Нежно влюбленные

Глава 8

Уже близился вечер, и Уайтхолл почти опустел, когда к лорду Сент-Обену явился с визитом министр иностранных дел. Джордж Каннинг был очень умным, непредсказуемым и очень-очень честолюбивым человеком. С тех пор как Вильям Питт, глава партии тори, умер около полутора лет назад, все члены партии бились за то, чтобы натянуть на плечи почетную мантию главы. Все тори были единодушны в желании поквитаться с французами, но большая часть их энергии уходила на борьбу друг с другом. И вот в этой битве Джерваз не имел ни желания, ни терпения участвовать.

Сент-Обен сидел за кипой сообщений из Португалии; приход Каннинга оторвал его от размышлений. Личные отношения много значат в политике — сэр Артур Уэлсли, армейский друг Джерваза, познакомил Сент-Обена с одним из своих лучших приятелей, военным министром Кастельреем. Обязанности военного министра и министра иностранных дел кое в чем совпадали, и эти люди были яростными соперниками, поэтому Каннинг всегда посматривал на Джерваза с подозрением. Они старались не встречаться друг с другом. Сегодня Каннинг впервые пришел к виконту.

Вскочив и потянувшись, Сент-Обен подал Каннингу руку:

— Добрый вечер, Каннинг, — поздоровался молодой человек. — Что-то вы поздно.

И тут Джерваз нахмурился — за министром иностранных дел маячила фигура еще одного человека, француза. Джерваз был почти уверен, что это и есть шпион, скрывающийся под кличкой Феникс.

После рукопожатия Каннинг промолвил, указывая взглядом на своего спутника:

— Уверен, что вы знакомы. Элегантный граф де Везель, одетый во все черное, приветливо улыбнулся:

— Разумеется. Однако мне очень жаль, что высшее общество не имеет возможности чаще лицезреть лорда Сент-Обена.

Джерваз без энтузиазма пожал руку графа. Конечно, Фениксом мог быть и кто-то другой, но виконт больше всех подозревал француза. Он презирал этого человека, в обычае которого было юродствовать и постоянно что-то демонстративно скрывать. Граф подозрительно легко взобрался по ступеням британского общества и, как французский изгнанник, имел возможность слышать такие вещи, которые ему знать не следовало. Джерваз предполагал, что французу доставало наглости, ума и непорядочности решиться на что угодно. Ничем не выражая своего отношения к графу, виконт спросил:

— Вы пришли сюда, чтобы работать, Везель? Одному Богу известно, как нам недостает людей.

Француз лениво взмахнул тростью с золотым набалдашником.

— Работать?! Moi?[5] Я не умею работать, крутиться и вертеться. Такими вещами должны заниматься усидчивые люди вроде вас.

— Думаю, вы себя недооцениваете, — приподняв брови, пробормотал Джерваз. — Думаю, даже для того, чтобы завязать такой галстук, без усидчивости не обойтись.

— О! Это не работа, а искусство, — беспечно заметил француз. — Я — большой мастер всяких художественных тонкостей.

Черные глаза Везеля горели торжеством, отчего подозрения виконта усилились: похоже было, что их разговор имеет двойной смысл. Французу было известно, чем занимается виконт, более того, похоже, он знал, что Сент-Обен подозревает его в шпионаже, и это доставляло Везелю определенное удовольствие.

— Мы с Везелем обедаем в «Уайтсе», — вмешался Каннинг. — Не хотите ли присоединиться к нам? Джерваз с деланным сожалением покачал головой:

— Нет, к сожалению. Мне еще надо несколько часов поработать.

Когда виконт вопросительно поглядел на французского графа, Каннинг нетерпеливо воскликнул:

— Мы можем свободно говорить обо всем при Везеле! Мало кто так ненавидит Бонапарта, как изгнанные роялисты.

Сент-Обен промолчал, не сводя с графа глаз. Не обращая внимания на его взгляд, Везель широко улыбнулся:

— Я подожду тебя внизу, Джордж. Подозрительность — одна из неотъемлемых частей профессии Сент-Обена. — И, шутливо отдав честь, Везель удалился.

Как только они остались вдвоем, министр иностранных дел набросился на виконта:

— Вы были слишком грубы с Везелем!

— Я почти уверен, что этот человек — французский шпион, — заявил Джерваз, присев на край стола. — Я бы советовал вам помалкивать в его присутствии о делах.

Каннинг оторопело посмотрел на Сент-Обена:

— Черт возьми! Но это же серьезнейшее обвинение! У вас есть доказательства?

