(Не) в активном поиске

Глава 24

Аня.

Лечу. Я уже на небесах от блаженства? А, нет, это Макс поднял меня и усадил на кухонный остров. Хочу расслабиться, но не могу, мысли в голове крутятся вокруг этого острова. Ведь не хорошо начинать свой «взрослый путь» на кухне, как-то это неправильно… точнее, не по нормам приличия. Какая бы я не была пофигистка, все-таки иногда хочется быть, как все. Романтика… туда-сюда, мягкая постель, признания, нашептывание приятных слов, пусть и большинство из них будут неправдивыми, но все же…

Ох и руки у Максима… проворные, только были в волосах, уже в районе поясницы. Да и я уже не особа прикрыта полотенцем. И свет ярко горит… даже сквозь закрытые веки пробивается. Вот тебе и незабываемые воспоминания и острые ощущения…

Нет, не могу! Я думаю обо всем, только не о процессе. Свет яркий, стол жесткий, да в придачу еще и холодный… наверное, еще и скользкий… Принимаюсь ерзать, проверяя. А вдруг я не удержусь и свалюсь прямо на пол в самый неподходящий момент? Перелом чего-нибудь, а может даже и сотрясение, мне гарантированы… Так зачем же?

Отрываюсь от Макса и смотрю в его осоловевшие глаза.

— Только не тут, ладно? — оказывается, он такой красивый…

Нет, я замечала, просто относилась к этому факту ровно. Мало ли красивых и симпатичных людей в мире, но в данную минуту меня это безусловно радует. И не важно, что он курьер… мотоциклист… тусовщик и любитель активного досуга, главное, что он не теткин протеже Виталька и не филолог Бздашек, а просто хороший человек. Безусловно, между этими персонажами целая пропасть… они совершенно разные, но… вон он — Максим, а вот я — Аня, и нам приятно проводить время вместе. А все почему? Потому, что мы с ним схожи. Он такой же шебутной, точнее, с легкой звездинкой в голове, как и я.

— Крепко держись, — шепчет мне на ухо и подхватывает под попец. Обхватываю его руками за шею, а ногами за талию мертвой хваткой. Теперь захочет, от меня не избавится. И вообще, он, как честный человек, я на это надеюсь, просто обязан…

Ой, спальня. Полумрак. Свет только из коридора. Большая кровать. Вот это я понимаю, вот это по правилам. Чуть подкидывает меня, и я падаю на нее, раскидывая руки и ноги в стороны. И улыбаюсь. Чему, спросите? А я знаю? Наверное тому, что все складывается так, как представлялось.

Максим опускается рядом. Все, пора отключать мозг и включать инстинкты. Если я и дальше буду много думать, то произойдет все, что угодно, вплоть до написания кандидатской по психологии, но не сам процесс. А ведь очень хочется… Прямо непреодолимое желание, я бы сказала, потребность.

И все так плавно и нежно, будто лежу на поверхности океана, и он покачивает меня на своих волнах. Эмоции также волнами накатывают на мой разгоряченный организм. Дыхание одно на двоих, сплетение рук, нежные прикосновения, чувства едины, как и желание… Я таю, растекаюсь от горячих и откровенных ласк. Сейчас я податлива и готова на эксперименты. Пытаюсь казаться раскрепощенной, уверенной в своих действиях, стараясь передать всю гамму чувств через прикосновения. Может это и неумело, но от чистого сердца и со всевозможным старанием.

Момент и…

— Аня?! — то ли возмущается, то ли ругает, что не сказала. Да это уже и не важно…

— Спокойно, все хорошо, — глажу Максима по плечу успокаивая. Переживает, бедняга. Вон, как вспотел, аж испарина на спине появилась.

— Больно? — целует в висок, а потом в уголок глаза, пытаясь понять плачу или нет.

— Лучше не бывает. Вдох-выдох, и продолжаем.

— Ты такая одна… — что-то бормочет, надеюсь, что не матом. Уже не особо прислушиваюсь. Стараюсь прочувствовать момент. Именно таким я его и запомню: нежным, неторопливым, чувственным…

Гладит меня по спине, а я балдею. Безумно приятно, готова мурчать и постанывать от удовольствия.

— Ань?

— У? — подаю голос.

— Ты спишь?

— У-у…

— Ты… — Макс лежал на боку и водил пальцами мне по спине, а сейчас откидывается на спину, прекращая делать эти божественные движения. Он запинается, так и не сформулировав вопрос. Я понимаю, о чем он хочет спросить, но отвечать совершенно не горю желанием. Да и что говорить? Безбожно врать, что ждала только его… единственного и неповторимого. Был бы он дураком, может это бы и прокатила, а так… Он не спросит, а я не совру. Оставим все, как есть.

