Недоверчивые сердца

Глава 4

Алерия не вышла к утренней трапезе, не оказалось ее и в спальне. Несса хотела перед отъездом попрощаться с сестрой и пожелать ей удачи в связи с предстоящей помолвкой, но Алерии нигде не было. В Нессе нарастало нетерпение и раздражение, и, чтобы устоять перед столь недостойными чувствами, она замерла посреди коридора, разделяющего надвое верхний этаж башни королевы. Замерла и поднесла к губам сложенные вместе ладони — этот жест заменял ей другие проявления нервозности. Сделав глубокий вздох, она помолилась о ниспослании помощи в обретении неспешности, даже хладнокровия, которое пристало слуге Господа.

Впервые Несса боялась возвращаться в аббатство. Она была бы не прочь считать свою спешку признаком готовности принять предназначение, но недремлющая совесть указала, что это скорее желание побыстрее сбежать от пугающе красивого мужчины, а вовсе не тяга к монастырской жизни с ее бесконечными повторами. Эта мысль, удручающая, но неопровержимая, украдкой пробралась в сознание, и Несса ничего не могла с ней поделать; было очевидно, что монастырская жизнь слишком уж скучна для пытливого ума. Она надеялась, что в аббатстве продолжит свое образование, но там почти не было стоящих книг, вопросы не приветствовались, а некоторые из них и вовсе считались ересью. Поиск такой же простой и однозначной веры, как у Сибиллы, послушницы в том же аббатстве, углубил ее веру, но вместе с тем в ней окрепло убеждение, что она не имеет призвания к служению Богу.

Бледный свет пасмурного дня едва сочился сквозь узкое окно в стене коридора и не мешал Нессе в ее смутных думах. Ее молитва была услышана, хотя и не в такой мере, как ей бы хотелось. Тревога о том, что будет, ушла и сменилась тревогой о том, чего не должно быть. Потом она подумала, что у нее нет выбора, а эта мысль отбросила к тому, с чего она начала… У нее окончательно пропало желание спешить в аббатство.

Заставив себя сосредоточиться на ближайших делах, Несса придала лицу обыденное выражение и решительно направилась к двери, за которой можно было бы найти Алерию в самом крайнем случае. Тяжелая дубовая створка поддалась без звука, и Несса увидела сестру. Алерия стояла, сдвинув красиво очерченные брови, и у нее был вид котенка, у которого отняли сметану. Румянец на щеках только усиливал ее красоту, но Несса сразу поняла, что сестра вне себя от гнева.

— Ах, Несса!.. — И Алерия сразу же начала изливать горькие жалобы на причиненную ей обиду. — Он ужасно холодный! Насквозь холодный! — Она ткнула пальчиком на дверь, за которой стоял невидимый Нессе человек.

Молча кивнув, Несса вошла и тотчас же увидела графа. Черноволосый, в темной одежде, он стоял у окна и казался… огромным и устрашающим. Светло-серые глаза сверкали льдом, и Несса невольно поежилась под его неподвижным взглядом. Алерия же тем временем продолжала:

— Когда я сказала, что не хочу его в мужья, он не обратил на мои слова никакого внимания! Я со всей вежливостью высказала ему свое намерение, поблагодарила за честь, а он как будто не слышит — даже когда я закричала, что оказываюсь от помолвки с таким, как он! Объясни ему, что я не буду делать то, чего не хочу! — Она топнула ножкой.

Граф по-прежнему молчал. Алерия же разрыдалась и бросилась сестре на грудь.

Несса подумала о том, что страшнейший враг женской красоты — слезы — только добавил блеска такой лилии, как Алерия. Подумала — и тут же упрекнула себя за греховную мысль. Конечно, следовало отговорить сестру от бесполезного запирательства. Давно следовало внушить Алерии, что всегда найдется воля более сильная, чем женская, — воля Бога, короля или мужа. Увы, теперь поздно. Она так давно обрекла себя на то, чтобы облегчать путь Алерии, что теперь не могла отойти в сторону, хотя это означало столкновение с глыбой черного льда.

