спины… Она ощущала легкую неровность кожи под своими пальцами в том месте, где начиналась его татуировка.

Дракон. Власть и сила.

Его рука легла на ее лоно и, раздвинув мягкие складки, нашла самую заветную точку. Почувствовав ее влагу, он застонал.

От ее горячей кожи, от осознания того, что Тори хочет его, несмотря на то, что теперь знает о нем правду.

— Боже, Тори… Что ты делаешь со мной? — прошептал он, легонько укусив ее за плечо.

Она выгнулась ему навстречу, когда его пальцы начали ласкать эту чувственную точку, в которой, казалось, сконцентрировалось все ее желание. Виктория словно балансировала на краю пропасти, не понимая, сорвется ли вниз или взлетит.

Хриплый шепот Дэймона возле ее уха возбуждал так же, как и его прикосновения. С ним она чувствовала себя самой желанной, самой красивой.

Казалось, мужские губы не пропускают и миллиметра кожи…

Она ловила каждое движение его руки, подстраиваясь под его ритм, и он продолжил эту пытку… Когда его палец скользнул внутрь, девушка вскрикнула от наслаждения.

Черные затуманенные глаза смотрели на нее с восхищением. Он упивался каждым ее стоном.

Мужская рука задвигалась быстрее и ритмичнее, и стоны девушки стали более громкими.

Ей казалось, что она слышит звук собственного сердца… Все внутри словно сжалось в ожидании взрыва…

Почувствовав на своем соске его зубы, она больше не могла совладать с собой… Наслаждение обрушилось на нее, накатывая волнами и заставляя содрогаться все тело.

Наблюдая за ней, когда она достигла пика, слыша ее громкие стоны, Дэймон чуть не сошел с ума.

Моя.

Его возбужденный член подрагивал, стремился к ней. Черт, он был готов взорваться, даже не входя в нее.

Колдунья.

Это был самый эротичный опыт за всю его развратную жизнь.

Не в силах больше выносить эту пытку, мужчина расположился между ее бедер и медленно начал входить.

Входил и выходил, дразня двоих.

Наблюдая за ней, скользил ладонями по ее коже. Женские руки сжимали простынь, пока Тори выгибалась ему навстречу, словно умоляя войти в нее до конца.

Хочу ее. Хочу.

Его мысли путались. Ее запах пьянил.

Одним мощным толчком Дэй вошел в нее, прекратив их мучения.

Виктория закричала. Ее ногти впились в его спину. Он чувствовал ее пульсации внутри.

Тори опять взлетела.

Зарычав, Дэй начал двигаться внутри. Быстро, мощно. Ее узкое лоно и ее пульсации плавили все его мысли.

Лишь она.

— Давай, милая…

Тори сходила с ума. Только их стоны и стук ее сердца отдавались эхом в ушах. На мгновение ей показалось, что она больше не выдержит… Но он двигался в ней. Горячий. Твердый.

Мой.

— Пожалуйста…

Она не понимала, о чем просила. Прекратить эту сладкую пытку или снова дать ей то, что заставило ее тело парить.

И он дал ей все. Снова открыл ей мир, о котором она не знала.

Дэймон не мог больше сдерживаться, когда опять почувствовал ее пульсацию. Когда протяжной стон, похожий на крик, вылетел из ее уст. Он не хотел покидать желанное тело. Не хотел.

Достигнув пика и продолжая входить в нее, ему казалось, что он умрет от наслаждения.

Они лежали на постели, пытаясь выровнять сбитое дыхание. Каждый из них был погружен в свои мысли и пытался разобраться в себе.

Я не смогу ее отпустить. Почему я? Почему не Роэн?

Дэймон нежно перебирал ее темно-каштановые пряди волос.

Тори было все равно, что будет дальше. Сегодня она поняла.

У него есть сердце.

И я обязательно попробую до него достучаться.

Глава 42

Дэймон сделал то, что сделал и тогда.

Как только он открыл глаза, ему предстала лучшая из картин. Взъерошенная, беззащитная девушка сладко спала в его объятиях.

Тихонько соскользнув с постели, чтобы ее не разбудить, он взял свою одежду и вышел из комнаты.

Но на его душе было легко. Впервые за много лет.

Он знал, что делать.

Возможно, это станет самой большой ошибкой в его жизни, но Хант был готов рискнуть.

«Я люблю тебя…».

Шагая быстро по коридору, он вспомнил ее слова и усмехнулся.

«Я буду любить за двоих…».

Через пятнадцать минут он гнал лошадь во весь опор. Не бездумно, как в прошлый раз. В этот раз все было по-другому.

Я очень хочу верить в то, что однажды тебе не придется делать это за двоих.

Проснувшись, Виктория испытала чувство дежавю.

Дэймон опять исчез наутро.

Вспомнив, как он вел себя после прошлой ночи, Тори тяжело опустилась на подушки.

Вот скажите мне, герцог Кроуфорд, чем надо вас стукнуть, чтобы до вашей каменной головы дошло, что я вас люблю?

Настроение у нее было отвратительным. Какая-то непонятная тревога засела внутри. Лишь воспоминания о проведенной ночи согревали душу.

Они занимались любовью всю ночь и заснули только к утру. Тори учила его нежности, а Дэй ее — страсти, показывая чувственный мир, о существовании которого она даже не догадывалась.

Уже было три часа дня, а герцог так и не вернулся домой. И Тори от волнения не находила себе места. Она то и дело ходила по голубой гостиной, время от времени поглядывая на часы.

Неужели между нами ничего не поменялось? Но я же чувствовала! Он был со мной другим!

— Мисс, к вам посетитель, — известил ее дворецкий. — Роэн О'Каллахан.

Виктория прекратила свои метания по гостиной.

Роэн. Я должна сказать ему, что я люблю другого. Должна.

Пусть я и не знаю, что ждет меня с герцогом.

— Да, конечно. Проводите его сюда, — голос ее немного дрогнул от волнения.

Через минуту дверь распахнулась, и Роэн появился в комнате.

На его лице красовались синяки. Свидетельство их вчерашнего поцелуя.

— Виктория, — он склонил голову в приветствии и поднес ее руку к своим губам.

— Здравствуй, Роэн.

— Наш разговор вчера прервали, — известил ее мужчина, усмехнувшись.

— Я думаю, что и в этот раз его могут прервать в любой момент. Тебе было глупо сюда приходить.

— Мне все равно.

Девушка усмехнулась.

Наверное, у меня такая судьба, связываться с сумасшедшими мужчинами.

— Прошу, поехали домой, — он сделал к ней шаг, но Тори отошла.

— Я не могу.

— Но почему? Вчера в саду мне показалось, что твои чувства еще живы!

— Тебе показалось, — в ее голубых глазах читалось сожаление. — Я люблю его.

— Тори! — Роэн подскочил к ней и схватив за плечи, встряхнул. — Подумай! О чем ты говоришь! Мне рассказали, кто он!

— Тебя обманули! — закричала Виктория. Глаза ее метали молнии. — Никто не знает, какой он на самом деле! Никто! — а потом, чуть тише добавила: — Только я.

— Почему? Я могу дать тебе все! Дом, семью, любовь! Все! А что даст тебе он?

— Возможно, я беременна от него, — Тори заявила это громко, чтобы Роэн услышал. И чтобы прекратил этот разговор.

О'Каллахан вздохнул.

До чего же упрямая!

— Мне все равно, Тори. Я дам этому ребенку столько любви, сколько и нашим детям.

— Я не могу.

— Но почему?! — Роэн закричал так громко, словно пытаясь уместить в этом крике всю свою ярость. — Я не могу оставить тебя здесь! Скажи, он тебя удерживает силой? Бьет тебя?

— Нет! — на ее глазах выступили слезы.

— Ты любишь его или просто жалеешь, Тори? Может ты так же, как и твой отец пытаешься помочь страждущим?

Она не хотела слушать этот бред. Не хотела даже отвечать на эти вопросы! Он все равно ей не поверит, что бы она не говорила. Из-за ревности всегда страдает рассудок.

— Я не люблю тебя, Роэн. Прости. И я с тобой никуда не поеду, — Тори произнесла это, глядя прямо ему в глаза. Возможно, при других обстоятельствах она бы попыталась объясниться с ним более тактично. Но гнев на то, что мужчина оскорбил ее чувства, был сильнее.

О'Каллахан отпустил девушку. Было видно, что внутри бушует ярость. В глазах читалась боль.

— Значит все-таки опоздал, — произнес мужчина, и на губах появилась горькая усмешка.

И больше не сказав ни слова, он направился к двери.

— Если ты передумаешь и разберешься в том, чего действительно хочешь, Гордон даст тебе мой адрес.

И Роэн О'Каллахан ушел.

И с ним ушла ее прошлая любовь, забрав все воспоминания.

На негнущихся ногах она направилась на второй этаж. Внутри засела боль от того, что она причинила другому человеку страдание. Тори как никто знала, что значит услышать «нет». Что значит надеяться на то, что человек тебя полюбит. Ей было стыдно от того, что ее признание прозвучало грубо.

Распахнув дверь в спальню, она замерла.

На постели сидел Дэймон.

Но не тот, который был с ней этой ночью.

А тот, с кем она познакомилась.

— Дэй…

— Закрой дверь, — произнес он холодно.

Тори повернулась лицом к двери, выполняя его просьбу.

— На ключ.

И от этих слов душа девушки ушла в пятки.

Глава 43

Герцог спешил домой. Но его дело потребовало больше времени, чем он предполагал.

Когда же специальное разрешение на брак уже лежало у него в нагрудном кармане, он, пустив лошадь в галоп, с легкой душой направился домой.

Дэймон представлял, что возможно Тори сейчас переживает от того, что он снова исчез.

Ничего, маленькая. Потерпи. Скоро я вернусь и расскажу о причине моего отсутствия. И мне очень хочется верить, что это придется тебе по душе.

Он женится на ней. Ему, взрослому мужчине, было очень страшно. Страшно не оправдать ее надежд, разочаровать. Но он будет стараться. Будет. Ради нее. Будет становиться с каждым днем все лучше.

Но только если она будет рядом.

В этой голубоглазой ирландке Дэй нашел свой смысл, свою надежду. Она будила в нем такие чувства, о существовании которых он не подозревал. Словно вдыхала в него жизнь. Дарила веру в лучшее.

Но и сама же ее поколебала, стоило ему лишь переступить порог дома.

Сперва, услышав крик ирландца из гостиной, он был готов ворваться туда, снова его поколотить и выбросить из своего дома. О'Каллахан пытался донести до Тори, кто такой Кроуфорд и что ему о нем рассказали.

И Дэймону стало интересно.

Что же ответит Тори?

Но дальше все пошло не так.

Роэн предлагал ей такую жизнь, о которой мечтает каждая женщина. И даже был готов воспитывать чужого ребенка.

В то время, как он мог предложить ей лишь неизвестность. Даже в отношении детей… Хант просто не знал, как поведет себя со своим ребенком. Будет ли он жесток? Или возможно наоборот станет мягок? Изменит его ребенок или нет?

Но услышав, что Тори так и не ответила на вопрос ирландца, любовь это или жалость… Он усмехнулся.

«Я помогу тебе».

«Я хочу тебе помочь».

Ничего не скажешь. Истинная дочь своего отца. И я даже побывал у нее на проповеди.

Услышав, что по коридору кто-то идет, Дэймон быстро направился к лестнице. Ему не хотелось, чтобы собственные слуги поймали его за подслушиванием.

Поднимаясь по ступенькам, он горько усмехался. Разрешение, лежавшее в нагрудном кармане, уже не согревало. Оно обжигало.

Только не жалость.

Тори понимала, что, возможно, он зол на то, что приходил Роэн.

— Я все ему объяснила. Сказала, что люблю тебя и хочу остаться с тобой, — улыбнулась девушка, направляясь к Дэймону.

— А ты меня спросила, хочу ли я, чтобы ты осталась со мной?

Тори остановилась посреди комнаты. Ей показалось, что в ее сердце воткнули нож.

— Дэймон, я прошу. Дай нам шанс. У нас может все получиться.

— Кроме постели у нас больше ничего не может получиться, Тори. Ты хочешь знать, что тебя ждет, если ты останешься? У тебя будет два варианта. Ты станешь моей любовницей. Я куплю тебе особняк и буду приезжать несколько дней в неделю. К примеру, во вторник и пятницу. Или же ты можешь выйти за меня замуж, и я буду брать тебя, когда захочу. А когда я от тебя устану, ты будешь слушать, как я развлекаюсь с другими женщинами за этой дверью.

Тори не проронила и слезинки. Каждое его слово ранило так больно, что она, казалось, не могла дышать. Холод внутри окутывал, а в голубых глазах была пустота.

— Зачем ты так со мной? — голос был еле слышен.

— Я просто сказал тебе правду. Поэтому подумай хорошенько, стоит ли тратить свою жизнь на такого человека, как я, — Хант встал с постели и направился к смежной двери.

И эмоции, которые она сдерживала, прорвало, словно плотину.

— Ублюдок! Ненавижу! — она подлетела к нему, молотя по его спине кулаками. — Мне не нужен ни ты! Ни Роэн! Хватит! Я не ваша вещь! Не ваша!

Хант схватил ее за руки и толкнул на постель. Виктория приземлилась прямо на мягкие подушки.

— Я уйду! Мне плевать на Винсента! Я буду сама решать, кого и когда пускать в свою постель!

На скулах Дэймона заходили желваки.

— Это жалость, Тори? Ты меня жалеешь?

Она была так зла! Ярость затмила ее разум. Ей хотелось причинить ему такую же боль. Чтобы он почувствовал, что чувствует она.

