Нефрит

Глава 10

Утром я проснулась от рыка Отца:

— Упал-Отжался!!!

Пусть даже и где-то в глубине дома и явно обращенного не ко мне, а потом уставший глухой голос Нефрита- Не смешно…

— Чего такой невеселый, сын? Вот тебе метла, вот савок. Начнешь с уборки на кухне, дальше я тебе скажу, что по спику!

— могли бы просто отправить бегать по Арктике!

— Могли! Но мы решили направить твою чрезмерную энергию в нужно русло!

Я даже не сразу вспомнила, где я сейчас нахожусь и что вокруг происходит, ломанувшись из кровати скорее на голос Рита, но вовремя вспомнив, что в трусах и майке на людях мне лучше не появляться. Вернее будет сказать перед взором Беров!

Утро принесло с собой лишь небольшое облегчение и огромный мандраж перед этим днем, когда все услышанное за вчерашний день так и не смогло уложиться в моей бедной трескающейся голове, пока я натягивала на себя одежду и угги, прислушиваясь к голосам на кухне и понимая, что все уже проснулись и не упускали случая, чтобы не задеть Нефрита тем, что на сегодня он был Золушкой.

— Только не говорите мне, что и блинчики будет печь Нефрит! — раздался низкий возмущенный голос Янтаря, который был очень похож на голос Отца и мог разбудить даже спящую царевну из-под заклятья злой ведьмы, спугнув при этом дракона и оставив заикаться спешащего на помощь прекрасного принца.

— Пусть печет, если умеет! — судя по голосу отмахнулся тут же отец и послышался явно не очень довольный голос Нефрита:

— Умею, но мне тут до самого обеда убираться, так что пеките сами, если не хотите голодать до вечера!

— Какого обеда, сын? У тебя пара часов на уборку, потом по списку заготовка дров и натаскаешь льда для воды! Кстати, к нам домой тоже надо! Мелкий тебе покажет какую льдину долбить!

Я нервно улыбнулась, только сейчас начиная понимать слова Отца про тот самый план, чтобы остудить пыл моего Ромео!

Лишь бы не остудили до такой степени, что его потом пришлось бы еще подогревать!

Я не выходила из комнаты до последнего, пока не услышала голос Мии на кухне, которой все-таки пришлось печь те самые горячо обожаемые блинчики, отчего Беры становились ручными и совершенно плюшевыми.

Я была жутко смущена тем фактом. что все знали о том, что должно было произойти сегодня ночью.

Ну да, одна семья и все такое, но привыкнуть к тому, что здесь все и всё знали, было делом непростым!

Конечно, теперь я более отчетливо понимала, что случись это все в городе, то, вероятней всего, на этом моя бурная и насыщенная за последнее время жизнь и оборвалась.

— Лада, выходи уже! Сколько можно сидеть и думать! Иди лучше перекуси, скоро вам с девочками в городе ехаты — пророкотал Отец из кухни, на что я лишь сокрушенно покачала головой.

Они об этом знал, даже если не видел меня!

Пришлось выходить, и идти, и кушать.

А еще искать глазами Рита, которого уже отправили куда-то дальше управляться с домашними делами.

Я была уверена, что нам просто нужно было сесть и поговорить о том, что будет… но когда начинала думать об этом, то терялась и не знала, что могла бы сказать, чтобы успокоить и вселить в него веру в то, что все будет в полном порядке.

Классического девичника с танцами и шампанским не получилось, ну хотя бы по той простой причине, что в этом маленьком городе еще никто не придумал никакого увеселительного заведения, да и я не могла оторвать себя от окна, когда Рит закончил с уборкой и Отец скомандовал идти рубить дрова.

Ох, девочки!

Кто бы мог подумать, что это занятие может выглядеть так чертовски сексуально!

Когда полуобнаженный мужчина на трескучем морозе рубит поленья один резким сильным ударом, отчего они просто разлетаются на несколько мелких частей, облаченный при этом в одни только тонкие штаны!

И бог с ними с колышками!

Наблюдать за тем, как напрягаются и двигаются под влажной кожей его упругие выпуклые мышцы — вот в чем был вечный кайф!

Как расширяется его широкая грудная клетка, когда Рит заносит топор над головой — это был настоящий гипноз!

Вот я и сидела, приклеившись к окну носом, отчего оно запотевало, а я давилась слюнями, наблюдая за самым красивым из мужчин, которых только видела в своей жизни, и смущенно вытирая окно от капелек влаги моего восторженного дыхания, когда он смотрел на меня исподлобья и подмигивал.

В такие секунды становилось очень горячо и хотелось выйти на улицу тоже, чтобы освежить мысли и тело, которое уже было в ожидании вечера.

— Да твою медвежью мааааааать! — когда за моей спиной простонал Туман, который что-то ловко чистил, помогая девочкам на кухне, я не смогла сдержать смеха, видя, как ровно в этот же момент на улице за окном Рит извиняюще выгнул брови, чуть пожав плечами, — Третий топор! Он только что угробил третий топор! Никакой рубки больше! Пусть таскает лед на воду!

— Я помогу ему, — поднялся Свирепый, который сидел за тем же столом, аккуратно нарезая красивыми и удивительно ровными кубиками то, что чистил из овощей Туман, когда Отец рявкнул:

— Никакой помощи! Только покажешь какую льдину долбить и куда носить, но не больше! Ты слышал, мелкий?! НЕ БОЛЬШЕ! Нефрит должен устать так, чтобы Лада могла его привязать сама!

На мои округлившиеся глаза и приоткрытый рот, Рит за окном нахмурился, сделав пару порывистых шагов в сторону дому, но видя, как я быстро покачала головой, что не случилось ничего страшного, лишь недоуменно выгнул брови, явно не понимая моего смятения и краснеющих щек.

Скоро на улице появился милаш Свирепый, который махнул Нефриту следовать за ним, пропадая в белых снегах и сугробах выше человеческого роста.

— Нет, дома их оставлять нельзя, — Отец почесал свою щетину, чуть выпятив подбородок и выглядя при этом так, словно решал проблему вселенского масштаба, покосившись на Беров, которые продолжали прилежно чистить и резать тазик овощей для мясного рагу, — Вы же им никакого покоя не дадите со своими потерянными пультами от телевизора, свечками и неработающим градусником, который понадобиться именно сегодня ночью!

— Да ты первый прибежишь через две секунды, как только скрипнет кровать с воплем: «Ты утюг забыл выключить», — усмехнулся Карат, весело покосившись на недовольно поджавшего губы Ледяного и сидя поодаль от всех остальных, чтобы можно было видеть через другое окно Нефрита.

— Я в любом случае буду поблизости! — буркнул Отец, на что Карат лишь пожал плечами, проговорив своим удивительно методичным, томным голосом:

— Будь на здоровье. Только детям мешать не надо. Дать им побыть вместе, наедине.

Отпусти этот страх. Они любят друг друга, привыкли эмоционально и привязались душевно. Все, что им нужно сейчас привыкнуть друг к другу физически.

— Ты же сам прекрасно понимаешь…. - начало было рычать Отец, на что Карат сверкнул глазами тяжело и предупреждающе:

— Даже лучше тебя, черт побери! Но пряча девушку от Нефрита, ты только делаешь хуже!

Обстановка явно накалялась, и я растеряно переводила взгляд с одного огромного мужчины на другого, пока не в силах решить кто из них правее в этой ситуации, когда Лютый сдержанно выдохнул, совершенно не обращая внимания на старших Беров, которых можно было назвать нашими отцами на пару:

— Отправить их в наш ледник тоже не вариант, там народа больше, чем в доме, да и мелкой будет прохладно с непривычки.

— Ну и куда тогда их?… — начало было Отец, когда Туман выдохнул, отчего мы с Мией прыснули от смеха:

— В БАНЮ!

Берсерк улыбнулся на наш смех недоуменно и даже немного смущенно, чуть пожав плечами, на удивленный взгляд Отца, поспешно добавив:

— Ия никого не послал, прошу заметить! Ну просто баня отдельное строение: и не дом, и не ледник. Никого из народа, там можно спокойно уединиться и не дергаться по любому шороху. Плюс она достаточно большая…и ее легче ремонтировать, чем дом!

Самое же смешное, что на этом и порешили!

Еще более замысловатый и странный первый сексуальный опыт было просто сложно представить!

И теперь я точно знала, что означает фраза «и смех и грех»!

Ну а как можно было назвать нашу первую медвежью брачную ночь, которая должна была свершиться на краю земли в вечно холодной Арктике!

Под надзором всей многочисленной родни Нефрита!

В бане!

Впрочем, когда Мия скромно шепнула на мой логичный вопрос, а как было у нее, что это случилось ночью в лесу на полянке у сломанного каменного валуна, наверное, не стоило больше удивляться ни-че-му.