— От слез глаза опухают и краснеют, — шепнула она на ухо младшей сестре. Несса знала, что Алерия, услышав эти слова, обратится в бегство.

Алерия тут же отпрянула и пробормотала:

— Ох, милорд, прошу прощения, мне надо идти. — Покосившись на Нессу, она шепотом добавила: — Пожалуйста, заставь его понять.

Глядя на захлопнувшуюся дверь, Несса говорила себе: «Граф такой же мужчина, как и все другие, так что нужно сохранять достоинство». Возможно, она и некрасивая, зато благоразумная. Может, граф Презирает ее за внешность, но он увидит, что она способна противостоять ему. Увы, его взгляд чуть не отбросил ее назад, когда она храбро повернулась к нему.

Несса опустила глаза — она пыталась собраться с духом. Главная ее задача — облегчить путь Алерии, и она не дрогнет даже перед Ледяным Воином, который так холоден, что его не трогают ничьи чувства. Но все же он должен понять, должен проявить хоть какое-то уважение…

— Зачем так ее злить? — спросила Несса, поднимая глаза на графа.

Он невесело хохотнул:

— Она сказала мне, что решила: свадьбы не будет. Я был вынужден сказать ей, что не она принимает решения! Это король уговорил меня взять ее в жены.

Несса в изумлении уставилась на собеседника.

— Вы так ей и сказали? — Сообщить Алерии, что мужчину уговорили на ней жениться, — значит нанести ей смертельное оскорбление.

— Нет, не так, — последовал ответ. — Я просто сказал, что она не сокровище и что я беру ее в жены лишь из почтения к королю.

Несса снова потупилась. Это было еще хуже, чем она ожидала.

Гаррик подошел к ней почти вплотную и, скрестив на груди руки, заявил:

— Я обещал королю, а я держу свои обещания! Сестра просит вас, чтобы вы объяснили мне, что она не будет делать то, чего не хочет? Лучше объясните ей, что она будет делать то, что ей прикажут!

Несса лишь усилием воли сдержала вспышку гнева, но в ее зеленых глазах, казалось, заплясали языки пламени. С вызовом глядя на графа, она проговорила:

— Может быть, в битве за уступчивость Алерии легче будет победить, если проявить такт, а не оскорблять ее?

— Такт?! — Он повысил голос. — Но ведь она заявляет мне, что не желает подчиняться. Лучше внушите ей, чтобы побереглась и приняла как должное: ни одна женщина не будет властвовать надо мной — красивая она или нет. — Он от души презирал тех глупцов, которые потакали всем капризам тщеславных женщин.

Тут Несса наконец не выдержала и тоже повысила голос:

— Вы должны были хоть немного поухаживать за ней, проявить хоть чуточку любезности!

«Оказывается, эта голубка умеет браниться не хуже болтливой сороки», — с усмешкой подумал граф. Пристально глядя на Нессу, он спросил:

— А где же кротость, где сердечное желание мира — все то, чем должна обладать монахиня?

От охватившего ее чувства унижения Несса закрыла глаза. Так и есть, он понял ее натуру и вынес приговор: она не достойна быть монахиней. Он догадался не только об этом — несомненно, он понял, что она желает быть красивой, и заклеймил ее как глупую и тщеславную женщину. Собравшись с духом, она сказала:

— Я не монахиня. Пока еще.

Граф улыбнулся — это заявление почему-то обрадовало его. Но почему? Он предпочел не думать об этом.

Его неожиданная улыбка успокоила Нессу. Человек изо льда не мог бы так улыбаться. Немного помедлив, Несса продолжила:

— К тому же защищать сестру — мой долг. Она у меня на первом месте.

Вот еще одно доказательство отсутствия призвания! От радости Гаррик чуть не засмеялся.

— Вы отправляетесь к святым сестрам? Им будет интересно узнать, что защита смертных для вас важнее, чем бессмертие души.