— Да! Я жалею!

Хант выскочил из комнаты и захлопнул дверь.

— Жалею, что я такая дура… — прошептала она и, упав на подушки, разрыдалась.

К вечеру, когда ее эмоции утихли, она выбралась из своей спальни. Понимая, что вспылила, Тори хотела поговорить с Дэймоном. Сказать, что солгала ему, потому что была на него зла…

И опять я бегу за ним…

Открыв дверь в его спальню и никого не обнаружив, она спустилась на первый этаж. Его нигде не было.

Не спеша Виктория поплелась на кухню.

Как и раньше, там сидел управляющий в компании служанок.

— Грегори, ты не знаешь, где герцог?

Мужчина растерялся. По его виду было понятно, что он знает, где хозяин. Но говорить не хочет.

— Спасибо за ответ, — произнесла с сарказмом Тори и вышла.

Грегори догнал ее возле лестницы.

— Виктория, я не хотел говорить вам при служанках.

— Слушаю.

— Ваша Светлость собирался к мадам Жевье.

Мадам Жевье… Хм… Очень знакомое имя…

Обрывки воспоминаний пронеслись у нее в голове.

Да это же бордель, куда он возил Тони!

Она постаралась взять себя в руки и не выдать своих эмоций.

— Спасибо.

Управляющий бросил на нее сочувствующий взгляд и удалился.

Виктория так и осталась стоять на лестнице, задумчиво глядя в пустоту.

А был ли мой выбор правильным?

Винсент смерил взглядом свою рыжую марионетку, выходящую из его кабинета. Она принесла ему просто замечательные новости.

Сегодня. Наша игра закончится сегодня.

Он перевел взгляд на часы. Девять вечера.

Идеальное время суток для смерти.

Глава 44

Дэймон сидел в кабинете Гордона и был, мягко сказать, не в духе.

— Она меня жалеет, Дрейк! Зачем мне ее жалость?!

— А что тебе надо, Дэй? Ты хотел ее тело — ты получил. Что тебе еще нужно?

Хант замолчал, сверля друга гневным взглядом.

— Ну, на меня твои взгляды не действуют. Можешь не смотреть.

— Она дала мне надежду на то, что все можно изменить.

— И?

— И забрала ее, сказав, что жалеет меня! Ты же знаешь, как я ненавижу это!

— Ох, и кретин… — Дрейк приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза. — Если мужчины от любви так тупеют, я никогда не влюблюсь.

— Я не влюблен.

— Я же и говорю — кретин.

— Я ничего не могу ей дать, кроме обещаний.

— Девушка говорит, что тебя любит, а ты снова все усложняешь!

— Она не любит, а жалеет меня! — взревел Хант, вскочив с кресла. Он словно пытался доказать это.

— Она тебя любит, — в дверях, опершись на косяк, стоял ненавистный ирландец. — Но, если ты продолжишь вытирать об нее ноги — любить ей будет некого.

Дэймон смотрел на Роэна, решая, что с ним делать. Выслушать или сразу побить. А может выслушать и побить?

— Не лезь в наши отношения! — его голос был похож на рычание.

— В ваши отношения? В какие? Ты ее используешь, а она готова бегать за тобой в надежде на то, что ты ее приласкаешь? Ты вообще знаешь, что такое ласка?

Герцог не выдержал. Он уже направлялся к нему, чтобы заткнуть кулаком его поганый рот, но между ними встал Дрейк.

— Только попробуйте устроить тут драку. Я потеряю сразу двух друзей.

— Друзей? — переспросил Дэй, взглянув на ирландца.

— Да, Роэн мой друг.

— Ты не умеешь выбирать друзей, Гордон, — известил его О'Каллахан.

Дрейк закатил глаза. Если бы взглядом можно было бы застрелить, он бы попал под перекрестный огонь.

— Я в Уайтс, — сообщил Дэймон, направляясь к двери. — Если хочешь, присоединяйся, Гордон.

И конечно же, выходя из кабинета, герцог толкнул ирландца локтем.

Дрейк усмехнулся.

Ей богу. Как дети!

— Вместо клуба езжай к Тори и проси у нее прощения, ублюдок! — крикнул ему вслед Роэн. — А иначе я увезу ее силой.

— Дрейк, если ты не хочешь потерять друга, заткни ему рот! — заорал у дверей Хант.

— Иди к черту! — парировал ирландец.

— Сам иди!

И входная дверь с шумом захлопнулась.

— И послал же бог друзей… — протянул Гордон и покачал головой, тяжело вздохнув.

Виктория лежала на постели и невидящим взором смотрела на балдахин. В голове спутались все мысли.

Она хочет быть с Дэймоном, но он отвергает ее. Она любит его — он же высмеивает ее чувства.

Грудь сжимало железным кольцом при мысли о том, что сейчас он точно так же ласкает другую женщину.

Я не могу. Я не выдержу.

В дверь тихонько постучали.

— Войдите, — сказала безжизненно Тори.

— Мисс, это я.

— А, Берта. Проходи.

— Герцог послал за вами. Сказал, что будет ждать вас на званом вечере у лорда Хейфорда, — быстро произнесла Берта, опустив голову.

Так значит он не у мадам Жевье?

Маленький лучик надежды вспыхнул в ее груди.

— Берта, помоги мне собраться!

И следующий час в комнате была суматоха.

Тори была уже почти собрана, когда вспомнила о своей компаньонке.

— Берта, предупреди, пожалуйста, виконтессу, что мы скоро выезжаем.

— Она плохо себя чувствовала днем, я дала ей немного успокоительного, и она заснула.

Ничего удивительного! Ох, ладно… Нарушим приличия.

Виктория спускалась по лестнице, мысленно проговаривая, что она скажет Дэю. Она заставит этого идиота ее выслушать!

С воинственным видом Тори вышла из дома и подошла к ожидавшему ее экипажу.

Герба на дверце не было.

Наемный экипаж?

Она уже почти забралась вовнутрь, когда увидела мужчину, сидящего на сиденье. Он сразу же схватил ее и затянул в экипаж, пресекая попытку к бегству.

Тори попыталась закричать, но мокрая ладонь закрыла ее рот.

— Ну, здравствуй, милая, — прошептал Винсент, шумно втягивая ее запах. — Я так по тебе скучал!

Глава 45

Безумен тот, кто, не умея управлять собой, хочет управлять другими.

Тори пыталась сражаться. Кусалась, кричала…

И именно страх придавал ей сил.

Прижав девушку крепко к сиденью, Винсент одной рукой поднял ее юбки, пытаясь пробраться к ее лону.

Пожалуйста. Нет. Не надо…

Мужские пальцы грубо терзали ее мягкие складки плоти, пока Тори сражалась, молотя его кулаками.

— Ну же, милая… — шептал хрипло Скроуп. — Это же я.

Виктория чувствовала его мокрые губы на своей шее. Ощущала, как тошнота подкатывает к горлу…

Дэй, приди. Приди.

Но она понимала, что никто не придет. Что ОН не придет.

В тщетных попытках отбиться, Тори замерла, чем вызвала у графа улыбку. Судя по всему, насильник подумал, что она сдалась в его власть.

— Умница, — терзая ее кожу, прохрипел Винсент.

Тори теряла рассудок. Слезы катились по ее щекам. От страха, от отвращения и от понимания неизбежного.

«— Представь, что я хочу причинить тебе боль. Что ты намерен делать, Тони?

— Бежать. Спрятаться.

— Сражаться. Правильный ответ: сражаться.».

И Виктория, призвав на помощь все свои силы, продолжила сражение. Из-за града ударов женскими кулаками, Винсенту пришлось поменять положение.

«Удар сюда выводит мужчину из строя и даст возможность нанести град ударов или сбежать. Но это подлый удар.».

К черту подлость!

Как только Скроуп спустился с сиденья, стараясь стянуть Тори на пол и прижать своим телом, нога девушки с силой врезалась в самое чувствительное мужское место.

Граф взвыл и упал на колени.

— Сука!

Виктория рванула к двери экипажа, надеясь выскочить прямо на ходу.

В последний момент, когда она была готова сделать прыжок, мужская рука схватила ее за юбку платья, резко дёрнув назад.

И не удержав равновесия, Тори полетела обратно в экипаж.

Ее падение было таким резким, что она не смогла ничего сделать. Голова с громким стуком ударилась о пол…

И она провалилась в пугающую темноту.

Скроуп посмотрел на обездвиженное тело. Нет, в таком состоянии она ему не интересна.

Я хочу слышать ее крики. Ее стоны. Видеть ее слезы. Слезы от счастья, что я обладаю ей.

И так и оставив ее на полу, он сел обратно на сиденье, не сводя глаз со своей жертвы.

Тори пришла в себя, но в голове словно били барабаны. Сквозь туман, царивший в ее сознании, она почувствовала, как кто-то грубо хватает ее за грудь.

Распахнув от испуга глаза, первое, что она увидела, это ухмылку Винсента Скроупа.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. В глазах горела похоть, но голос звучал заботливо.

Девушка медленно отползла назад, не сводя с него взгляд.

— Не бойся меня, Грейс. Я тебя не обижу. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Душа девушки от страха, казалось, вырвалась наружу.

Грейс?!

Тори продолжала медленно двигаться назад… Винстент же не спеша шел за ней, не уменьшая между ними расстояние, словно наслаждался ее страхом. В глазах читалось безумие.

Понимая, что сейчас балансирует на краю жизни и смерти, Тори мысленно читала молитвы. Один неверный взгляд. Одно неверное слово… И никто ее не спасет.

Голубые глаза испуганно смотрели на графа, и когда она ощутила, как ее спина коснулась холодной стены, сердце начало стучать так сильно и быстро, что начало колоть, пытаясь вырваться из груди.

Винсент подошел к ней и присел на корточки.

Тори отвернула в сторону голову, стараясь не смотреть на него. Не видеть этого взгляда.

Но он решил по-другому.

Схватив ее за лицо, граф повернул его к себе.

— Тори, Тори… Неужели ты меня боишься? Неужели не понимаешь, что я дам тебе любовь?

Виктория зажмурилась. По щекам текли слезы.

Дэймон, пожалуйста… Пожалуйста…

Проведя пальцем по ее губе, Скроуп застонал. А потом жадно поцеловал.

Не сражайся. Не подавай виду.

Если поцелуй против воли считали грубостью, то граф не просто был груб. Он насиловал ее этим поцелуем.

Винсент целовал ее резко, жестко. И долго.

Казалось, он совсем не понимает, что Тори не отвечает ему.

Скроуп прекратил свои издевательства над ее губами и прижался лбом к ее лбу, закрыв глаза. А потом тихо прошептал:

— Грейс, родная моя. Я не дам ему разлучить нас. Не позволю сделать это снова. Прости, милая, но я убью твоего любимого брата… Пока он опять не убил тебя.

Тори была в ужасе. Только сейчас она в полной мере поняла, что у графа повредился рассудок. Он находился на грани вымысла и реальности, каждый раз впадая в разные миры.

Он сумасшедший.

— Я искал тебя. Искал и нашел. Помнишь, как мы гуляли по парку вечером? Я снова ждал там тебя. Как тогда. Но ты все не приходила… — он покачал головой и втянул воздух в легкие, но глаза оставались закрытыми. — Приходили другие. Они хотели стать тобой, говорили мне, что это их я жду. И я не сразу понимал их обман… Только когда входил в них, брал их… Тогда я понимал, что это не ты. Не твое тело. Как я злился! — кулак ударился в стену резко и сильно, в сантиметре от лица девушки. — Я убил их, Грейс. Вот видишь, я готов за тебя убить. И делаю это ради тебя.

Виктория боялась не только пошевелиться. Она боялась даже дышать. Находиться лицом к лицу с маньяком, потерявшим рассудок… Да ее шансы выжить равны нулю!

Тори не издавала ни звука. Ни всхлипа. Слезы беззвучно катились по мокрым проторенным дорожкам на щеках.

Когда граф поднялся на ноги и повернулся к ней спиной, только тогда в ее легкие попал свежий воздух.

Винсент потряс головой.

Казалось, что может быть страшного в этом движении?

Но для Тори все в нем казалось страшным.

Он тряс так сильно, так отчаянно, при этом бил себя по лбу, что Виктория мысленно молила о том, чтобы под ней разверзлась земля.

Уж лучше ад, чем я останусь с ним.

Когда же мужчина захохотал, Тори просто закрыла глаза и откинула голову назад.

Пусть просто быстрее убьет. Потому что я не хочу больше испытывать этого душераздирающего чувства страха.

— Тори, ты успела попрощаться с герцогом? — словно ни в чем не бывало спросил Скроуп.

Он вернулся в реальность?

Виктория молчала. Она просто не знала, что ему сказать. Кроме ужаса в ее голове больше ничего не было. Даже слов. Ей на мгновение показалось, что она забыла, как разговаривать.

— Надеюсь, что да. Видишь ли, больше ты его не увидишь, — хохотнул граф, — сегодня я отправлю его за Грейс.

Первый всхлип наконец-то вырвался наружу. Потом второй. И она, уже не сдерживая себя, разрыдалась.

— Пожалуйста… Не делай этого, Винсент. Прошу. Я останусь с тобой. Я сделаю все, что ты хочешь… Не трогай его…

— Какое самопожертвование, Тори! Я восхищен! — он повернулся к ней, хлопая в ладоши. — Это вторая причина, по которой он отправится прямо в преисподнюю. Потому что пока он будет жив, ты будешь его любить.

— Я полюблю тебя. Обещаю!

