(не)винное зачатие

Глава XLIX. Давид

Меня накрывала паника.

Сумасшедшая, плохо контролируемая паника. И стоило огромного труда не показать этого Маше в те два коротких звонка, что состоялись между нами.

В голове пробегала куча мыслей. И каждая последующая была страшнее предыдущей. Начиная от страха, что дети появятся на свет без меня (а я хотел при этом присутствовать!) и заканчивая тем, что роды могут пойти как-то не так. При этом я понимал, что для того, чтобы успокоиться, мне нужно просто оказаться с Машей рядом. Потому что самое страшное - быть на расстоянии в такой момент. И не знать каждую секунду, что с ней сейчас происходит.

Выскочив из своего кабинета со скоростью Шумахера, только на своих двоих, я помчался в поликлинику. Ту, где работала Светлана Ивановна. Более простая мысль, как просто позвонить ей, мне на ум не пришла. Казалось сейчас жизненно важным притащить Светлану Ивановну в аэропорт лично. Чтобы как можно скорее доставить к Маше.

Влетев в поликлинику все с той же скоростью, я промчался прямиком к гинекологическому кабинету. Кинул мимолетом взгляд на табличку на двери, убедившись, что нужный врач именно здесь. А потом, под удивленные взгляды сидящих в очереди пациенток, попросту вломился в кабинет.

- Светлана Ивановна! - начал я с порога. - Мы рожаем!

Повернувшись ко мне, с каким-то страшным инструментом в руке, от которого захотелось попятиться, она посмотрела на меня и саркастически сказала:

- Поздравляю.

- С чем? - не понял я.

- С миллионом.

- Каким миллионом?

Господи, что за тупой диалог мы тут ведем? В то время как Маша там, далеко-далеко, рожает!

- Тем, который Чаплин завещал первому родившему мужчине, - невозмутимо ответила врач и я, потеряв терпение, чуть ли не закричал:

- Да не я рожаю, а Маша! Она просила вас привезти!

- Я поняла, папаша. А теперь подождите за дверью, пожалуйста, у меня пациент.

И только тут я заметил на гинекологическом кресле женщину. Да еще в таких, кхм, подробностях, в каких предпочел бы никогда не видеть.

Едва не покраснев, как подросток, я быстро вышел. И, к неудовольствию пациенток в очереди, принялся расхаживать по коридору туда-сюда. Каждая минута промедления казалась мне настолько критичной, что я готов был уже вернуться в кабинет и похитить оттуда эту Светлану Ивановну!

Но наконец она вышла сама. И, коротко кинув мне на ходу «Поехали!», двинулась вперед меня на выход. А мне не оставалось ничего иного, как устремиться за ней.

А дальше был аэропорт и раздражающие своей тягомотностью действия. Досмотр, паспортный контроль, посадка. По моему распоряжению Надежда Сергеевна организовала мне срочный чартер. Поэтому в Германию мы со Светланой Ивановной добрались так скоро, как это было вообще возможно.

И едва мы, по прилету, уселись в такси, как я снова набрал Машу. Сердце отстукивало тяжелые удары вместе с каждым гудком. Господи, я сойду с ума, если она сейчас не возьмет трубку!

- Маша! - выпалил я, когда Пчелкина наконец ответила. - Мы прилетели, сели в такси, скоро будем! Не рожай без меня!

Идиот, ей-Богу! Как будто это зависело от нее!

Но Маша просто сказала:

- Я тебя жду!

Скинув звонок, я сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. По крайней мере, ее голос звучал ровно, без ноток боли и паники, как то было тогда, когда она набрала меня сегодня первый раз.

За окном пролетали пасторальные пейзажи, а я, глядя на них почти невидяще, думал о том, что было бы, если бы я не успел? Если бы с Машей что-то случилось? А я ведь даже не успел ей сказать, что люблю ее!

Дорога все петляла и петляла, уводя вдаль, в глубь Германии, к маленьким живописным городкам. В одном из них сейчас ждала меня Маша.

И вдруг на ум пришла еще одна страшная мысль - а что, если она решила остаться здесь? Насовсем, навсегда? С детьми, но без меня? Ведь мы больше так и не возвращались к тому разговору о женитьбе. И сам я пытался о нем не вспоминать, чтобы не ворошить то больное место. Но все равно вспоминал.

Господи, впервые в жизни я сделал женщине предложение потому что хотел прожить с ней жизнь! А в ответ получил раздумья длиной в несколько недель!

Нет, сейчас эту тему поднимать явно не стоило. Самое главное в данный момент - это наши дети. Которые могли оказаться вовсе и не нашими. То есть не моими.

И это было бы по-настоящему жестоко. Потому что я знал, что Лелик и Агата сейчас вовсю готовились к свадьбе. И как для них, так и для меня, оказалось бы крайне неприятным ударом то, что дети эти не мои.

Еще одна тема, о которой я предпочитал не думать. Да и что толку? Ничего уже не исправить. Так что решать, как поступить, придется исходя из того, что покажет тест на отцовство.

- Папаша! - Светлана Ивановна тронула меня за рукав. - Мы приехали.

Слава тебе, Господи! Расплатившись с таксистом, я выскочил из машины и на этот раз вперед Светланы Ивановны ворвался в клинику.

Медсестра, проводившая нас в палату к Маше, была поразительно спокойна. Будто тут не творились роды в эту самую секунду!

