Не размениваясь по мелочам

8

Рассел поднялся в пять утра. Невообразимо бодрый, отдохнувший и жаждущий жить. Увидеться с детьми пока не получилось, но Йоланда не стала возражать и говорила с ним весьма и весьма мило. Может, и правда живет теперь совсем иной жизнью, решил Рассел, вздыхая с облегчением. Значит, во всех смыслах не зря мы расстались.

О бывшей жене он всю эту неделю больше не вспоминал. Работал с небывалым подъемом, а по вечерам, тренируясь в спортзале или сидя перед телевизором, мечтал о встрече с Лесли. Субботу снова провел с Терри на ипподроме, и тот, когда они обедали в кафе, опять будто что-то почувствовав, сам завел речь о любимой воспитательнице.

– Она – во! – Он поднял большой палец. – Взрослая, а понимает все-все, что хочется детям. У нас ее любят все.

Полюбят и Том с Шелли, мечтательно улыбаясь, подумал Рассел.

– По-моему, у нее нет мужа, – как будто между прочим заметил Терри.

Рассел засмеялся и потрепал его по голове.

– Какая тебе разница? Уж не задумал ли ты за ней приударить?

– Ударить? – Терри озадаченно нахмурился.

– Да нет, приударить. Значит, начать ухаживать, ну как мужчины ухаживают за женщинами, – объяснил Рассел.

Терри с серьезным видом покачал головой.

– Нет, я для нее слишком маленький. Если уж ухаживать, то лучше за Молли. Есть у нас одна такая девочка. А за мисс Лесли пусть поударяют дяди.

– Приударяют, – с улыбкой поправил его Рассел.

– Ну да. Дяди, как ты. У тебя, кстати, тоже больше нет жены…

Сегодняшнее утро обещало стать началом новой эры. Поговорю с ней сразу же, размышлял Рассел, принимая душ, обливаясь холодной водой и бреясь. Скажу, что действительно не знал, насколько еще молод душой, что после прошлого воскресенья как будто заново родился. Что скоро увижу детей и что хотел бы… разделить жизнь с самой непредсказуемой и искренней женщиной на свете…

Когда он уже оделся и торопливо пил кофе, в дверь позвонили.

Кто бы это? – недовольно подумал Рассел.

Большие кухонные часы – мать Йоланды привезла их много лет назад из Квебека – показывали шесть тридцать. По воскресеньям в столь ранний час вся округа еще спала, а газеты привозили намного позже. Недоуменно пожимая плечами, Рассел с кружкой в руке вышел в прихожую. Отвлекаться на посторонние дела ужасно не хотелось. Он пообещал Лесли, что явится точно в семь, а времени оставалось ровно столько, чтобы допить кофе, сесть в машину и доехать до собачьей гостиницы. Открыв дверь и увидев на пороге Йоланду, он чуть не выронил из руки кружку. Кто-кто, а она после всего, что случилось, не должна была появляться в этом доме. Тем более в столь неподходящее для визитов время.

– Йоланда?! Что-то случилось?! – выпалил он, вдруг подумав, что стряслась какая-нибудь беда с детьми. – С Томми?! Или с Шелли?!

Йоланда переступила через порог и вытянула вперед руку. Если бы Рассел не отошел на пару шагов назад, ее ладонь уперлась бы ему в грудь.

– Успокойся, они целы и невредимы. – Ее голос прозвучал подозрительно сладко.

Рассел заметил, что за год она сильно изменилась. Удивительно, но отнюдь не в лучшую сторону. От внешних уголков ее глаз веером расходились морщинки, нижние веки чуть припухли – от слез, бессонницы или возраста. Светлые волосы лежали беспорядочнее прежнего, хоть и было видно, что она старательно пыталась уложить их гелем. Лицо похудело, и без того большие глаза казались выпученными. Может, морщинки и припухлости появились еще при нем, но в последние месяцы совместной жизни они мало общались, а если и общались, то ссорились. Рассматривать друг друга не было ни желания, ни возможности.

Йоланда закрыла дверь и загадочно улыбнулась. Рассел мгновение-другое подождал объяснений, но она так и не вымолвила ни слова, и его охватило недоброе предчувствие.