Тори упала перед ним на колени и совсем не чувствовала себя жалкой. Она просто чувствовала себя слабой, не способной совладать с тем, что обрушилось на ее плечи и на сердце.

Винсент подошел к ней и снова схватил ее за подбородок, поднимая вверх лицо.

— Я верю тебе. Но не верю ему.

Скроуп снова поцеловал девушку и отпихнул ее так сильно, что она упала на спину.

Граф быстрым шагом направился к двери. И громкий стук его шагов отдавался в ее голове эхом.

— Надеюсь, в этот раз ты меня дождешься, милая, — холодно добавил он.

И только когда дверь хлопнула так сильно, что казалось, упадет потолок, и в замке повернулся ключ, Виктория дала волю своим чувствам.

Винсент наслаждался своим превосходством. Он всегда умел ждать, усыплять бдительность. И теперь он направлялся за своим вознаграждением.

Уже у выхода мужчина обернулся и взглянул на часы, висевшие над камином. На его губах заиграла улыбка.

Тик-так, Дэймон. Скоро я к тебе приду. И я обещаю, ты умрешь там же, где умерла моя Грейс.

Дэймон не мог сконцентрироваться на игре. Он проиграл уже приличную сумму, и, казалось бы, надо остановиться… Но домой ему пока не хотелось. И женщин ему не хотелось.

Впервые в жизни он понимал, что хочет чего-то, о чем не может рассказать. Даже правильно сформулировать.

«Да, я жалею!».

Твою мать!

Подняв со стола стакан с бренди, он осушил его одним глотком.

— Дэй, с тобой все в порядке? — поинтересовался лорд Шарп, взглянув с тревогой на друга.

— Лучше не бывает.

Хант лениво развалился на стуле, смотря в свои карты.

Женщин лучше нее действительно не бывает.

Целый вечер он думал о Тори. Сначала Дэй злился. Потом начал понимать. Потом начал оправдывать ее слова. И в конце концов понял, что им нужно спокойно поговорить.

Не доиграв партию, он выбросил карты на стол и поднялся на ноги.

— Спасибо за вечер, мне пора.

— Спешишь к невесте? — усмехнулся Шарп.

— Спешу не наделать глупостей.

Но как только Дэймон вышел из клуба и увидел спешащего ему навстречу перепуганного Грегори, тревога окутала сердце.

— Ваша Светлость! Пожар!

Глава 46

— Где она, Грегори? — закричал Хант, встряхнув его за плечи. — Где?!

Грегори всхлипнул.

— Я не нашел ее.

— Проклятье! — прорычал Дэймон и рванул изо всех сил в сторону дома.

Он не стал садиться в экипаж. До дома было несколько кварталов. И он знал, нет, был уверен, что страх за нее заставит его бежать быстрее лошадей.

Ноги несли его так быстро, что казалось, тело не успевало. Мужчина сбил несколько прохожих, чуть не попал под колеса экипажа, но казалось, не обратил на это внимания.

Милая, скажи, что тебя там нет. Пожалуйста.

Он впервые в жизни мысленно обращался к тому, от кого отрекся в семилетнем возрасте. К Богу.

Сохрани ей жизнь. Забери мою. Забери все, что хочешь… Пусть только она живет. Пусть ее не окажется там.

Запах гари разнесся, казалось, по всему Лондону.

Дэй бежал тихо, шепча ее имя.

Ненавижу себя! Ненавижу за то, что оставил ее! Я не принесу ей ничего кроме боли!

Подбегая к особняку, охваченному огнем, он осмотрел слуг.

— Где она?! — взревел Дэймон, тяжело дыша после быстрого бега. Вид у него был, как у безумца.

Кухарка расплакалась, уткнувшись к конюху в грудь.

— Там, — тихо прошептала Берта.

Дэймон оглянулся на полыхающий особняк.

— Нет… Нет… Пожалуйста.

Его глаза словно затуманились.

Нет, милая. Я не дам тебе умереть.

— Я вас всех к чертовой матери уволю! Всех!

Дэймон рванул к входной двери. Мужчины попытались его задержать, но он раскидал их в стороны, словно детей, и рванул в охваченный огнем дом.

— Тори! Тори!

Ему казалось, что его легкие горят огнем. Но он продолжал кричать изо всех сил.

— Милая!

Перескакивая через горящие ступеньки, Дэймон забежал наверх. В гостиной упала горящая балка, и ее громкий удар заставил его двигаться быстрее.

Дышать было невозможно.

Снова треск.

Звук трескающегося стекла.

Огонь лизал двери, стены и потолок в нескольких местах.

Страх за Тори был таким сильным, что Дэй впервые в жизни испытывал такие чувства.

Распахнув с ноги дверь, Дэймон влетел в комнату.

— Тори!

Ее не было.

Ну же, милая, пожалуйста… Отзовись. Отзовись!

Хант выбежал в коридор, распахивая все двери подряд.

Открыв одну из них, на коридор вырвался столб огня, заставив его отскочить назад.

— Тори!

В начале коридора, в одной из комнат, опять что-то с треском упало…

Пожалуйста… Боже, помоги мне ее найти. Я готов отдать все за нее.

В конце коридора, еще не объятого огнем, раздался жалобный писк. И Дэймон, больше не думая ни о чем, помчался туда.

Милая.

В его мыслях и на его губах было только ее имя.

Подлетев к комнате, Хант открыл с ноги дверь.

— Тори!

Но Виктории там не было.

Посреди комнаты на стуле сидел Винсент Скроуп.

Он усмехался и держал направленный на Дэймона пистолет.

— Где она? — взревел герцог, приближаясь к врагу. В глазах его была такая ярость, что ее было нельзя спутать ни с чем.

— Ищешь свою маленькую красотку? А ее-то тут нет, — хохотнул он. — Боже! Как ты предсказуем! — Скроуп поднялся со стула, продолжая целиться в герцога. — Что любовь делает с людьми! Правда, Хант? Мы сходим от них с ума. Женщины лишают нас разума. Чудесная комната, не правда ли? Тут жила моя любимая. Думаешь, мне было легко узнать о смерти Грейс?

— Где Тори? — закричал Дэймон, продолжая наступать на противника.

— Тори, Тори… — протянул Винсент. — Она слишком напоминает мне ЕЁ. Все эти брюнетки были похожи на Грейс лишь внешне… Но стоило мне получить доступ к их телу, как я понимал, что в них нет и капли сходства. Может поэтому они и поплатились своей жизнью, — он пожал плечами и улыбнулся. — А Виктория — это мой второй шанс. Моя Грейс. Ее тело безупречно.

От этих слов Хант зарычал.

Твою мать! Да он больной! Это и есть маньяк, который несколько лет держит в страхе весь Лондон!

Герцог чувствовал, что огонь подбирается и к этому коридору. Дышать было нечем. Абсолютно. Каждый вдох, казалось, был последним.

Нет, я не дам тебе причинить ей боль. Не позволю. Уж лучше умру. Но я заберу и тебя вместе с собой.

— Я буду брать ее жестко до тех пор, пока она не скажет «да», — Винсент словно дразнил его. — Она будет кричать. Молить о пощаде. Молить о своей смерти. И я буду наслаждаться каждым ее криком…

— Почему? — спросил Хант, пытаясь заговорить этого сумасшедшего.

Глаза лихорадочно искали, что можно использовать вместо оружия. И не находили ничего.

— Потому что так кричала твоя сестренка! Я брал ее… Раз за разом… И она наслаждалась этим! Я любил ее! Любил! И не хотел никому отдавать!

Наслаждалась?!

— Она не любила тебя, — Дэймон медленно приближался к Винсенту. Ему было наплевать на оружие. Наплевать на все. Он оторвет ему голову голыми руками.

— Любила! Любила! — его глаза были безумными, сумасшедшими. — Любила! Но ты не позволил ей быть со мной!

— Она любила другого.

— Нет! — заорал Скроуп и закрыл руками уши. Он не хотел слышать этого. Не хотел! — Она любила меня!

— Это из-за тебя она покончила с собой! — закричал Дэймон. Расстояние между ними все уменьшалось.

— Нет! Я отпустил ее, чтобы она сказала тебе, что любит меня! И что выйдет за меня замуж!

Так вот, моя младшая сестричка, как ты от него сбежала… Ты его обманула, этого сумасшедшего…

— И Виктория тоже меня полюбит! Тоже! — кричал Винсент. Его глаза лихорадочно блестели.

По его взору, по тому, что он нес, по тому, что он сделал, Хант понял одно.

У него повредился рассудок.

— Не полюбит. Она любит меня.

— Нет! Я заставлю ее полюбить! Заставлю! Я буду брать Тори каждый день, пока она не скажет мне «да»!

И больше Дэймон не выдержал.

Никто не притронется к ней! Никто!

Он накинулся на Винсента, ударив его по лицу, но рука противника не выронила пистолет. Герцог наносил удары с такой жестокостью, как будто от этого зависела жизнь.

Ее жизнь.

Раздался выстрел.

Руки Дэймона мертвой хваткой обвили шею Винсента. Он задыхался, пытаясь разжать руки противника. Пистолет упал на пол.

Больно. Чертовски больно!

Но он готов был умереть.

Спасти свою Тори от мучений, от боли, от издевательств ценой своей жизни.

Дэй чувствовал, что в области живота горит огонь…

— Никто. Никогда. Не. Обидит. Мою. Тори, — шептал тихо Дэймон, выделяя каждое слово и чувствуя, как тело противника слабеет.

Вены выступили на покрасневшем лице Винсента… И краснота медленно сменялась на синий оттенок.

— Никто… — чуть слышно повторил Дэймон, опускаясь все ниже на противника.

Его руки так и сжимали горло уже мертвого графа.

Но хватка все слабела и слабела…

Тлеющий карниз со скрипом полетел вниз, и удар пришелся прямо по его голове…

И Дэймон Хант, как и его поверженный противник, погрузился в темноту…

Лишь на губах застыло имя, которое стало его смыслом.

— Тори…

Глава 47

Она не может сдаться! Не может дать ему умереть!

Тори осмотрела комнату. Та же спальня, из которой она однажды убежала.

Я и сейчас сбегу.

Она понимала, что Винсент только недавно ушел, но ему не потребуется много времени, чтобы добраться до Дэймона.

Боже, помоги Дэю. Сбереги, если я не успею к нему.

Виктория подбежала к окну и распахнула его, впуская в комнату летний воздух.

Высоко.

Комната находилась на втором этаже. Перегнувшись через карниз, она рассматривала, что можно использовать для спуска.

Ничего. Абсолютно ничего.

Голая стена и ни одного дерева рядом.

От досады девушка чуть не закричала.

Как? Как, черт возьми, мне выбраться?

Она смотрела на горящий огонь свечи и пыталась сообразить, что же ей делать.

И решение пришло совсем неожиданно.

Спустя пятнадцать минуть Тори бежала по ночным улицам Лондона.

Отбежав на безопасное расстояние от дома графа, девушка поймала наемный экипаж.

Но где искать Дэймона?

И Тори решила сначала поехать в бордель, потому что раз Дэймон в действительности за ней не посылал, значит, он проводит время там. Она понимала, что возможно застанет его в объятиях другой женщины, но ей было необходимо его предупредить.

Надеюсь, мне хватит сил выдержать это зрелище.

Когда же кучер остановился на одном из поворотов, чтобы перекинуться парой фраз со вторым кучером, все краски слетели с ее лица.

— Что там так горит?

— Особняк Кроуфорда, — ответил второй кучер так, словно это было чем-то совсем обычным.

И Тори чуть не лишилась чувств.

Неужели опоздала?

— К особняку! Пожалуйста, быстрее! — закричала она, выглядывая из окна.

Теперь у нее оставалась лишь надежда. И ее любовь.

Эти пять минут бешенной езды показались ей вечностью.

Виктория на ходу открыла дверцу экипажа и помчалась к горящему особняку.

В окнах трещало стекло.

— Дэймон!

— Виктория! — закричал Грегори, явно удивившись.

— Где он?

Молчание слуг было красноречивее любых слов.

И она бросилась туда.

Ее схватили за руки, пытаясь удержать.

— Нет!

Ее вскрик был таким сильным, таким пронзительным! В нем была такая боль, словно умирает душа.

Слезы градом лились по ее лицу. Тори кусалась, вырывалась, била ногами мужчин, держащих ее.

— Нет! — крик, разрывающий душу, снова сорвался с ее губ.

В этот же момент в одном из окон разлетелось стекло. Казалось, что это не жар, а ее крик был таким сильным, способным разрушать.

Тори упала на колени, продолжая кричать.

Ее боль была невыносимой.

Ты не можешь умереть! Не можешь! Я не позволю!

— Дэй! — в попытках дозваться рыдала она…

Вся сила любви и боли была заключена в этом крике. Вся горечь и страдания.

И она сделала последний рывок.

Яростный, сильный. Словно бросилась в атаку.

Мужские руки, сдерживающие ее, были не готовы к такому порыву.

И Тори, вырвавшись, помчалась в горящий дом.

К нему.

За ним.

Без него она не хочет. Ей все равно, какой он. Кто он. Потому что он — ее душа и любовь.

Оторвав ткань нижней юбки, Тори закрыла нос и помчалась по объятой огнем лестнице, стараясь не касаться горящих перил. Огонь был везде.

Некоторые комнаты были объяты огнем настолько, что Тори не могла рассмотреть, есть ли там Дэймон.

У нее оставалась лишь надежда.

Она обжигала руки, несколько раз сбивала огонь с юбки, но продолжала его искать.

Я не хочу жить без тебя. Не хочу.

