(Не) верная

Глава 21

Купив по пути на вокзал самый простенький телефон и оформив новую сим-карту, Оля тем же вечером вернулась домой. Дом... теперь этим словом она будет обозначать старую обшарпанную квартиру, давно не знавшую ремонта. Хотя, что ей мешает переклеить обои, пусть даже только в своей комнате? Уж на это у неё денег хватит.

В груди всё сжималось от боли и разочарования, стоило вспомнить целующуюся у всех на виду парочку, но Оля переживёт. Как люди говорят, лучше ужасный конец, чем ужас без конца? Ох, она была с этим согласна! Всё кончено и осталось в прошлом, они с Алисой начнут новую жизнь. А боль... она пройдёт со временем. Единственное, что Олю сейчас заботило, как объяснить случившееся дочери? Всю дорогу до дома, она подыскивала слова, но так ничего и не придумала.

Алиса сама завела этот разговор, стоило Оле лишь переступить порог квартиры. С визгом кинувшись обнимать маму, она прошептала, уткнувшись в шею:

— Как хорошо, что ты приехала, я так скучала!

— Я тоже скучала по тебе, лисёнок, — ответила Оля, поглаживая дочку по волосам.

— Мам, а ты видела папу? — с надеждой спросила Алиса, и у Оли заныло сердце. Больше не было смысла оттягивать разговор. Настало время сказать правду.

— Видела, — призналась она. — Алиса, — Оля аккуратно оторвала от себя девочку и заглянула ей в глаза. — Мне надо сказать тебе кое-что очень важное. Он... — девушка сделала глубокий вдох и на выдохе произнесла: — Он не твой папа. Прости, это всё из-за меня. Когда-то я подумала, что твой папа он, но я ошиблась. — Прости, — повторила Оля, заметив первые слезинки в детских глазах. — Прости меня, я так виновата перед тобой и... перед всеми нами... Моя ошибка слишком дорого стоила для всех нас. Но я обещаю тебе, что сделаю всё, чтобы ты была счастлива. У нас с тобой всё будет хорошо. Посмотри на меня, — Душа болела, но Оля улыбалась и старалась говорить бодро, надеясь, что её настрой передастся и Алисе. — Ты мне веришь?

— А... папа? — девочка словно не слышала слов матери. — Как же папа?

— Лисёнок, он теперь в прошлом, — как можно мягче, но безапелляционно заявила Оля.

— А прошлое, это когда что-то было и прошло? — иногда вопросы Алисы ставили её в тупик.

— Если в общих чертах, то да, — согласилась Оля с определением.

— А папа, значит, тоже прошёл? — девочка всё не унималась.

— Ну, можно и так сказать, — вздохнула Оля и добавила: — Больше не называй его папой, договорились?

Послушно кивнув, Алиса побрела в комнату. Взяв лист бумаги, она потянулась за карандашами.

— Я теперь буду рисовать только тебя и меня и больше не буду о нём говорить, — сообщила девочка, и Оля грустно кивнула.

Вопреки обещанию, Алиса вспоминала об Андрее, но с каждым днём всё реже и реже. Оля продолжала работать в ателье. Это дело её полностью устраивало. Она шила клиентам, а также себе и дочери. Покупала модные журналы с замысловатыми выкройками и радовала Алису новыми платьями. По выходным Оля пекла торты и приобщала девочку к кулинарии, снимая процесс на недорогой телефон и выкладывая фотографии на своей стене в соцсети.

— Дурью маешься, — ворчала Тамара Васильевна, заглядывая на кухню. — Лучше бы жениха себе искала, пока молодая и красивая, а ты все тортики печёшь! Хотя куда тебе дурёхе! С одного-то даже алименты стрясти не смогла. Попользовался тобой, да выбросил. Судьба у тебя, наверно, такая.

В начале весны заказным письмом Оле пришли документы: свидетельство о разводе и новое свидетельство о рождении Алисы. Скривив губы в грустной улыбке, она убрала их в папку со всеми документами. У неё есть дела поважнее, чем переживать о том, что Андрей теперь официально не отец её дочери. Да-да! Они с Алисой решили всё-таки сделать ремонт в своей комнате и вчера в строительном магазине подобрали новые обои, светло-бежевые в мелкий розовый цветочек, а ещё они купили новый линолеум, потому что старый совсем изодрался. В планах у Оли было ещё поменять мебель, а также со временем отремонтировать кухню и санузел, а там, может, и до гостиной руки дойдут, если Тамара Васильевна не заартачится.