– Послушай, Йоланда, если твое дело не срочное…

– Я и сама не знаю, срочное оно или несрочное, – нараспев произнесла она, без приглашения проходя в гостиную и внимательно рассматривая все вокруг. Точнее, знаю. Да, тут медлить нельзя. Не то будешь локти кусать, век себе не простишь. Она резко повернула голову и взглянула на вошедшего за ней следом и остановившегося у дверей Рассела. – Ты один? Я случайно не помешала?

Рассел опустил чашку с остатками кофе на полку с книгами и нетерпеливо потряс руками.

– Я один, но, понимаешь…

– Что-то ты, смотрю, не очень мне рад, – заметила Йоланда, прищуриваясь, отчего морщинки вокруг глаз стали намного более заметными.

– Йоланда, я спешу, – не понимая, что за игру она затеяла, тверже сказал Рассел.

– Это в воскресенье-то? – Йоланда принялась рассматривать фотографии детей на стене, которые вешала собственными руками. – В былые времена по выходным ты позволял себе выспаться. Я помню. – Она повернула голову и бросила на него настораживающе томный взгляд. – Я много чего помню…

– Очень рад, Йоланда, – откровенно злясь, выпалил Рассел. Ее дешевый спектакль грозил испортить их отношения с Лесли. – Но, если ты не возражаешь, давай поговорим о том, что ты помнишь или не помнишь, как-нибудь в другой раз и лучше не здесь.

Йоланда обиженно дернула плечиком.

– А почему не здесь? Может, я соскучилась по этому дому, может, хочу хоть на время вернуться в прошлое. В конце концов, этот дом был и моим!

– Тогда, прошу тебя, посиди в нем одна, а я опаздываю и не могу составить тебе компанию!

Рассел развернулся, но Йоланда, проворно вышмыгнув из комнаты первой, преградила ему путь.

– Подожди, дай хоть я на тебя взгляну. – Она с настороженной внимательностью хищницы или неисправимой ревнивицы принялась всматриваться в его лицо. – Изменился. Но сложно сказать – подурнел или похорошел. С одной стороны, стал будто бы более суровым и взрослым, а с другой… – в ее глазах мелькнуло нечто страшное – негодование или жажда мести, – помолодел. Глаза горят, как у мальчика. – Она неестественно усмехнулась, прикрыла глаза и проворковала: – Как у двадцатипятилетнего мальчика, каким ты был, когда мы только познакомились. Помнишь нарциссы в весеннем парке, фонтан, первый поцелуй?

Рассел схватил ее за плечо и попытался отодвинуть, но Йоланда с неожиданным напором прижалась к нему, и пришлось ее оттолкнуть.

– Что ты задумала?! – потребовал он. – Выкладывай и уходи!

– Не кричи, – пробормотала Йоланда, снова вставая у него на пути. – Лучше посмотри, в каком я платье. – Она бесстыдно провела руками по груди, животу и бедрам, обтянутым нежно-желтой тканью. – Помнишь?

Это платье Рассел купил ей в Калифорнии, когда они вместе с двухгодовалым Томми ездили взглянуть на благодатные Лос-Анджелес и Сан-Франциско, понежиться на мелком теплом песке, полюбоваться бухточками, гранитными утесами и водопадами. Воспоминания о сказочном отдыхе грели их впоследствии долгие годы, порой даже помогали мириться после очередной ссоры.

– Когда я надела его впервые, в магазинной примерочной, ты назвал меня цыпленком, – с задумчиво-печальной улыбкой проговорила Йоланда. – Я специально храню это платье и, наверное, никогда не выброшу…

Где-то в самой глубине его сердца кольнуло острой иглой, и он на миг перенесся мыслями в те далекие солнечные дни, но ожившие в памяти картинки поразили блеклостью красок и неясностью очертаний. Пора тоски о прошлом безвозвратно прошла. Наступал новый этап счастливого настоящего, великих надежд и мечтаний о будущем. Следовало тотчас что-нибудь предпринять, чтобы удача не ускользнула из рук, как рыбешка в быстрой речке.

– Йоланда, я ни черта не понимаю! – жестко, почти грубо проговорил он, обходя бывшую жену и устремляясь к выходу. – Ты что-то замыслила, это ясно, но мне сейчас совершенно не до глупых интриг.

– Подожди! – Йоланда вцепилась ему в руку, но Рассел, не глядя на нее, продолжил путь. – Я хочу поговорить о детях, о том, как нам дальше жить! – прокричала Йоланда, едва поспевая за ним.