Дым был таким сильным, что девушка лишь тихо шептала его имя. Как молитву. Как свое спасение.

Дэймон. Любимый. Пожалуйста. Прогони меня. Ненавидь. Презирай. Но живи.

Сквозь объятую огнем дверь она увидела два тела.

— Дэймон! — закричала Тори и, словно обезумев, бросилась к нему, не обращая внимания на жалящие языки пламени.

Оказавшись в комнате и сбив с себя огонь, она кинулась к любимому.

Рядом с ним лежал Винсент Скроуп.

И он был мертв.

Виктория перевернула герцога на спину.

— Я тут! Я тут! Все будет хорошо!

По ее щекам текли слезы… Она лихорадочно покрывала поцелуями любимое лицо. Оторвав низ юбки, Тори сделала импровизированную повязку на его нос.

— Я спасу тебя. Не дам тебе умереть! Слышишь?! — шептала она сквозь слезы.

Собрав последние силы, Тори схватила его под руки и потянула к выходу.

Ты не погибнешь! Я не позволю!

Тори не понимала, откуда у нее берутся силы… Она плакала и продолжала тащить его по полу…

Оглянувшись на объятую огнем дверь, взгляд ее скользнул по комнате.

Быстро схватив покрывало и бросив его на дверной проем снизу, она протащила Дэя.

Ей было плевать на себя. Главное — спасти его.

Воздуха не хватало.

Ее плечи больно жгло. Она чувствовала запах паленых волос.

Виктория посмотрела в коридор.

Главная лестница уже сгорела.

Она оглянулась.

Лестница для слуг!

Моля бога, чтобы она еще не сгорела, девушка продолжила тянуть обездвиженное тело Дэймона. И молила о том, чтобы ей хватило сил.

Прямо над ними затрещала балка.

Виктория испуганно подняла голову.

Нет! Нет!

Стараясь тащить Дэя быстрее, чтобы избежать ещё одной опасности, Тори обессиленно упала.

Слезы застлали ей глаза.

Раздался пронзительный хруст балки над головой и…

Тори закрыла Дэймона своим телом.

Сильная боль пронзила ее плечо.

Я не сдамся! Не сдамся! Никогда не сдавалась!

Слезы текли по ее щекам…

Сил скинуть придавившую ее балку не было.

Боже… Помоги ему. Пусть он живет. Я знаю, что согрешила… Забери мою жизнь, но сохрани его.

Я люблю его.

Виктория обессилено лежала на мужской груди и гладила его рукой. Но почувствовав влагу на его черном камзоле, подняла руку и посмотрела на свои дрожащие пальцы. На них была кровь.

Его кровь.

— Нет… Нет…

Оглянувшись на коридор, девушка увидела кровавую дорожку, тянущуюся из комнаты, уже полностью объятой огнем.

— Нет… Не умирай. Не умирай, Дэй. Я люблю тебя! Слышишь? Люблю… — голос ее был слаб.

Его камзол был мокрым от ее слез и от его крови.

Я не оставлю тебя. Я умру вместе с тобой.

Но в следующий момент балка слетела с ее плеча.

— Тори! Ты можешь идти?

Виктория устало подняла голову.

Ангел.

— Спаси его, Дрейк. Прошу… — прошептала она.

Гордон помог ей подняться на ноги и взял на руки Дэймона.

Виктория шла медленно, превозмогая сильную боль.

— Пожалуйста, вынеси его отсюда! Прошу, Дрейк! Умоляю… — силы в ее голосе практически не было, но он звучал достаточно громко.

Гордон кивнул и побежал через горящие двери, неся на руках своего друга.

Пройдя ещё несколько метров, Тори упала.

Я больше не могу. Не могу.

Темнота поглощала ее.

Но она почувствовала, как сильные руки подняли ее и через несколько мгновений в легкие ворвался поток свежего воздуха.

Глава 48

Дрейк Гордон метался по коридору своего дома, сходя с ума от тревоги.

Тори и Дэймона только что доставили. Девушка была без сознания, а его друг…

Черт!

Состояние Дэя можно отнести больше к смерти, чем к жизни.

Перед тем, как вбежать в горящий дом в попытке их спасти, он сразу же отправил слугу за доктором. Но его до сих пор не было.

Виктория получила сильные ожоги, но по крайней мере она будет жить, в отличие от Ханта.

Гордон переживал за друга. Он видел его ранение…

Теперь мы с тобой точно, как братья, Дэй…

И у него была лишь одна надежда на его спасение. И то очень призрачная.

Черт возьми!

Роэн О'Каллахан появился в коридоре внезапно, пытаясь перевести дыхание после быстрого бега.

— Где Тори?

— В комнате, — Дрейк быстро схватил мужчину под руку и потянул в спальню. Но не там, где лежала девушка, а там, где лежал его друг. — Роэн, ты должен сделать то, что хорошо умеешь.

Увидев на постели герцога Кроуфорда, О'Каллахан застыл. В воздухе витал запах смерти.

Одежда герцога была прожжена во многих местах, лицо было серым, а губы имели синеватый оттенок. Белые простыни, на которых он лежал, окрасились в красный цвет.

— Его ранили. В живот. Пуля застряла ближе к боку.

Ирландец молчал и наблюдал за полуживым мужчиной, лежащим на постели.

— Я не могу.

Дрейк мысленно чертыхнулся.

Конечно, Роэну нет смысла его спасать! Нет смысла сохранять ему жизнь! Смерть Дэя поможет вернуть ему любимую женщину!

— Ты можешь! — заорал Гордон, поднимая свою одежду и оголяя живот. — Вот! Это то, что ты можешь! — он показывал на шрам от пули на своем животе. — Это ты спас мою жизнь! Ты смог, Роэн! И у Дэймона нет времени ждать доктора! Пуля почти в том же месте, что была у меня!

— Я не могу дать гарантий, Дрейк! Он все равно может умереть! И Тори всю жизнь будет винить в этом меня!

— Она никогда не простит тебе того, что ты не помог.

— Я не доктор, — взгляд голубых глаз был холодным, как лед.

— Нет, О'Каллахан. Ты не доктор. Но ты — человек. И мой друг. И ты умеешь это делать. Я прошу — помоги ему. Подари Ханту шанс на жизнь.

Ирландец вздохнул и чуть слышно чертыхнулся.

— Неси все спиртное, что есть дома.

Дрейк с готовностью кивнул, продолжая внимательно слушать, что еще нужно Роэну для этой операции.

— И возьми веревку, чтобы его привязать.

— Он без сознания.

— Боль будет такой сильной, что он придет в сознание. Но лишь на мгновение, потому что потом твой друг снова погрузится в темноту. И будем надеяться, что не навсегда.

Тори пришла в себя от боли. Она лежала на животе, и кто-то обрабатывал ожоги на ее спине.

Сознание было смутным, и девушка не понимала, что происходит.

— Где Дэй? — шепот был еле слышным, словно у умирающего человека.

Что-то холодное снова прикоснулась к ее спине, принося одновременно и облегчение, и сильнейшую боль.

Тори тихо застонала.

— Тише, мисс. Скоро я закончу. Вы получили сильные ожоги, — известил ее мужской голос. — Будем надеяться, что раны не начнут гноиться. Пока придется отказаться от плотных платьев.

Значит, это доктор.

— Где Дэй? — повторила вопрос Виктория.

— Я не понимаю, о ком вы, мисс. Мне сказали осмотреть вас в первую очередь.

Она хотела плакать. Но слез не было. Была только боль, щемящая душу тревога и пугающая неизвестность.

— Я прошу Вас…

Но доктор не дал ей договорить. Он приподнял ей голову и влил в ее рот немного горьковатой жидкости. Тори закашлялась.

— Где он? — не унималась она.

— В соседней комнате, — голос Дрейка прозвучал достаточно громко. Но Тори не видела его.

Виктория хотела расспросить Гордона о герцоге, но язык словно перестал ее слушать. Боль понемногу уходила, а в теле появилась странная легкость… Веки стали тяжелыми, налитыми свинцом. И Тори провалилась в сон.

Именно когда глаза девушки закрылись, из соседней комнаты раздался дикий мужской вопль. Резкий. Быстрый. А потом все затихло.

Дрейк перевел взгляд на Тори, а потом на стену соседней комнаты.

Клянусь. Я никогда не влюблюсь.

Через полчаса Дрейк и Роэн курили прямо в коридоре, сидя на полу и прижавшись спиной к стене. Все руки ирландца были в крови.

В крови человека, укравшего любовь его женщины.

— Я сделал все, что смог.

Гордон кивнул.

— Мы оба сделали все, что смогли. Теперь осталось лишь верить в чудо. Ты останешься?

— Придется. Потому что я только что выгнал этого шарлатана. Подумать только! Хант потерял столько крови, а этот идиот предлагает поставить ему пиявки!

— Спасибо тебе, Роэн.

— Я сделал это не ради него, а ради нее. Но ему придется пройти ещё семь кругов ада, чтобы вернуться в этот мир.

— Ад — это то, с чем он хорошо знаком.

— Ему нельзя опиум. Его тело должно сражаться, Гордон. Как сражалось и твое. Через боль.

— Боль ему не страшна. Разве только душевная, — улыбнулся мужчина. — Он выносливее меня. Я вообще не понимаю, как ты тогда сам не пристрелил меня.

— Иногда я об этом очень жалел.

Они улыбнулись, но каждый был погружен в свои мысли.

Ирландец мысленно высмеивал судьбу за этот поворот. Спасать жизнь человеку, которого ненавидишь все душой… Но Роэн, признаться, был поражен стойкостью Дэймона. Он действительно пришел в сознание от боли. Вскрикнул. Его глаза были безумны, но он не отключился сразу, чем вызвал невольное уважение.

Дрейк же вспоминал маленькую лесную хижину, где он переживал свой ад в компании О'Каллахана.

Они были на одном из заданий, когда одна маленькая пташка настолько вскружила ему голову, что он потерял бдительность в отношении ее. И именно эта женская ручка тогда всадила пулю в его живот.

Роэн не должен был за ним возвращаться. Но он решил иначе.

И именно ирландец убил женщину, которую Гордон был готов боготворить, но она оказалась предательницей. Была именно той, кто им нужен. Той, кого они искали.

Пока друг тащил его на руках, он обсыпал его такими проклятиями!

— Лучше бы она отстрелила тебе достоинство, Гордон! Чтобы ты думал лишь одной головой!

А потом были одни мучения. Холод. Беспамятство. Невыносимая боль.

— Прости, но я не могу облегчить твою боль, — склоняясь и вливая в него теплое питье, говорил Роэн. — Зато ты будешь помнить о том, что с женщинами нельзя терять бдительность.

Как в тот момент Дрейк его ненавидел!

Лишь когда он пошел на поправку, Роэн объяснил, почему он не давал ему опиум.

— Опиум расслабляет тело и внутренние органы, а твое тело не должно спать. Оно должно бороться. Главное, не дать ране загноиться. Именно в этом ошибка многих докторов. Пиявки и опиум.

— Откуда ты знаешь?

— Один китаец подсказал, — рассмеялся О'Каллахан.

И больше Гордон его не спрашивал, потому что каким бы не было лечение, он спас ему жизнь. Не раз Дрейк задумывался над тем, смогли бы его спасти английские доктора. Если принимать во внимание то, что они питали слабость к ампутациям при огнестрельных ранениях, а живот ампутировать нельзя, то скорее всего он бы не выжил.

И вот сейчас, Дрейк очень хотел верить в то, что Дэй будет сражаться за свою жизнь.

Впервые, друг мой, твоя любовь к боли сможет тебя спасти. Твой самый главный порок может стать твоим спасением.

Глава 49

В любви мужчинам нужны формы и краски; мужчины требуют образов. А женщины — только ощущений. Они любят лучше, чем мы: они слепы.

3 недели спустя

Виктория сидела у холодного надгробья и плакала, крепко зажав в руке букет полевых цветов.

За что ей это?

Почему она должна выносить столько страданий, чтобы быть счастливой? И будет ли она когда-нибудь счастлива?

Ее раны на теле быстро затягивались, благодаря соблюдению всех рекомендаций. Но как быть с сердцем? Там были такие раны, которые начинали гноиться, заставляя ее биться в агонии. Только там раны не хотели заживать.

Она вытерла рукавом слезы и положила цветы на красивое надгробье.

— Я люблю тебя. И безумно по тебе скучаю. Прости меня. Если бы ты сейчас был рядом! Ты бы подсказал, что мне делать… Как не сойти с ума!

Она запустила две руки в по-мальчишески остриженные волосы и опустилась на холодную плиту.

— Дай мне сил. Пожалуйста.

«У тебя огромное сердце, доченька. Твоя душа чиста, как и твои глаза. И ты такая же сильная, как твоя мать.».

Виктория снова увидела себя маленькой, сидящей на коленях у отца, когда он говорил ей об этом.

— Я благодарна тебе за встречу с ним, папа, — сквозь слезы, смотря на гладкий камень, шептала девушка. — Благодаря ему я узнала, как сильна бывает любовь… Но и как сильны бывают страдания.

Поговорив еще немного с отцом, она направилась к дому.

Они уехали подальше от Лондона, в особняк дядюшки Альберта. Там, где воздух пахнет цветами и лесом …

Тори снова нарвала букет полевых цветов и вдохнула их аромат. И именно запах цветов снова вернул ей веру в то, что жизнь прекрасна, несмотря ни на что.

Как только она вошла в дом, к ней навстречу выбежала служанка.

— Мисс, он отказывается есть! Требует, чтобы его кормили вы!

Виктория тяжело вздохнула.

Он сведет меня с ума!

