Не спешите с помолвкой

ГЛАВА ПЯТАЯ

Наутро Натали проснулась поздно. По привычке она протянула руку к прикроватному столику, нащупала пластмассовый корпус часов и поднесла их к глазам. Скоро десять.

Проспала! — вспыхнула в ее сознании паническая мысль. Ах да! Она тут же успокоилась, вспомнив, что сегодня суббота.

Натали поставила часы обратно на столик, закрыла глаза, и перед ее внутренним взором прошли события вчерашнего вечера.

Только бы не попасть в скандальную хронику! — подумала Натали, вспомнив, что ее фотографировали вездесущие репортеры. Если же какая-нибудь местная газета все-таки опубликует ее фото, Сэм будет в ярости. Он же предупреждал, чтобы она не связывалась с Джонни. Даже если она попытается объяснить ему, как в действительности было дело, Сэм все равно ей не поверит. Когда он в ярости, никакие разумные доводы на него не действуют.

Натали встала, приняла душ, надела джинсы и майку, приготовила завтрак: йогурт с клубникой, апельсиновый сок, кофе.

Обычно по субботам она занималась домашними делами: уборкой, стиркой, покупками. На это уходило около двух часов. И эта суббота тоже не была исключением.

Натали вернулась из магазина, и тут зазвонил телефон. Но пока она ставила сумки, на том конце положили трубку.

Натали погрузила краски, кисти, бумагу и этюдник в багажник своей маленькой машины и отправилась в гости к миссис Эрскин.

День выдался жаркий. Ни ветерка, ни облачка. Дело шло к полудню, а жара уже стояла тропическая. Натали надела широкополую соломенную шляпу, купленную пару лет назад в Испании и ни разу с тех пор не надеванную, ведь в Англии даже летом редко выдаются такие жаркие дни, как сегодня.

Миссис Эрскин жила в небольшом селении Эбботсли, в тридцати минутах езды от Натали, настолько крошечном, что, если ехать на приличной скорости, его можно проскочить, не заметив. Всего лишь ряд современных коттеджей вдоль дороги, церковь в викторианском стиле да экзотический паб с запоминающейся деревянной крышей под старину.

Натали сверкнула с основной дороги и подъехала к дому, стоящему на отшибе. Она остановилась у крыльца и вышла из машины. Первое, что ей бросилось в глаза, — это обилие цветов. Дом буквально утопал во всевозможных растениях. Они обвивали стены и наполняли воздух пьянящим ароматом. Здесь жимолость, там — аронник. Справа и слева море красноголовых пионов, белых и красных роз. У Натали перехватило дыхание от такой красоты.

Крыльцо дома было обнесено зеленой решетчатой оградой, также густо обвитой растениями.

Не успела Натали постучать, как дверь распахнулась и на пороге появилась миссис Эрскин.

— Натали! Милости прошу! Входи! — радостно воскликнула она. — Какая шляпа! Очень предусмотрительно с твоей стороны. Сегодня будет страшная жара, а мы собирались на пленэр. Заноси этюдник в дом. Что будешь пить? Белое вино? Сок? Минералку?

— Сок, пожалуйста.

Прихватив из машины этюдник и прочие принадлежности, Натали вошла в дом. Внутри было прохладно. Каменный пол из плит, отшлифованных временем, покрывали соломенные циновки. Миссис Эрскин пригласила ее пройти на кухню. У одной из выкрашенных в желтый цвет стен стоял огромный дубовый шкаф, через стеклянные дверцы которого Натали могла увидеть множество различной посуды, аккуратно расставленной на полках. Рядом со шкафом находилось небольшое окошко, на узком подоконнике которого стояли терракотовые горшки с геранью. В дальнем конце кухни Натали заметила приоткрытую застекленную дверь, она вела в небольшой внутренний дворик, куда они и прошли.

— Как здесь прелестно! — вырвалось у Натали. Она оглянулась, ища глазами еще какие-нибудь постройки, но ничего такого поблизости не было. Цветы, деревья, шелест листьев, шепот моря, тихое пение птиц. Воздух напоен ароматами. — Райское место! — воскликнула в восторге Натали, опуская на землю свой этюдник. Она обернулась, но миссис Эрскин рядом не оказалось.