Час икс настал, когда над ледяной землей взошла большая желтая луна, что заглядывала в мою комнату, подмигивая и нашептывая о том, что все будет в порядке, потому что моя мечта в плоти и крови исполнялась буквально на глазах.

— Идем, дочка. Баня готова, — заглянул в комнату Отец осторожно, выглядя непривычно напряженным и скованным, когда он прошел до кровати, вдруг поднимая меня на руки и накидывая пуховик, чтобы вынести из дома, молча направляясь куда-то по расчищенной снежной дороге.

Холодно не было, но я не могла заставить себя не дрожать, обхватывая мощные плечи Отца руками и видя, как за нами спокойно и размеренно вышагивает Карат, словно черная тень, от которой веяло негой.

— Все будет хорошо, крошка, — гладил меня Отец по спине, и я быстро кивала головой, чуть улыбаясь, когда Карат сокрушенно вздыхал, лукаво усмехаясь:

— Ей-богу, в пору усомниться, кому из вас будут ставить метку! Ты волнуешься больше девушки!

— Потому что я видел больше её! — рыкнул Отец грозно, но к счастью продолжать не стал, притихнув и продолжая свой путь в полном напряженном молчании.

Я знала, что они оба слышат, как трепещет и задыхается от восторга мое сердце, боясь сознаться даже себе, что капелька страха все же была тоже.

Баней оказалось большое крепкое строение с высокими потолками, от которого шел пар и невероятный аромат сухой смолы, от которого в сердце разливалось тепло и уют, и, входя внутрь. я не смогла сдержать счастливой улыбки, растеряно захлопав глазами от открывающегося вида.

Помещение было просто огромным по сравнению с моими скромными представлениями о бане, и скорее напоминало сауну, но поражали не размеры

{чего можно было ожидать от тех, кто превосходил нормальный человеческий рост и строил эти дома и строения для себя!), и даже не то, что здесь было не жарко, как я представляла в банях, а комфортно тепло и уютно, а то, что все помещение было украшено десятками ароматических свечей.

Хрупкая, невероятная и такая искренняя романтика первой завораживающей ночи.

Это было так неожиданно и трогательно, что весь страх ушел, оставшись за порогом, куда я смело шагнула, широко улыбаясь и рассматривая свое гнездышко.

Вернее, берлогу самого романтичного и трепетного из Беров!

Теперь к аромату смолы добавлялся еще и тонкий цветочный, настолько приятный и расслабляющий, что мне хотелось кружиться от восторга, смеясь и танцуя.

Или это так действовал волшебный чай тетушки Зои, которым меня предварительно напоили, в качестве обезболивающего? В его состав точно не входила конопля или мак?

— Пошли, давай уже, — потянул за собой Карат Отца, который застыл на пороге, переступая с ноги на ногу и словно не в силах найти, что сказать еще, когда я улыбнулась ему, почему-то послав воздушный поцелуй, как доказательство того, что моя душа парит над землей и уже ничего не боится.

Мужчина чуть улыбнулся, все-таки повинуясь руке Карата и закрывая за собой дверь, когда я осталась одна в бане, принявшись с интересом рассматривать свечки и вдыхать их аромат, слыша приглушенными голоса за пределами стен и безошибочно узнавая в одном из них своего Нефрита.

СВОЕГО!

Моим он станет уже так скоро, что тело заныло в ожидании его прикосновений, наливаясь тягостным томительным ожиданием и дрожа от предвкушения.

Да, я знала, что будет больно.

Боль меня не пугала.

Она пройдет и тогда все станет просто идеально!

Так увлекшись созерцанием огоньков и того, какие блики они рисовали на деревянных тепло-бежевых стенах, я не сразу услышала, что дверь открылась тихо и осторожно, обернувшись лишь на звук голоса Отца, который звучал уже где-то издалека, но был еще различим даже моего слуху:

— …сегодня сильно не увлекайтесь, сын! Ваша задача просто поставить метку! Все остальное оставь на потом, когда ее рана зарастёт и перестанет кровоточить!

Судя по звукам, Отца все-таки уволок Карат, и я обернулась, не в силах отвести восторженных глаз от Нефрита, который застыл на пороге, осторожно и медленно закрывая за собой дверь, словно давая мне последнюю возможность сбежать.

— Даже не думай. Я не уйду… — прошептала я, дрогнув ресницами и видя. как он улыбнулся мягко, но все-таки напряженно, так же тихо и осторожно прошагав вперед. не торопясь касаться меня и садясь на одну из самых нижних ступенек, чуть откидываясь назад, чтобы мое сердце дрогнуло от восторга, когда это огромное прекрасное тело было открыто для меня, моего взора и обожания….и уже очень сильно возбуждено.

С трудом удержавшись оттого, чтобы тяжело не сглотнуть, я никак не могла найти в себе сил, чтобы сказать, хоть что-нибудь, видя, как глаза Рита наполняются той животной страстью и едва терпимым голодом, с которым он скользнул своим взглядом по моему телу в одном легком халатике….под которым не было больше ничего.

-..Я весь грязный, — вдруг проговорил он низким, хриплым голосом, от звука которого на моей коже выступили капельки пота, — …не поможешь мне с этим2…

Я видела только его одного, его большое напряженное и возбужденное тело, и эти неоново-зеленые глаза, зрачок в которых снова расползался, выпуская его неистовое желание, с которым мне было не справиться, сразу не заметив в его руках простую мочалку в пене, которую Рит протянул мне в приглашающем жесте, но не торопясь отдать.

Осторожно шагнув вперед и пытаясь справиться с собственной дрожью, я все-таки вздрогнула, когда моя рука оказалась зажатой в его, и сильные длинные пальцы настойчиво притянули меня ближе, отчего пришлось встать между его ног, положив ладонь на выпуклую твердую грудь и чувствуя, как от моего прикосновения дрогнули его тугие упругие мышцы.

Ароматная пена струилась по его мощному напряженному торсу, от которого я не могла оторвать своих глаз, боясь в ту секунду поднять голову и утонуть в жадном взгляде, который уже не скрывал своих горячих намерений.

Как бы я не готовилась морально, а сейчас не могла найти в себе смелости, чтобы пойти войной на него, ощущая кожей его желание и силу горячим ознобом и кусающими импульсами, словно от Нефрита на самом деле исходили мелкие разряды, что воспламеняли его огненную кровь… кровь, которую мне следовало бояться.

Я просто покорно водила своей рукой по его телу, вцепившись в мочалку и ощущая его дыхание на своем лице, когда Нефрит, медленно, но через чур властно и уверенно убрал из моей руки этот никчемный предмет гигиены. откинув куда-то далеко за пределы моих глаз, притянув к себе сильнее и положив мои ладони на свою грудь.

Ощущая его жар и гладкость кожи. к которой я хотела касаться с первого взгляда, как только увидела его, я понимала, что начинаю задыхаться от подступающих эмоций, которых еще не ощущала никогда до этого.

Так это и есть желание?

То, о чем слагают легенды и с чем невозможно справиться, особенно если это волшебное чувство произрастает не на сырой земле, а на благоухающей и нежной, пропитанной настоящей любовью, где цветут дивные сады и всегда сердце бьется так трепетно и искренне?

Его кожа была такой гладкой и от пены скользкой, что скольжение моих раскрытых ладоней по его выпирающим мышцам превращалось в какую-то завораживающую, чувственную игру, в которой пробуждалось мое тело и проверялась его выдержка.

Повинуясь его силе и уверенности, я водила руками по его большому, великолепному телу, восторженно исследуя его и завороженно наблюдая, как вслед за моими пальцами напрягались его мышцы, становясь такими твердыми под гладкой горячей кожей.

Каждый сантиметр тела.

Каждую частичку этой кожи.

Каждую волосинку я обожала до потери сознания!

Мощная шея, огромные плечи, твердая выпуклая грудь. кубики напряженного пресса — мои руки побывали везде, не оставляя ни сантиметра идеальной кожи без белого тонкого слоя пены, подрагивая под его большими ладонями, которые управляли моими руками так уверенно и твердо.

Слова были лишними, мы оба погружались в свои эмоции, утопая в них с головой и не пытаясь даже попытаться спасти себя из этой надвигающейся пучины обжигающей страсти, когда тело словно становилось тяжелым и тянущим от этой удушающей неги прикосновений и дыханий. что касались друг друга на уровне груди Нефрита, переплетаясь в теплом влажном воздухе и становясь единым целым.

Он водил моими руками по своему большому красивому телу, пока я заворожено наблюдала за этим движением, видя глазами и чувствуя раскрытыми ладонями, как напрягаются его тугие твердые мышцы, словно под кожей его зверь следовал за моими руками, пытаясь прорваться, чтобы я коснулась его и приласкала.