Поднимаясь по лестнице, Тори вспоминала события двухнедельной давности.

Когда ее ожоги позволили двигаться с терпимой болью, она первым делом пошла к Дэю. И увидев его, разрыдалась.

В комнате было светло, свежий воздух проникал через открытое окно, но он напоминал покойника.

Бледный цвет лица, синяки под глазами, впалые щеки…

— Дэй… — прошептала она, нежно проведя по его руке.

Но он не отвечал.

Тори откинула простыню, чтобы осмотреть его живот. Рана была забинтована… Лишь небольшое пятно проступало через белую ткань…

— Тори? — голос в дверях заставил ее обернуться.

Роэн.

Увидев, что он держит в руках чистые бинты, она растерялась.

— Не смотри на меня так, — произнес Роэн, смутившись. — Как ты себя чувствуешь?

— Уже немного лучше.

Но мое тело больше не такое совершенное, как говорил мне Дэй…

Роэн заходил к ней несколько раз, развлекая ее рассказами об Ирландии. И всегда знал, как чувствует себя герцог. Тогда ей показалось странным, что он интересуется его здоровьем. В ее голову закрадывались нехорошие мысли, что Роэн просто ждет смерти Дэймона…

А сейчас ей стало стыдно.

Потому что она поняла, что он ухаживает за ним. За человеком, которого ненавидит.

— Спасибо! — она медленно подошла к Роэну и обняла.

О'Каллахану не надо было гадать, за что она его благодарит…

— Я делаю это ради тебя, Тори. Потому что этого хочешь ты. И ради Дрейка, потому что он меня об этом попросил. Но не ради него.

— Я знаю…

Тори обернулась и посмотрела на мужчину, лежащего на постели.

— Я буду ухаживать за ним сама.

— Тори, ты не понимаешь, все сложнее, чем ты думаешь…

Словно в доказательство этих слов, с постели донесся тяжелый стон.

— Ему плохо?

— Он испытывает сильную боль. Но рана затягивается. И худший период мы пока еще не прошли.

— Я буду рядом с ним, Роэн… И я всю жизнь буду перед тобой в долгу за его жизнь.

В глазах ирландца отразились смешанные чувства. Он открыл рот, словно хотел что-то сказать… А потом лишь кивнул и вложил в ее руку бинты.

— Тори, ты должна знать еще кое-что…

— Да?

— Вчера приезжал доктор. Дрейк притащил сюда его, говоря, что он лучший из лучших…

В ее глазах читался страх. Тревога.

— Что? Не тяни, Роэн!

Мужчина взглянул на стонущего от боли герцога.

— Он потерял зрение.

И это был для него ад. Темнота и боль. И Тори знала это. Именно поэтому ей было так необходимо быть с ним рядом. Чтобы он чувствовал ее свет. Чувствовал ее любовь.

Первую неделю Дэй был очень слаб, еще не осознавая того, что эта темнота станет его спутником надолго.

Дрейк обнадежил ее, сказав, что доктор считает, что зрение может вернуться. И что это лишь временная потеря, потому что он реагирует на яркий свет.

Виктория читала Дэймону книги, меняла повязки, разговаривала с ним. Но он молчал. Его губы лишь немного шевелились, словно он пытался что-то ей сказать, но не мог.

И в одно утро Тори проснулась от его крика. Слезы радости покатились из глаз.

Он говорит! У него появился голос!

Она так и помчалась в одной ночной сорочке в его спальню.

И замерла в дверях.

Там был Дрейк. Он удерживал Дэймона, прижав его к кровати.

— Доктор сказал, что оно может вернуться, Дэй! — кричал на него друг.

— А если нет?!

В комнате повисла тишина.

— Где она? — его голос был холоден.

Гордон обернулся к девушке и покачал головой.

— Скажи ей, чтобы уезжала с Роэном, Дрейк. Пусть уезжает в Ирландию и выходит за него замуж. Скажи ей, прошу.

— Я никуда не поеду. — Тори бросилась к нему. — Слышишь? Ты не сможешь меня прогнать!

Дэймон почувствовал тепло ее руки. Желанное тепло. Но он не хотел, чтобы она видела его таким. Жалела его.

— Меня не надо жалеть, Тори.

Дрейк тихонько поднялся с постели и направился к двери, оставляя их наедине.

— Я не жалею тебя, Дэй. Я тебя люблю.

Мужчина почувствовал ее теплые губы на своих губах. Родные. Желанные. Но не мог видеть ее чудесных глаз. Не мог видеть ее.

— Тори, я прошу, уезжай.

— Нет.

— А чего ты хочешь? Чего? Провести свою жизнь с калекой? Быть мне служанкой? — он перешел на крик.

— Я хочу быть с тобой, и я буду! Нравится тебе это или нет! — так же закричала она.

— Ты будешь об этом жалеть! Рано или поздно ты меня возненавидишь!

— Нет! Я буду рядом!

— Глупая… — прошептал Хант, откинувшись на подушки. — Если ты хочешь стать моей служанкой, пожалуйста. Но знай, если я почувствую твою жалость, то прогоню тебя…

Виктория опять попыталась его поцеловать, но он отвернул лицо.

Она еще несколько минут просидела в полном молчании, а потом встала и направилась к двери.

— Глупый ты, Дэймон. Потому что не хочешь слушать свое сердце.

И она вышла за дверь.

Герцог открыл глаза, а потом снова закрыл. Только яркий свет и неясные силуэты. Нечеткие. Едва уловимые. Она была так близко… Он чувствовал легкий запах розы… Но не видел ее лицо. Не видел ее глаз.

При мысли о том, что Тори останется с калекой, который не сможет дать ничего, он злился. На ее глупость. Она отказывается от всего. От женского счастья, от дома, от семьи, что может дать ей ирландец.

Ради чего?

Он даже не способен ее защитить! Теперь без посторонней помощи он не сможет даже ходить по собственному дому!

— Тори, я прошу. Уезжай.

И Виктория действительно в этот момент собирала вещи.

— Дрейк! Дэю стало лучше! Поэтому мы не можем больше злоупотреблять твоим гостеприимством! Мы уезжаем за город! — закричала она громко, чтобы это слышали все.

В том числе и этот упрямый мужчина, который так старательно ее прогонял.

И уже через день они были в загородном поместье.

И Дэймон Хант, судя по всему, решил сделать все для того, чтобы она его покинула.

Глава 50

Если ты ищешь свет, то в конце концов можешь его найти. Но если ты ищешь тьму, ты всегда и везде будешь видеть только тьму.

Тори медленно поднималась по лестнице на второй этаж, продолжая держать в руке букет полевых цветов.

— Если ты думаешь, что я буду бежать к тебе по первому зову, ты ошибаешься, Дэй, — громко объявила она, заходя в его спальню.

Тори подошла к столу и поставила в вазу свежие цветы.

— Ты опять их принесла? — недовольно спросил Хант.

— Да.

— Они воняют. Убери их.

— Они пахнут восхитительно! Это те же, что я приносила вчера. Когда ты спросил, чем так вкусно пахнет в комнате, — она улыбнулась и посмотрела на нахмуренного Дэя. — Ты чего недовольный?

Потому что тебя, черт возьми, долго не было!

В нем остался страх. Дэймон боялся, что с ней что-нибудь случится, и он не сможет ей помочь… Именно поэтому Хант чувствовал себя более спокойно, когда Тори была рядом.

В нем вообще все было по-другому. Внутри все ощущалось иначе.

За эту неделю, что они провели здесь, он научился узнавать Тори по шагам. Легким, невесомым, но быстрым.

Почему я никогда не обращал внимания на то, что она быстро ходит?

Он научился узнавать ее настроение лишь по голосу… Вот сейчас она улыбалась. Дэй не видел это, он это чувствовал.

А еще он слышал перешептывания слуг и его раздражало, что прислуга о нем сплетничает. Герцог начал замечать те вещи, на которые просто раньше не обращал внимания.

Предметы были лишь очертаниями, и то при ярком свете… Когда же наступал вечер, он совсем ничего не видел.

— Почитать тебе?

— Я не ел. И хочу поесть.

— Ты прогнал служанку с едой! — возмутилась Виктория.

— Я передумал!

Девушка застонала и пошла к двери.

— Я говорю, Тори, ты всегда можешь уехать с Роэном.

— Мне иногда кажется, Дэй, что, если бы пострадал твой язык, пользы бы было больше! — парировала, улыбаясь, Тори.

Хант засмеялся.

— Ошибаешься, милая. Если бы ты знала, что этот язык умеет делать, ты бы так не говорила. Ты бы умоляла вылечить его.

В комнате на мгновение повисла тишина.

А потом по коридору послышались ее быстрые шаги.

Смутилась? Черт! А это надо только видеть!

Он скучал по ней. По губам, по телу, по ее мягким волосам… Но она не подходила к нему. Не целовала. И от этого он злился еще больше.

Почему?

Последний раз ее пухлые губы целовали его неделю назад, еще в Лондоне. И он дико тосковал по ней.

Тори быстро шагала к кухне. Щеки ее пылали. Как она по нему скучала!

Но Дэй окружил себя невидимой стеной, и Виктория просто не знала, как к нему подобраться. Вернее, знала…

Но боялась.

Боялась, что он ощутит кончиками пальцев ее несовершенное тело, ее шрамы… И больше никогда не захочет к ней прикоснуться.

Еще неделю он сводил ее с ума, словно избалованный ребенок. Пытаясь довести ее до такого состояния, когда она потеряет самообладание.

Но Тори пока держалась. Хотя порой ей хотелось его придушить. Он действительно обращался с ней как со служанкой, и с каждым днем выглядел все более недовольным.

И в один из дней девушка не сдержалась.

— Почему ты так себя ведешь? — закричала Тори, не выдержав, когда он скинул поднос с едой на пол.

— Как? Как калека? О чем ты спрашиваешь? — как ни в чем не бывало спросил Дэймон.

— Как идиот!

— Я повторяю. Если ты устала играть в служанку — ты знаешь, где находится входная дверь. Тем более ты получила наследство и теперь богатая невеста. Поэтому можешь идти на все четыре стороны, — он поднял руку и пошевелил пальцами, прощаясь.

— Знаешь, Дэй… Бог специально забрал твое зрение, чтобы ты учился чувствовать. Он дал тебе второй шанс на жизнь. Новую жизнь. И я думала, что старый Дэймон Хант остался в том пожаре! Что его больше нет! Но я ошибалась. Ты сам его воскрешаешь. Поэтому не надо винить своего отца или деда в том, что ты такой. Ты сам хочешь быть таким. Черствым, циничным и эгоистичным, — в ее глазах застыла боль, но голос был холоден.

— Замолчи! — заорал он и ударил кулаком по подушке.

— Почему? Потому что ты не любишь правду?

— Уходи! Проваливай!

В сторону Тори полетела подушка, вызвав на ее лице ухмылку.

— Если ты не начнешь чувствовать сердцем, Дэй, ничто не будет иметь значение. Зачем тебе зрение, если в душе ты слеп?

— Пошла вон! — его лицо покраснело от злости. — Проваливай! Катись к черту со своими священными нравоучениями и жалостью! Я в этом не нуждаюсь! Так же, как и в твоей любви!

— Ты нуждаешься во мне больше, чем думаешь.

И Виктория быстро вышла из спальни, при этом громко хлопнув дверью.

После их ссоры он не хотел, чтобы она к нему приходила.

— Не нравится, что я тут, значит встань и прогони, — говорила Виктория и каждый вечер, словно по традиции, садилась в кресло и читала ему книги, пока он осыпал ее проклятиями. Он так часто упоминал черта и дьявола, что в конце концов она решила сменить литературу.

И теперь под недовольное бурчание Ханта она читала ему Библию, чем усиливала его гнев.

— Я могу остановиться и не мучить тебя, если ты перестанешь мучить меня и начнешь выходить на прогулки.

Но герцог молчал. Лишь лицо его было чернее тучи.

Ко всему прочему ее женские дни так и не пришли… И это означало только одно.

Виктория беременна.

Еще через неделю к ним приехал Дрейк, и девушка облегченно вздохнула. Она была безумна рада его видеть.

— Здравствуй, Тори, — улыбнулся блондин, целуя ее руку. — Как он?

— Отвратительно.

Гордон разволновался.

— Нет, не переживай, он идет на поправку, раны заживают, — быстро добавила девушка. — Но он ведет себя отвратительно. А еще не хочет вставать с постели, хотя небольшие прогулки для него полезны. По крайней мере, так сказал доктор.

Лицо Гордона стало серьезным.

— А как ваши отношения?

Виктория замолчала и потупила взор. Почему-то Дрейк сейчас напоминал ей старшего брата, который переживает за сестру.

— Со мной приехал Роэн, — предупредил ее мужчина. — И пока он не вошел в дом, я хочу спросить тебя: ты не передумала?

— Нет.

— Ну значит мне самое время поговорить с этим болваном, — сообщил ей Гордон и направился к лестнице. Поднявшись на несколько ступенек, он остановился. — Тори, я прошу, что бы ты сегодня не увидела, что бы ты при этом не испытывала, не жалей его. Хорошо?

Сердце ее застучало быстрее.

Что он задумал?

Ей было страшно, но одновременно она верила в то, что он не причинит Дэю боль.

— Хорошо.

— Я хочу вам помочь. Двоим. Но я лучше всех знаю, как мой друг упрям.

Виктория едва заметно кивнула.

Боже, дай мне терпения, а Дэю немного ума…

И от своих же мыслей она усмехнулась.

Глава 51

— Здравствуй, мой друг! — Дрейк, улыбаясь, вошел в комнату.