— Я рада, что тебе здесь нравится, — донесся из кухни ее голос. Через несколько секунд она появилась со стаканом сока, приправленного мятой. — Выпей пока, а я накрою стол для ленча.

— Я могу вам чем-нибудь помочь? — предложила Натали, ставя свой стакан на столик. Полосатый тент создавал приятную прохладу.

— Спасибо, но я уже все приготовила, — бросила на ходу миссис Эрскин. Она выкатила сервировочный столик, уставленный всевозможными блюдами. У Натали разбежались глаза.

— Для ленча этого многовато! — воскликнула она.

— У тебя определенно разыграется аппетит на свежем воздухе, — заверила ее миссис Эрскин.

— А как вы готовите этот соус? — спросила Натали.

— Мед, горчица и сахар. Попробуй-ка булочки. Я сама их пекла.

— Моя мама тоже сама печет хлеб и говорит, что, когда у нее плохое настроение, она дает выход своим эмоциям, замешивая тесто. Уверяет, что это очень помогает снять стресс, — рассмеялась Натали.

— Верно. Физический труд, если в меру, помогает сохранять душевное равновесие. Я тоже пеку хлеб, вместо того чтобы кого-нибудь поколотить.

— Жаль, что я не могу этого делать в офисе: когда Сэм в плохом настроении, он просто выводит меня из себя, — с сожалением проговорила Натали.

— Да, мне известно, каким он может быть несносным! В детстве он был сущим наказанием.

— Расскажите мне о нем, — попросила Натали и тут же пожалела, что проявила слишком явный интерес к Сэму.

— Позже я обязательно покажу тебе фотографии, — пообещала миссис Эрскин. — А ты давно рисуешь?

— Сколько себя помню. В детстве я нарисовала карандашом на стене гостиной круг, за что была наказана, но это, слава Богу, не отбило у меня тяги к рисованию.

— Согласно легенде, Джотто отличался от других детей тем, что мог рисовать окружности безупречной формы, — сказала миссис Эрскин.

— Ну, мой круг был далек от совершенства. Тем более что внутри я поставила две точки, а вот нос и рот дорисовать не успела, не дали родители.

Так они и беседовали, неспешно переходя от одной темы к другой. С приготовления риса к смешиванию красок. От красок к работе на студии. От студии к Сэму. Но как только речь заходила о Сэме, Натали охватывало странное беспокойство. Опасаясь, что его мать это заметит, она спешила перейти на другую тему.

— А как вы познакомились со своим мужем? — спросила она миссис Эрскин.

— Мы встретились еще студентами колледжа и вскоре поженились. Денег не было. Перебивались с хлеба на воду, пока Джек не подписал контракт на службу в армии. Наконец он начал прилично зарабатывать, и мы смогли позволить себе ребенка.

— Сэма, — машинально произнесла Натали и подумала: Боже! Я снова возвращаюсь к нему. Мать Сэма определенно уже заметила, что я к нему неравнодушна.

— Да, Сэма, — подтвердила миссис Эрскин. — Жизнь военного — сплошные переезды. Каждые несколько месяцев мы снимались с одного места и переезжали на другое. Мне хватало забот и с одним ребенком. Но когда Джек наконец обосновался в Шотландии, я родила еще двоих, на этот раз девочек. Поэтому между ними такая разница в возрасте. — Неожиданно ее лицо погрустнело. — Когда Сэму было шестнадцать, Джек погиб в Гималаях. Он слишком любил рисковать. Усидеть долго дома просто не мог. Сэм унаследовал многие черты его характера, но, слава Богу, не тягу к риску. Он очень рано понял, какое горе человек может принести любящим его людям, безрассудно рискуя жизнью. Муж погиб глупо, — проговорила она грустно. — После смерти Джека Сэм остался единственным мужчиной в семье. Для сестер он был чем-то вроде отца. Воспитывал их, следил за ними. Но, когда Дженни исполнилось пятнадцать, она не захотела, чтобы с ней обращались как с маленькой девочкой.