— Была бы на то моя воля, Везель не бродил бы здесь, вынюхивая и подслушивая, — холодно ответил Джерваз. — Доказательств может вообще не быть, поэтому я предлагаю вам придерживать язык в его присутствии.

Выдержав паузу, министр задумчиво кивнул и перевел разговор на другое:

— С помощью вашей информации нам удалось удачно провести кампанию в Копенгагене.

— Да нет, я просто указал вам путь, — удивился Сент-Обен. — Информация была очень разносторонней. Но не военная разведка, а солдаты выигрывают битвы.

— Да, вы правы. Однако нехватка данных от военных разведчиков может привести к победе противника.

— Верно, — согласился виконт, не понимая, к чему клонит Каннинг.

— Вы замечательно справляетесь со своей работой. Одним из лучших деяний Питта было поставить вас на этот пост. — Министр говорил тихим голосом, отчего его комплимент казался весьма сомнительным.

— Я очень удивлюсь, если окажется, что вы зашли ко мне, чтобы сказать только это, — заметил Сент-Обен.

— Разумеется, — согласился Каннинг, глаза которого вдруг забегали. — Говорят, у вас лучшие агентурные данные во всей стране. А вы заводите дела на англичан?

— Нет, — равнодушно ответил виконт. — Если вы хотите получить данные, чтобы использовать их против ваших противников, то поищите в другом месте.

— Меня беспокоит, как бы кто-нибудь не использовал чего против меня, — скривил гримасу Каннинг, внимательно изучая Сент-Обена своими бледно-голубыми глазами.

Джерваз сел удобнее, скрестив ноги.

— Каннинг, послушайте меня. Я здесь с одной целью — сделать все возможное, чтобы услать эту корсиканскую сволочь в преисподнюю, откуда он, несомненно, вырвался. Я не политик, не имею ни малейшего желания стать министром с целью обладать хоть какой-то властью. Именно поэтому я пережил крах правительства Эддингтона прошлой весной. Признаюсь, я также не намерен сдавать свои позиции и при падении администрации Портленда. Я буду работать не покладая рук до тех пор, пока Наполеон не окажется побежденным.

Каннинг усмехнулся:

— Если принять во внимание, какое количество опиума Портленд принимает каждый день, то можно быть уверенным: он и не заметит, что с его правительством что-то случилось Джерваз хмуро посмотрел на министра, недоумевая, к чему тот сделал это замечание Может, для того чтобы Джерваз сболтнул что-нибудь лишнее? Нет, это невозможно: Каннинг был довольно прямолинейным человеком, и к тому же дальним родственником герцога Портленда.

— Я пришел, чтобы поблагодарить вас, Сент-Обен. Меня много ругали за Датскую кампанию. Общественное мнение было на стороне датчан, а на нас поглядывали как на воришек и хулиганов. Если бы не вы, мы бы проиграли дело, а вот это было бы куда хуже.

Сент-Обен вздохнул. Дело с Датской кампанией оставило привкус горечи у него во рту.

— Честно говоря, мне не очень приятно вспоминать об этом, но у вас было право нападать на Данию, — заметил виконт. — Если бы не вы, Бонапарт захватил бы датский флот и использовал его против нас. А без нашего господства на море… — Молодой человек пожал плечами.

Джервазу не было нужды договаривать последнюю фразу. Европейские страны покорялись Наполеону одна за одной, лишь Британия пока держалась. Такое положение дел сохранялось довольно долго: французы не могли победить англичан на море, а те, в свою очередь, были не в состоянии дать Наполеону битву на суше. Если только Британия потеряет свое морское господство, Бонапарт немедленно завоюет островное государство, и Англия станет еще одной страной, покорившейся французскому императору.

Направление их беседы заставило виконта вспомнить еще об одной вещи:

— Ваша акция, направленная на захват шведского флота, поможет Британии сохранить господство на Балтийском море, но не забывайте, что есть еще одна нейтральная зона риска — Португалия.

Каннинг угрюмо кивнул:

— Я уже думал об этом. Стало быть, у вас есть причина подозревать, что Франция посягает и Па Португалию?

— Я тут получил кое-какие сообщения, — промолвил в ответ Джерваз, кивнув на кипу бумаг. — Мой отчет будет готов через два-три дня, но я уже сейчас готов утверждать, что если нам не удастся убедить Португалию убрать свой флот в ближайшие недели. Наполеон захватит его.

