Нежные признания

Глава 25

Фэйт открыла глаза и проснулась.

— Кто здесь? — спросила она, приподнявшись на локте. Ответа не последовало. — Джеймс? — прошептала она, уверенная, что кто-то произнес ее имя.

Тишина.

Ее веки потяжелели, и она вновь опустилась на подушки.

…Она была в какой-то роще. Было темно, и от теплой земли поднимался густой туман. Там был Джеймс, он бежал впереди нее. Фэйт увидела террасу и свет за французскими дверьми.

Они были с наружной стороны гостиной, в которой она столкнулась лицом к лицу с Софи Хьюз.

«Приготовься бежать, Фэйт. Я отвлеку ее. Когда я это сделаю, беги как угорелая».

Она поняла, что Джеймс вспоминает ту ночь, когда спас ее. Его сердце бешено стучало, когда та женщина подняла револьвер и выстрелила. Он не стал дергать за дверную ручку, а выбил дверь и влетел в комнату.

Фэйт почувствовала его панику, когда он ввалился в холл и решил, что потерял ее. Услышав первый выстрел, он побежал. Еще два выстрела сделали его бег быстрым, как у оленя. Он был на этаже слуг, затем побежал вверх по ступенькам в надежде стать между ней и Софи Хьюз. Она слышала, как его дыхание становилось громким и прерывистым, как он бежал из последних сил; чувствовала его ужас от мысли, что он потерял ее.

«Фэйт, где ты?»

Он вздохнул с облегчением, когда она ответила. Он услышал четвертый выстрел, затем пятый и стиснул зубы. В барабане осталась одна пуля.

Почему он считал выстрелы?

Вот он в темном коридоре. Впереди была галерея. Он увидел Фэйт, но между ними стояла миссис Хьюз. У нее осталась одна пуля. Он побоялся воспользоваться своим пистолетом, чтобы не ранить Фэйт. Софи Хьюз поднимала револьвер. Она бы наверняка попала в Фэйт с такого расстояния. Он должен был сделать что-то. Осталась только одна пуля. Он побежал.

«Давай же, женщина, направь свой пистолет на меня».

— Миссис Хьюз, вы арестованы за убийство Мадлен Мейнард!

— Нет! — Крик Фэйт перерос в стон.

Пуля настигла его с силой разорвавшегося артиллерийского снаряда. Оружие выскользнуло из руки, и он опустился на пол. Он услышал щелчок курка по пустому барабану. Софи Хьюз потратила свою последнюю пулю на него. Фэйт была в безопасности.

Его охватил новый ужас. Миссис Хьюз пыталась перекинуть Фэйт через перила. Одурманенный болью и поистине животной яростью, он поднялся на ноги и пошел вперед. Злость заставляла его двигаться. Если он остановится сейчас, то станет совершенно беспомощным, и Фэйт умрет. Он знал, что должен делать. Он приближался с древним боевым кличем Барнетов.

Боевой клич? Фэйт замерла. Это было что-то новое. Этот сон должен был закончиться не так. Что было в голове Джеймса? Ею овладела паника.

Она должна остановить его!

— Проснись, Джеймс! Проснись! — Фэйт повторяла это снова и снова. — Проснись!

Сцена в галерее исчезла, и она проснулась от крика. Вскочив с кровати, девушка накинула халат и вся в слезах выбежала из своей комнаты и поспешила по коридору в комнату Джеймса.

Лампа была зажжена, а он сидел на краю своей кровати, обхватив голову руками. Когда она вошла, он поднял взгляд.

— Со мной все нормально, — сказал он. — Фэйт, это был всего лишь сон.

Она направилась к нему, и он встал. Все еще сбитая с толку, она положила руку ему на грудь. Его тело было теплым под батистовой пижамой. Она чувствовала ровное биение его сердца.

Фэйт закрыла глаза и нервно вздохнула.

Затем она сильно ущипнула его за здоровое плечо.

— Проклятье, женщина! — простонал он и почесал плечо. — Больно же!

— А что чувствую я, как ты думаешь? — С каждым словом ее голос повышался. — Ты сделал это специально!

Он выглядел немного виноватым.

— Сделал что?

— Боевой клич. Я видела, что происходило в твоих мыслях. Ты собирался броситься на миссис Хьюз, и от толчка вы оба упали бы через перила.

Он не отрицал этого.

— Я бы не ударился о мраморный пол. Такова природа снов. Мы всегда просыпаемся до того, как случится что-то плохое.

Она произнесла сквозь зубы:

— Это не то, что ты мне говорил когда-то. Ты говорил, что многие люди умирают во сне и причины этого неизвестны.

Джеймс почесал затылок.

— Я такое говорил?

Он потянул ее за руку и усадил рядом с собой на кровать.

— Почему ты так злишься? Когда ты забежала сюда, то выглядела так, словно готова была упасть в мои объятия. А сейчас ты хочешь ударить меня. Почему?

Она видела, что его глаза смеются, и насмешливо приподняла подбородок.

— Ты же провидец, — сказала она, — вот и скажи мне.

Он поцеловал ее вздернутый подбородок.

— Хорошо. Я думаю, что ты влюблена в меня. Поэтому так злишься.

— Что?! — выдавила она.

— Ты влюблена в меня.