— Так же как и я в пятнадцать, — улыбнулась Натали.

— Да, это трудный возраст. Переходный, — согласилась миссис Эрскин. — Сэм не понимал этого, и между ними часто возникали перепалки. Сэм кричал на нее и требовал поступать, как он велит.

— Да, на него это похоже. Я все время задаю себе вопрос: почему Сэм такой тиран? Теперь знаю. Но мне казалось, что он хорошо ладит с Дженни и Мари, — сказала Натали.

— Большей частью да, но, когда Сэм требует от них соблюдения установленных им самим правил, они ставят его на место.

— Хотела бы я посмотреть, как это происходит, — смеясь, проговорила Натали.

Они выпили кофе и еще немного поговорили. Но о чем бы ни шла беседа, она все время вращалась вокруг Сэма.

Они закончили ленч, Натали помогла вымыть посуду и убрала оставшуюся еду в холодильник, завернув ее в пленку. Потом она вымыла руки, и они приступили к рисованию.

Солнце стояло высоко и нещадно палило. Ветра не было, и единственное, что спасало Натали от жары, — это ее широкополая шляпа, как зонт создававшая спасительную тень.

Натали писала акварелью большой старый клен с замысловатыми изгибами ствола в окружении кустарника и молодых дубков. Вдали виднелось море и голубое небо с парящими чайками.

— Могу я взглянуть? — вежливо поинтересовалась миссис Эрскин. — Или ты не любишь, когда смотрят незаконченную работу?

— Да она практически уже закончена, — ответила Натали.

Миссис Эрскин некоторое время молчала, а затем сказала:

— Вполне профессионально! А ты не пробовала заниматься живописью всерьез?

— Да что вы. Я всего лишь любитель. Лучше быть хорошим любителем, чем плохим профессионалом.

— Ну-ну, без ложной скромности! Недооценивать себя так же плохо, как и переоценивать. Ты знаешь, я бы купила у тебя эту акварель. Я много раз пыталась написать этот пейзаж, но так проникновенно у меня никогда не получалось. Очень талантливо! Очень.

— Я рада, что вам нравится. Закончу, сделаю рамку и подарю вам! — предложила Натали.

— Согласна, — ответила миссис Эрскин.

— Могу ли я взглянуть на вашу акварель? — спросила Натали.

— Конечно, но предупреждаю, что она не из лучших. У меня нет твоего мазка.

Натали это уже заметила. Миссис Эрскин рисовала по сухой бумаге, и от этого краски на границах плохо смешивались.

— А вы не пробовали рисовать по мокрой бумаге? Просто смочите бумагу водой, и тогда не будет таких резких границ. Акварель станет воздушнее, легче, — посоветовала Натали.

— Да, надо попробовать, — согласилась миссис Эрскин. Неожиданно она зевнула. — Ты не будешь возражать, если я посплю полчасика? А потом покажу тебе фото Сэма в детстве и мы выпьем чаю.

— Не беспокойтесь. Я буду рисовать. У вас здесь так красиво! — заверила ее Натали.

Миссис Эрскин внимательно посмотрела в лицо Натали.

— Мне кажется, ты немного перегрелась. Сегодня прямо-таки тропическая жара. Думаю, тебе в самый раз пойти окунуться. До моря далеко, но здесь в двух шагах достаточно широкая и глубокая речка.

— Да, сегодня действительно жарко, но я не взяла с собой купальника, — с сожалением сказала Натали.

— Не беда. Можешь надеть купальник Дженни. У вас одинаковый размер.

— А она не будет возражать?

— Да у нее их дюжина, — заверила Натали миссис Эрскин.

— Спасибо, у меня как будто жар, — призналась Натали. Она и сама не знала точно, отчего у нее жар. То ли от погоды, то ли от беспрестанных мыслей о Сэме.

Через минуту миссис Эрскин появилась на балконе второго этажа и сбросила Натали, ждущей внизу, цветастое махровое полотенце и купальник.

— Речка вон там, — она указала рукой в сторону кустарника и, улыбнувшись, скрылась за занавесками.

