Глава 25

— Я сейчас буду готов! — вскричал Сент, не задумываясь.

Он вскочил, отпихнул стул ногой, и стул упал. Чтобы удержать равновесие, Сент схватился за стол и уронил на пол тарелку. Наконец он встал, уцепившись за край стола, и стоял абсолютно неподвижно.

— Черт, — выругался он. Томас подскочил к нему:

— Я не хотел… Это… Сент! Зачем я это выпалил?! С ним доктор Пикет, но похоже, что положение очень серьезное. У миссис Стивенсон, конечно, истерика.

— А как Пенелопа? — спросила Джул, глядя на неподвижную фигуру мужа. Суставы на его пальцах побелели, так крепко он сжимал край стола.

— Держится молодцом — ей нельзя падать духом, когда ее мать ведет себя как сумасшедшая.

Слова Томаса пролетели мимо ушей сестры. Ее волновал сейчас Майкл. Что она могла сказать? Ей казалось в этот ужасный момент, произнеси она что угодно, это причинит ему еще большую боль.

— Томас, — спокойно сказала Джул, нарушая тишину, — присядь. Я принесу тебе что-нибудь поесть. И тебе тоже, Майкл. Может, ты хочешь чего-нибудь выпить?

Сент еле сдерживался, чтобы не разразиться бранью. Будь полнолуние, которого он, правда, все равно не смог бы увидеть, он бы завыл. Взяв себя в руки, он повернулся к жене:

— Да, спасибо, Джул. Бокал вина сейчас не помешал бы.

— Замечательно. Майкл, может, присядешь сюда? Джул взяла мужа под руку и посадила на стул.

Губы его были плотно сжаты. Услышав, как его жена собирает осколки разбитой тарелки, Сент не выдержал и закричал:

— Черт возьми, да оставь это! Я разбил, я сам и соберу!

Джул выпрямилась. Увидев испуганный взгляд брата, она молча кивнула ему. Никаких оправданий, никакой жалости. Он не ребенок, нуждающийся в утешении, а гордый мужчина. И сейчас он расстроен и зол. Джул на его месте чувствовала бы себя так же.

— Нет, я это уберу, — сказала она беззаботно. — Пока ты не можешь видеть, я буду твоими глазами.

— Джул… — начал было Сент, но тут же запнулся. Джул продолжала очень мягко:

— Томас, расскажи Майклу поподробнее, что произошло и как доктор Пикет собирается лечить Банкера.

Джул почти не слушала Томаса, убирая осколки с ковра. Она налила мужу и брату по бокалу вина; Молча она взяла руку Майкла и обхватила его пальцами ножку бокала.

— Спасибо, — натянуто сказал он.

— Так что, — заключил Томас, — доктор Пикет считает, что шок, который испытал Банкер от взрыва в литейной, спровоцировал у него удар. Как ты думаешь, Сент?

— Возможно, — ответил Сент, немного успокоившись. — Взрыв, а еще то, что Банкер толстый, как индюк. Я много раз говорил ему об этом, но без толку. Ты говоришь, у него парализована вся левая сторона?

Томас кивнул, но тут же быстро сказал:

— Да.

— А речь сильно затруднена?

— Совсем чуть-чуть, и это очень удивило доктора Пикета.

Сент задумался:

— Я лечил Банкера более двух лет и надеюсь, он преодолеет болезнь благодаря своему необыкновенному упрямству. Правда, беспомощность и зависимость сильно меняют человека.

Джул бросила на мужа взгляд, полный горечи, но не могла разгадать выражение его лица. Трудно было понять, о чем он думает, когда на глазах была тугая повязка. Она с тревогой посмотрела на брата. Томас явно был испуган и обеспокоен.

— Что мне теперь делать?

— Думаю, Томас, — сказала Джул, улыбаясь, — лучше всего тебе было бы жениться на Пенелопе и переехать в дом Стивенсонов. А мы здесь, дорогой мой, как-нибудь без тебя обойдемся.

Томас хотел было возразить, но Сент перебил:

— Джул права, Томас. Пенелопа и ее мать привыкли к тому, чтобы рядом был сильный мужчина, способный о них позаботиться. Вам нужно немедленно пожениться.