Кинув взгляд на лежащего на постели Дэя, он покачал головой.

Не брит, не стрижен…

Да, Дэй… За что она тебя любит?

Дэймон растерялся, а затем повернул голову к двери.

— Гордон?

— Нет, его прадед. Пришел по твою черную душу.

— Очень смешно, — недовольно пробурчал Хант.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как калека.

— Надеюсь, ты про внутреннее состояние? — рассмеялся блондин, присаживаясь на стул. — Потому что, насколько я вижу, ты вполне здоров.

Герцог повернул к нему голову.

— Ты действительно так считаешь? — в голосе звучали саркастические нотки.

— Абсолютно. Я приехал навестить тебя и попрощаться. Мне необходимо уехать в Америку на некоторое время.

— Долг зовет?

— Да. Не хочешь прогуляться со мной? Я приехал с Роэном, можешь сказать ему «спасибо» за то, что вытянул тебя с того света.

— За что?!

— Да-да, мой друг. Это он вынул пулю из твоего бренного тела и ухаживал за тобой несколько дней, хотя ему выгоднее было дать тебе умереть. Но ирландец настолько сильно любит Викторию, что решил дать тебе шанс жить, хоть и потерял ее! Потрясающий мужчина! Не ноет, решения принимает быстро, а главное не жалеет себя!

Дэймон закипал.

Он что, пришел сюда петь оды своему ирландцу?!

— Что ты имеешь в виду?

— Что О'Каллахан действительно подходящая для Тори партия. Ты прав. И я решил помочь тебе отправить ее в Ирландию вместе с Роэном. Я же не могу бросить друга в беде, раз ты сам не можешь с этим справиться…. Что ж, действительно, калека… Немощный старик. Интересно, а мужское достоинство тоже перестает работать, когда не видят глаза?

— Замолчи, Дрейк, — сквозь зубы протянул герцог.

— А то что? Ударишь? Боюсь, мой друг, ты стал слишком ленив, чтобы встать с постели.

Гордон подошел к распахнутому окну и посмотрел на лужайку. Там гуляли Виктория и Роэн.

— А они идеальная пара. Он действительно способен ублажить ее в постели и подарить ей много детишек.

Хант до скрипа сжал зубы.

Чего он, черт возьми, добивается?!

— Я пытался ее прогнать, она не хочет уходить, — немного самодовольно произнес Дэймон.

Блондин повернулся к другу.

Он мучает девчонку, еще и доволен, что она остается?! Ах, сукин сын! Ну я сейчас тебе покажу!

— Я как друг просто не могу молчать и должен тебе об этом рассказать, Дэй… Не хочу, чтобы ты потом посчитал меня предателем, — голос Дрейка звучал очень серьезно.

— О чем? — герцог нахмурился, по его виду было видно, что он не на шутку встревожен.

— Я не осуждаю, Тори, ты не подумай… Она все-таки женщина… В общем, она предложила сегодня мне остаться здесь и прийти ночью в ее спальню.

— Что?!

Герцог сел на постели так резко, словно на него вылили кипяток.

— Я сам был удивлен, — Гордон едва сдерживал смех, смотря на то, как его друг звереет на глазах. — Но она сказала, что скучает по мужскому теплу. Представляешь, она даже попыталась меня поцеловать! Я был удивлен, что ты ей в этом не помог, и поэтому спросил ее напрямую, почему она не обратилась к тебе. И видишь ли, Тори считает, что ты и там покалечен.

— Маленькая дрянь! Ну я ей покажу, как я покалечен! — взревел Дэймон и встал с постели. — Гордон, помоги мне одеться!

— У тебя есть Горвард для этого. Его и позови, — усмехнулся блондин. — Тем более ты выглядишь так, что ни одна женщина не упадет в твои объятия. И к тому же неприятно пахнешь.

Через открытое окно до них донесся женский смех, а через мгновение он смешался с мужским.

— Кто там? С кем она?

— О, мой план по твоему спасению действует. Когда я отказывался от ее предложения, я знал, что голубоглазка найдет другого. Судя по всему, Тори уговорила Роэна. Хотя его и уговаривать не надо. Возможно, сегодняшняя ночь навсегда решит твои проблемы, и она наконец-то с ним уедет. Ну, если О'Каллахан, конечно же, будет на высоте, — Гордон высунулся в окно и закричал, обращаясь к девушке: — Виктория, ты решила свою проблему?

При этом он утвердительно кивал головой, показывая, что отвечать.

— Да! Спасибо!

Рычание позади него заставило его отскочить от окна, потому что туда подбежал Дэй.

— Тори! Иди срочно сюда! Мне необходима твоя помощь!

— Я занята! У тебя целый штат слуг! И у меня сегодня выходной! — закричала она, и Хант вновь услышал ее смех.

Герцог отвернулся от окна и сжал руки в кулаки.

— Ты мне, конечно, друг, Гордон, но бери своего ирландца и езжай домой. Я сам справлюсь со своей женщиной.

Блондин усмехнулся, услышав, как он назвал Викторию.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Ну, голубоглазка, прости, что создал немного проблем… Зато наш больной стоит на своих ногах.

— Как скажешь. Но если вдруг не справишься — ты напиши. Я уезжаю только через неделю.

— Дрейк… — в голосе звучала опасность.

— Ну, хорошо, хорошо. Я тебя понял. Приеду к вам в гости, когда вернусь из Америки.

Дэй кивнул.

И не успел Гордон выйти из комнаты, как раздался громкий мужской крик, способный призвать не только своего камердинера, но и самого дьявола.

— Горвард!

Дрейк выбежал из дома и направился к гуляющей парочке.

— Роэн, мы уезжаем.

— Но почему? Куда вы на ночь глядя? — встревожилась Тори.

Она скучала по общению и ей хотелось плакать от того, что гости уже ее покидают.

— Не переживай, голубоглазка, мы вернемся через три дня. Просто навестим старого общего друга, живущего неподалеку.

Гордон взял ее за руку и немного отвел в сторону.

— Роэн, мы на минутку. Я кое-что хочу сказать Виктории.

О'Каллахан кивнул, но было видно, что их тайны ему не по душе.

— Что случилось? — в ее больших сапфировых глазах читался испуг.

— Наш Дэй вернулся к жизни.

Испуг сменился на радость.

— Но… — Дрейк прикрыл один глаз, словно сейчас сознается в какой-то проказе. — Я сказал, что ты пыталась меня соблазнить.

— О! — от удивления она больше не смогла вымолвить ничего.

— И Роэна…

Ее глаза распахнулись так широко, а рот от удивления приоткрылся…

Ну, спасибо тебе… Помог так помог…

— Но зато наш герцог будет стремиться тебе показать, что он здоров во всем, — его улыбка была такой мальчишеской, что девушка не выдержала и рассмеялась.

— Ох, Дрейк… Я прямо не знаю, благодарить тебя или убить…

Гордон обернулся, посмотрев в сторону дома. В окне стоял Дэймон.

— Ну можешь меня поцеловать.

— Эй…

— Хотя, постой. Он же все равно не видит, — усмехнулся Дрейк и сам поцеловал ее в щеку, чем вызвал грозный рык ирландца, стоящего недалеко.

— Тогда и я поцелую! — заорал он и, быстро оказавшись возле Тори, порывисто обнял ее и поцеловал в губы.

Быстро. Едва касаясь.

Тори даже не успела увернуться.

— Роэн! Я не целовал ее в губы! — возмутился Дрейк.

— Я думаю, что я заслужил, — О'Каллахан выглядел безумно счастливым.

Виктория улыбнулась. Легкий поцелуй в губы — это самое меньшее, что она может дать Роэну за спасение Ханта. Но он ничего от нее не требовал.

— Все в порядке. Считай, что я сама его поцеловала, — усмехнулась девушка.

— Тори! Живо в дом! — раздался яростный крик герцога, стоящего у окна.

Вид у него был такой бешеный, что казалось, он готов оттуда выпрыгнуть.

— Судя по всему, он слышал, как мы кричали… — Дрейк виновато улыбнулся, но в глазах плясали смешинки.

— Еще скажи, что ты жалеешь! — рассмеялась девушка. — Ты это специально сделал!

И Гордон не выдержал и расхохотался.

У Дэймона все внутри колотилось от ярости! Значит, Тори сомневается в нем, как в мужчине? Может поэтому она его не целовала больше? Считает его немощным! Подумать только, она предложила его другу прийти к ней в спальню! И не только ему! А эти крики о поцелуях? Она целовалась с ними! С двоими!

Ну, Тори, я покажу тебе сегодня свою силу!

Глава 52

Пока герцог принимал ванну, в нем опять пробудилась тревога. Он сообщил Тори, что будет сегодня ужинать в столовой и просит ее присоединиться к нему. И теперь Дэй переживал.

В его планах было показать ей, что он вполне здоров и самостоятелен, даже несмотря на потерю зрения.

Хант отметил, что сегодня утром он начал различать не только очертания предметов, но и их цвета.

Неужели зрение вернется?

Утром он хотел поговорить с Викторией и рассказать ей об этом, но не решился. Дэймон ждал, когда улучшения будут более ощутимыми. В его душе вспыхнул огонек надежды на то, что все будет как прежде, и зрение вернется. И тогда он сможет защитить свою маленькую леди. Именно поэтому уже два дня Дэй ее не прогонял. Потому что просто ждал улучшений.

Но приезд его друга нарушил планы. Он понял, что времени ждать у него нет, потому что Тори перестала видеть в нем мужчину. А это было хуже жалости.

За это время Хант вообще много думал. Судя по всему, когда ты не можешь видеть, ты начинаешь думать и ощущать.

Дверь в комнату распахнулась, и в комнату вошел его камердинер. Его Дэй тоже научился определять по шагам. До его чувствительного обоняния донесся запах розы и пряностей.

— Горвард, что это?

— Леди передала мыло, сказав, что другого пока нет. Завтра она собиралась варить новое.

Хант улыбнулся.

Ее запах.

— Ну что ж, значит, сегодня я буду пахнуть как наложница султана, — с довольной улыбкой произнес герцог.

И очень надеюсь, что сегодня я смогу попасть в постель к моей госпоже, чтобы ублажить эту ненасытную леди.

Тори стояла перед зеркалом, рассматривая свое обнаженное тело. На ее голени был небольшой шрам от ожога… И все.

Девушка попыталась улыбнуться.

— Ну все не так плохо…

Но улыбка слетела с ее лица, когда она встала в пол-оборота и посмотрела на спину. Ее спину с одной стороны от плеча до поясницы пересекал шрам. Широкий, неровный… Именно в том месте, куда упала горящая балка.

На глаза навернулись слезы. Ей было страшно.

Боязно от того, что теперь она не вызовет у Дэймона желания… Что ему станет отвратительно прикасаться к ней.

Тори постаралась отогнать от себя грустные мысли и провела руками по коротким волосам. Они уже практически высохли после купания.

В этом есть своя прелесть. Не надо расчесывать часами волосы возле камина.

Через час она вышла из комнаты и направилась в столовую, надев одно из самых красивых платьев. Только спускаясь по лестнице, она осознала, что Дэй все равно не увидит ни наряда, ни ее.

Хант нервничал, как юнец. Что для него было абсолютно ново.

Надо улучшить освещение в столовой.

Потому что сейчас он с трудом различал очертания, разве что очень крупных предметов…Тарелки сливались с белой скатертью, а бокал он совсем не видел.

Может это было плохой идеей?

Виктория опаздывала, и на мгновение Дэймон подумал, что она так и не придет. Но услышав ее шаги по коридору, на его губах появилась легкая улыбка.

И как только распахнулась дверь, он сразу же поднялся.

— Здравствуй, Тори.

Герцог не спеша сделал шаг в сторону и вперед, отодвигая для нее соседний стул.

Как же он хотел ее увидеть! Как скучал по ее глазам!

Виктория улыбнулась.

Да он сейчас больше джентльмен, чем когда-либо. Но стоит ли ему говорить, что приборы стоят с другой стороны?

— Здравствуй. Как ты себя чувствуешь? — спросила она, усаживаясь на отодвинутый мужчиной стул. Пока он возвращался к своему месту, Тори быстро переставила себе тарелку и приборы, стоящие с другой стороны стола.

Дэй усмехнулся.

— Не с той стороны, да?

Виктория засмеялась, решив не утаивать от него правду.

— Да. Но если считать, что ты впервые отодвигаешь для меня стул за ужином, я прощаю тебе эту оплошность.

— Неужели впервые?

— Да. Обычно я ужинала в одиночестве, потому что кто-то развлекался.

Хант улыбнулся, и сердце девушки застучало быстрее.

Он выглядел замечательно. Пострижен, гладко выбрит… И чертовски красив.

Как же сильно она по нему скучала! По этой улыбке, по этим рукам с длинными, красивыми пальцами, по его властным губам…

— А теперь развлечений ищешь ты? — спросил он, пытаясь найти бокал с вином.

— Левее, — подсказала Тори и сразу же об этом пожалела, потому что улыбка слетела с его лица.

— Спасибо, я справлюсь сам.

Она бросила на него недовольный взгляд.

Ну и упрямый!

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Дэй, — протянула Тори, приступая к еде и посматривая на Дэя.

Герцог взял в руку вилку и… промахнулся мимо тарелки. Вторая рука сразу же нащупала края тарелки и придержала ее, несмотря на нарушение этикета.

По тому, как плотно сжаты его челюсти, она поняла, что он злится. Либо на ее ответ, либо на себя.

— Ты хочешь завести любовника?

Щеки Виктории запылали.

Нет, ну у него абсолютно отсутствует чувство такта!