— Так скоро? — присвистнул Каннинг.

— Боюсь, что да.

Лицо министра иностранных дел на мгновение омрачилось.

— Что ж, похоже, пришло время сделаться еще менее популярным. Впрочем, надеюсь, португальцы окажутся более сговорчивыми, чем датчане. — Каннинг на мгновение замялся. — Спасибо вам. Меня предупреждали, чтобы я был осторожен с вами, но, кажется, это все интриги. Теперь я вижу, что вы здраво рассуждаете, а ваши рекомендации всегда помогают.

Джерваз пробормотал:

— Ах как мило, что я заслужил ваше одобрение. Не услышав сарказма в голосе виконта, Каннинг бросил на него оценивающий взгляд.

— Я бы нашел лучшее применение человеку с вашими способностями. Вы далеко пойдете, если примете мое предложение.

— Меня вполне удовлетворяет место в палате лордов, которое я получил по наследству, — ледяным тоном произнес Сент-Обен. — Можете утешать себя мыслью, что я не позволю никому использовать мои источники информации в политических целях.

— Стало быть, это ваше окончательное решение? Впервые улыбнувшись своему собеседнику, Джерваз кивнул:

— Да.

Попрощавшись, Каннинг вышел из кабинета, а виконт устало опустился на стул. Министр иностранных дел был не первым политиком, пытавшимся надавить на него, и, похоже, не последним.

Вытащив из кармана золотые часы, Сент-Обен увидел, что уже пошел десятый час. Прошло три дня с тех пор, как он встречался с Дианой, но не было ни минуты, чтобы Джерваз не думал о ней. Виконт противился желанию встретиться с Дианой слишком быстро: осознавая, что ему нужна женщина, он не хотел признаваться себе, что думает только о единственной партнерше. И теперь, доказав себе самому и Диане Линдсей, что у него есть сила воли, Сент-Обен испытывал жгучее желание вновь увидеть ее, сжать в своих объятиях.

Быстро набросав записку Диане, Джерваз разыскал одного из посыльных, постоянно дежуривших в здании, велел ему отнести послание на Чарльз-стрит, 17 и дождаться ответа. А потом виконт вернулся к своим доносам и донесениям. Ему надо было принять решения по всем этим документам, решения, от которых порой зависела жизнь или смерть сотен незнакомых людей. Виконт был так поглощен работой, что не заметил, как пролетело время, и был порядком удивлен, увидев посыльного, протягивающего ему записку, запечатанную кокетливой печатью с изображением пухленького купидона, прижимающего палец к губам.

На короткое мгновение Джерваз вообразил, что она не хочет его видеть, потому что занята другим мужчиной. С камнем на сердце он сломал печать, развернул листок и прочел послание. Посредине записки изящным почерком Дианы было написано:

"Приходи. Я жду». Сент-Обен облегченно вздохнул.

Диана уже собиралась лечь, когда ей принесли записку от Джерваза. Сердце ее радостно забилось. Целых три дня она мучилась сомнениями, думая, что сделала что-то неприятное Джервазу, и теперь он испытывает к ней отвращение. А может, казалось ей, он обиделся на то, что Диана отказалась считать его своим господином, или она делала что-то не правильное в постели? Но он же ни на что не жаловался!

Играть второй раз роль девственницы было негоже, поэтому девушка быстро оделась в простое платье абрикосового цвета и завязала волосы бархатным бантом. Диана прекрасно понимала: если их встречи станут постоянными, то сегодняшнее свидание задаст тон их отношениям.

Все слуги уже отправились спать, и девушка сама открыла ему дверь Увидев Джерваза, Диана восторженно охнула. Внешне он нравился ей с самого начала, но теперь, зная, каким стройным и мускулистым было его тело под одеждой, она едва сдерживалась, чтобы не броситься в его объятия. Впрочем, может, это и стоило сделать: Мадлен не раз говорила ей, что мужчины любят, когда женщина проявляет инициативу.

Диана робко шагнула навстречу Сент-Обену, положила руки ему на плечи и подняла лицо для поцелуя. Неожиданная улыбка осветила глаза Джерваза, когда он ответил на поцелуй девушки, а затем так крепко прижал Диану к себе, что ее кости чуть не затрещали.

— Простите, милорд, — смеясь, вырвалась она. — Но мне необходимо дышать.

— Да и мне тоже, — согласился виконт, выпуская ее и вытаскивая из кармана медную статуэтку.