Когда мои ладони стараниями Нефрита проскользили до линии бедер, он издал рваный отрывистый выдох, дрогнув всем телом и неожиданно отпуская одну мою руку. чтобы выдохнуть тяжело и хрипло:

— …здесь не приятно быть в одежде.

Едва я смогла бы сказать хоть что-то вразумительное и членораздельное, когда закусила губу, боясь дрогнуть даже ресницами, чтобы мой взгляд случайно не опустился вниз…ниже линии брюк, которые Нефрит скинул с себя одним незамысловатым легким движением свободной руки, отчего они бесполезной тряпочкой шмякнулись на теплый, деревянный прогретый пол, а я вздрогнула.

Ведь я сама хотела этого!

Не подумайте ничего плохого, я на самом деле хотела Рита и сейчас, как никогда раньше!

Хотела принадлежать только ему одному, с гордостью и огромным счастьем носить его метку, которая сделает меня его официальной по меркам Беров женой!

Просто сейчас я была так смущена, что скованно застыла, раздираемая противоречивыми чувствами, и подрагивая кончиками пальцев, зажатой в его горячей сильной руке.

Хотелось увидеть это прекрасное тело совершенно нагим, но вместе с тем, было опасение, что я испугаюсь…

Ладно, если уж быть до конца честной, то без должного сексуального опыта, а вернее будет сказать без этого самого опыта совершенно, я понятия не имела какой должен быть предел его совершенства, чтобы Нефрит не навредил мне, в любом случае, стараниями семьи запомнив лишь одно — главное не убегать и не становится жертвой.

Нет, никуда бежать и не хотелось!

Куда там, когда каждое легкое, но настойчивое прикосновение Нефрита становилось все более откровенным и горячим, как и его учащенное дыхание, когда он, едва касаясь кончиками пальцев моей кожи, легко развязал халат, лишь на секунду выпуская мою руку из своей, чтобы еще одна тряпочка упала на пол прямо к его сброшенным брюкам, оставляя теперь и меня совершенно обнаженной, отчего я задохнулась, почувствовав, как сердце взвизгнуло, подскочив к самому горлу.

-..теперь нет дороги назад, — прошептал Рит, склоняясь надо мной сильнее и сжимая мою ладонь в своей обжигающе горячей руке почти до ощутимой боли, второй рукой обхватывая длинными пальцами за скулы, чтобы приподнять мою смущенное лицо навстречу себе.

Сейчас его невероятные глаза горели еще сильнее, буквально освещая собой мою трепещущую душу, в которой полыхали отблески этого неоново-зеленого пламени, словно огонь ведьминского котла, где переплетались сотни загадок, мистика и кусающая страсть, такая сильная, что мои ноги задрожали.

Должно быть, именно в этот момент я поняла так отчетливо, как никогда, что нет больше милого городского мистера Рита, который облачался в светлые обтягивающие одежды и олицетворял собой образ идеального принца на белом коне своей очаровательной улыбкой и безупречными манерами.

Теперь есть только Нефрит — тот, в ком бушует самый настоящий зверь и его животные инстинкты, что полыхали в крови опасной лавой, способной причинить много боли и страданий, если эта огненная река выйдет из берегов.

Нет, страха не было.

Я просто не успела подумать о том, что нужно бояться, когда Нефрит вдруг резко опустил свою голову ко мне, отчего я ахнула в его губы. на секунду окунувшись в неоновом океане его взгляда, и потеряв его из вида за собственными ресницами, когда мир уплыл из-под ног порывом его страсти, которая. очевидно, больше просто не могла кипеть в этом огромном мускулистом теле, вырываясь на свободу с силой и низким рычанием, что вошло в меня вместе с его ароматом и жадным языком.

Тогда же я сделала еще одно неожиданное открытие — там в городе, в офисе и на столе, Рит на самом деле сдерживал себя, каким бы горячим не был его поцелуй, ибо все познается в сравнении, а теперь я почувствовала наверняка, что означает желание и страсть истинного Берсерка.

У меня не было возможности даже втянуть капельку воздуха, когда эти жаркие, жадные губы терзали мои, не зная покоя и усталости, не давая мне возможности отвернуться или всхлипнуть, буквально поглощая мою душу вместе с робким дыханием без остатка.

Вот знаете, когда очень сильно любишь кого-то, то хочется даже укусить!

Куснуть за вкусную щечку!

Или плечико!

Или еще какое-то аппетитное место, потому что выразить словами свою привязанность и восторг просто не получается. Не хватает слов!

Сейчас же у меня было полное и стойкое ощущение, что меня хотели просто скушать!

Заглотнуть, не подавившись даже позвоночником, как делают киты!

Какое там верещать или пытаться брыкаться!

Я была так ошарашена этим началом важного и долгожданного мероприятия, что единственное, что у меня получалось — это цепляться дрожащими пальцами за его напряженные горячие руки, впиваясь ногтями и не боясь причинить боли.

Едва ли Нефрит что-то чувствовал, кроме своих испепеляющих эмоций!

Черт! Это было так горячо и несдержанно, что я начинала по-настоящему пугаться!

Нефрит оторвался от меня лишь на доли секунды, неожиданно весь склонившись, что сначала даже было впечатление, а не собрался ли он вставать сейчас на колено и просить руки и сердца, как было наверное положено по всем законам и канонам романтики!

Думать о том, КУДА в своем обнаженном виде он мог запрятать кольцо как-то не получилось, потому что его большие горячие ладони скользнули по моим ногам, подхватывая под коленями и поднимая над землей, отчего я ахнула, испуганно хватаясь по инерции за его шею, когда поняла, что теперь восседаю на нем, как мартышка на пальме, крепко обхватив обнаженными ногами его торс и ощущая одну из ладоней под ягодицами.

Проблема была в том, что эта самая ладонь не просто поддерживала, она раскрылась словно пытаясь охватить все и сразу, когда один из пальцев неожиданно, быстро и ловко принялся пробираться между двух полупопий, поглаживая и заставляя меня ерзать, то ли пытаясь сжаться, то ли показать пальцу правильный путь, где все подрагивало, сжималось и наливалось нектаром таким сладким, что само тело становилось тяжелым и трепетным.

— ….Нефрит…

— Мыммммм? — проурчал он. вдруг зашагав куда-то целенаправленно вперед, при этом умудряясь не смотреть на дорогу под своими длиннющими ногами, нести меня, держа одной рукой, да еще и не убирая наглого пальца, который уже почти умудрился протолкнуться в самый кратер моего робкого желания, когда я понимала даже своим затуманенным разумом, что в таком положении, как я сидела, сдвинуть ноги и спасти себя просто не получится.

— Ты же помнишь, что сказал Отец?…чтобы мы не увлекались…

— Мы еще даже не начали, — его влажные от поцелуя губы изогнулись в полуулыбке, касаясь моего лица то нежно, то горячо, то целуя, то чуть прикусывая мою кожу своими клыками, пока я пыталась понять. что же делать мне — отвечать?

Замереть и не двигаться?

Или попытаться сделать вид, что я вся такая скромная и смущенная, как монашка?

Первый вариант получился как-то сам по себе, независимо от разума и логики, когда я просто потянулась к его губам, снова желая ощутить его вкус, его огонь и это нетерпение, словно он не мог насытиться мной.

Словно не мог остановиться и собрать свои мысли в единое целое, метаясь где-то между своими звериными инстинктами и эмоциями человека, такими глубинными и сильными, что я ощущала их где-то глубоко внутри, как ощущают низкочастотные волны киты или дельфины.

В такие моменты не существует границ на земле, разных языков или вероисповеданий, ибо в любом конце земли люди плачут, радуются или любят одинаково!

Так и мы были объединены только своими чувствами, которые оплетали нас, словно плотный кокон из отрывистого дыхания, низких стонов и попыток стать еще ближе.

Ближе настолько, чтобы буквально врасти друг в друга и больше никогда не разлучаться.

Было какие-то глубинное осознание того, что без этого мужчины я не смогу сделать больше ни единого вдоха, и весь мир станет чужим, серым и ненужным, если я не смогу ощущать его жар и аромат рядом с собой.

Так вот она какая — эйфория первой близости, когда тебе выпала волшебная доля, быть рядом с тем, кого искренне и совершенно по сумасшедшему любишь ты, и кто так же сильно любит тебя!

Когда каждое его прикосновение было словно само благословение свыше!

Когда его постоянно было мало и с каждым новым мгновением хотелось еще и еще!

Больше этой страсти!

Больше его ненастных жестоких губ, которые ранили и вместе с тем проносили столько сказочного наслаждения, когда я ощущала его жаркий аромат внутри себя, чувствуя привкус крови оттого, что его отросшие клыки иногда ранили, чуть задевая мои губы.

Теперь я знала, какая должна быть настоящая страсть медведя — грубая, безудержная, ненасытная, иногда причиняющая боль, но самая долгожданная и опьяняющая, потому что теперь о другой я и не мечтала!