– Мы же договорились, что решим этот вопрос через неделю? – на миг приостанавливаясь, произнес Рассел.

– Да, но кое-что изменилось… – пробормотала Йоланда, и по тому, как забегали ее глаза, Рассел понял, что она хитрит. – Шелли и Том должны были уехать… с мамой… в Виргинию…

– В Виргинию? – Рассел отдернул руку. – Насколько помню, ни друзей, ни родственников у вас там нет.

– Нет… то есть… Они хотели съездить просто так… Побывать в Маунт-Верноне… – Йоланда явно лгала.

– В Маунт-Верноне?! – прогремел Рассел, недоверчиво прищуриваясь. – Шелли всего три года, ее впору везти в Диснейленд, а не в музеи президентов!

Йоланда задиристо вскинула голову.

– Вот и свозил бы!

– И свезу! Непременно свезу, – ответил Рассел. Приехать ровно к семи уже не успею, размышлял он, ни на секунду не забывая о Лесли. Что ж, придется опоздать. Но она все поймет. Эта хитрюга пустила в ход козырную карту – детей. С решительными действиями лучше повременить.

– Если хочешь, можешь погулять с ними прямо сегодня, – примирительным тоном произнесла Йоланда. – Мама в последние дни неважно себя чувствует, поэтому решила отложить поездку. Может, до ноября. Я специально приехала так рано, чтобы ты не успел никуда уйти, – торопливо договорила она.

Рассел не знал, что делать. Йоланда определенно темнила, но отказываться от встречи с детьми было нельзя. А в гостинице Марты уже ждала Лесли. При мысли о Томе, Шелли и Лесли на сердце потеплело и безумно захотелось устроить все так, чтобы не потерять ни детей, ни подругу.

– Почему ты не позвонила мне вчера? – хмуря брови, требовательно спросил он.

Йоланда стояла очень близко, бросала на него кокетливо-нежные взгляды и старательно выпячивала грудь, будто соблазняя. Странно, но весь ее вид и эти нелепые попытки выглядеть пообольстительнее больше отталкивали. Рассел думал о том, как много лет назад воспылал к этой женщине любовью, как долгие годы боялся ее потерять, как чуть не сошел с ума, узнав об измене и предстоящем расставании, и силился понять, почему теперь видит в ней лишь притворство и абсурдность.

– Вчера я не могла позвонить, – становясь к нему почти вплотную, пробормотала Йоланда. – Мы поговорили с мамой в двенадцатом часу ночи – я не хотела тебя беспокоить.

Рассел отошел на два шага назад, приближаясь к двери и мечтая скорее уйти из этого дома. Уэйн еще тогда, в прошлом году, посоветовал ему переехать в другой район города, чтобы скорее обо всем забыть, но в ту пору Рассел спешил умчаться из Нью-Йорка как можно быстрее и дальше, а по возвращении сначала был еще убит горем, а потом вдруг всеми своими помыслами переключился на Лесли.

– Если хочешь увидеть Шелли и Тома прямо сегодня, я их привезу, – сказала Йоланда, многозначительно на него глядя. – Проведем день вчетвером, как в старые добрые времена. – Она засмеялась вымученным смехом.

Рассел вспомнил, насколько иначе смеется Лесли, и, чтобы скорее очиститься от фальши, возгорелся желанием тотчас очутиться с ней рядом.

– Нет, сегодня не получится. – Он покачал головой. – Во всяком случае, прямо сейчас… – Следовало съездить к Лесли и все объяснить.

В глазах Йоланды мелькнула злоба и угрожающая готовность идти напролом.

– У тебя какие-то дела? – спросила она тоном, каким обычно начинала скандалы.

Рассел в негодовании и отчаянии вскинул руки. Все шло не так, как хотелось, а каких-то полчаса назад он свято верил, что серьезных помех на пути к счастью больше не встретится.

– Да, у меня дела, представь себе! Я взрослый человек и, естественно, живу по заранее намеченному плану.

– И дела эти настолько важные, что их нельзя отложить даже ради встречи с детьми?! – повысив голос, спросила Йоланда. – Это после такой долгой разлуки! Что ж, прекрасно! Теперь мне все понятно. Плевать ты хотел на детей, а позвонил мне в понедельник от нечего делать или в необъяснимом порыве.