— Ты, кажется, говорила, что любишь сюрпризы? — промолвил он вопросительно.

Диана восторженно разглядывала восточную безделушку. Статуэтка была около четырех дюймов в высоту и изображала девушку с цветком в руке.

— Ох, Джерваз, как красиво! Это индийская богиня?

— Да, — кивнул виконт. — Да, это Лакшми, индусская богиня удачи и процветания. В руках она держит цветок лотоса. Она стояла у меня в кабинете в Уайтхолле как талисман. Вечером не найти подарка, поэтому я решил принести тебе это. Прости, что статуэтка не очень дорогая, но, может, она понравится тебе, раз ты уж так заинтересовалась Индией.

— Она мне очень нравится, — призналась Диана, глаза которой заблестели от удовольствия, — но я не хочу лишать тебя любимой вещи.

Девушка попыталась вернуть статуэтку виконту, но он удержал ее руку своими теплыми, сильными пальцами.

— В Индии Лакшми также считают богиней здоровья, изящества и женской красоты. Так что она просто идеально тебе подходит.

Диана вынуждена была признать, что виконт был большим мастером по части комплиментов. Девушка благодарно улыбнулась Джервазу и хотела было снова поцеловать его, но спохватилась.

— Ты только что из Уайтхолла? А ты обедал? — В ее голосе звучала забота.

— Завтракал, — признался Джерваз. Ни секунды не думая, Диана взяла Сент-Обена за руку и повела вниз, на кухню.

— Ты вовсе не обязана кормить меня, — сказал виконт, усаживаясь за длинный деревянный стол.

— Может, и не обязана, Джерваз, — промолвила Диана, бросив на Сент-Обена кокетливый взгляд, — но в моих же интересах поддержать твои силы. — Джерваз расхохотался, а девушка отправилась в кладовую. Оглядев припасы, она заявила:

— Та-ак… Есть ветчина, хлеб и сыр. Если хочешь чего-нибудь горячего, то я за пару минут приготовлю омлет.

Виконт задумался. Он как-то не вспоминал о еде, но теперь вдруг понял, что ужасно голоден.

— Да, — согласился он. — Я бы с удовольствием съел омлет, если это, конечно, тебя не затруднит.

— Да нет, что ты.

Чтобы Джерваз не умер от голода в ближайшие минуты, Диана поставила перед ним тарелку с хлебом и сыром и налила две кружки холодного, густого эля.

Сент-Обен испытал удивительное ощущение покоя, наблюдая, как споро Диана управляется на кухне. В один миг она разожгла огонь в очаге, отрезала несколько перышек лука-порея, росшего в горшке на подоконнике, быстро порезала ветчину и сыр, взбила яйца со сливками и все перемешала. Виконту и в голову не приходило, что куртизанки умеют готовить.

Джерваз с удовольствием наблюдал за своей любовницей. Конечно, ему очень хотелось поскорее оказаться с ней в постели, но и сейчас просто сидеть и смотреть, как она готовит ему еду, оказалось чрезвычайно приятным времяпрепровождением. Интересно, думал он, остальные люди именно от таких минут получают наслаждение? Если так, то его титул скорее помеха к счастью, чем подспорье в его достижении. Но у простых мужчин не было возможности содержать такую женщину, как Диана Линдсей, они просто не смогли бы себе этого позволить.

Вспомнив об их отношениях, Джерваз поморщился. Конечно, в ее интересах угождать ему. Сразу видно, что она хорошо знала, чем прельстить мужчину.

Циничные размышления Сент-Обена прервались, когда Диана поставила перед ним большую тарелку с дымящимся омлетом, от которого исходил одуряющий аромат.

— А ты разве не будешь есть? — спросил Джерваз. — Это же огромный омлет.

— Пахнет вкусно, — задумчиво промолвила девушка. — Ты уверен, что наешься, если и я возьму себе немного?

— Думаю, я вполне удовольствовался бы и половиной.

Усмехнувшись, Диана взяла еще одну тарелку и отложила себе немного омлета, а затем села за стол напротив Джерваза. Покончив с едой быстрее его, девушка задумчиво попивала эль, глядя на своего гостя и радуясь тому, что следы усталости постепенно исчезают с его лица.

— А чем ты занимаешься в Уайтхолле? — поинтересовалась Диана.

Пожав плечами, виконт отломил кусочек хлеба:

— В основном, перекладываю бумажки с одного места на другое.

— Не скажешь, что это очень интересно.