Я словно плыла на тонком игрушечном плоту по океану лавы, не задумываясь над тем, что рано или поздно этот плотик просто сгорит подо мной….и тогда сгорю и я сама.

Первое осознание того. что обжигающая лава уже начинает облизывать мои пятки, пришло в тот момент, когда где-то среди почти непрекращающегося поцелуя, я ощутила, что положение моего тела явно изменилось в пространстве относительно пола, но только не относительно Нефрита, когда под спиной стало немного жестко и сначала неудобно, а сверху чертовски тяжело!

Первое ощущение было, что теперь я словно румяный и сочный цыпленок тапакА, которого активно жарят и прессуют прямо на сковородке, даже если это было предусмотрено по рецепту!

Но только это секундное ощущение растворилось на губах под напором нового поцелуя, а потом и вовсе забылось, когда теперь все мои дрожащие на кончиках нервов чувства юркнули вниз, где я почувствовала нетерпеливые пальцы Нефрита.

Наверное, ему было бы удобно при любом положении моего тела, но меня просто разрывало на части от новых эмоций и того, что творилось внутри меня!

Словно лава Нефрита теперь текла и во мне, разрываясь вулканом и оплавляя рассудок, оттого что жаркие сильные пальцы, раздвинули мои бедра, проникая внутрь и не давая мне возможности сдвинуть колени между собой, потому что он просто улегся прямо на меня, придавливая и обволакивая со всех сторон своим ароматом и жаром!

Я взвизгнула в его губ, пытаясь пошевелиться, но понимая, что у меня ничего не получится!

Было ощущение, что меня сейчас просто разорвет на части от невиданных ощущений, которые были слишком приятными, чтобы оказаться правдой!

Воистину — запретный плод сладок!

Не было времени думать о том, что во времена святой мать ее инквизиции любые плотские утехи были строго-настрого запрещены, но если бы в тот момент я подумала об этом, то поняла почему — это было слишком приятно. интимно, умопомрачительно!

Ощущения, подобные этим в буквальном смысле отрывали от земли, кидая то вверх, то вниз, словно я неслась обнаженным задом по радуге, обгоняя розовых единорогов и собирая бедрами все райские плоды, которые постепенно лопались во мне, как мыльные воздушные пузыри, осыпая какими-то сумасшедшими горячими блестками, от которых хотелось подвывать. кусаться и выгибаться!

Странные и волнительные ощущения, к которым я точно не была готова!

Надеюсь, это не звучало слишком смешно для Нефрита, когда я буквально поскуливала под ним, по инерции начиная двигать бедрами вслед за его пальцами, которые хозяйничали во мне так умело и настойчиво, пока его губы не отрывались от моих ни на секунду, не давая сделать даже доли полноценного вдоха.

Должно быть по этому, когда Нефрит неожиданно приподнял голову, тяжело дыша и опаляя своим жаром, я сделала один глубокий судорожный вдох, содрогнувшись всем телом оттого, как его пальцы, двинулись во мне глубже, не просто поглаживая и массируя, а растягивая так, что на секунду стало больно.

— Нефрит!

— Шшшшшшиш…..

Я истерично вздрогнула, когда его рука снова коснулась настойчиво моей ладони, сжимая ее и потянув немного вперед, а потом вниз по его напряженному прессу, касаясь бедер и еще вниз…

Как раз туда, где и было сосредоточение всей его страсти и желания.

«Сосредоточение» такое черт побери горячее, слегка пульсирующее, немного скользкое и…длинное! А еще у меня не соединялись большой и указательный палец!

И это было как то чертовски странно и немного жутко!

Я даже знаю, почему я в эту секунду подумала про банан!

Вот когда я ела банан, я держала его всегда в кулаке { как бы пошло это сейчас не прозвучало) и мои пальцы соединялись между собой черт побери, хотя бы кончиками, даже если банан был прям большой и внушительный!!!

А теперь вопрос на засыпку: это какой же величины был «банан» Нефрита?!

Думаю, меня никто не винил бы в том, если бы сейчас я громко взвизгнула и попыталась выбраться из-под него.

Не сделала я это лишь только потому, что его лицо было слишком близко и большое тело дрогнуло, словно от судорог когда он сжал мою дрожащую руку вокруг своего возбуждения, держа крепко и болезненно, проводя по всей длиннее вверх, а потом к основанию, прохрипев сквозь сжатые зубы, откуда теперь очень отчетливо выпирали его острые клыки:

— …твоя власть надо мной гораздо сильнее, чем ты думаешь…

Оу…ну, это было шикарно!

Боже! Я словно снова попала на курсы по вождению, при чем на практическую ее часть, когда мне — смущенной, неопытной и ошарашенной — вручили рычаг управления и просто сказали: «Поехали!», при этом ничего не объяснив.

Как тут скорости то переключаются?!

Еще бы понять, как таким вот можно управлять и этот вечер не казался бы сейчас немного устрашающим. особенно когда я видела, что глаза Нефрита в буквальном смысле этого слова полыхнули.

Нет, это не было метафорой, когда обычно так говорят ради красного словца. пытаясь этим самым показать, настолько мужчина был разгорячен и возбужден!

Да куда ж тут еще более возбужденным быть!

И так можно было жарить яичницу на попе!

Наверное, я бы даже не удивилась, если бы сейчас увидела радостного Янтаря со сковородкой и ячейкой яиц в придачу, который пробасил бы: «Да вы не отвлекайтесь! Не обращайте на меня внимания! Я только пожарю и сразу уйду.

Но вот его глаза на самом деле стали еще ярче, словно кто-то включил фонарик внутри и теперь светил мне азбукой световых точек, что лава все поднимается и мой бедный маленький плотик сгорает и истончается все быстрее и быстрее, грозясь меня просто утопить в ней, не оставив ни рожек, ни ножек!

Не знаю, понимал ли это сам Нефрит, когда все-таки отпустил мою руку, перенеся вес своего тела вверх и придавливая бедрами так, что я ахнула. потому что мои ягодицы не спасли от боли снизу. ибо лежать на деревянной плоской скамье в парилке было не очень-то удобно, даже если подо мной было что-то вроде пледа.

Ну не ортопедический матрац конечно, но когда тебя сверху придавливает вес в три раза превышающий твой собственный, то не спасало бы даже это!

В общем, при всей моей эйфории от прикосновений любимого мужчины, который оказался впервые настолько близко и горячо, я понимала еще и то, что час ИКС пришел.

Вернее, минута!

Теперь главное не ойкать. не визжать, не пытаться издавать каких-то звуков и наверное не шевелиться, когда Нефрит навис надо мной, упираясь лбом в мой лоб и глядя своими полыхающими глазами, свет от которых проникал сквозь мои ресницы, завораживая, пленяя и…пугая.

Затаив дыхание и прикусив губу. я не могла дрогнуть даже ресницами, застыв и слыша, как колотиться мое сердце, отдаваясь в висках, и как тяжело и рвано дышит Нефрит, содрогаясь всем телом, словно его в макушку бьет молнией, отчего мышцы по всему телу напрягаются и сжимаются.

Упираясь руками в его стальной пресс, я содрогалась от противоречивых чувств: с одной стороны БИНГО!

Вот и я дождалась того, о чем столько мечтала и думала. и была всего лишь в одном шаге оттого, чтобы стать женой своего обожаемого Бера.

А с другой…я стояла на пороге того, что приводило в грусть даже малышку Мию, у которой был любимый муж.

Я повторяла себе сама, что не боюсь боли и мне нужно переждать всего лишь секунду. чтобы вступить в новую жизнь, полную наслаждений и ярких незабываемых красок.

Что это как вырвать зуб — чик, и готово!

Главное, что у меня врач попался хороший — опытный!

Вот еще бы анестезию мне и было бы просто идеально, потому что первые отголоски боли коснулись моего влажного от его желания тела. как только Нефрит чуть подался вперед, придавливая меня еще сильнее, словно пытаясь отрезать все пути к отступлению сразу и навечно.

Тело сжалось просто по инерции, как только поняло, что боли становится с каждой секундой все больше, когда первой логичной и очень естественной попыткой было вытолкнуть из себя то, что старается пробраться, причиняя ту самую боль!

— …расспабься, Кудряшка, — выдохнул Нефрит, дрогнув голосом, который снова стал непривычно низким и слегка устрашающим, замерев на секунду и не двигаясь.

Да я пыталась!

Честно!

Мысленно заставляла свои ноги разжаться и не сдавливать его большие бока в попытках убрать от себя, а еще дышать ровно и спокойно, чтобы все тело поняло, что я как удав, и настроена очень решительно…вот только тело было не обмануть!

И как бы я не храбрилась и не старалась настроиться на лучшее, а эта боль затмевала рассудок, настойчиво нашептывая, что дальше будет только хуже.