– Нет, все не так! – воскликнул Рассел, ненавидя себя за то, что он снова ввязывается в бессмысленные пререкания. – Я ужасно соскучился по детям и счастлив, что увижу их уже сегодня, но, пожалуйста, дай мне часа три.

Йоланда снова к нему приблизилась и подняла руки, собравшись его обнять. Он остановил ее на полпути, обхватив тонкие запястья своими крепкими пальцами.

– А по мне ты не соскучился? – прошептала Йоланда, подаваясь к нему и поднимаясь на цыпочки.

Рассел не понял, как такое могло случиться. Он оттолкнул ее, ибо ничуть не желал ни объятий, ни поцелуев. Но не с такой силой, чтобы она упала и ударилась о стену – у него всегда хватало здравого смысла не бороться с женщиной в полную силу.

– Как больно! – простонала Йоланда. Она лежала, странно выгнув ногу. – Мм… до чего же больно!

Рассел присел перед ней на корточки и осмотрел ее обтянутую тонким чулком ногу. Платье задралось, и была видна кружевная резинка, но Йоланду это ничуть не смущало. Впрочем, они прожили вместе десяток лет, а знакомы были почти тринадцать. Рассел знал эти ноги в мельчайших подробностях. К тому же с великим удивлением отметил теперь, что они отнюдь не волнуют его, как прежде.

– Перелом? – коротко спросил он.

– Думаю, нет, – прохныкала Йоланда. – Просто ушиб, но чертовски больно.

– Вызову «скорую». – Подняться Рассел не успел – Йоланда вцепилась ему в руку.

– Не надо врачей! – взмолилась она. – Терпеть не могу запах лекарств и эти медицинские костюмы!

А раньше чуть что бежала к аптечке или ложилась на обследование, мелькнуло в голове Рассела, но уличить ее во лжи он не имел возможности. Да и нельзя было сказать наверняка, правда ли она ушиблась или только прикидывается. Он выругался про себя, проклиная жизнь за то, что та сыграла с ним столь злую шутку.

– Мне бы просто полежать, – слабым голосом произнесла Йоланда. – Но вряд ли я дойду до кровати сама… – Она попыталась подняться, пронзительно вскрикнула, снова осела на пол и беспомощно взглянула на Рассела.

– Держись за мою шею, – выпрямляясь и протягивая к ней руки, сказал он.

Вся эта неделя длилась как необыкновенный сон. Лесли сгорала от нетерпения, мечтала о новой встрече и все раздумывала о том, как так вышло, что полмесяца назад она жила сама по себе, а теперь была будто половинкой целого, которое они составляли вместе с Расселом.

Впереди ее ждало море чудес и открытий. И, конечно, немало сложностей, но таких, преодолевать которые будет в радость. Лесли почти не сомневалась, что с Шелли и Томом найдет общий язык или даже подружится, ведь умела же она подобрать ключик к любому ребенку, а этих, кровь и плоть Рассела, должна была полюбить всем сердцем.

Как-то раз, сидя на занятиях и совершенно не слушая лектора, она подумала вдруг о том, не сблизят ли дети Рассела и Йоланду, и сердце застыло, точно скованное льдом. Что, если он до сих пор ее любит, ведь так сильно страдает? Не играет ли он со мной, не обманывает ли себя и меня? – зазвучали в голове безжалостные вопросы. А если и она его не забыла? Если новая встреча всколыхнет давнюю страсть? Жили они неважно, вечно ссорились, но не зря же говорят: милые бранятся – только тешатся… Может, это правда как у мамы с папой?

До конца лекции она сидела как на иголках. Но мало-помалу тревога улеглась. У Йоланды был новый муж, а Рассел настолько искренне восхищался ею, Лесли, что было сложно поверить, будто он сомневается в своих нынешних чувствах.

К концу недели она окончательно успокоилась. Ей в голову вдруг пришла совершенно неожиданная и очень дельная мысль. Наблюдая все эти дни за Терри и за его матерью, что каждый вечер исправно забирала его в половине шестого, Лесли то и дело вспоминала, с какой тревогой о ней рассказывал Рассел. Близился День всех святых, а фортепиано в детсадовском музыкальном зале после ухода предшественницы Лесли, пианистки, все это время стояло без дела. Она подумала, что было бы очень неплохо, если бы для начала Ребекка согласилась помочь им с организацией праздника. А потом, если Патриция останется довольна, можно будет пригласить ее на постоянную работу, таким образом вернуть к музыке и к более счастливой толковой жизни.