* * *

Свадьба Томаса и Пенелопы состоялась за день до того, как Сенту должны были снять повязку. Играли свадьбу в доме Стивенсона, в кругу близких друзей. Банкера привезли в инвалидной коляске вниз, чтобы он смог выдать замуж свою дочь.

— Никогда не видела Пенелопу такой покорной, — сказала Чонси Сэкстон Джул. — Начинаю соглашаться с Делом, что замужество пойдет ей на пользу.

— Я тоже очень на это надеюсь, — сказала Джул. — В конце концов Томас — мой брат. — «Пенелопа хорошо выглядит», — подумала она и вдруг поняла, что они с Пенелопой станут теперь сестрами.

Эта мысль нисколько не обрадовала Джул, так как ее единственная сестра Сара играла в ее жизни далеко не лучшую роль. Джул молилась, чтобы этот брак был удачным и чтобы Томас был счастлив. Влюбленные давали клятву верности под вздохи миссис Стивенсон.

Было шампанское, для мужчин — более крепкие напитки. Чонси помогала готовить: угощение получилось шикарное. Джул наслаждалась омарами, как вдруг услышала громкий голос Банкера.

— Ну что, мой мальчик, — говорил он Сенту, — два боевых коня — я и ты — подстрелены! Но доктор Пикет сказал мне, что уже очень скоро ты сможешь снова любоваться своей хорошенькой женой.

Сэлли Стивенсон улыбалась, принимая поздравления. Но Джул показалось, что она выглядит не совсем здоровой: болезнь мужа состарила ее лет на пять. Джул не знала, не явилось ли для нее еще одним ударом новое приобретение в виде зятя. Томас никогда не говорил, одобряет ли будущая теща этот брак.

Томас не упускал свою невесту из виду, постоянно держал ее либо за талию, либо под руку. Джул догадывалась о страсти и желании, горящих в душе брата, читала это в любящем взгляде, которым он смотрел на Пенелопу. Молодая жена выглядела ошеломленной, голос и движения были совершенно машинальными.

Джул никак не могла сесть возле мужа. Его окружили друзья: некоторые старались никоим образом не затронуть в разговоре его слепоту, другие, вроде Банкера, вели себя совершенно свободно.

Подойдя поближе, Джул услышала, как Брент Хаммонд разговаривает с ее мужем.

— Ты не представляешь себе, как быстро строится Уэйквиль, Сент.

— Тэкери непрерывно рассказывает мне об этом. Брент, а как себя чувствует твоя беременная жена?

Брент усмехнулся.

— Мой маленький толстый паучок, — подмигнул он жене, — говорит, что чувствует себя хорошо, что я свожу ее с ума, но…

— Я понимаю: первый ребенок и все такое прочее.

— В общем, к тому времени, когда это сокровище соберется появиться на свет, ты обязан прозреть, дружище.

К ним присоединилась Байрони:

— Сент, он скоро доведет меня до умопомешательства. Пожалуйста, объясни ему, что его роль в этом деле окончена.

— Совсем нет, — сказал Сент, протянув руку к Байрони и дотрагиваясь до ее пальцев. Джул сразу поняла, что это был врачебный осмотр. Через мгновение он сказал:

— Хорошо, Байрони. Отеков нет. А как щиколотки?

— Вот об этом, Сент, я думаю, тебе надо с ней поговорить, — вставил Брент. — Щиколотки отекают, только если она не полежит каждые два часа.

— Тогда, Брент, проследи, чтобы каждые два часа она ложилась, — сказал Сент, похлопывая Байрони по руке. — Причем одна.

Брент застонал, и если женщины вообще умеют гоготать, то Байрони именно это и сделала.

* * *

— Все прошло хорошо, — сказала Джул мужу, когда Тэкери вез их обратно домой.

— Да, — согласился Сент.

— Думаешь, Томас по-прежнему хочет стать врачом?