— А с каких пор, Ваша Светлость, вас интересует личная жизнь своих слуг? — в ее голосе слышались нотки обиды. — Насколько я помню, вы каждый день напоминаете мне, на каких условиях я здесь нахожусь.

— Тори… Ты же знаешь, что это не так! — воскликнул он и снова протянул руку к бокалу. Немного не рассчитав расстояние, он опрокинул его, и вино вылилось на девушку.

Голубые глаза уставились на мужчину.

— Ты вылил на меня вино, — холодно сообщила Виктория.

— Могла бы и не говорить.

Впервые за долгое время она увидела, что он смутился.

— Отчего же? Ты предлагаешь мне смотреть, как ты выливаешь на меня вино, потом, возможно, опрокинешь тарелку для того, чтобы не ранить твои нежные чувства? Пожалеть тебя? Нет, Дэй, я не намерена тебя жалеть.

— Тори… — в голосе звучала угроза.

— Что?! — в ней всколыхнулась вся ярость, которую она сдерживала последние недели. — Если уж пригласил девушку на ужин, то и веди себя как следует! А хотя, о чем я говорю! — она выскочила из-за стола. — Я не должна была принимать приглашения! Я же просто служанка!

Дэймон поднялся и повернул голову в ее сторону.

— Это не так! Прости, я был не прав!

— Неужели герцог Кроуфорд просит прощения?! А ты хоть понимаешь, за что ты просишь прощения?! — закричала она.

— Да.

— За что?

— За то, что относился к тебе ужасно, а ты все равно оставалась рядом.

Ей показалось, что он смотрит прямо ей в глаза… Но только если бы он мог видеть.

— И все?

Хант растерялся.

О чем она, черт возьми?!

Дэймон слышал, как Тори встала за его спиной. Слышал, как стучало ее сердце. Чувствовал ее дыхание. И будь он проклят, но он знал, что по ее щекам текут слезы.

— Я отдала тебе свое сердце, а ты вонзаешь в него ножи. Я отдала тебе душу, а ты вытираешь об нее ноги. Мою любовь ты называешь жалостью, мою доброту принимаешь за слабость и делаешь все, что тебе вздумается. Ты действительно думаешь, что тебе больше не за что просить прощения?

Дэймон молчал. Каждое ее слово врезалось в его душу, в его сердце. Она говорила это так тихо… Шепотом. Но он слышал все, каждую интонацию… Слышал боль в ее голосе.

Сколько же страданий я ей принес?

— И я хочу сказать тебе, Дэй… — ее шепот стал хриплым, и она всхлипнула. — Прости меня… Прости меня за то, что я тебя люблю.

Звук ее быстрых удаляющихся шагов оживил его.

И Дэймон бросился за ней. Но, словно слепой котёнок, врезался в стол и с рычанием перекинул его.

— Тори, я прошу… Не уходи.

Но дверь громко хлопнула.

Хант пытался догнать ее, но споткнулся о ножку стула и упал.

— Черт! — взревел он, поднимаясь, и не спеша, вытянув вперед руки, пошел к двери.

Несколько раз Дэй спотыкался, но удерживал равновесие.

— Я не дам тебе уйти. Не дам… — шептал он, медленно поднимаясь по лестнице и крепко держась рукой за перила, пока шел к ее комнате.

Тори ворвалась в свою спальню и бросилась на постель. Все эмоции, что она так долго сдерживала в себе, выплеснулись наружу! Она плакала потому, что больше не хотела мучить себя… Не хотела! Понимала разумом, что ей надо бежать от него, что он никогда не примет ее любовь! Но сердце выигрывало в битве с разумом…

Когда отворилась дверь в комнату, и девушка услышала медленные неуверенные шаги, она расплакалась еще сильнее.

Он пришел.

— Тори.

Дэймон видел очертания кровати и двигался туда. Именно оттуда доносились всхлипы.

Он устало опустился на постель и притянул ее к себе, заключив в кольцо своих рук, пока она плакала у него на груди.

Виктория расплакалась еще сильнее, почувствовав его объятия.

Дэймон погладил ее по волосам и замер.

— Милая, что с твоими волосами? — в голосе звучало удивление.

— Пришлось остричь. Обгорели в пожаре.

Хант обнял ее еще сильней и крепче… Словно хотел сделать так, чтобы она слилась с ним воедино, осталась в нем.

Она была такой маленькой, хрупкой…

— Я так по тебе скучал… — прошептал он, нежно очерчивая пальцами ее профиль. Когда же его пальцы добрались до губ, он остановился.

Такие же нежные… Пухлые… Приоткрытые…

Просто касаясь ее, не видя, в нем впервые просыпалось новое для него чувство. Нежность.

Желание поцеловать эти губы, слышать ее стон, было таким сильным, что Дэй не выдержал…

И не спеша, склонившись к Тори, прикоснулся своими губами к ее губам. Нежно, словно впервые пробуя их на вкус. Когда же он услышал тихий стон, сорвавшийся с ее губ, ему показалось, что его душа взлетела…

Жадно обхватив своими руками хрупкую девушку, он перекатился с ней на постели.

— Моя Тори… — тихо прошептал Дэймон, продолжая осыпать ее лицо поцелуями.

Скучал… Боже, как я по ней скучал! Если рай и существует, то это только она. Она — мой рай.

Глава 53

В любви особенно восхитительны паузы. Как будто в эти минуты накопляется нежность, прорывающаяся потом сладостными излияниями.

Что такое счастье? Счастье — это чувствовать любимые губы на своей коже, прижиматься к тому, кто стал твоим смыслом жизни. Ощущать биение любимого сердца и нежность сильных рук…

Тори была самой счастливой в этот момент. С Дэймоном. В его объятиях. По ее щекам текли слезы, но она плакала от радости, что он рядом. Что обнимает ее так, словно она — самый ценный подарок в его жизни…

— Прости меня… — шептал Дэй, покрывая ее лицо поцелуями.

— Уже простила…

Он поцеловал ее в красный от слез курносый нос и прижался лбом к ее лбу.

— Мне страшно, Тори. Страшно потерять тебя, но и страшно превратить твою жизнь в ад. Я не знаю, что такое любовь, но я знаю то, что готов умереть за тебя. Готов отпустить тебя, чтобы ты была счастлива с другим и не мучилась со мной. Готов боготворить тебя, целовать сутками напролёт. Я не хочу других губ, рук… Только твоих. Чувствовать тебя, касаться только тебя. Я готов стать лучше, если ты будешь рядом. И хочу стать лучше. Ради тебя.

Он провел пальцем по ее щеке, стирая мокрые дорожки слез.

— Дэймон Хант, вы только что признались мне в любви, — тихо произнесла Тори и всхлипнула.

— Так значит это и есть любовь? — улыбнулся Хант и поцеловал ее в губы.

— Да.

— Значит тебе безумно повезло. Ты приручила зверя и научила его любить только тебя.

— Дэй… — Тори взяла его руку и положила к себе на живот, — тебе придется научиться любить еще одного маленького человечка.

Он замер. Тори убрала свою руку, но Дэймон так и остался держать ладонь на ее животе, а потом, едва касаясь пальцами, погладил его.

— А вдруг я не смогу стать хорошим отцом? — мужской шепот был очень хриплым и взволнованным.

— Сможешь. Я научу.

— Ох, Тори…

И он приник к ее губам.

В чем измеряется нежность?

В касаниях. В поцелуях.

И Дэй понял, что именно увечье, которое он считал своей слабостью, сделало его сильнее. Научило тому, чему он пытался научиться столько лет, объезжая континент за континентом.

Его слепота и любимая женщина научили его нежности.

Хант медленно расстегивал платье Тори, покрывая поцелуями ее шею и наслаждаясь гладкостью кожи… Вдыхал ее запах, целовал тонкую пульсирующую жилку на ее шее и сходил с ума…

Когда же платье соскользнуло вниз, Дэй не спеша провел подушечками пальцев вдоль ее позвоночника, от чего ее кожа покрылась мурашками.

Его ладонь легла на спину и погладила ее, но от него не укрылось то, что Тори напряглась.

Почувствовав неровности на женской спине, он замедлил движения, изучая их лёгкими касаниями.

— Что это?

— Мое напоминание о том, как сильно я тебя люблю.

— Ты была в особняке?

— Да.

— Но почему?

— Разве я могла дать тебе умереть?

Больше ему не нужно было слов.

Я действительно был слеп.

Дэймон не видел ее, лишь чувствовал. Изучал ее тело и каждый изгиб. Его губы прокладывали дорожки по нежной коже, подбираясь к груди, пока ладонь скользила по животу вниз…

Добравшись до лона, он застонал, когда ощутил влагу на своих пальцах. Все казалось иным. Все чувства обострились до безумия.

Его язык обрисовал горошинки сосков и скользнул вниз по животу, задержавшись там и поцеловав его.

Тори вскрикнула, когда почувствовала его язык на внутренней стороне бедра. Она не могла думать ни о чем… Лишь эта истома внутри, которая сжималась словно пружина.

— Дэй, что ты делаешь? — прошептала она.

— Хочу показать тебе, чего бы ты лишилась, если бы был покалечен мой язык, как ты однажды пожелала… — улыбнулся он и дотронулся им до ее лона.

— О!

А дальше она растворилась… Дэй ласкал ее, целовал… Его язык врывался в нее, словно исполняя необычный ритуал… Нежно, жадно, страстно…

Ее стоны были усладой для его ушей. Он ласкал ее языком, рукой… Когда его палец скользнул внутрь, Тори закричала, и выгнулась навстречу ему… Но Дэй продолжил сладкую пытку, наслаждаясь ее пульсациями и дрожью.

— Пожалуйста… — молила Тори, когда его губы вернулись к груди, и зубы легонько сомкнулись на возбужденном соске.

Женская рука потянулась к его бриджам и погладила сквозь ткань возбужденную плоть. Хант зажмурился и застонал.

Быстро сняв с себя одежду, он старался не терять надолго ее губы…

И когда Тори почувствовала жар его обнаженного тела на своей коже, она была готова кричать ему о том, как сильно по нему скучала…

Дэймон дразнил ее, терся возбужденным членом о влажные складки плоти, жадно целовал ее губы…. Она же двигалась под ним, словно пытаясь прекратить эту пытку и поймать его в свои сети…

Они застонали одновременно. Громко. Чувственно. Стоило ему резко войти в нее, погружаясь полностью, как нежность испарилась.

Ее сменила страсть. Дикая. Необузданная.

Хант закинул ее длинные ноги себе на плечи, врезаясь в нее все глубже… Он целовал ее ноги, водил по ним кончиком языка и при этом сходил с ума…

И они взорвались. Оба. Одновременно. Содрогаясь, пульсируя и умирая от наслаждения…

Дэймон лежал на животе, повернув к ней голову.

— Ты не представляешь, как я скучаю по твоим глазам, — хрипло произнес он, гладя девушку по коротким волосам.

— Не надо терять надежды, что ты их увидишь, — улыбнулась она, перехватив его руку и поцеловав ладонь.

— Я и не теряю.

Тори оперлась на локоть и легонько провела пальцами по его татуировке. Неровности были шрамами, которые она прятала.

— А откуда она у тебя, Дэй?

— Помнишь, я рассказывал тебе, что был на священном острове?

— Да.

— Я прожил там два года. Там у каждого есть татуировка, а иногда и не одна. Китайцы очень ответственно относятся к выбору рисунка. Мой учитель решил, что дракон — это то, что подойдет мне. Я хотел спрятать шрамы, оставленные отцом.

— Сила и власть?

— Считается, что изображение дракона обладает магической защитой, а человек, который носит такую татуировку, способен помогать слабым и повергать сильных.

— А больно было?

Дэймон рассмеялся.

— Мне — нет, но тебе — да, было бы больно.

Он перехватил ее руку и поцеловал каждый пальчик.

Хант понимал, что должен задать этот вопрос. Но боялся услышать ответ. Поэтому и злился эти дни. От неизвестности. От страха, что не смог ее защитить.

— Тори, расскажи мне, что сделал с тобой Скроуп.

Девушка разволновалась и села на постели, заламывая руки.

— Зачем?

— Я должен знать. Пожалуйста.

— Он попытался меня изнасиловать в экипаже, но я использовала твои уроки и нанесла подлый удар, — она рассмеялась, и мужчина понял, что готов отдать все, чтобы увидеть ее улыбку.

Тори действительно хорошая ученица.

Пока Виктория рассказывала ему о том, что делал граф, и о том, как он ее напугал, Хант не переставал гладить ее по груди.

— А как ты сбежала?

— Я рискнула. Решила, что лучше умру, чем достанусь ему, поэтому подожгла портьеры. Его ошибкой было оставить на столе свечу. Слугам пришлось открыть дверь, чтобы потушить пожар. Вот я и сбежала. Но тогда ещё не знала, что, убегая от одного огня, попаду в другой.

Голос ее задрожал, потому что его рука скользнула к лону.

— Тогда моя бесстрашная леди должна быть вознаграждена… — протянул он, целуя ее в шею.

Всю ночь Дэймон наслаждался Тори. Брал ее и нежно, и более грубо. И совершенно обессиленные они заснули только к утру.

— Если ты опять убежишь утром, я тебя убью, — пробурчала сонным голосом Виктория.

— Не переживай, не убегу с моим-то зрением, но вот уползти…

— Дэй!

Он рассмеялся и поцеловал ее в плечо.

Если это и есть любовь, то она точно делает людей счастливыми.

Глава 54

Проснувшись утром, Виктория сладко потянулась на постели, прижимаясь к мужскому сильному телу, и открыла глаза. Дэймон спал. Она легонько провела по черным волосам, всматриваясь в любимое лицо.