— Так и есть, — согласился Сент-Обен. И вдруг, побуждаемая любопытством, девушка спросила:

— А ты правда шеф тайных агентов британского правительства? — Если бы Диана не наблюдала за виконтом столь пристально, она, возможно, и не заметила бы, как едва заметно дрогнула его рука, подносившая вилку с омлетом ко рту.

— Господи, кто тебе об этом сказал? — удивился виконт, покончив с едой.

— Мадлен. Когда она расспрашивала своих знакомых о тебе, ей тут же это сообщили. Похоже, это всем известно.

Джерваз посмотрел на нее холодными глазами.

— Очень многое, о чем все говорят, не правда. Но с чего ты заинтересовалась такими вещами?

— Я интересуюсь вовсе не твоими занятиями, — пожала плечами девушка, — а тобой.

Сент-Обен устало посмотрел на нее.

— Я просто занимаюсь бумагами, а люди придумывают всякую ерунду. А скажи, что еще Мадлен рассказала тебе обо мне?

Прищурив глаза, словно с трудом припоминая, Диана нерешительно заговорила:

— Ну-у-у… Говорят, что ты очень богат. Что ты держишься особняком, хотя вхож в самые лучшие дома Лондона. Что у тебя сумасшедшая жена в Шотландии. — Она перечисляла все факты равнодушным тоном, будто они все были ей одинаково неинтересны.

Джерваз иронично приподнял брови.

— Ничего себе, — не отвечая прямо Диане, промолвил он. — Как можно обвинять в шпионаже меня, имея столь действенную разведывательную сеть?!

— Мадлен ни в чем тебя не обвиняет, — покачала головой девушка. — Мы, как и все хорошие торговцы, старались разузнать побольше о товаре, который собирались купить, — чтобы принять окончательное решение.

— Ах какие вы предусмотрительные!

— Да нет, не совсем, — улыбнулась Диана. — Как бы мы ни старались руководствоваться рассудком, в конце концов я приняла решение лишь под действием эмоций. Видишь ли, я совсем нерасчетливая женщина.

— Вот и хорошо, — промолвил Джерваз, вставая и подходя к хозяйке дома. — По странному совпадению, мне тоже не хочется сейчас быть расчетливым.

Диана вздрогнула, когда виконт нежно поцеловал ее в шею:

— Вы хотите закончить трапезу десертом, милорд? — спросила она с улыбкой.

— Именно так, — подтвердил он.

Подставив губы для поцелуя, девушка подумала о том, что, наверное, очень быстро привыкнет к таким ласкам. Эта мысль так вскружила ей голову, что Диана на мгновение даже забыла о тех чудных ощущениях, которые дарит людям любовь. Впрочем, собственное тело быстро вернуло ее к действительности, и их с Джервазом быстро подхватил бурный поток страсти. Сомнения и подозрения придут позднее.

Было очень поздно, когда виконт ушел. Диана заснула, а Джерваз бережно подоткнул ее стеганое одеяло и долго не мог оторвать от девушки глаз. Ему ни разу в жизни не доводилось встречать прекрасную женщину, абсолютно лишенную тщеславия и высокомерия, столь свойственных красивым дамам. В любви она была щедра, подчинялась его желаниям с таким рвением, о котором мог лишь мечтать любой мужчина, и один вид ее роскошного тела возбуждал его желание.

Спустившись вниз, Джерваз вернулся из мира грез в реальность, где его поджидала Мадлен Гейнфорд. Она шила, но, завидев виконта, отложила корзинку с рукоделием и направилась по коридору к нему. Заметив темную фигуру, Джерваз вздрогнул от неожиданности, но тут же успокоился, узнав в ней приятельницу Дианы. Какого черта ей надо от него в четыре часа утра?!

Если Мадлен и заметила его раздражение, то не подала виду.

— Не могли бы вы уделить мне несколько минут, милорд?

— Конечно, — ответил Сент-Обен, направляясь за Мэдди в гостиную.

Усевшись, Джерваз устало вытянул ноги. Когда Диана знакомила их, он не обратил внимания на Мадлен Гейнфорд, но сейчас заметил, что она была очень привлекательной женщиной со спокойным лицом, по которому, впрочем, можно было определить, что ей доводилось встречаться и с лучшими, и с худшими проявлениями жизни. Не заведи он себе любовницы, Мадлен имела бы неплохие шансы стать содержанкой Сент-Обена, но… сейчас мысли его были заняты одной Дианой.