Наконец наступило воскресенье. Проснувшись утром с мыслью о Расселе, Лесли не поверила, что ждать осталось каких-нибудь пару часов. Она истосковалась по нему так сильно, как в жизни не скучала ни по родителям, ни по кому-либо другому. Душа жаждала скорее согреться его теплом, руки сладостно ныли в ожидании жарких объятий. Хотелось узнать все его новости, рассказать о том, что происходило на этой неделе с ней – поделиться каждой мыслью, малейшим впечатлением.

В гостиницу Марты она приехала пятью минутами раньше. Чтобы проверить, насколько Рассел пунктуален, и отпустить на этот счет какую-нибудь беззлобную шуточку. Когда до семи оставались считанные секунды, ее радости и волнению не было предела.

Экранчик телефона мигнул, и шестерка сменилась семеркой, а минуты обнулились. Лесли вся обратилась в слух, ожидая, что за окном вот-вот остановится машина, но улица пребывала в безмолвной дреме. Марта, приезжавшая всегда в шесть тридцать, вышла из коридора, в конце которого располагался ее офис.

– Что-то ты рано сегодня. Всегда приходишь к восьми. Привет! – Она подошла и обняла крестницу.

Та, охваченная странным предчувствием и видя перед собой осуждающий взгляд Патриции, коим та окидывала ее всю неделю, лишь рассеянно улыбнулась в ответ. Наверху гавкнул кто-то из постояльцев. Марта взглянула на часы.

– Просыпаются. Ты на целый день?

Лесли пожала плечами.

– Не знаю.

– Завтракала?

– Не-а, не хотелось.

– Минут через десять приходи ко мне, выпьем кофе. У меня есть отличные конфеты, с орехово-карамельной начинкой. Пальчики оближешь.

Лесли кивнула.

– Я к управляющему и сразу назад, – сказала Марта, уже идя к другому коридору.

А если он вообще не приедет? – вдруг подумала Лесли, и ей стало страшно, как потерявшемуся в метро малышу. Нет, это невозможно. Просто у него дела или решил подольше поспать, устал за целую неделю… Выпью кофе, займусь работой, и время пролетит незаметно.

Она твердила себе, что до последнего надо верить в лучшее, и угощаясь конфетами Марты, и расчесывая белоснежного красавца Морриса. Но в груди будто что-то подрагивало, и успокоить эту дрожь не получалось ни самовнушением, ни простейшими объяснениями. Да, в воскресенье мог позволить себе поспать дольше, несмотря на данное обещание, кто угодно, только не Рассел. По прошествии получаса, не в силах бороться с необъяснимым смятением, Лесли взяла телефон и достала из кармана визитную карточку.

Вот из трубки послышался длинный гудок. У Лесли повлажнела рука. Не глупо ли это? – в страшном волнении думала она. Не отпугну ли я его звонком? Может, обещание он дал не всерьез. Не исключено, что и на всю эту историю смотрит совсем не так, как я. Не подразумевает ничего особенного и не строит планов на будущее. Я дурочка. Придумала себе сказку про большую любовь, а ведь он ничего такого не говорил и ни о чем не просил…

Совсем потерявшись и ругая себя, она уже чуть было не нажала на кнопку отбоя, но гудок, уже пятый, вдруг прервался. Послышался странный шум, потом запыхавшийся голос Рассела:

– Слушаю.

– Рассел? – пробормотала Лесли.

– А-а, Лесли, это ты… Представляешь… – неожиданно растерянным тоном произнес он.

– Рас, дорогой! – послышался другой голос – женский.

Лесли не поверила собственным ушам.

– Ты… где? Дома? – не понимая, что происходит, и не в состоянии раздумывать, что ей говорить и как себя вести, спросила она.

– Да, детка, я еще дома, – торопливо, сдавленным голосом проговорил Рассел. – Я хотел приехать вовремя и приехал бы, но, понимаешь, моя жена…

– Жена?! – воскликнула Лесли, чувствуя себя так, будто у нее грубо отняли все самое дорогое, что было в жизни.