Особенно, когда Нефрит снова чуть подался вперед, буквально проталкиваясь во мне сильнее и сильнее, отчего было жуткое чувство, что скоро во мне начнет что-то трещать и я разойдусь по шву до самой гортани…при чем снизу!

— Нефрит!

— Уже почти…

Почти желудок?

Или уже почти печень?!

Черт! Это все-таки далеко не зуб!

Не в силах больше сдерживать эту боль внутри себя, я попыталась упираться в его пресс ладонями, понимая, что не могу пошевелить ни чем, кроме пальцев на руках, ибо выбраться из-под Нефрита и его веса было приблизительно тем же самым, что попытаться поднять дорожный состав с рельс!

И лучше бы пришел Янтарь с яйцами и сковородкой ей-богу!

Я бы с радостью помогла ему соорудить поздний ужин из двух десятков яиц, при условии, что он привяжет Нефрита покрепче и спасет меня!

Боооольно, черт возьми!

В какой-то момент боль буквально полоснула меня изнутри, отчего я взвизгнула, задохнувшись и замерев, цепляясь пальцами в Нефрита, и ощущая ладонями, что его тело стало влажным от пота, словно он боролся с собой. Даже в том, как плотно он закрыл глаза, отчего влажные от пара ресницы отпечатались на его коже. с одной стороны я видела его борьбу с собой в том, как он дышал, как не двигался, как мотал головой, словно рой пчел жалили его, заставляя совершить что-то плохое, и это затрагивало меня за самое сердце!

Поэтому и я пыталась бороться с собой и этим жутким ощущением разъедающей боли, когда казалось, что меня просто вывернули наизнанку изнутри.

А с другой стороны я отчетливо видела, как затрепетали его ноздри, очевидно, уловив аромат моей крови…и как нервно дернулся уголок губ, выпуская приглушенный стон и в то же время рычание.

Нет, это не было громко и устрашающе, но по всему моему телу встал и затрепетал каждый волосок от первобытного страха!

Его дыхание в какую-то секунду изменилось, зазвучав в определенном ритме — один резкий вдох и два коротких выдоха, отчего холодный пот выступил по моему прижатому и сплюснутому его весом позвоночнику.

Я не видела его зрачком за плотно закрытыми веками, но от Мии знала, что у Беров меняется дыхание и глаза в тот момент, когда они готовы обратиться в свою звериную сущность!

Только этого не хватало для полного счастья!

Когда он был во мне!

— Нефритииииииик, — пропищала я сладко, но уже подрагивая вибрацией в голосе, боясь моргнуть и упустить на его лице и секундной смены эмоций, даже если заранее понимала, что никуда и не при каких обстоятельствах я сбежать не смогу, — …Ты же не собираешься сейчас становиться плюшевым, дааааа?…

Нефрит улыбнулся, не открывая глаз, и обнажая свои острые клыки:

— Хочешь поэкспериментировать?

— БОЖЕ УПАСИ!

Он рассмеялся своим необычным смехом новым для меня голосом, который был ниже привычного, что звучал в городе, оттого что теперь Нефриту не приходилось сдерживать своего зверя, инстинкты и привычки в себе, скрываясь за маской подчеркнутой цивилизованности.

Это было, как касаться пальцами меха…в городе его голос был словно бархат или замша — приятная на ощупь, ласкающая слух, в которую хотелось окунуться и закутаться, ощущая ее тепло и прикосновение к коже.

Теперь же его голос стал словно настоящий мех истинного зверя — коснись его один раз. перебирая пальцами длинные, жесткие, но такие плюшевые волосинки и ты поймешь, что другого уже и не нужно.

Я даже робко улыбнулась, заглядывая в его все еще закрытые глаза, и думая о том, что раз Нефрит способен смеяться в такой момент, то все не так уж и плохо, и он вполне себя контролирует.

— …а ты на самом деле можешь обернуться в этот самый момент… — ощущая, как его упругие твердые мышцы все-таки подрагивают под моими руками, я осторожно касалась ладонями его кожи, не зная, могу ли поглаживать его в такой момент, чтобы не сделать хуже, и замерев под ним, когда Нефрит тяжело открыл глаза.

Зрачок был большой.

Но, по крайней мере, не сжимался и расширялся хаотично, что ввергло бы меня сейчас просто в ужас!

— Я не любитель зоофилии, Кудряшка, — усмехнулся он, осторожно приподнимаясь, и упираясь в вытянутые руки, отчего теперь его огромные мощные плечи раскрылись надо мной, словно парашют, и я едва не выдохнула облегченно вслух.

Фууууух!

Ну вот и всё!

Справились!

Я уже не девственница, Нефрит не медведь и не впал в бешенство!

Кто молодцы?

Мы молодцы!

Вот только моя радость оказалась явно преждевременной, когда Нефрит не спешил выходить из меня, и шевелясь только верхней частью своего большого и влажного от пота тела, к счастью делая это очень осторожно, потому что любое его даже легкое движение отражалась во мне никак не проходящей болью.

Да, она немного стихла, и уже не была такой острой. как лезвие кинжала, но и не прошла совсем, затаившись где-то тупыми, тянущими всполохами.

— …Ээээээ, Нефрит?…

— Ты перестала называть меня Ритом, — промурлыкал этот огромный мужчина, снова склоняясь надо мной, держась на весу и касаясь губами осторожно. но весьма настойчиво, сначала шеи, а потом ниже и ниже. при том, что его низ все еще оставался во мне и никуда не собирался уходить, устроившись хорошо и явно надолго.

Когда его горячие и мягкие губы коснулись моей груди, я поняла, что все только начинается.

И в первую очередь в плане моих неизведанных ощущений тела, что только-только узнавало о боли и о новом наслаждении, которое теперь приносило далеко не одна еда.

Господи, я и подумать не могла, что ТАКОЕ можно вытворять одними только губами, не касаясь даже кожа к коже!

Его губы скользили по мне там томно, медленно и умеючи, то лаская языком, то прикусывая слегка своими клыками, заставляя подрагивать от наслаждения и кусать губы в желании застонать громко и протяжно, как это делают всегда в фильмах для взрослых.

Вот когда и боль и желания большего переплетались во мне яркими вспышками, одновременно опаляя болью снизу и тут же заглушая эту боль приступом сладости такой терпкой и сладкой, что хотелось выгибаться и подставлять себя под эти обжигающие губы еще и еще.

Это походило на то, как волна огненной боли обжигала меня лавой снизу, и тут же эту лаву тушила волна океана его страсти сверху, не давая мне дернуться от боли, и понять в каких водах я плыву больше, и какое чувство сильнее.

Нефрит определенно знал, как отвлечь меня от собственных мыслей и эмоций, погрузив в водоворот одних лишь ощущений, от которых голова шла кругом, и подгибались пальчики на ногах от того, как же это было невыносимо приятно!

Как же хотелось снова и снова ощущать, как порхает его язык на моей влажной от его губ груди, заставляя меня стонать и прогибаться под ним, чувствуя, как горячие, не знающие покоя губы настойчиво раз за разом обхватывают набухший от его ласк сосочек, лаская и играя с ним так легко и так смело.

В какой-то момент, осмелев окончательно, и пытаясь стать активным участником этой горячей и туманящей рассудок игры. я попыталась обхватить руками его голову, чтобы притянуть к себе, хрипло ахнув, когда Нефрит вдруг пошевелился снизу, осторожно выходя из моего тела, отстранившись лишь на секунду, в которой перевернул меня ловко и быстро на живот, наваливаясь сверху и придавливая снова своими бедрами мои ягодицы.

Вот только в этот раз пощады не было, и он больше не держал себя на руках, привалившись сверху почти всем своим весом, настойчиво раздвигая мои ноги и чуть приподнимая, чтобы скользнуть горячей рукой по животу и ниже, забираясь смелыми пальцами в складочки моего желания. которые горели от нетерпения ив то же время сжимались оттого, что я снова почувствовала его горячее твердое возбуждение, которое пробиралось в меня осторожно и медленно, но спишком целенаправленно!

Тело тут же сжалось, словно по команде, ощущая, что всполохи еще не забытой и пульсирующей боли, о которой я перестала думать под напором его языка и желания, снова ожили с новой силой, опаляя новыми волнами кусающих ощущений, что едва ли можно было назвать приятными!

— Нефрит?… — осторожно выдохнула я, радуясь пожалуй только тому, что теперь была к нему затылком и он не мог видеть, как я поморщилась от новой волны подступающей боли, оттого что он продвигался во мне все дальше и дальше, пока я упиралась ладонями в нагретое паром бани теплое дерево скамьи подо мной, пытаясь прогнать подальше от себя желание как можно быстрее выползти из-под него, — …мы еще не все?…

Судя по смешку и урчанию в его груди, которая была прижата к моей спине, отчего этот звук прошелся по мне волной «гусиной кожи», ответ был ясен без лишних слов.