— Не хочу показаться нетерпеливым, но о чем вы хотели поговорить со мной? А то уже довольно поздно, — промолвил виконт, заметив, что Мадлен внимательно изучает его своими карими глазами.

Вытащив из корзинки пяльцы с вышиванием, женщина подняла голову.

— Меня интересует бизнес, а не пустая болтовня, милорд, — заявила она. — Диана сообщила мне, что отказалась от вашего содержания, попросив лишь изредка делать ей подарки.

— Да, но какое вы имеете к этому отношение? — едва сдерживая раздражение спросил виконт.

— Диана и есть мой бизнес, лорд Сент-Обен, И если вы не против, я бы хотела обговорить деловую сторону вопроса.

Опустив глаза, женщина сделала маленький, аккуратный стежок и, кажется, собралась сказать еще что-то, как Джерваз перебил ее:

— Ага, так, значит, вы занимаетесь сводничеством и постараетесь выколотить из Дианы все до последнего фартинга! Чудесно!

Женщина со спокойствием выдержала паузу:

— Вы ошибаетесь. Я хочу поговорить с вами не из-за того, что занимаюсь сводничеством, а потому, что люблю Диану.

Еще хуже. Джервазу было известно, что некоторые куртизанки предпочитали иметь дело лишь с женщинами. Мужчинам иногда такие вещи нравились, но одна лишь мысль о том, что Диана и эта женщина — любовницы, приводила виконта в ужас.

— Ясно. Мало того, что вы хотите получить с меня деньги, вы еще и предупреждаете меня, чтобы я был поосторожней, потому что вы ревнивы.

Мадлен рассмеялась.

— Видимо, я плохо выражаю свои мысли. Я люблю Диану как дочь, которой у меня никогда не было, и как человека, спасшего мне жизнь. И вовсе не так, — ее глаза загорелись, — как вы себе вообразили. — Она выразительно пожала плечами. — Диана слишком неопытна, чтобы понять, в какую историю ввязывается. Конечно, прекрасно быть романтичной и не думать о мирских делах, но лет через двадцать она будет рада, что сумела скопить кое-что на старость. — Она сделала еще один стежок. — Для куртизанки банковский счет — нечто вроде чаши Грааля. Диана может и не думать об этом сейчас, но меня деньги волнуют. Я хочу видеть, что она зарабатывает на безбедное существование.

Прикрыв глаза виконт молчал, сожалея о том, что ведет подобный разговор не с ясной головой. Правда ли, что Мадлен пеклась о своей молодой подруге или ее интересовала лишь собственная выгода? Может, и последнее, если только сама Диана не поручила женщине выколотить из Сент-Обена побольше денег. Открыв глаза, виконт промолвил:

— Пока Диана будет моей любовницей, на ее счет каждый месяц будет поступать две сотни фунтов. Можете сказать ей об этом, а можете и не говорить — как хотите, но вы сами не сможете взять ни пенни из этих денег Это вас устроит?

Сент-Обен ожидал, что Мадлен рассвирепеет, но женщина лишь улыбнулась.

— Абсолютно, милорд. Вы ведете себя как настоящий джентльмен.

Поднявшись, Джерваз иронично поинтересовался:

— Что-нибудь еще, мисс Гейнфорд?

— Да. Пожалуйста, не говорите о нашем разговоре Диане.

— Вы и правда думаете, что я вам поверил, будто она не знает о вашей просьбе? — опешил виконт.

Мадлен грациозно махнула рукой, отчего иголка блеснула в свете свечей.

— Вы должны мне поверить, милорд. Потому что это — правда.

— Ах да, — промолвил молодой человек с горечью в голосе, вспомнив безмятежное лицо спящей Дианы. Хорошая она актриса! — Всем известно, до чего шлюхи правдивы.

Сент-Обен получил некоторое удовлетворение, увидев, что щеки Мадлен покрылись легким румянцем, но настроение его от этого не улучшилось, и он мрачно направился домой.

На следующее утро Джерваз собирался уличить Диану в двойственности: он был уверен, что она запросит еще денег. Нет сомнений, что новая любовница виконта в полной мере проявит чисто женскую непоследовательность. И несмотря на то что вчера отказалась от постоянного содержания, сегодня заявит, что, пожалуй, согласится на него. Но виконт решил быть наготове: он не даст ни больше ни меньше, чем пообещал накануне мисс Гейнфорд.