Оля продолжала брать Алису с собой на работу. В перерывах она обучала дочку алфавиту и счёту, купив в детском магазине соответствующие пособия. Она не могла нарадоваться на то, как быстро девочка усваивала новую информацию. В сентябре должна подойти очередь в детский сад, и тогда Оля вздохнёт чуточку посвободнее. Всё у них будет хорошо, жизнь-то постепенно налаживается.

С этими мыслями Оля возвращалась домой после работы. Сегодня ей пришлось оставить малышку дома, потому что той не здоровилось. Она весь день переживала и названивала Тамаре Васильевне. Та ругалась, но, по её словам, делала для Алисы всё самое необходимое. Переступив порог квартиры, она услышала, как в гостиной её мать с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Прислушавшись, Оля узнала голос тёти Светы.

— Да я говорю тебе, вылитый Юрка в детстве! — вещала соседка. — Губы точно такие же, бантиком, и бровки домиком!

— Быть не может! — упиралась Тамара Васильевна. — Ты сама говорила, что Юрка твой свинкой переболел и детей у него быть не может!

— Ну переболел, и что! — возмущалась тётя Света. — Чудо произошло! Вот, стоит перед нами чудо! — в её голосе прорезались заискивающие нотки. — Да? Покружись ещё раз, красавица!

Оля вошла в гостиную. На продавленном диване сидели Тамара Васильевна с тётей Светой, а перед ними стояла, неловко переминаясь с ноги на ногу, Алиса.

— Мама! — радостно воскликнула девочка, бросаясь Оле на шею.

— Что здесь происходит? — Оля недоумённо переводила взгляд с одной женщины на другую. — Мам, — обратилась она к Тамаре Васильевне. — Я же просила тебя присмотреть за Алисой, а ты что тут устроила?

— А что я? — возмутилась та в свою очередь. — Не смотрю, что ли?

— Смотрит-смотрит! — хихикнула тётя Света. — Я тоже пришла посмотреть. Что ж, ты скрыла, что от Юрки моего родила? Мы бы что, не помогли, что ли...

— Лисёнок, — прошептала Оля на ухо дочери, — иди в нашу комнату и закрой дверь. Я скоро приду.

Алиса послушно убежала, а Оля встала в центре гостиной и обвела взглядом сидевших на диване женщин.

— Хочу кое-что вам обеим разъяснить! — она еле сдерживалась, чтобы не зарычать. — Алиса — моя дочь! И к Юре вашему она не имеет никакого отношения!

— Ну как же не имеет... — начала возмущаться тётя Света, но её перебили.

— Не имеет! — выкрикнула Оля. — Вы сейчас уйдёте и забудете о своих фантазиях! Поняли меня? К дочери моей вы больше близко не подойдёте!

— Если она Юркина дочь, то я её бабушка и имею право... — не унималась соседка.

— По закону Юра ей никто! И вы тоже! Ещё раз приблизитесь, я полицию вызову! — вот теперь Оля уже рычала. — Чтоб я вас здесь больше не видела!

— Я, между прочим, к подруге своей зашла! — продолжала протестовать соседка, а Тамара Васильевна ей поддакнула.

— Ещё раз пустишь её, — обратилась Оля уже к матери. — Я подам в суд на раздел квартиры. Половина принадлежит мне по закону!

— По какому ещё закону? — пролепетала разом побелевшая Тамара Васильевна. — Лучше бы ты так с москвичом своим разговаривала, а то дал тебе пинка...

— Знаешь, помимо человеческих законов, есть ещё и божеский, — погрозила пальцем тётя Света. Она встала с дивана и направилась к выходу. — А ты не по-людски поступаешь, бабушке с внучкой видеться не даёшь! Бог тебя накажет!

— Идите уже, — теряя терпение буркнула Оля ей вслед. — И успокоительное попейте.

— Ты изменилась, — поджав губы, скорбно произнесла Тамара Васильевна. — Раньше ты не была такой.

— Может, и не была, — равнодушно согласилась Оля, подходя к своей комнате.

Ещё Юры с его матерью в её жизни не хватало! Одно радует, в тюрьме Юра, где ему и место.