Еще не все и его обжигающие и такие крышесносные ласки и прикосновения были лишь временным перемирием и попыткой утихомирить первую волну боли!

— …но я ведь уже… не девственница… — по мере того, как Нефрит продвигался во мне все глубже и глубже, заполняя, растягивая и наполняя собой до рваного дыхания и сжавшихся кулачков, мой голос звучал все более тише и судорожней, прерываясь отрывками дыхания и привкусом крови на губах.

— Суть не в том, чтобы просто лишить тебя девственности, Кудряшка, — прошептал Нефрит, касаясь губами моей шеи сзади и чуть прикусывая ее, словно пытаясь отвлечь от боли в бедрах, которая разрасталась во мне со скоростью пожара в засушливую пору, да еще при штормовом ветре, — А в том, чтобы на тебе была моя метка. Чтобы наши ароматы стали единым целым, показывая всему миру, что теперь ты моя и только моя!

Я пару раз моргнула, понимая, что зря не прислушивалась к тому, что пыталась рассказать мне Мия деликатно, осторожно и явно пытаясь не испугать заранее, а донести до меня суть всего этого мероприятия, которое было в той степени приятным, в какой и болезненным.

Думаю, что смысл сказанных Нефритом слов, стал доходить до меня лишь в тот момент, когда я вся вытянулась под ним, кусая губы и ощущая такую боль, что первые слезинки повисли на мокрых ресницах, слыша, как мой огромный Бер, выдохнул хрипло, протяжно и с глухим стоном, чуть выгибаясь и придавливая меня еще сильнее, отчего косточки моих распластанных бедер больно уперлись в дерево.

Он застыл на несколько секунд, сделав пару тяжелых, громких и судорожных вдохов и выдохов, прежде чем его бедра двинулись назад, постепенно выходя из меня, скользя по судорожно сжимающимся от боли стеночкам, чтобы потом снова заскользить вперед, достигая самого упора моего содрогающегося тела, и кусая новой вспышкой огненной боли, словно лава разливалась теперь внутри меня, сжигая изнутри и заставляя плотно закрывать глаза, чтобы слезы не текли сильнее.

Уже через несколько секунд его плавные поступательные движения стали быстрее и напористее, превратившись в толчки — глубокие, равномерные, поступательные… но неумолимые.

И вместе с этими толчками изменилось и его дыхание став неглубоким, частым и таким, словно в нем дышал не человек, а зверь.

Не помогали даже его пальцы, которые поглаживали мое лоно, массируя ту чувствительную точку, от которой по всему телу словно расходились электрические разряды, путая мозг своей кусающей сладостью, которая стекала горячими каплями в самый кратер боли.

Я подрагивала и стонала от каждого его движения и толчка, борясь с этими чувствами на грани безумия, иногда не понимая, делаю от боли или той страсти, что струилась во мне, заставляя сжиматься и запрокидывать голову, ощущая его обжигающее дыхание на своей коже и уже не вздрагивая, когда его острые клыки опускались на мои плечи.

-..не всегда будет так, — хрипло и дрожа выдохнул Нефрит, неожиданно резко выходя из моего тела, чтобы снова крутануть меня словно игрушку вокруг своей оси, положив на спину и нависая сверху, — Придет время, когда твое тело привыкнет ко мне и примет…

Едва ли я смогла бы что-то сказать в ответ, даже если бы хоть какие-то мысли были в моей пылающей голове, да только их не было, а Нефрит снова уверенно раздвинул мои подрагивающие ноги, подавшись бедрами вперед и неожиданно взяв за ладонь, которую потянул к себе, заставляя снова обхватить за свое влажное, такое большое и скользкое возбуждение, сжимая с силой, пока хриплый стон не вышел из этой широкой мокрой от пота груди, оттого, как он оставил мою ладонь у самого основания, прохрипев:

— …держи меня! Держи крепко!

Едва дыша, я не понимала, что происходит, ахнув, когда он вошел в меня уже смело и напористо, задвигавшись теперь еще сильнее и быстрее, отчего ритм и темп движения его неугомонных бедер стал походить на какой-то безумный танец.

Упираясь руками в скамью, Нефрит словно раскачивался, порыкивая, и не обращая внимания на то, что слышался хруст и треск, расходящегося под его пальцами дерева.

Снова и снова он врывался в меня, вдавливая все сильнее, не жалея моего тела, и порыкивая так низко и раскатисто, что волосы на затылке шевелились и дрожали, пока я хваталась за него уже двумя руками, теперь понимая, что лишь таким способом могу сократить глубину его проникновения, чувствуя, как воздух вокруг нас сгустился, стал липким и тяжелым, словно перед грозой в удушливый день, наполненный его ароматом, словно сочным нектаром неведомого плода.

Не в силах выдержать его ритма и силы движений, я чувствовала, как шаркаюсь спиной о скамью, благодаря где-то на задворках своего пылающего разума того. кто додумался принести в баню не только свечки, но и этот плед, что спас меня от пары десятков заноз по всему телу, к сожалению не спасая от синяков, ссадин и укусов, что я ощущала весьма призрачно, лишь когда капельки соленого пота попадали на ранки, начиная пощипывать и говоря о том, что, наверное, все прошло не так уж и благополучно, как планировалось.

Мои пальцы онемели от напряжения, но я продолжала отчаянно и изо всех сил сжимать предел его возбуждения, ощущая, как прилипаю мокрой спиной к пледу, и распахнутыми глазами глядя на красивое лицо самого прекрасного из мужчин, на котором сейчас отражалось столько эмоций, сколько не было никогда!

Они переливались, плавились и с шипением вспыхивали в его зеленых глазах, свет в которых становился все ярче и ярче, пока Нефрит не издал рев с такой силой, что на его мощной шее проступили тугие вены и капельки пота заструились по разгоряченной ароматной коже, когда он запрокинул голову прогибаясь и с силой вдавливая меня еще сильнее.

Я чувствовала вибрацию в своих онемевших ладонях и ощутила, как в бедрах стало так горячо и мокро, что я растерянно застыла.

Меня била мелкая дрожь и тело стало буквально ватным от осознания того, что на этом мы должны остановиться хотя бы с физиологической точки зрения, но я все еще не могла позволить себе отпустить его из своих подрагивающих влажных ладоней, понимая, что пока что возбуждение не стало меньше…

Я пыталась что-то сказать.

Хотя бы просто произнести его имя, слыша, что хриплое отрывистое дыхание Нефрита не изменилось и не стало спокойнее, как и огонь в его глазах не утих, но понимала, что не могу выдавить и звука, чувствуя себя измотанной и выжитой, словно маленькая долька лимона в его большой горячей ладоне.

Ко второму раунду этой игры на выживание я точно не была готова!

Ни я сама, ни мое тело, которое продолжало по инерции подрагивать и сжиматься, понимая в ту секунду, что Нефриту этого мало и он не остановится.

Лишь сейчас я вспомнила слова Карата так отчетливо, что меня пробрал холодный пот.

«..Ты должна знать, что лучше кричать и драться. но остаться в живых, чем впустую надеяться на то, что Нефрит сможет вовремя очнуться…»

Неужели это и был тот момент, когда мне нужно было кричать и звать на помощь?…

Я всматривалась в его горящие неоновые глаза до рези в собственных зрачках, видя, как Нефрит снова потянулся ко мне все с той же страстью и жаждой, словно до этой минуты мы просто разминались перед долгим и затяжным боем, вздрогнув, оттого, что не услышала звука открывающейся двери, но уловила прямо на головой Нефрита какие-то движение, в первую секунду шарахнувшись и заметавшись под ним, пока мне казалось, что сам потолок падает на нас!

Тихо, неслышно, аккуратно, а главное слишком медленно, лишь потом понимая, что это была просто белая простыня, в которую ловко, быстро и поспешно завернули меня, бережно и аккуратно поднимая с чудом не сломанной скамьи, из которой были выдраны куски, когда в какую-то долю секунды мне стало легко и слегка прохладно, оттого, что горячее и тяжелое тело Нефрита больше было не надо мной, а рядом были слышны уже знакомые голоса:

— Мелкий, в дом ее скорее! Зои и девочки уже готовы и ждут!

Послышался жуткий рев и рычание, а потом оглушительный треск и грохот, когда голос Отца зазвучал громче и яростнее:

— Север, вали его, вали!!! Сын, держи его!!!

— Не переживай за него, Лада. — раздался глубокий. спокойный и всегда такой невероятно приятный голос Свирепого. когда он укутал меня сверху еще в пуховик, бережно прижимая к своей груди. от которой шел жар и аромат холодного океана, направляясь поспешно явно в сторону дома. — Север. Лютый и Янтарь будут рядом с Нефритом. Они знают, что нужно делать.