Ну как можно быть таким красивым?

Впервые за много недель она почувствовала себя счастливой. Решив распорядиться, чтобы завтрак принесли наверх, девушка соскользнула с постели, но сразу же была поймана.

— Куда собралась? — пробурчал сонно Дэй, прижав ее к себе.

— За завтраком.

— Ну, в таком случае, я тоже вынужден удалиться.

— Куда?!

— Я обесчестил тебя, наградил ребенком, поиздевался над тобой… Все, пора бежать…

— Но… — Тори была напугана.

Неужели ничего не изменилось?!

— Бежать за священником… — добавил Хант. — Теперь ты просто обязана выйти замуж за такого негодяя! — он рассмеялся и укусил ее за плечо. — Еще и слепого. Не муж, а мечта!

Внутренний страх ушел, и Виктория рассмеялась.

Он сумасшедший так шутить?

— Ну, и жена у вас, Ваша Светлость, тоже не подарок!

— О, нет, она как раз-таки настоящий подарок…

Дэй опять поцеловал ее, а его руки отправились в путешествие по женскому телу, и еще час никто не вспоминал о завтраке.

Но потом им все-таки пришлось покинуть постель, потому что служанка сообщила, что к Виктории приехал мистер Редингот, поверенный деда, а к герцогу мистер Брейдли, сыщик с Боу-стрит.

Уже спускаясь вместе по лестнице и ощущая теплую женскую ладонь в своей руке, Дэй не выдержал.

Он остановился и повернулся к девушке.

— Ответь честно, ты действительно хотела завести себе любовника? — вид у него был хмурый.

Тори посмотрела на мужчину и едва сдержала смех.

Признаюсь, я удивлена, что он так долго удерживался от этого вопроса.

— Нет, конечно. С чего ты это взял?

Он привлек ее к себе и поцеловал.

— Не обращай внимания.

Пока они спускались вниз, Хант не знал, смеяться ему или злиться.

Ну, Гордон! Я тебе устрою спальню Виктории!

Девушка прошла в голубую гостиную, в то время как Дэй разговаривал с сыщиком в кабинете.

— О, мисс Виктория, здравствуйте! — оживился поверенный, вставая с дивана и целуя ее руку. — Простите, что не приехал сразу. Видите ли, мне пришлось вас поискать. Вы же никому не сказали, куда уехали.

— Простите, мистер Редингот, но мы хотели немного тишины, и я совсем не подумала, что принесу вам беспокойство.

— Ну что вы! — мужчина засмущался и махнул рукой. — Я слышал о пожаре. Как вы себя чувствуете? Как чувствует себя герцог Кроуфорд?

— Спасибо, уже лучше, — смущенно улыбнулась Виктория, не желая вдаваться в подробности.

— Признаюсь, я был удивлен, услышав о вашей помолвке с Его Светлостью. И мне очень жаль, что свадьба так и не состоялась. Но теперь, по завещанию, вы — наследница огромного состояния.

— Спасибо, но свадьба все равно состоится.

Если поверенный и был удивлен, то он очень ловко совладал со своими эмоциями.

— Что ж, тогда примите мои поздравления. Но вы уверены? Теперь вы — богатая женщина, а в случае брака почти все деньги перейдут к супругу, если, конечно, вы не захотите заключить брачный контракт. Я могу вам в этом помочь.

— О, благодарю вас, мистер Редингот, но не стоит. У нас с герцогом Кроуфордом брак по любви, а не по расчету.

А вот теперь поверенный не смог скрыть того, как его поразили слова девушки. Он растерялся, пытаясь подобрать нужные слова.

— В таком случае, я должен отдать вам еще кое-что, — произнес он и открыл саквояж. И достав оттуда письмо, протянул его Виктории. — Мне просили передать его вам в случае, если герцог надумает на вас жениться.

Тори дрожащей рукой взяла письмо.

Это от дядюшки Альберта!

— Спасибо.

Когда все бумаги были подписаны, и мужчина откланялся и направился к двери, Виктория вспомнила об одном вопросе, который мучал ее давно.

— Мистер Редингот!

Он остановился у дверей и обернулся.

— Скажите, а вы не говорили графу Черлтону о наследстве?

— О, милая Виктория, боже упаси меня сказать о чем-то такому человеку, каким был граф. Я абсолютно ничего ему не говорил. И более того скажу вам, что я видел его лишь дважды. Один раз на званном вечере, а второй раз перед смертью вашего дядюшки Альберта, когда приходил составлять завещание. Они очень ругались в тот день. И мне сразу не понравился этот молодой человек.

— Спасибо вам, — улыбнулась девушка, пытаясь скрыть свою растерянность.

Поверенный поклонился и вышел из гостиной.

Тори покрутила в руке письмо, ощущая неведомый страх.

Если Дэй его увидит, он сразу его выкинет.

И поэтому, недолго думая, она сорвала печать и принялась за чтение.

Дэймон Хант сидел в своем кабинете и слушал мистера Брейдли.

Он рассказал сыщику о том, что перед смертью Скроуп говорил ему об убийствах девушек. Так же поведал и о том, что Винсент успел наговорить Виктории.

— Ну, судя по всему, Ваша Светлость, вам удалось избавить Лондон от маньяка. Потому что больше жертв не было, — сказал с облегчением сыщик.

— Я не преследовал такую цель, мистер Брейдли. Я просто хотел обезопасить любимую женщину и отомстить за сестру.

Мужчина улыбнулся.

— В любом случае вы совершили героический поступок.

Дэй фыркнул и отвернул лицо.

— Что касается вашей служанки… Увы, ни следов Берты Лоэнс, ни ее сестры мы не обнаружили. Но опросили слуг графа Черлтона. Оказывается, что он избивал Герту Лоэнс и держал ее взаперти. Поэтому, я думаю, что Берта пошла на этот шаг, чтобы спасти сестру.

Хант нахмурился. Он вспомнил безобидную рыжеволосую служанку, которая дружила с его управляющим.

— Можете остановить поиски, — произнес герцог, — она спасала жизнь своей сестры, как могла. А от такого человека, как Винсент Скроуп, можно ожидать чего угодно.

— Как скажете, Ваша Светлость.

Мистер Брейдли сложил свои бумаги и поднялся из кресла.

— Всего доброго.

Как только дверь за сыщиком закрылась, Дэймон позвал дворецкого.

— Луи, пошли кого-нибудь за священником. Срочно.

— Вам плохо, Ваша Светлость?

Герцог рассмеялся и поднялся на ноги.

— Нет, мне очень хорошо. Сегодня я женюсь.

Судя по тому, что Дэй видел расплывчатый образ мужчины в дверях, который до сих пор молчал, он понял, что только что удивил своего дворецкого.

— И скажи кухарке, чтобы приготовила праздничный ужин.

— Слушаюсь.

— А Грегори здесь?

— Да.

— Позови его сюда.

Дверь опять закрылась, и Хант откинулся в кресле. На его губах играла улыбка.

Нет, милая Виктория, я не стану долго ждать. Уже вечером ты будешь моей женой.

Глава 55

Тори дрожащими руками держала письмо. Ее глаза внимательно изучали каждое слово, написанное знакомым почерком.

«Моя милая Виктория!

Если ты читаешь это письмо, значит, ты отважилась на очень серьезный шаг. Я прошу у тебя прощения за то, что изменил условия завещания. Я хотел, чтобы Дэймон увидел тебя и посмотрел, кому достанется наследство. И я уверен, что ты поразишь его своей красотой.

Я совершал очень много ошибок в своей жизни, и им нет прощения. Потеряв дочь и внука, я остался совсем один. И видит Бог, я очень хочу, чтобы Дэймон не повторил мою судьбу. Гордыня — это у него от деда. Я не смог наладить с ним отношения, хотя пытался не раз. Моя гордыня сделала из моего внука дьявола. И хоть твой отец не раз говорил: «Не полюби дьявола, не поддайся соблазну…», я прошу об одном… Тори, полюби дьявола. Дай Дэймону шанс на нормальную жизнь.

Я понимаю, что, возможно, не должен был так распоряжаться твоей судьбой, но ты так не похожа на других. И он тоже это увидит. Твоя душа чиста, в твоих глазах свет, но в то же время в тебе есть сила. Я видел, как ты боролась со своим отцом, упрямо доказывая, что тебе нужен Роэн, и я очень надеюсь, что ты сможешь доказать Дэймону, что существует не только жестокость и злость.

Я знаю, что он сможет тебя защитить от графа Черлтона. Сегодня Винсент приходил ко мне и опять просил твоей руки. И я опять отказал. Больше всего на свете я сожалею о том, что помешал тогда своему внуку убить этого мерзавца. И теперь мне страшно за тебя, Тори.

Я прошу об одном, милая, полюби его, выпусти наружу его страх, его гордыню, его черноту… Внутри него так и живет маленький мальчик, так скучающий по нежности и любви. И ты можешь ему это дать.

Ты никогда не была настолько богобоязненной, как хотел твой отец, в тебе сочетались и доброта, и злость, и повиновение, и крутой нрав… Я очень хочу, чтобы ты и Дэймон нашли в друг друге то, что каждый из вас так ищет…

Если ты сможешь полюбить его, показать ему, что такое любовь, ты станешь самой счастливой женщиной на свете. Потому что тогда Дэймон отдаст тебе все, чем владеет. В том числе и свое сердце.

И моя душа будет спокойна за то, что и ты, и мой внук счастливы.

Но если Дэймон согласился на этот брак, значит, ты уже проникла в его душу. Поэтому прошу, разбуди его и выведи на свет.

И возможно в его сердце появится столько любви, что когда-нибудь он сможет меня простить.

С любовью, твой дядюшка Альберт.».

Крупные капли слез падали на письмо, пока Тори читала его.

— Я полюбила вашего дьявола, дядюшка Альберт. Полюбила и научила его любить, — тихо прошептала она, глотая соленые слезы.

Возле открытого окна раздался шум, словно под сапогами хрустит песок.

Дэймон?

Виктория подбежала к окну и выглянула на улицу…

И тут же мужские руки схватили ее и вытащили из окна, зажав рот.

Она не успела рассмотреть своего похитителя, потому что он прижал ее спину к своей груди.

Тори брыкалась, вырывалась так сильно, что ударилась головой о стену дома… И ее тело обмякло в руках похитителя.

Мужчина закинул ее на плечо и быстрым шагом направился в сторону конюшни.

Дэймон сидел в развалинах своего кабинета и орал на всех слуг.

— Я еще раз спрашиваю, где она?!

— Не знаем, — плакала служанка, — она была в гостиной и не выходила оттуда!

Хант закрыл глаза.

Бог над ним издевается?

Два часа уже ведутся поиски, но Тори словно сквозь землю провалилась!

Она не могла меня бросить! Не могла!

Он злился на свою беспомощность, потому что не может отправиться искать ее сам.

— Грегори! — заорал герцог. — Подними всех! Прочесать каждый уголок до самого Лондона!

— Хорошо, Ваша Светлость… — тихо произнес управляющий. — Эм… Ваша Светлость, там приехал священник.

Черт! Этого еще не хватало! Священник есть, жених есть, а невесты — нет!

— Скажи ему, пусть подождет до вечера. Проводи его в одну из комнат и накорми!

— Слушаюсь.

Дэймон закрыл лицо руками и опустил голову на стол.

Ну же, Тори, где ты?

Глава 56

— Роэн, ты совсем с ума сошел?! — закричал Дрейк, забирая из рук ирландца обездвиженное тело девушки. — Ты зачем ее ударил?

— Она сама ударилась о стену дома, когда вырывалась.

Гордон чертыхнулся.

Им пришлось вернуться раньше, потому что Дрейку придется не только ехать в Америку по делам, но и доставить дочь своего друга к ее жениху.

Маленькую чопорную заразу!

И он хотел как следует развлечься перед отъездом.

И мужчины решили заехать к Виктории, чтобы посмотреть, как идут дела.

Гордон был уверен, что парочка уже помирилась, потому что знал, что Дэй ночью сделает для этого все.

И какого же было их удивление, когда они проходили мимо открытого окна гостиной и услышали, как Тори плачет.

И больше Дрейк не выдержал.

Сколько он будет над ней издеваться?

— Роэн, забирай Тори и увози в Ирландию.

— Но она любит его!

— А он любит себя. Она — женщина, тем более она когда-то тебя уже любила… Неужели ты хочешь, чтобы она всю жизнь плакала?

— Нет, — прошептал ирландец.

— Значит берем дело в свои руки…

Виктория пришла в себя. Голова жутко болела. Она дотронулась до огромной шишки и поморщилась.

Девушка сидела на земле, прислонившись к стволу дерева.

— Пришла в себя?

— Дрейк?! — воскликнула она.

Совсем ничего не понимаю!

— Здравствуй, Тори.

— Роэн?

Да что они задумали?

— Тори, ты возвращаешься с Роэном в Ирландию. Дэй, судя по всему, не может побороть свою гордыню. А я не хочу, чтобы ты мучилась и плакала всю жизнь! — произнес Гордон, бросив на нее сожалеющий взгляд.

Глаза девушки широко распахнулись.

— Да вы сумасшедшие! Мы только помирились с Дэймоном, а вы опять все испортили! — она вскочила на ноги, разъяренная, как кошка.

— Помирились? — Роэн посмотрел на своего соучастника.

— Да!

— Но, черт возьми, почему ты плакала в гостиной?! — взревел О'Каллахан.

— Я читала письмо от дядюшки Альберта! Вот! — она достала из корсажа послание.