— А ты… ешь по ночам? — решаю задать более волнующий вопрос.

— Еще бы… наконец-то я тебя нашел, напарницу по ночному жору. Пошли, у меня там домашняя колбаса есть и балык вяленный, а бабушка огурцов соленых передала…

— Больше ни слова, а то сейчас слюной подавлюсь…

И вот, третий час ночи, а мы самозабвенно и без зазрения совести наяриваем за обе щеки. И ладно Максим, он мужик, а я-то куда? Не узнаю себя… И это я, которая не ест после восьми?

— Это не колбаса, а произведение искусства, — кладу очередное колечко колбасы себе в рот и закатываю глаза от удовольствия.

— Да, моя бабушка в этом деле профи… Слушай, Ань, — Макс перестает жевать и смотрит так, будто собирается признаться в чем-то таком… что на голову не натянешь. О, нет, парень, я не позволю тебе испортить момент. Сегодня будет только любовь, колбаса и позитив.

— Максим, если ты хочешь рассказать мне что-то кроме рецепта колбасы, то давай не сегодня… правда. Сегодняшний вечер, конечно, с момента твоего феерического появления в галерее, самый яркий и незабываемый эпизод в моей жизни. Не порть его… оставь таким, какой он есть. Он уже здесь, — кладу руку на сердце, — и здесь, — прикладываю указательный палец к виску.

— Откуда ты такая взялась, Аня?

— Наверное, с Венеры, — улыбаюсь, пожимая плечами и активно работая челюстью. — Все! Если я еще что-то положу себе в рот, то лопну...

— И как ты дожила до своих лет и не… ты ведь такая… тебя трудно не заметить, — в каждом слове — восхищение. И это подкупает. Становится немного неловко, ведь я не привыкла, чтобы меня нахваливали. Всю мою жизнь меня с мужчинами связывало просто общение, иногда дружба, но… Может я не умела ловить их посылы? Неправильно воспринимала? Хотя, я рада, что именно Макс стал моим проводником во взрослый мир. Все произошло осознанно. Не впопыхах или под воздействием спиртного; не потому, что все подружки уже… а я одна осталась «не осчастливленная», а потому, что появился тот, с кем мне захотелось стать ближе.

— Жила-жила, и вот… дожилась, — развожу руки в стороны. — Ты огорчен этим фактом? — Молчит, не опровергая и не подтверждая. Только смотрит как-то странно… с задумчивой улыбкой. Она мне ни о чем не говорит, поэтому выдаю свои, только для меня логичные предположения. — Понятно, что ты ожидал немного другого. Уверена, что девушки с опытом более раскованы и знают, как доставить удовольствие мужчине… Мне в этом плане еще учиться и учиться… Не суди строго. Одно могу сказать в свою защиту — я старалась. Кряхтела от души! Со временем чему-то, да научусь.

— Всегда мечтал работать преподавателем, — ох, уж этот взгляд с хитринкой.

— Да, профессор, я буду старательной ученицей, — подыгрываю ему.

Возвращаемся обратно в кровать. И вот сейчас бы уснуть сном младенца под боком у Максима, но меня, как истинную… Как будет называться та, которая с Венеры? Венерианка? Допустим, пусть будет так… Короче, меня тянет поговорить.

— Макс? А сколько тебе лет?

— Двадцать шесть. Спи, — чмок в висок и прижал к себе плотнее.

— Угу… А мне двадцать три… А у тебя брат или сестра есть?

— Да, брат и сестра. Спи, — укрыл меня одеялом под самый подбородок.

— Сплю-сплю… А у меня сестра. Катька. Ей уже тридцать два. А у тебя родители вместе живут? — сопит на ухо. Так не пойдет. Пихаю локтем в бок.

— Ууу…

— Родители твои вместе живут или в разводе? — повторяю вопрос, а он громко вздыхает, сама обреченность.

— Вместе… Уже сорок лет вместе. И вот она его точно также… — уплывает, так и не закончив фразу. Я так понимаю, что мама его папе спать тоже не дает…

Ладно, пусть спит. Хотя у меня еще масса вопросов. Интересно, а как звали его девушку? А одна ли она у него была?