— Не знаю, — сдержанно ответил он. Странно, но мысли его были заняты платяным шкафом, в котором все теперь было по-новому. Сент всегда был опрятен в одежде, но слепому трудно оставаться таким. С тех пор как он потерял зрение, Джул приходилось каждое утро подавать ему одежду, застегивать заново рубашки, так как Сент путал петли и пуговицы. Он ничего не говорил жене, но она сама подвела его как-то утром к шкафу и заставила провести рукой по стопкам рубашек, рядам брюк, жилетов и пиджаков. Теперь все было разложено и развешано по цветам: от черного — к синему и серому. Сент впервые за это время смог самостоятельно одеться к свадьбе и ожидал, что будет этим очень доволен, но почему-то его ожидания не оправдались. Джул печально смотрела на мужа, не говоря ни слова. Через час, уложив его в постель, Джул улыбнулась, сняла с себя ночную рубашку и ласково прижалась к нему.

Сент молчал, не сделав ни малейшей попытки дотронуться до нее или поцеловать.

Проглотив боль разочарования, Джул наклонилась и нежно поцеловала мужа в сомкнутые губы.

— Майкл, я люблю тебя. — Она поцеловала его еще раз и, устроившись рядом с ним, уснула.

Джул проснулась от того, что услышала мучительный стон. Открыв глаза, она увидела, что еще совсем темно.

— Нет, черт возьми, нет! О Боже, нет! — Сент метался по кровати, путаясь в одеялах и вскрикивая.

«Господи!» — испугалась Джул и начала будить его:

— Майкл, проснись! Это всего лишь сон, любимый. Просыпайся! — Она почувствовала капли пота у него на лбу. Сердце его билось часто и сильно. — Майкл!

— Что? — Сент, вздрогнув, проснулся. Какое-то мгновение он лежал абсолютно неподвижно, а потом прошептал:

— Господи, Джул, я так испугался!

Поправив одеяла, Джул прижала его к себе.

— Я знаю, — быстро зашептала она. — Я тоже бы испугалась. Но, Майкл, послушай. — На миг она растерялась, не зная даже, что сказать. Было мучительно наблюдать, как дрожит этот огромный бесстрашный человек. — Послушай, что я скажу тебе, — повторила она, гладя его густые волосы, обнимая его. — Если ты не сможешь видеть завтра, то через неделю обязательно сможешь. Твои глаза заживут, клянусь тебе.

А если не заживут? Если он останется слепым навсегда? Нет, она не смирится с этим и не позволит ему сдаться.

— Мне снилось, что тебе нужна моя помощь, — хрипло произнес Сент. — Наверное, тебе было больно. Я сказал, что помогу, и начал рассказывать какую-то глупую историю. А потом вдруг я перестал видеть, а ты просила меня о помощи. Я ничего не видел!

Сент обнимал Джул, прижимаясь к ее груди. Его трясло, как в лихорадке.

— От меня не было никакого толку, — сокрушался он.

— Майкл, — терпеливо сказала Джул, — это лишь сон, вот и все. Я бы страшно испугалась, если бы мне снилось, что ты в беде. Но знаешь, я могу доказать, что твой сон глуп и нелеп.

Она почувствовала, что Майкл ее слушает, и улыбнулась, целуя его в ухо.

— Вот именно, нелеп. Ты сказал, что во сне рассказывал мне глупую историю, а этого не может быть. Я бы обязательно рассмеялась над тобой. И если бы и молила о помощи, то лишь для того, чтобы остановить тебя и не умереть от смеха.

Джул понимала, что этих слов было недостаточно: шутками и смехом было трудно отогнать его ночные кошмары.

— И еще, Майкл. Я знаю, ты женился на мне из благородства. К тому же я была тебе небезразлична, по крайней мере та двенадцатилетняя девочка с Мауи. — Джул почувствовала, как он напрягся, но продолжала:

— Но факт остается фактом: мы женаты, мы — одна семья. А настоящая семья должна делить друг с другом и горести, и радости. И мы будем делить. Ты говорил, что беспомощность и зависимость меняют человека. Если вдруг зрение не вернется к тебе, изменимся мы оба, приспособимся и сумеем все преодолеть. Ты никогда не будешь бесполезным, и, если когда-нибудь еще ты заикнешься об этом, я побью тебя.

Слова Джул были как бальзам на сердце для Сента. Страх и ночной кошмар исчезли, оставили в покое его ум и душу.

— Неужели ты думаешь, что я буду любить тебя меньше, даже если ты на всю жизнь останешься слепым? Ты что, не понимаешь, что я чувствую к тебе? Как я уважаю тебя и восхищаюсь тобой?

— Джул, я… Черт!