Натали еще немного посидела над своей акварелью и, сочтя, что работа закончена, прихватила купальник и пошла в дом, чтобы переодеться. Купальник оказался ей впору, лишь немного тесен в груди. Она направилась было к выходу, но тут неожиданно услышала чьи-то шаги. Это не могла быть миссис Эрскин. Она находилась на втором этаже и уже, по-видимому, спала. В таком случае кто?

Натали положила полотенце на землю и осторожно подобралась к полуоткрытой кухонной двери. В кухне никого не было. Она вошла и увидела в полумраке прихожей мужскую фигуру. Натали тихонько сняла с крючка здоровенную скалку и крепко сжала ее в руке. Человек в прихожей взял со столика фотографию в толстой серебряной рамке и поднес ее к лицу.

Грабитель! — пронеслось в голове у Натали, и, сделав несколько шагов на цыпочках, она крикнула:

— Эй, ты! Поставь фотографию на место. Я вооружена и применю оружие, если сочту необходимым!

Человек застыл на месте.

— Я кому сказала! Поставь фотографию!

Он поставил фотографию и, повернувшись на каблуках, сделал несколько шагов к Натали. Он все еще находился в темноте, и она не могла разглядеть его лица. Но роста он был внушительного. Однако это не испугало Натали, и, замахнувшись скалкой, она предупредила:

— Еще один шаг — и я проломлю тебе голову.

Однако грабитель не остановился и продолжал приближаться. Он наконец вышел на свет, и Натали вдруг вскрикнула:

— Сэм! Ты вел себя как грабитель…

— Я просто не хотел будить маму. В этот час она спит. И положи, пожалуйста, эту жуткую скалку. Она меня раздражает.

Его взгляд был прикован к Натали. Он впервые видел ее в купальнике, и Натали физически ощущала на своем теле прикосновение его жаркого взгляда.

— Я… я собиралась… купаться. — Ее голос дрогнул, она запнулась. В присутствии Сэма с ней творились странные вещи.

— Догадываюсь, — хрипло ответил он. Его голос заставил Натали вздрогнуть.

Сэм, не сводя с нее глаз, вынул руку из кармана джинсов и протянул ей лист бумаги. Сначала она не поняла, что это газетная страница.

— Ты видела это? Кстати, я тебе звонил утром, но телефон не отвечал, — проговорил Сэм так же хрипло.

— Что это? — удивленно спросила Натали, раскрывая сложенный вчетверо газетный лист. — О Боже! — воскликнула она, обнаружив свою фотографию на первой полосе в разделе светской хроники. Фотограф каким-то чудом поймал совершенно не соответствующий действительности момент. Ее глаза были широко открыты и лицо выражало предельную степень опьянения. Джонни, обнимая ее за талию, был рядом. Тут же находилась фотография Спайдера, обнимающегося с Синди. Та выглядела вполне трезвой.

— Фотография все исказила, — растерянно выдавила Натали.

— Ты еще не читала статью, — заметил Сэм.

Она пробежала глазами текст.

— Слава Богу, здесь не упоминается мое имя, — вздохнула она с облегчением, не понимая причины его ярости.

— Ты обратила внимание на заголовок? «Последняя красотка Джонни»! Тебе нравится, когда тебя называют красоткой, да еще одной из многих?

— Нет, но…

— Не отрицай! Тебе льстит быть причисленной к тинейджерам. Все женщины хотят казаться моложе. И ты рядом с самим Линклэйтером! Половина женщин нашей студии спят и видят, как бы хоть прикоснуться к нему, хотя я совершенно не понимаю, что в нем такого сексапильного!

— Женщины просто слушают его радио-шоу, и им нравится его манера говорить. Они же не видят его по радио. Им нравится его тембр голоса. Женщины любят ушами… как тебе известно.

— Целая речь в защиту бедного Джонни. С чего бы такая прыть!

— Ни с чего. Просто он хороший парень и совершенно не виноват в происшедшем в тот вечер. Заварушку устроила Синди. Девица Спайдера. Она потащила Джонни танцевать, как он ни отбивался. Я решила уйти, Спайдер вызвался проводить меня. Синди увидела, что я ухожу со Спайдером, и набросилась на меня с кулаками. Если бы не чудом оказавшийся там фотограф, никакого скандала бы не было.