Я верила им. потому что эти огромные мужчины и для меня стали семьей, но все равно дернулась в крепких и бережных руках Свирепого, когда снова послышался злобный рев и очередной грохот с треском, будто только что проломили большую деревянную стену, и Свирепый ускорил шаг, не оборачиваясь и не пытаясь узнать что творилось за его спиной.

— Кажется, что-то сломалось? — тихо попыталась улыбнуться я. не чувствуя холода вокруг но зато начиная ощущать, как мое тело постепенно начинает приходить в себя. озаряясь вспышками новой боли уже не только в области бедер. Было ощущение. что теперь у меня болело ВСЁ!

Руки, ноги, искусанные плечи, придавленный позвоночник, ягодицы. на которых наверняка были синяки. даже ладони, которыми я хваталась за Нефрита!

Ароматы дома, в которых переплетались сладкой ванили, горячей свежей выпечки и сочного тушеного мяса. укутали меня блаженной пеленой еще даже до того. как Свирепый распахнул дверь, удерживая меня всего лишь одной рукой, бросив кому-то приглушенно через плечо:

— Думаю. Север и отец справятся, но на всякий случай оставайся на пороге и расставь наших по периметру дома. Сами остановить не пытайтесь, зовите нас сразу же, как только увидите Нефрита. И помните — забудьте про свой нюх, его вы можете обнаружить только глазами!

Ого!

Я завошкалась в руках Свирепого, пытаясь выглянуть за его широченное плечо. чтобы увидеть баню и что там творилась, с его слов понимая, что дела-то пошли явно не так мирно и хорошо. как я думала, но вот, по всей видимости, сами Беры были вполне готовы к такому исходу, поэтому не было паники и страха, а лишь выверенные действия один за другим.

Даже когда послышался жуткий оглушающий звон разбитого стекла, и, ахнув, я все таки умудрилась извернуться в руках мужчины, обхватывая ладонями за широченные плечи. чтобы подтянуть себя вверх, как раз в тот момент, чтобы с ужасом узреть, как из покосившейся на одну сторону бани вылетел прямо в сугроб Туман под рычание сразу нескольких Беров в бане и низкий хохот Янтаря, который прогоготал как всегда громко и весело:

— А я тебе сразу говорил, не лезь ты со своими молотками ему под руку!

— Точно все нормально? — пискнула я, когда Свирепый быстро шагнул в дом. обернувшись на звон разбитого стекла и чуть дрогнув губами в улыбке, когда кивнул мне:

— Да, не переживай. Сейчас Нефрит немного успокоиться с парнями и позже придет к тебе.

Дверь захлопнулась как раз в тот момент, когда снова послышался какой-то хруст и лязг, но больше я уже ничего не видела, кроме уютного деревянного и огромного дома Беров, и добрых. немного встревоженных глаз тетушки Зои, что семенила за высоченным двухметровым Свирепым, с большим мягким полотенцем в своих руках.

— Сынок, сразу в ванну!

Я улыбнулась доброй женщине, надеясь, что это получилось у меня бодро и широко. на деле понимая, что видок у меня, прямо скажем, не очень, иначе бы тетушка Зои не выглядела бы такой взволнованной и не подтолкнула смущенного мужчину вперед, одновременно с этим стягивая пуховик, которым я была прикрыта.

В ванне было так же тепло, как и в бане, и стоял очень приятный аромат каких-то пряных трав, а еще теплая ласкающая вода, куда меня и положил аккуратно милашка Свирепый прямо в простыне, не поднимая ресниц и начиная призрачно краснеть, когда я блаженно растянулась, нырнув в воду сразу с головой, чтобы освежить свои мысли и прийти в нормальное состояние.

Испарился Свирепый просто в мгновение ока, словно его здесь и не было, уступая место встревоженным Мие и Злате. которые уже были рядом, принявшись почему-то мыть мои волосы и тело очень мягкой мочалкой с ароматной вкусно пахнущей пеной.

Никто ничего не говорил до тех пор, пока в ванну не вошла тетущка Зои, протягивая мне кружку с чаем, который я уже пила до того, как пойти в баню на свою метку.

— Всё в порядке! Правда! — улыбнулась я всем сразу, блаженно отпивая сладкий ароматный чай и чувствуя, как постепенно тело расслабляется…и приносит массу неприятных ощущений жжения и пульсирующей боли практически на каждом участке моего тела.

Казалось, что не было ни одной косточки, которая во мне бы не стонала и не гудела, словно я попала под танк не иначе.

Ну, вобщем-то, это было не так уж и далеко от правды, учитывая вес и размеры моего мужа.

МОЕГО МУЖА!

Не удержавшись, я захихикала, булькнув в чае и видя поверх кружки, как легко и мягко рассмеялись Мия и Злата вслед за мной, сокрушенно качая головами и почему-то обнявшись, словно гора упала с их плеч.

— Карат прав, — потянулась ко мне крошка Мия, перевешиваясь через край ванны и не боясь намокнуть от прикосновения ко мне, пока я была по шею в воде, — ты очень смелая, Ладушка!

— Ну, пару раз сбежать все-таки хотелось, — честно улыбнулась я, обнимая девушку в ответ и чувствуя в эту самую секунду какое-то невероятное и непередаваемое словами единство с девушками, что тоже были женами своих могучих и огромных Беров, помогая мне во всем, рассказывая, объясняя и пытаясь при этом не испугать, а разложить все предельно по полочкам, — …вот только баню кажется спасти не удалось.

— Завтра починят, — отмахнулась тетушка 5ои, вдруг весело улыбнувшись, — думаю, Туман проследит за этим процессом лично, заодно Нефрита научит строить и пустит его чрезмерную энергию на нужное русло! Лишним это никогда не будет!

Подумать только! Теперь я самая настоящая жена!

И у меня есть муж.

Да еще и КАКОЙ черт побери!

— …НО кольцо я все равно хочу! — улыбнулась я явно не впопад, видя, как девушки снова легко рассмеялись, в согласии качая головами, когда я быстро добавила, — И на Нефрита нацеплю! Это в лесу нужна только метка и ничего больше, а в городе будет ходить окольцованный во всех местах!

Напряжение спало окончательно, когда мы хохотали представляя этот процесс, не слыша, творилось ли что-нибудь за стенами нашего большого, дружного дома, еще долго не покидая стен ванны и откровенничая у кого как происходил процесс становления этой самой метки теперь подробно, и не стесняясь больше ничего, пока тетушка Зои не скомандовала, что пора ужинать и спать!

Признаюсь, что к тому времени, когда нужно было вылезать из ванны, я поняла, что моему телу пришлось далеко не сладко, потому что с каждым часом, проведенным дома, боль становилась только сильнее, а сил оставалось все меньше, но теперь я была спокойна душевно и морально, услышав от Мии и Златы, что все это временные трудности и как только мое тело заживет и немного привыкнет к габаритам мужа, все будет гораааааааздо приятнее и интереснее.

Главное, что теперь он был только мой, как и я — только его!

Из ванны вылезала я с большим трудом и дрожащими ногами, благодарная за помощь внимательной Злате, которая не пустила ко мне крошку Мию с ее пузиком, оправляя узнать, как там дела на кухне и оставшись со мной, чтобы помочь облачиться в мягкий спортивный костюм и домашние угги.

— Не представляю, как это все пережила Мия. когда вокруг были одни только Беры… — прохрипела я, перебираясь до кухни мизерными шажками, пытаясь еще при этом хотя бы немного сжимать колени, чтобы ничего выше них не двигалось и не отдавалось в моих многострадальных бедрах.

— Поверь мне, с Янтаря получается отличная нянька, — улыбнулась мне Злата, медленно шагая рядом и помогая войти на кухню… где нас уже ждала вся бравая компания во главе с величественным отцом и притихшими Берами, что сидели за столами, словно прилежные школьники- парами. только оооочень большие и полуобнаженные.

Я смущенно остановилась, едва не споткнувшись, когда поняла, что абсолютно все огромные мужчины уставились на меня, исследуя глазами пусть быстро, но очень цепко и настойчиво, явно пытаясь понять мое душевное и физическое состояние на данный момент. пока я честно пыталась улыбаться и выглядеть бодрее, чем на самом деле себя чувствовала, даже если понимала, что их не обмануть и не провести.

— Расслабься уже! — вдруг пихнул локтем в бок отца Карат, задорно подмигнув мне и кивая на один из свободных стульев как раз рядом с Нефритом. Моим Нефритом! — Живая, здоровая и бодрая! Мог бы и не влетать, сломя голову, и портить детям все веселье!

Странно, что отец ничего не ответил, вот только скосил недовольные и явно сосредоточенные глаза на сияющего Карата, который в данный момент выглядел самым расслабленным, и как всегда чуточку наглым. Даже наглее самого Лютого!