Джул не смогла сдержаться и зарыдала жгучими слезами, ненавидя себя за эти слезы, но не в силах остановиться. Словно прорвало плотину.

— Любимая, не надо, — бормотал Сент, приподнимаясь на подушках, чтобы положить ее голову себе на грудь. Он улыбнулся, подумав о том, что они поменялись ролями. — Джул, не позволяй мне обижать тебя… Внутри меня кипят злость и горечь, а говорят, что все муки ложатся на любимого человека. Тихо, не плачь; а то охрипнешь. — Он гладил ее волосы, целовал ее и обнимал. — Не понимаю, как такое недоразумение, как я, мог привлечь такое очаровательное создание, а тем более как ты могла полюбить меня?

Постепенно Джул успокоилась и только тихо всхлипывала, уткнувшись мужу в шею.

— Прости меня, — пролепетала она.

— За что?

— Я должна быть сильной для тебя, а я повела себя как слабая, глупая женщина и презираю себя за это. Прости меня, Майкл.

— Не прощу.

Это было так неожиданно и обидно! Джул поднялась на локте и недоверчиво уставилась на мужа. Она видела очертания его повязки, контуры лица, но улыбку на лице Майкла не разглядела.

— Что ты хочешь этим сказать? — сухо спросила она.

Он засмеялся, и Джул шутливо ударила его в грудь.

— Слабенькая женщина, — сказал Сент, обняв жену и положив ее на спину, — можно я привяжу тебя к кровати и что-нибудь с тобой сделаю?

— Нельзя, потому что не думаю, что у тебя это получится!

Сент лег на нее, прижимая колено к ее сомкнутым ногам.

— Джул, раздвинь ноги, — приказал он, прильнув поцелуем к ее шее.

Ощущение его обнаженного тела, покрывающего ее…

— А что ты сделаешь, если я раздвину? — прошептала она, инстинктивно подаваясь навстречу ему.

— Буду ласкать тебя губами, пока ты не закричишь, и сольюсь с тобой так, что мы уже не будем знать, кто из нас кто, мы станем одним целым.

— Хорошо, — бормотала она, дрожа от его слов. Он целовал, дразнил, ласкал ее ртом, а Джул все больше распалялась: ее тело вздрагивало от наслаждения, и наслаждение это походило на сладкую боль. Она стонала и вскрикивала, а когда Майкл вошел в нее, изогнулась навстречу, отдаваясь без остатка, горя желанием стать его частью.

— Господи, женщина! — вздохнул Сент, когда наконец смог говорить. — Никогда не представлял себе, что буду проделывать все это с той худенькой маленькой девочкой из Лахаины. — Он покачал головой и засмеялся.

— Нет! — Джул обняла его. — Не уходи, Майкл.

— Не уйду, — нежно ответил Майкл, прикасаясь пальцами к ее лицу.

Она покусывала кончики его пальцев, и он снова начал осыпать ее поцелуями. Целуя губы жены, Сент чувствовал, что она улыбается. «Глаза тоже улыбаются!» — радостно подумал он и хотел сказать ей, что счастлив, что видел ее лицо в минуты блаженства, но почувствовал ее ноги на своих бедрах, руки — на спине и ягодицах и застонал, снова ощутив неповторимое наслаждение.

— Ты самый изысканный в мире любовник, — прошептала Джул, перед тем как заснуть.

— Да, — гордо ответил он. — Думаю, самый.

* * *

— Нет, — спокойно сказал Сент, — ничего не изменилось, Сэм.

Джул хотелось стонать, как раненому зверю, "о она молчала.

— По-прежнему белый?

— Да.

Сэм засмеялся.

— Превосходно, Сент. Ты поправляешься. — Он похлопал друга по спине. — Теперь тебе нужен лишь полный покой. Никаких тревог, никаких ссор с женой.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Джул. Сент протянул руку, и она быстро взяла ее в ладонь.

— Джул, Сэм хочет сказать, что если свет не тускнеет, это является хорошим признаком. — Сент обнял ее., — Обещаю тебе, Сэм, что не буду ссориться с ней.

Доктор Пикет улыбнулся, всем сердцем желая Секту выздоровления.