Когда мы вошли к Маше, Светлана Ивановна взглянула на Пчелкину опытным глазом и постановила:

- Роды, я смотрю, идут полным ходом.

Ничего не понимая, я смотрел на то, как Маша виновато потупилась. А потом сказала:

- Это были снова тренировочные схватки. Но я действительно думала, что рожаю!

Вздохнув, врач ответила:

- Ясно. Что ж, спасибо за недельку отпуска, Пчелкина.

После чего, кинув на меня взгляд искоса, добавила:

- Ну я вас оставлю.

Дождавшись, когда она выйдет, я подошел к Маше ближе и присел на стул. Хотелось обнять ее, прижать к себе, захватить пухлые губы поцелуем. Как мне не хватало, оказывается, банальной возможности быть с ней рядом! И как трудно было сейчас переступить эту пропасть между нами, рожденную долгой разлукой. И непониманием, что будет дальше.

- Значит, это были тренировочные схватки, - наконец сказал я, чтобы сказать уже хоть что-нибудь.

- Угу. Извини, что отвлекла тебя от дел и заставила прилететь…

Я посмотрел на нее удивленно. Неужели она правда думала, что для меня есть что-то более важное, чем она и дети?

- Я рад, что ты меня отвлекла, - признался я, откидывая желание спрятаться за маску безразличия. - Потому что я скучал… дико.

В ее глазах в ответ отразилось столько всего, что я вдруг понял - она испытывала то же самое. Так имело ли значение что-то еще, кроме того, что мы отчаянно нужны друг другу?

- Я тоже скучала, - ответила Пчелкина, вызывая у меня улыбку. А потом вдруг нервно сглотнула и добавила:

- Давид…

- М?

- Я хотела сказать… насчет твоего предложения…

Я с трудом подавил инстинктивное желание ощетиниться и отгородиться. Зачем она сейчас вспоминала этот самый унизительный момент в моей жизни?

- А что с ним? - спросил, тем не менее, спокойно.

- Ты еще хочешь… на мне жениться?

- А ты надумала выйти за меня замуж? - приподнял я брови.

- А если да?

Я хмыкнул.

- Не то, чтобы я против, но с чего вдруг?

- С того, что я всегда этого хотела.

Я оторопел. Господи, поди пойми этих женщин! Хотела, но решила подумать несколько недель - как это, бл*, понимать вообще?

- Так почему не согласилась? - задал я резонный вопрос.

- Потому что не знала, почему этого хочешь ты.

Я растерянно моргнул. Как это - почему?

- Потому что хочу быть с тобой, - ответил я. - Потому что… - запнувшись на мгновение, все же продолжил:

- Потому что… люблю тебя. Так люблю, что именно с тобой хочу прожить жизнь и встретить старость. Вместе растить детей и нянчить внуков. А когда совсем состаримся - гулять под ручку, поддерживая друг друга. А еще - вместе искать очки, которые будут у нас на носу.

В глазах Маши встали слезы. Я мгновенно встревожился:

- В чем дело? Тебе нельзя волноваться!

- Это от счастьяяяяя, - шмыгнула она носом. - Почему ты не сказал мне всего этого раньше?

И правда, почему? Ведь мы были так близки! Так близки, что кому, как не этой женщине, я мог раскрыть душу? Но не сделал этого.

- Я не знаю, - пожал я плечами.

- А я ждала именно этих слов тогда…

- И поэтому мне отказала?

- Я не отказывала!

- А похоже было на то. Маша… - я взял ее за руку и прижал прохладные пальцы к своим губам. - Я впервые делал женщине предложение потому, что действительно хотел назвать ее своей. Хотел обладать - целиком и полностью. И я страшно волновался. Мне казалось, что теперь, когда у тебя есть пивоварня, я могу стать тебе не нужен…

- Чтоооо?! - воскликнула Пчелкина возмущенно. - А я думала, что ты хочешь жениться на моей пивоварне!

Настала моя очередь возмущаться. Впору было бы даже оскорбиться, но в этот момент совсем не хотелось заморачиваться на обидах.

- Зачем мне твоя пивоварня? Я же достаточно богатый человек!

- Ну ты же хотел жениться на заводе Агаты, - возразила Маша.

На это мне сказать было нечего. Действительно, хотел. Но это было настолько давно, что сейчас казалось чем-то нереальным и будто не со мной случившимся.

- Это было до тебя, - просто сказал я. - А ты во мне многое изменила.

- Правда?

- Угу.

И тут Маша потянулась ко мне сама. Снова всхлипнув, обняла за шею. И я наконец услышал слова, которые в одно мгновение сделали меня самым счастливым человеком на свете:

- Я люблю тебя, Давид. И я хочу за тебя замуж!

Чуть отстранившись, я несколько мгновений смотрел в Машино любимое лицо, и не мог отвести от нее глаз. Затем сполз взглядом к губам и, отбросив к чертям все, что меня сдерживало, впился в них поцелуем. Целовал, как одержимый, гладя Машу по волосам, путаясь пальцами в мягких прядях. И не мог оторваться, пока не кончилось дыхание.

- Скорее бы родились дети, - прохрипел мученически, желая сейчас ее больше, чем когда бы то ни было.

- Потерпи еще недельку, - рассмеялась Маша, и я хмыкнул в ответ:

- Терпел еще и не столько. И… - я провел большим пальцем по ее щеке и торжественно добавил:

- И да, я женюсь на тебе, Маша Пчелкина.