— Да брось ты уже ей-богу! Как будто это тебе метку поставили неожиданно, пойдя против самой природы! — продолжал искрить Карат, весело покосившись на мужчин за одним большим столом, где раздались смешки и кашель, под которым явно кто-то безуспешно пытался спрятать свой смех.

— Он бы не остановился, если бы мы не вошли! И ты знаешь это лучше меня! — наконец рыкнул отец, шарахнув своей большой ладонью по столу с такой силой, что все тарелки и стаканы подскочили и брякнулись на деревянную столешницу снова, заставляя тетушку Зои предупреждающе кашлянуть пару раз, а Отца прикрыть глаза и поправить аккуратно ближайшее приземлившееся блюдечко, размером с плоский тазик литров на пять.

— Я хотеп сказать, что она для меня тоже дочка, — уже спокойнее проговорил Ледяной, все таки недовольно покосившись на цветущего Карата снова, чьи темно-зеленые глаза вдруг наполнились явным плутовством и буквально заискрились, когда тот промурлыкал своим завораживающим голосом так протяжно, будто пропел:

— …а ведь у тебя еще тьма дочек, друг мой, и за каждую придется по переживать.

Заря, Пуна….Звездааааа.

Осторожно садясь на стул ярдом с Нефритом и пытаясь не морщиться, а улыбаться, когда он протянул свои руки, помогая мне сесть как можно аккуратнее, при этом морщась так, что в эту секунду было больно ему самому от моих движений, я не понимала, почему последнее имя Карат произнес так сладко и распевно, дернувшись на стуле от неожиданности и тут же оказавшись в руках Нефрита, когда Отец снова хлопнул по столу со всей дури, еще и зарычав, отчего тут же получил скалкой от бдительной тетушки Зои за все таки разбитое блюдце, что не перенесло второго сотрясения за пару минут.

Вот только Отца это никак не остановило. когда его руки оказались тут же на вороте легкой куртки Карата и он прорычал низко, жутко раскатисто и очень зло:

— Только тронь мать твою! И я скормлю тебя всего по запчастям своему любимому тюленю, разделывая заживо!!!

— Не трону, пока она сама не захочет, — выгнулась иссеня-черная бровь Карата, что совершенно не впечатлился обжигающей яростью Ледяного, и спокойно отцепляя его ручища от себя, под легкий смех Мии за спинами двух самых взрослых и умудренных опытом Беров.

Что спучилось потом, я понять не смогла!

В суматохе, грохоте и криках мужчин, я успела заметить лишь краем глаза, как Мия вдруг беззвучно ахнула, падая на колени у печек и обхватывая свой животик руками. когда в ту же секунду послышался не то вой, не то вопль, и большие горячие руки Нефрита с силой обхватили меня вместе со стулом. разворачивая на 180 градусов от груды летящих щепок и осколков посуды.

Испуганно цепляясь за него руками, я понимала лишь одно — случилась беда, потому что абсолютно все Беры ринулись вперед на крик отца, впервые едва перекрывающий душераздирающий вой Севера:

— ДЕРЖИТЕ ЕГО!!!

Я моргнуть не успела, как уже была в дальнем углу кухни вместе со стулом, словно приклеенная к нему, рядом со Златой и бледной тетушкой Зои, которых за долю секунды как-то успели перенести сюда же Беры, на границе выхода из кухни с пропомленным косяком, пока все огромные полуобнаженные и что-то одновременно вопящие мужчины кидались на Севера, которого пытались завалить на пол и придавить, чтобы лишить движения, что сделать было не так то просто, даже если он был один против пятерых!

Господини.

Как же он кричал!!!

Я закрывала уши, громко всхлипывая, чувствуя, как горькие слезы тут же хлынули из глаз, пытаясь склеить мои ресницы и не дать увидеть, как Север рвался к своей жене, крича и скидывая с себя бледных и перепуганных братьев, сам белее луны и с синими-синими глазами, в которых расплескался океан боли, беспомощности и паники такой огромной, что по мне забегали мурашки, ввергая в холодный пот.

Я даже не понимала, что тетушки Зои и Злата обнимают меня и друг друга, не пытаясь кинуться к Мие, потому что понимали, что в эту секунду это просто опасно, пока рядом с ней были Отец и Карат.

В грохоте ломающегося деревянного пола, криках и воплях мужчин было не слышно, что именно говорил Отец, упав на колени перед крошкой Мией, но словно боясь даже касаться ее, пока девушка судорожно втягивала в себя воздух, не поднимая даже длинных черных ресниц, лишь держа дрожащими, тонкими белыми пальчиками свой животик.

И лишь Карат сидел напротив нее, глядя спокойно и сосредоточенно, словно был готов сделать прыжок и отбросить даже отца — на корточках, но упираясь своими мощными ладонями в пол, застыв напряженно и собранно, когда неожиданно прозвучал его голос — холодный, резкий, отрезвляющий. словно три тысячи бензопил в руках трех тысяч Ганнибалов-лекторов:

— Замолчите все! Вы пугаете его!

Тишина и правда воцарилась почти сразу же.

Напряженная. дрожащая и слегка испуганная, как рваное дыхание хрипящего Севера, который припал к полу, глядя только на свою маленькую бледную жену, на склоненном личике которой выступили дрожащие капельки пота.

— Отойди от девушки, пока тебе не оторвали голову, — зеленые глаза Карата предупреждающе прищурились, когда он перевел их на ошарашенного Ледяного, добавив все так же подчеркнуто холодно и спокойно, но жутко до дрожи, — Скажу один раз и больше не буду повторять: никогда не смей встать между Кадьяком и его женщиной, кем бы она тебе не была!

Честное слово, я не ожидала, что Отец ошарашено моргнет посмотрев на Карата, а потом на Севера, что дышал шумно и хрипло, неожиданно отодвигаясь от Мии на безопасное расстояние, когда Карат обратился теперь к застывшим Берам. проговорив приглушенно и спокойно:

— Отпустите его.

Первым убрал руки Нефрит.

Остальные лишь попадали на пол, когда Север с силой дернулся вперед, в ту же секунду оказавшись рядом с Мией, опускаясь на колени и словно защищая ее собой со всех сторон, когда я увидела, что его черный зрачок стал почти невидимым в яркой неоновой радужке глаза синей-синей, как бескрайний глубокий океан.

— Не двигайтесь…

То, как Север резко обернулся на голос Карата, задышав странно и жутко, оскалившись и зарычав так низко и громко. что под нами буквально завибрировал пол, на моем теле встал испуганно каждый волосок. оттого, что воздух на кухне сгустился, став тяжелым и словно пронизанный мелкими кусающими разрядами.

— Север…сынок. Он боится… — голос Карата был словно убаюкивающая песня, но при этом такая сильная и уверенная, что Север снова резко обернулся на него, зарычав и ощетинившись, но не делая попытки кинуться вперед, понимая, что под его руками смысл его жизни, — Остановись. Прислушайся. Он еще маленький, но такой же зверь, как мы.

Молчание, которое повисло после этих слов, было сродни взрыву ядерной бомбы, когда глаза всех Беров распахивались и наполнялись целой вереницей эмоций, которые кружили голову и заставляли задыхаться даже меня!

Боже!

Неужели Карат чувствовал малыша?!

Разве такое было возможным?!

— Не пугайте его… — губы Карата чуть дрогнули, словно он хотел улыбнуться, когда осторожно повернул голову в сторону застывших и совершенно растерянных Беров, что так и продолжали штабелями лежать прямо на полу, вытаращив глаза, но не смея больше пошевелиться, пока Север не моргнул так же ошарашено своими длиннющими черными ресницами, отчего его зрачок стал постепенно расползаться снова, — …кажется, карапузу просто понравился запах рыбы, а вы стали орать как ненормальные и перепугали его.

Карат осторожно кивнул себе за спину, где в углу лежала покореженная чугунная сковородка, а по стене стекали потоки раскаленного масла вместе с кусками еще не совсем дожаренной рыбы, чуть улыбнувшись снова и продолжая все так же тихо, мурылкающе, словно пел малышу колыбельную, переводя свои зеленые глаза при этом с Севера на Нефрита:

— Вспомните себя, когда вы были маленькими. Когда еще не понимали речи и не знали языка. Вы воспринимали мир лишь по эмоциям окружающих вас Беров, которых чувствовали….он тоже чувствует нас. Нас всех. Но вы не рады…вы напуганы и растеряны. Покажите карапузу ваши истинные чувства: что ждете его и любите.

БОЖЕ!

Да я дышать не могла, кусая губы и огромными глазами, которые забыли, как нужно моргать, глядя на то, как Карат осторожно поманил рукой Нефрита, кивая на Севера и Мию и тихо добавляя:

— …свою кровь он чувствует сильнее. Касайтесь его, общайтесь. Малыш успокоится и Мие не будет больно…он просто стал большим и ему теперь тесно.