— Все равно Джонни виноват. Он мог отделаться от нее.

— Но она силой потащила его. Ты таких девиц знаешь, не правда ли? Если судить по твоим последним подругам. Я имела счастье их наблюдать.

— Ты еще будешь советовать мне, с кем встречаться? — возмутился Сэм.

— Нет, не буду. Успокойся. Встречайся с кем хочешь. Но Джонни не виноват в происшедшем. Я знаю, он тебе несимпатичен, но ты не можешь закрыть его шоу, потому что он страшно популярен. За глаза ты всячески поносишь его, а в лицо не решаешься. Лицемерие — вот что это.

— Не лицемерие, а бизнес. У меня с ним чисто деловые отношения. Я не обязан любить его. Он приносит прибыль, он поднимает популярность радиостанции — вот и все.

— Хорошо. Разобрались. Я иду купаться, — сказала Натали и направилась к двери.

— Подожди. Я не закончил, — Сэм схватил ее за плечи.

Впервые он прикоснулся к ее обнаженному телу. У Натали захватило дух и сердце забилось как птица…

— Что с тобой? — удивленно произнес Сэм, вглядываясь в ее возбужденное лицо.

— Просто не люблю… не люблю, когда меня… грубо хватают за плечи, — с трудом вымолвила Натали, борясь с охватившим ее волнением. Она не могла сказать ему, что одного его прикосновения достаточно, чтобы сердце начало колотиться о ребра, как корабль о скалы в бурю.

— Только поэтому? — переспросил Сэм.

Ей показалось, что он догадывается, как действует на нее его близость и как она грезит о нем.

— Отпусти меня, — выдохнула Натали.

Сэм резким движением притянул ее к себе. Их тела соприкоснулись. Губы встретились.

— Оставь меня, Сэм, — дрожа всем телом, обессилев, пробормотала Натали. — Я не в твоем вкусе.

— Откуда тебе это известно? — удивился Сэм, касаясь губами ее подбородка, шеи, плечей. — Какая нежная кожа! Я пьян от твоих духов. Я всегда наслаждался этим ароматом. Когда ты уходила, запах духов оставался и напоминал мне о тебе. Даже дома меня преследовал этот аромат.

Ее сердце бешено билось в груди.

Конечно же, он лжет. Скольким женщинам он говорил то же самое? — мелькнула в голове Натали мысль. Ему нельзя верить.

— Оставь меня, или я закричу и разбужу твою маму, и она увидит, что ты вытворяешь, — пригрозила Натали.

— А что я вытворяю? — с насмешкой спросил он, продолжая ласкать ее.

Ах, он не верит, подумала Натали и открыла было рот, чтобы закричать, но Сэм опередил ее. Его горячие губы прижались к ее губам. Руки скользнули вниз, к ее бедрам. И Натали непроизвольно ответила на его ласки. Она обхватила Сэма за шею и стала жадно целовать.

Руки Сэма вновь поднялись к ее плечам; сбросив с них бретельки купальника, он вовсе сдвинул его, обнажив ее грудь, и, с трудом оторвав свои губы от губ Натали, наклонившись, стал нежно ласкать языком ее соски.

— О, Сэм! — простонала Натали.

Сколько времени это продолжалось? Натали не могла сказать точно. Она была в забытьи, сладостном забытьи. Что чувствовал Сэм? Мог ли он ощущать то же, что и она? Как мало знала она мужчин. Что и как они чувствуют… И тут до ее сознания донесся голос Сэма.

— Не могу поверить, что мне потребовалось столько времени, чтобы добиться этого! — прошептал он хрипло. — Я привык видеть тебя каждый день на работе… Но в один прекрасный день я словно прозрел. Твои ноги… И с тех пор уже не мог думать ни о ком, кроме тебя.

А, так вот что у него на уме, подумала Натали.

— Это началось с той вечеринки у Джонни? А быть может, когда ты поцеловала меня в офисе? — размышлял он, будто разговаривая с самим собой. — Да, поцелуй все изменил. Так приятно было держать тебя в своих объятиях. Я сразу подумал, какая же ты в постели? И эта мысль неотступно преследует меня, где бы я ни был и чем бы ни занимался.