– Бывшая жена, – поспешил поправиться Рассел. – Понимаешь, она…

Лесли нажала на кнопку с красным значком, и трубка умолкла, но несколько секунд спустя зазвонила – на экране высветился номер Рассела. Мгновение-другое Лесли смотрела на набор цифр, не видя их. Стоит ли разговаривать о чем-то еще? Все понятно без объяснений. Если в воскресенье, в столь ранний час, Рассел был дома с Йоландой, если она так ласково к нему обращалась, а он, когда ответил на звонок, тяжело дышал и определенно смутился, имело ли смысл выслушивать, почему так случилось?

Трубка все звонила. Лесли нажала на ту же кнопку и не убирала палец до тех пор, пока телефон не отключился. Со стороны главной улицы послышался шум останавливающейся машины. У Лесли ёкнуло сердце, но, тут же сказав себе, что это не Рассел и что его больше не стоит ждать, она печально усмехнулась. Ей вдруг стало тесно и страшно в закрытом пространстве, показалось, что вот-вот обрушится потолок или треснут стены, и она выскочила наружу через ближайший служебный выход.

Полный мужчина в очках с тонкой металлической оправой, вышедший из огромного черного «БМВ» на главной дороге, махнул ей рукой.

– Мисс! Доброе утро! Я звонил вчера, предупреждал. У меня овчарка. – Он кивнул на переднее пассажирское сиденье, где послушно сидела собака. – Хотел бы сдать ее до вторника. Куда нам идти?

Лесли не помнила, как провела их через парадную дверь и как оставила с администраторшей. Даже не могла сказать наверняка, была ли администраторша на рабочем месте. Скорее всего, была, ведь она приезжала ровно к семи, когда заканчивалась смена ночного дежурного, а заведенные правила у добросердечной, но любившей порядок Марты соблюдались неукоснительно.

Взяв себя в руки и сообразив, что толку от нее сегодня не будет, Лесли снова пошла к крестной.

– Что-то мне нездоровится. Я, пожалуй, поеду домой. Отпустишь?

Марта посмотрела на крестницу с тревогой.

– Что с тобой? Ты белая как полотно. Лучше оставайся здесь, вызовем врача. Не то по дороге упадешь в обморок.

Лесли слабо улыбнулась.

– Не упаду. И не надо никаких врачей.

Марта подошла к ней и приложила руку к ее щеке.

– Холодная. Глаза потухли. Стряслась какая-то беда?

Лесли чуть было не обрушилась на нее потоком бурных излияний, чуть не расплакалась, но вовремя подумала о том, что у Марты впереди нелегкий рабочий день и что будет жестоко взваливать на ее плечи груз собственных бед. К тому же сначала хотелось разобраться в них самой. Она прикусила губу.

– Да нет, ничего не стряслось. Просто вдруг слегка затошнило, закружилась голова. Это от переутомления.

– Может, ты беременна? – заботливо поинтересовалась Марта. – Если да, так и скажи. Ничего в этом нет постыдного или страшного.

Лесли засмеялась нервным смехом, который ей самой показался чужим.

– Нет, я не беременна, это уж точно.

– А… – глаза Марты сузились, во взгляде мелькнула догадка, – этот твой помощник? Который был здесь все прошлое воскресенье? Ты сказала, что сегодня он опять приедет? Не дождешься его?

– Он не приедет, – опуская глаза и с трудом шевеля онемевшими губами, проговорила Лесли. – У него дела… Какие-то дела с женой… – Последнее слово отозвалось в ее сердце острой болью.

– С женой? – Марта недоуменно и с возмущением наморщила лоб. – У него что, есть жена?

– Гм… – Лесли чувствовала, что, если разговор продлится еще минуту, она точно не сдержит слез.

– Зачем он тогда целый день здесь крутился? – воинственно спросила Марта. – По какому праву смотрел на тебя влюбленными глазами?

– Марта, прошу тебя. – Лесли подняла ослабевшую руку. – Вовсе не влюбленными глазами он смотрел…

– Уж я-то в этих делах разбираюсь, – с видом профессионала заявила Марта. – Я подумала, что…

Лесли быстро поцеловала ее в щеку и, уже выбегая, крикнула:

– Пока!