— Что ж, пока я вам не нужен. — Он похлопал друга по плечу. — Через неделю, Сент, попытаемся еще раз. Да, вот что: не более двух-трех пациентов в день. Ясно, Сент? — Обернувшись к Джул, Сэм заговорил строже:

— Джул, ему нужен полный покой. Я рассчитываю, что ты позаботишься об этом.

— Не волнуйтесь, доктор Пикет, — ответила она. — Можете на меня положиться.

Проводив Сэма Пикета, Джул вернулась в кабинет:

— Вот твоя трость, Майкл. Давай пообедаем и расскажем Лидии хорошие новости.

Затаив дыхание, Джул наблюдала, как муж усаживается в кресло. Он неловко плюхнулся, но, к счастью, засмеялся.

— Джул, скажи, как романтично я смотрюсь с этой тростью.

Джул действительно так считала, хотя раньше не решилась бы сказать об этом, боясь реакции Майкла. Трость была из эбенового дерева, с ручкой в виде головы льва.

Джул настояла на том, чтобы Лидия и Тэкери пообедали с ними за общим столом. Сначала Тэкери уставился на хозяйку так, словно она задумала что-то немыслимое.

— Тэкери, ради Бога, — сказала наконец Лидия, — прекрати вести себя как раб!

— Но… — начал было Тэкери.

— Хватит, — прервала его Джул. — Проходите в столовую. Сент расскажет нам про мистера Лейдесдорфа, первого цветного человека в Сан-Франциско.

Джул подмигнула Лидии — против такого аргумента Тэкери не мог устоять.

Сент откинулся в кресле и улыбнулся.

— Его звали Уильям, но, к сожалению, я не имел счастья встречаться с ним. Он умер молодым, в тридцать восемь лет, в 1848 году. Из-за инфляции в связи с «золотой лихорадкой» его поместье было оценено более чем в миллион долларов. Кстати, всего полгода назад наш Джон Фолсом, — саркастически заметил Сент, — переехал на Ямайку и выкупил имущественные права у претендентов на поместье, так как родни у Уильяма Лейдесдорфа, видите ли, не осталось. Теперь одному Богу известно, что будет дальше.

Джул нетерпеливо постучала вилкой.

— Дело в том, Тэкери, что в Калифорнии каждый волен поступать так, как считает должным. — Она хотела было рассказать о трагической любовной истории Лейдесдорфа, но вовремя спохватилась, что трагичность объяснялась просто: Лейдесдорф был мулатом, и из-за этого его не приняли в семью белых.

— Если бы ты ел руками, — сказала неугомонная Лидия, — тогда был бы совсем другой разговор. Именно поэтому Сент и не приглашает к себе на обед Сиднейских уток!

Сент засмеялся, а Джул прямо-таки расцвела. «Мы становимся семьей», — подумала она, взглянув на Лидию и Тэкери.

* * *

Двумя днями позже Джул помогала мужу подниматься в спальню. Лидия пошла за покупками, пока снова не начался дождь, а Тэкери отправился в «Дикую звезду» повидаться с Брентом Хаммондом.

Услышав стук в дверь, Джул встревоженно посмотрела наверх, надеясь, что это не пациент. Ей было тяжело отказывать больным, но сейчас Майкл был важнее всего.

Но на пороге стоял не пациент, а маленький щербатый мальчик.

— Миссис Моррис? — шепелявя спросил он.

— Да, — ответила Джул.

— Это для вас, — сказал мальчик и сунул ей в руку конверт. Не успела Джул оглянуться, как он исчез.

Джул нахмурилась: на конверте не было ни имени, ни адреса. Внутри лежал листок, на котором было написано:


"Дорогая моя Джулиана!

Надеюсь, ты не забыла меня. Я шлю тебе свои соболезнования по поводу слепоты, постигшей твоего мужа. Я недалеко от тебя, дорогая, совсем недалеко. Думай обо мне, Джулиана, и я знаю, что скоро ты снова станешь моей".


В конце стояла подпись Д. У. Джул с отвращением бросила письмо, будто это была ядовитая змея. Почувствовав знакомый страх, она обхватила себя руками, словно защищаясь. Она выглянула в окно, но из-за дождя ничего не увидела и рассеянно подумала о том, что Лидия промокнет… Подойдя к дивану, Джул бессильно опустилась на него и зарыдала.

Загрузка...