Натали слушала его, и наваждение рассеивалось как туман. Ей вдруг стало холодно.

— Я хочу тебя, Натали! — продолжал Сэм с жаром, не замечая перемены, происшедшей в ней. Он внезапно посмотрел ей в глаза, как бы гипнотизируя ее. — Я не могу больше ждать. Я безумно хочу тебя! — Он нагнул голову и страстно поцеловал ее. — Иди переоденься. Я отвезу тебя к себе домой. Здесь нельзя. Мама может проснуться в любую минуту.

Натали едва не разразилась слезами, но сдержалась. Женщина не может позволить себе показывать явно свои чувства. Она смотрела на Сэма отсутствующим взглядом.

Они с Сэмом встретились в одной и той же точке, но шли к ней разными путями. Да, она тоже хотела его, и бессмысленно лгать, убеждая себя в обратном. Но она хотела его, потому что любила и физическая близость была бы естественным продолжением ее любви. Сэм же даже не вспомнил о любви. Он просто не мог больше ждать. Он просто хотел переспать с ней. Причем давно. Ему понравились ее ноги! Она была для него вожделенным куском мяса, не более того. Позабавившись с ней, он с легкостью перебросится на другую, ноги которой понравятся ему еще больше.

Очевидно, Сэм заметил наконец перемену, произошедшую с Натали.

— Что-нибудь не так? — спросил он. В его голосе сквозило нетерпение. — Не будем тратить драгоценное время. Мама скоро проснется. Я не хочу, чтобы она видела нас вдвоем. Собирайся. Поехали! — с жаром прошептал он и попытался поцеловать ее. Но на этот раз Натали отстранила его.

— Нет, — твердо произнесла она.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Сэм. — Ты хочешь меня. Я знаю. Ты хочешь.

— Нет, ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моих желаниях, ни о моих чувствах, — прошептала Натали. — Ты слишком занят собой, своими желаниями и своими чувствами. Тебе глубоко безразличны окружающие тебя люди. Не говоря уже об их чувствах.

Лицо Сэма вытянулось от удивления. Он хотел что-то сказать, но Натали продолжала:

— Я никогда не буду с тобой близка, даже если меня к этому принудят под страхом смерти. Ты даже не сказал, что любишь меня! Ты разговаривал со мной как с проституткой. Если тебе просто не с кем сейчас переспать, то извини, я для таких забав не гожусь.

Она повернулась и быстро пошла прочь, боясь, что Сэм попытается как-то остановить ее. Но он ничего не сделал и не сказал.

Выйдя во внутренний дворик, она взяла со стула свои джинсы, майку и направилась в ванную комнату, чтобы переодеться. Когда она вернулась, Сэма уже не было. Она только услышала шум отъезжающей машины.

Почему он уехал? Может быть, он так разозлился, что не ручался за себя? Боялся, что в гневе может ударить ее? Или махнул на нее рукой и поехал подцепить первую встречную? Или направился к Эллен Вест? Эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове.

— Кто это был? — услышала Натали голос миссис Эрскин. — Я видела машину Сэма. Что он хотел?

Если бы я знала, чего он хотел! — подумала Натали. Она вдруг почему-то рассмеялась.

— Что с тобой, дитя мое? — удивленно спросила миссис Эрскин.

Натали закусила губу, чтобы сдержать смех и не разрыдаться.

— Извините меня, миссис Эрскин, но я должна ехать. Спасибо за прекрасный день, за отличный ленч, — проговорила Натали. — Я только соберу этюдник.

Миссис Эрскин молча наблюдала за Натали, пока та укладывала вещи в багажник. Единственное, чего хотела Натали, — это побыстрее уехать, чтобы не расплакаться перед миссис Эрскин. Натали села за руль и включила зажигание.

— Еще раз спасибо за все, — натянуто улыбнулась она миссис Эрскин и дала полный газ. Мотор взревел. Гравий полетел из-под колес. Машина рванула с места.

И, лишь переступив порог своей квартиры, Натали дала волю слезам.