Слезы текли по щекам, когда она ехала в метро. Хорошо, что народу в Нью-Йорке восемь с лишним миллионов и что люди в столь больших городах не обращают внимания на странности окружающих. Не то пришлось бы придумывать своему беззвучному плачу правдоподобное объяснение.

Как же глупо и смешно все получилось, думала Лесли, потупив голову. Я влюбилась в того, кто любит другую, у кого и в мыслях не было что-то менять. Вот почему он не пошел ко мне ни тогда с Терри, ни потом, неделю назад. Не хотел осквернять чувства к ней даже намеком на измену, хотя ни о чем подобном не могло быть и речи… Во всяком случае, в первый раз…

А как же поцелуи, горячие взгляды? Он целовал меня с чувством и страстно – что-что, а это я точно помню! Она скривила губы и смахнула с подбородка слезы. Впрочем, это же сущие глупости… Поцелуи ничего не значат. Может, он сделал это из жалости, ведь, конечно, догадался, что меня захлестнула дурацкая влюбленность. Как стыдно и больно… Не знаю, что делать…

Едва она переступила порог дома, раздалась телефонная трель. Ей пришло на ум, что это Рассел, и сердце на миг застыло. Ее номера он не знал, но мог позвонить в справочное. Телефон все не умолкал. Дрожащей рукой Лесли поднесла трубку к уху.

– Алло?

– Ну, привет, – послышался знакомый хрипловатый голос Джейсона.

Лесли тяжело опустилась на кожаную банкетку и ничего не ответила.

– Скучала? – по обыкновению не то в шутку, не то всерьез спросил Джейсон.

Лесли в голову пришла безумная мысль. Поехать с Джейсоном, куда бы он ее ни позвал, воспользоваться им, как Рассел воспользовался ею, – попытаться остудить свой пыл в развлечениях и беседах с другим. Не иди дорогой грешника, сказала себе она, качая головой.

– Нет, Джейсон, я по тебе ни капли не скучала. Скажу больше: даже не вспоминала. Меня занимали совсем другие мысли.

Джейсон лишь растерянно усмехнулся в ответ.

– Представляешь, меня тоже угораздило влюбиться. – Лесли уперла локоть в колено и уткнулась лбом в ладонь. – Безответно. Какой-то кошмар!

– Безответно? – переспросил Джейсон. – И что это за идиот?

– Никакой он не идиот, – несчастно пробормотала Лесли.

– Он обидел тебя?! – выпалил Джейсон. – Навешал лапши на уши?! Если так, только скажи. Я достану его из-под земли, будет знать, как дурачить лучших в мире девчонок.

Лесли грустно засмеялась.

– Какой ты заботливый. Нет, ничего плохого он мне не сделал. Я сама сваляла дурака, вообразила, будто у нас роман, а ему нужен был лишь собеседник. Чтобы привести в порядок мысли…

– Сочувствую, – сказал Джейсон после продолжительного молчания. – Послушай, а может, съездим чего-нибудь выпьем? Или просто покатаемся? Тебе не мешает развеяться.

– Нет, Джейсон, – ответила Лесли. – Спасибо, что беспокоишься. Знаешь, мне правда жаль, что… – Она запнулась. Слова перемешались в голове.

– Что? – глухим голосом спросил Джейсон.

– Что у нас с тобой никогда ничего не получится, – сказала Лесли, закрывая глаза. Хотелось сбежать из этого дома, из этого города, от самой себя.

– Я ведь ни на чем и не настаиваю, – с досадой и отчаянием произнес Джейсон. – А прокатиться предлагаю просто так, без всяких там…

– Не звони мне больше, ладно? – попросила Лесли, перебивая его. – Никогда не звони. Так будет лучше для нас обоих. – Она кашлянула. Говорить давалось с трудом. Джейсон молчал, но так напряженно, что, казалось, его молчание можно потрогать. – Я только теперь поняла, как все это тяжко… Удачи тебе.

Не дожидаясь ответа, она прервала связь. И, почувствовав, что не сможет просидеть целый день в одиночестве, набрала номер родителей. Отец ответил заспанным голосом.

– Какие у тебя планы, пап?

– Хотел выспаться, – пробормотал отец зевая. – Неделя была сумасшедшая.

– Прости, я тебя разбудила. – Лесли только теперь подумала о времени. Было, наверное, часов девять, не больше. – Можно я приеду?

– Конечно! – обрадованно воскликнул отец.