Несса готова была топнуть ногой, как Алерия. Поспешив исправить ошибку, она сказала:

— Разве Христос не говорит: «То, что вы сделали меньшему из моих братьев, вы сделали мне»? — Гордая знанием Библии и умением цитировать, Несса приободрилась. — «Не больше ли я обязан собственной крови?» — С ее точки зрения, она одержала триумфальную победу.

Гаррик кивнул, но глаза его смеялись.

— А разве Христос также не говорит, что первая и главная заповедь — «Возлюби Господа Бога твоего всей душой твоей и всем разумением твоим»?

Хотя в большинстве своем люди боятся и почитают Бога, мало кто, кроме церковников, знает Его слова. Пораженная тем, что граф знал Священное Писание и мог его цитировать в своих целях, Несса затрепетала и, утратив уверенность в себе, выпалила нечто совсем неуместное:

— Не зря Алерия сказала, что вы холодный как лед, как человек, не имеющий души!

Густые черные ресницы опустились, остались только узкие щелки, сквозь которые сверкали серые, как серебро, глаза. Многие назьгвали его холодным как лед, и это только забавляло графа. Но когда эта женщина так его назвала, ему изменила обычная выдержка.

— Холодный? — Он не ждал ответа.

Встревоженная чувственной улыбкой, появившейся на его лице, Несса хотела отступить, но не могла пошевелиться — как кролик перед удавом, не могла пошевелиться, даже когда сильные мужские руки обхватили ее за плечи и сжали, словно тиски. Как-то она слышала, что лед может обжигать, но до сегодняшнего дня этому не верила.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Гаррик наклонил голову и попробовал на вкус невинные, нецелованные губы. Они были сладки, как первые ягоды лета, после которых остается неутоленный голод и ты, обдирая руки о колючий кустарник, тянешься за следующей ягодой.

Объятия графа не причиняли боли, хотя руки у него были сильные. И эта мягкость пугала больше, чем жестокость, — она понуждала броситься в огонь его льда, огонь столь жаркий, что Несса таяла от искушения.

Гаррик откинул покрывало с головы девушки и погрузил пальцы в копну густых кудрей. Они оказались такими мягкими, какими он их видел в постыдных мечтах. Он намотал локон на руку, так что ее голова запрокинулась и губам предстала изящная и беззащитная шея. Кожа у нее была как атлас — свежая, весенняя…

Огонь переместился с губ на шею, и Несса задыхалась от удовольствия; боль желания пересиливала чувство вины.

— Плотский грех. — Несса не знала, что произнесла эти слова вслух, но на Гаррика словно вылили ушат воды — он опустил руки и поднял глаза к небесам, откуда на него, конечно же, смотрел сейчас негодующий Господь.

Внезапно получив свободу, Несса осталась стоять неподвижно, вся во власти его чар, как будто в пламенном объятии его лед передался ей и она обратилась в соляной столп, как жена Лота. «Нет, — говорила она себе, — жену Лота Бог наказал за непослушание». Но совесть посмеялась над нелепой попыткой оправдаться: а разве она, Несса, сделала не то же самое? На пороге принесения обета безбрачия она поддалась пылу мужчины, но ведь такой жар поднимается из обители дьявола! И то, что граф занимает все ее мысли и побуждает к поступкам, исходит из того же источника! Она в испуге посмотрела на него — высокого, темного, немыслимо красивого, как Люцифер перед падением.

Несса в ужасе бросилась бежать, как будто за ней гнались все дьяволы ада.

Гаррик также был ошеломлен произошедшим. Одна только мысль о том, чтобы покуситься на монашку — величайший грех. Когда в первый день он понял, что его влечет к монашке — пусть даже к послушнице, — он устыдился, но теперь он не просто смотрел на нее или видел греховные сны — он до нее дотронулся! Его переполняло отвращение к себе.

— Сестра Агнесса! — окликнули ее уже более настойчиво.