И вот оно мне надо? Сама понимаю, что глупости… и хорошо, что не спросила. Это даже не интерес, и не проснувшаяся ревность… просто дурость. Мне хочется понять, как такого замечательного парня можно было упустить? Или он что-то делал не так? А как? Может то, что для нее проблема, для меня пыль? Дура-дурой… это я про себя. И какого лешего я переживаю о какой-то незнакомой идиотке? Ушла, бросила… ну и бздашек-кучеряшек с ней…

И почему это противное солнце светит мне прямо в глаз? Накрываюсь с головой и пытаюсь вернуться в тот сон, где мое воображение нарисовало радужное будущее. Но ничего не получатся. Под одеялом жарко, воздуха не хватает, и я просыпаюсь окончательно. Высовываю нос и один глаз, и пытаюсь оглядеться. Я все в той же комнате, в которой засыпала, и это главное подтверждение того, что вчерашний вечер был не сном, а реальностью.

Шарю рукой по второй половине кровати. Пусто. Принимаю сидячее положение и осматриваю комнату. Как оказалось, она светлая и большая. Ночью детали было не разобрать. Сейчас же, осматриваю ее с интересом. И мне нравится. Угу… будто меня кто-то приглашает в ней поселиться… размечталась.

Обращаю внимание на часы, стоящие на тумбочке и показывающие начало двенадцатого. Вот это я поспала… Принцесска, блин! Выбираюсь из кровати и топаю на кухню. Работает телевизор, по-моему, играет та музыка, которую вчера воспроизводил диджей. Макс сидит за кухонным островом и пьет чай из огромной кружки.

— Привет, — крадусь как мышка. Если честно, то я не особо понимаю, как правильно себя вести. Вчера было проще, сегодня ощущается неловкость.

— Привет. Как спалось?

— Отлично. Откинула копыта и… Я хоть не храпела?! — мой неожиданно громкий вопрос смешит его.

— Нет, только мило посапывала. Я испек банановые панкейки, будешь?

— Панкейки… — повторяю, будто зачарованная, — буду… хоть и никогда не пробовала.

— Это как оладьи, только на сухой сковороде, — берет чистую тарелку и ставит передо мной, — вот йогурт, вот мед, а это апельсиновый джем, очень вкусный…

— Сам варил? — глядя, как Максим орудует на кухне, легко поверю, что он и варенье варить умеет.

— Нет… Это Соня варит. Она в декрете нашла себе такое хобби.

— Соня?

— Это жена старшего брата.

— Понятно, — да-да, что-то припоминаю из ночного разговора. У него еще брат и сестра… Пробую. — Ууу… вкусно…

— А поехали сегодня со мной к родителям. У нас воскресный ужин намечается.

Давлюсь чаем, который только начала пить. Вот так сразу? К родителям? А там еще и брат с сестрой, и их семьи… Ну нет, я пока к такому не готова.

— Эм… Прости, но я воздержусь. Я… это… как-то неудобно, — пытаюсь подобрать слова и найти подходящую отговорку. — Тем более у меня с дачи должны вернуться родители, а я дома не убралась, занималась… — прикусываю язык, чтобы не озвучивать все свои вчерашние занятия. — Давай в другой раз… хотя бы через полгода, при условии, что у нас что-то склеится.

— Чудо ты, Аня… — смущаюсь под его пристальным взглядом.

— Вкусно, — пережевываю панкейк щедро залитый медом, — ты прямо — хватай и беги. По крайней мере с голодухи с тобой не помрешь…

К трем часам оказываюсь дома. К шести должны вернуться родители. Пылесос и тряпку в зубы, и погнала наводить чистоту.

Понедельник. Прекрасный день! Солнце светит, птички поют, я… опаздываю, но это не мешает мне быть счастливой. Я сама свечусь, ярче солнце. Улыбаюсь миру и прохожим, которые косятся на меня, как на полоумную.

Поднимаюсь на свой этаж и, пробегая мимо ранее пустующего кабинета, замечаю чьи-то вещи. Господи, люди! Теперь я не одна! Радость-то какая!

На встречу идет секретарь гендиректора.

— Здравствуй, Аня.

— Доброе утро.

— Поторопись, через пять минут собрание на третьем этаже. Из лифта, направо.

— Спасибо, уже бегу. Только вещи брошу.

Залетаю в приемную. Все бросаю. Хватаю блокнот, ручку и телефон, и бегом на третий этаж, здесь расположены совещательные. Влетаю в кабинет последней. Сотрудники рассаживаются. Во главе стола слышен голос гендиректора, но я его не вижу, широкие мужские спины юристов, зашедших передо мной, закрывают обзор.

— Давайте, рассаживайтесь, — командует он. Толпа рассасывается. А я замираю…