Диана поджидала его в гостиной. Когда Джерваз вошел, она приветствовала его легким поцелуем; на ее каштановых волосах играло солнце. Господи, неужели она всегда так соблазнительна?! Склонившись к ее затянутой в перчатку руке, виконт протянул ей крохотную золотую вещицу.

Диана удивленно посмотрела на подарок, а затем улыбнулась Джервазу сводящей с ума улыбкой, которая шла из самой глубины ее лазурных глаз.

— Что это? — недоуменно спросила девушка. — Может, еще слишком рано, и я плохо соображаю?

Глядя на ее улыбку, Сент-Обен почувствовал, как все его сомнения постепенно рассеиваются, и ему уже не казалось, что она станет вымогать у него деньги.

— Этим я начинаю свои выплаты тебе, — объяснил молодой человек, но, похоже, Диана по-прежнему ничего не понимала.

— Ты хочешь сказать, что будешь платить мне такими крохотными кусочками обработанного золота? — с интересом спросила Диана.

— Это застежка жемчужного ожерелья, — объяснил Джерваз. — От прекрасного ожерелья из двух ниток. Я попросил ювелира разобрать его. — Он выудил из внутреннего кармана крохотный бархатный сверток. — Приходя к тебе, я буду каждый раз приносить с собой жемчужину. А когда ты соберешь все жемчужины, я прикажу ювелиру вновь собрать ожерелье.

Девушка внимательно осмотрела жемчуг: сразу было видно, что камень очень дорогой. Девушка была и восхищена, и удивлена одновременно.

— Милорд, какое у вас воображение! Вы и вправду смогли удивить меня, и теперь вам долго не придется раздумывать о том, какой бы сюрприз мне преподнести.

Лицо виконта обрело безучастное выражение, но он не уловил в голосе Дианы и намека на иронию. Положив ручку ему в ладонь, девушка приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку своими нежными бархатными губами.

— Спасибо тебе, Джерваз. Ты очень добр. Даже легкий поцелуй мгновенно воспламенил Джерваза, и он бы с удовольствием направился с Дианой в спальню, но уж больно хорош был день — таких осталось совсем немного до зимы. Они направились в конюшню, где теперь постоянно жила Федра. Поскольку Диана стала хозяйкой кобылы, то лошадь, взятая на время, превратилась в дареную.

Когда они ехали в Гайд-парк, виконт вдруг с сожалением подумал о жемчужном ожерелье. Результатом ночной беседы с Мадлен стало приказание перечислять каждый месяц на счет Дианы две сотни фунтов. Подсчитав стоимость жемчужин и прикинув, что если он будет приходить к любовнице примерно трижды в неделю, Диана получит дополнительную сотню фунтов в месяц. Стало быть, всего он будет давать ей триста фунтов ежемесячно. Виконт с гордостью подумал о своей расчетливости, но девушка с такой радостью приняла его подарок, что Сент-Обену стало стыдно за то, что он так скрупулезно все просчитал. Раз уж она была так мила с ним, то не стоило жадничать и считать каждый пенни.

Джерваз с наслаждением вдыхал полной грудью прохладный осенний воздух и с удовольствием болтал со своей прекрасной любовницей. Диана на удивление много читала, и они очень мило побеседовали о драматургии времен Реставрации. Они трижды объехали парк и уже направлялись назад, к Чарльз-стрит, как вдруг Диана замерла на полуслове, судорожно вцепившись в поводья и остановив Федру. Девушка побледнела и с ужасом смотрела на одну из маленьких улочек, пересекающих их путь.

— Что случилось? — встревожился Джерваз. Девушка с трудом сглотнула и с явным усилием пришпорила Федру.

— Ничего. Просто я увидела человека, который… — она замялась на мгновение, не зная, что сказать, а затем продолжила:

— ..который был однажды очень нелюбезен со мной.

Джерваз нахмурился. Итак, она увидела бывшего любовника. Собственно говоря, можно было не сомневаться, что весь Лондон полон ее любовниками.

— Если бы ты полностью перешла под мое покровительство, — ледяным тоном проговорил виконт, — я бы мог разобраться с человеком, осмелившимся оскорбить тебя, но наши нынешние отношения таковы, что я не могу вмешиваться.

Щеки Дианы залились румянцем:

— Я не просила вас о помощи, милорд.

— Можно не сомневаться, что дракон, охраняющий тебя, разгонит всех обидчиков, — с сарказмом в голосе вымолвил Сент-Обен.

— Дракон? Какой дракон?

— Твоя приятельница. Мисс Гейнфорд.