Погруженная в свои мысли, Несса не сразу отозвалась. Она стояла на коленях в маленькой часовне аббатства, где провела большую часть дня, молясь о прощении и о ниспослании какого-нибудь знака, подсказывающего, какой избрать путь. Сестры понимали: ей нужно получить божественное руководство в принятии важного решения, поэтому ее и освободили от других обязанностей, кроме участия в обычных богослужениях. Морщась от боли в онемевших ногах, она встала и повернулась к пожилой женщине, терпеливо ожидавшей ее.

— Аббатиса Бертильда просит тебя зайти. — Старуха ободряюще кивнула и скрылась.

Несса была рада передышке. Посмотрев в коридор, где тонкие свечки числом не более минимально необходимого едва освещали темный проход, Несса подавила в себе тоску по ярко освещенным комнатам и мягким скамеечкам для молитв в Солсбери-Тауэре. Девушка сбежала из замка, даже не подумав сообщить Алерии о том, как граф ответил на ее пожелание (Несса была поглощена собственными переживаниями и раскаянием), и вчера она прибыла в аббатство поздним вечером. Теперь же ее сомнения усиливались с каждым мгновением. Доводы графа попали в самую точку. Она слишком поглощена мирскими делами, слишком легко поддается гневу и спорит. Но самое важное открытие принесли его руки. Конечно, женщина добродетельная стояла бы себе спокойно или, еще лучше, оттолкнула бы его! А вот она… Чувство вины терзало ее все сильнее.

Она выпрямилась, подняла голову. Разумеется, аббатиса спросит, что же она решила. Несса весь день простояла на коленях, но так и не получила знак. Она знала, что придется признаться в грехе, и устремилась к аббатисе с намерением поскорее очистить душу признанием.

Аббатиса Бертильда ждала в дверях своей кельи, на румяном пухлом лице светилась улыбка.

— Входи, входи… Если бы я знала, что ты в часовне, позвала бы тебя раньше.

Несса попыталась улыбнуться. Торопясь с раскаянием, пока не струсила, она заговорила, не дожидаясь, что скажет аббатиса:

— В замке королевы я решила вступить в орден, но впала в грех, самый большой грех в моей жизни.

Аббатиса подняла брови, но промолчала, зная, как трудно сейчас приходится девушке. Она села на единственный стул в келье и кивком подала знак продолжать.

Несса поначалу запиналась, рассказывая, как ей понравился граф, но потом словно прорвало плотину — она упала на колени и призналась, что граф ее обнимал.

— Матушка, вы видите, что я не достойна находиться среди вас, святых сестер. — Несса уткнулась лицом в колени аббатисы, чтобы спрятать слезы.

— Успокойся, дитя мое, — ласково сказала аббатиса Бертильда и погладила склоненную головку. — Я вижу в тебе такую же грешницу, как все мы. Всемогущий прощает кающегося грешника. Все не без греха. Мы не святые, мы служим Господу во искупление земных грехов и для того, чтобы приблизиться к Нему.

Никогда еще Несса не чувствовала такую близость к аббатисе, и предстоящая жизнь в монастыре стала казаться более привлекательной. Но тут же перед ней возник образ графа с ледяными серебряными глазами и удивительно теплой улыбкой.

Аббатиса увидела, что взгляд девушки удаляется, и покачала головой. В иных обстоятельствах эта девушка была бы счастлива сменить образ жизни на другой, столь же достойный, но пока…

— Агнесса, этот человек намерен стать твоим братом. Боюсь, только ежедневные молитвы в святом ордене могут дать надежду, что твоя душа очистится от кровосмесительного желания.

Несса закрыла лицо ладонями. Аббатиса говорила правду, и девушку охватило отчаяние; было так больно, что она почти не слышала продолжения:

— Но я позвала тебя не за этим. Королева призывает тебя немедленно вернуться на обручение сестры.

Надежда — она снова увидит графа! — захлестнула сердце счастьем… и стыдом за такую ужасную порочность. Разумеется, это Алерия уговорила королеву вызвать ее. Но как она это переживет?..