— Никогда не думала, что она похожа на дракона, — рассмеялась девушка. — Но раз уж ты так назвал ее, то признайся, что она очень элегантный дракон. Точнее, драконша.

Джерваз улыбнулся ей в ответ, мгновенно забыв о своем раздражении. У Дианы была удивительная способность обезоруживать его своей улыбкой, и пока они, болтая, ехали к ее дому, виконт лихорадочно подсчитывал в уме, сколько времени сможет провести с нею перед тем, как идти в Уайтхолл.

Но когда они въехали в конюшню и виконт взял девушку за хрупкое запястье, помогая ей слезть с Федры, он внезапно решил, что черт с ним, с этим Уайтхоллом!

Графу де Везелю не составило большого труда проследить за Дианой Линдсей и лордом Сент-Обеном. Он проехал вслед за ними несколько кварталов и увидел, что они направились на Чарльз-стрит. Он чисто случайно встретил ее, хотя с той самой ночи, как они виделись в опере, он пытался разыскать девушку.

Везеля уже начинало раздражать, что он не может нигде встретить ее, как вдруг удача привела к нему Диану. Впрочем… Что и говорить, ему всегда везло. Граф был весьма рад, заметив, что девушка сразу узнала его, а узнав, побледнела. Страх не портил ее красоты. Наоборот.

Стало быть, Сент-Обен был ее фаворитом. Граф немало знал о Сент-Обене и уважал холодный, аналитический ум англичанина. Пожалуй, лишь один Сент-Обен мог разоблачить Везеля, и это пугало его, поэтому француз был рад видеть, что виконт прогуливается с красивой куртизанкой. Сейчас Везель испытывал странное удовлетворение, узнав, что англичанин падок на женщин — значит, и ему не чужды слабости.

Когда знакомая парочка скрылась за дверью элегантного особняка, граф де Везель направился на противоположную сторону улочки и стал наблюдать за домом, представляя себе живо, что они делают. Его возбуждало, когда он воображал, как другой мужчина занимается любовью с красивой женщиной, а уж при одной мысли о том, что этим мужчиной был английский шеф тайных агентов, граф едва не дрожал от наслаждения. Скоро он будет обладать Дианой Линдсей!

Везель вернулся в свой большой многоквартирный дом довольно поздно. Он специально выбрал себе такое неприметное жилье, чтобы никто не знал, когда он приходит и когда уходит ночами из дома.

Везеля с нетерпением поджидал его помощник Бирон — человек незапоминающейся внешности, с лицом хорька.

Обсудив все дела, граф вынул из ящика сигару, отрезал у нее кончик и небрежно промолвил:

— Я хочу, чтобы ты послал кого-нибудь в дом семнадцать по Чарльз-стрит.

Бирон с подозрением взглянул на Везеля:

— За кем это надо так пристально следить? Ведь, как я понял, вы хотите, чтобы наш человек поселился в этом доме? Наши ресурсы небезграничны.

Француз разжег сигару и задумчиво посмотрел на Бирона сквозь клубы табачного дыма.

— Следить надо за одной потаскушкой, у которой бывают интересные гости. Человек, которого ты туда пошлешь, должен быть наблюдательным, надежным и абсолютно преданным.

Бирон заподозрил, что граф имеет в этом деле собственный интерес, но тем не менее он послушно кивнул:

— Все будет сделано.

Бирон был преданным революционером, и его раздражало, что приходится подчиняться аристократу старого режима. Везель был неприятно удивлен, узнав, что, по мнению Бирона, его надо было отправить на гильотину в годы террора. У человека с лицом хорька был куриный, неизобретательный мозг и, несмотря на весь свой революционный пыл, он сделал для Франции еще меньше, чем аристократы, которых Бирон так презирал.

Когда Бирон ушел, француз с удовольствием подумал о том, как сеть, раскинутая им, постепенно опутает Диану, и что она до последнего не будет об этом знать. Граф был не таким, как другие мужчины: он умел ждать, от этого его страсть только больше разгоралась. Он живо представил, как привяжет Диану к кровати и как ее лицо исказится от страха, потому что она будет знать, что спасения нет.

Через некоторое время граф очнулся от грязных размышлений. Надо срочно составить отчет по сообщениям Бирона, зашифровать и переписать полученные данные.

Когда дело было сделано, граф де Везель в несколько раз свернул листок и достал медную печать с гербом Везелей. Под крышечкой его фамильной печати была другая, тайная, поменьше, с изображением птицы, возрождающейся из пламени, — феникса.