Она бросила на него сердитый взгляд, собираясь, как обычно, обидеться. Все эти годы она считала, что он бросил ее. И хотя выяснилось, что это было не так, старая рана вновь дала о себе знать. Но с нее довольно. Сегодняшний сон пробудил ее. Она не была провидицей, но пережила каждую эмоцию, пережитую им, и одно только воспоминание о том, что он чувствовал, заставляло ее затаить дыхание. Если это не любовь, тогда она не понимает, что такое любовь.

Вдруг Фэйт осенило: Джеймс и ее мама. Она говорила ему, что у него и Мадлен много общего. Это было неправдой. Мадлен не знала, что такое любовь. Она прочла ее дневник. Там было много любовников, но никто никогда так и не затронул ее сердца. Они с отцом тому доказательство. Бедная Мадлен! Она так и не узнала, что потеряла.

Джеймс не собирался идти по пути Мадлен, если она не помешает ему. У него была она, была его семья и его кузены. Она не ждала от него, что он не будет души в них чаять, но небольшой интерес и ободрение не помешают. Результат может его удивить.

— Ты проглотила язык, Фэйт? — поддразнил он.

— Я всегда считала, — сказала она, — что Пенелопа была несчастна, так как ткала и пряла все те годы, пока ее муж путешествовал. Мне всегда казалось, что ей нужно было схватить ближайший лук и выпустить стрелу в его сердце, когда он войдет в дверь.

Он недоумевающе посмотрел на нее:

— Пенелопа?

— И Одиссей.

— A-а! Греческий миф. А что ты думаешь теперь?

— Мне жаль Одиссея. Столько лет приключений — и ради чего? Он так и не узнал, что потерял. — Фэйт посмотрела ему прямо в глаза. — Когда мы поженимся, — сказала она и чуть не засмеялась, увидев, как у него отвисла челюсть, — я не собираюсь быть как домоседка Пенелопа. Я не имею в виду, что буду следовать за тобой туда-сюда, как потерянный багаж. Все будет взаимно. Куда едешь ты, туда еду я, и куда еду я, туда едешь ты.

Джеймс засмеялся и обнял ее за плечи.

— Это предложение, мисс Макбрайд?

— Все зависит от того, сколько приключений ты намерен совершить.

— Очень мало. На самом деле я не хочу никуда ехать. Мои дела, кажется, идут сами собой. Я готов к чему-то новому. — Он нахмурился. — О чем ты думаешь? И не пытайся изображать невинность. Этот взгляд появляется в твоих глазах, когда ты что-то задумываешь.

— Я не задумываю. Я строю планы. Если хочешь знать, я думала о твоем отце. Ему нечем заняться. У тебя есть твои поезда, у Родерика эти моторизованные штуки. Маргарет будет довольна, если твой отец будет доволен. Она очень любит его, знаешь ли. Ты должен для него что-то сделать, Джеймс.

— Например?

— Например, помочь отреставрировать замок Дрюмор и вернуть ему былую славу. Это его самый большой интерес в жизни, не так ли?

Джеймс был поражен.

— Ты знаешь, сколько стоит отреставрировать разрушенный замок?

Она спокойно ответила:

— Ты финансист, и знаешь, как сделать так, чтобы все получилось. Я уверена, если ты начнешь искать решение, то найдешь его.

Он смотрел почти сердито. Но потом его взгляд смягчился. Он наклонился к ней и сжал ее плечо.

— А как же я? Я сказал, что готов к чему-то новому.

— К чему же? — Она улыбалась, потому что прекрасно знала, к чему он был готов. Его губы были теплыми, когда он провел ими по ее щекам и нерешительно замер над губами.

— Было бы неплохо, если бы ты стала чародейкой, — сказал он. — Знаешь, это кто-то, кто может видеть те же сны, что и ты. Это оградило бы нас от многих недоразумений. Я никогда не мог подобрать нужных слов. Но для чародейки это было бы не важно. Ты бы всегда знала, о чем я думаю и что чувствую, и наоборот.

Она состроила гримасу.

— Ой, нет, тебе не удастся обмануть меня. И ты не станешь читать мои мысли, когда тебе заблагорассудится. Я запрещаю это! Каждый имеет право на маленькое уединение. — Она обвила руками его лицо. — Мы будем пользоваться словами. Это просто. Поверь мне. Повторяй за мной, — она заглянула в его глаза. — Я… люблю… тебя.

Он поцеловал ее в шею.

— Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, — неистово шептал он, пока его губы не нашли ее.

Ежедневная газета города Абердин, 29 августа 1885 г.

В пятницу в дрюморском приходе состоялось бракосочетание наследника поместья Дрюмор Джеймса Барнета и мисс Фэйт Макбрайд, дочери профессора Макбрайда из Оксфорда и его жены Мадлен Мэйнард. Службу провел преподобный Питер Макэчеран. На невесте было белое платье из сатина с клетчатым поясом, а волосы ее украшала традиционная для Барнетов веточка падуба.

Среди гостей было много представителей известных грампианских и восточно-шотландских семей, таких как Барнеты из Кратеса, Макэваны из Банфа, Гербурны из Фойгсайда и Гордоны из Абердина. Присутствовали также местные жители, пришедшие посмотреть на свадьбу.

Счастливая пара следующие несколько месяцев проведет в путешествии по Египту и Греции; затем на некоторое время они остановятся в Париже, где младший брат жениха трудится над разработкой и тестированием моторизованного автомобиля Даймлера.

Владелец поместья счастлив был сообщить, что дни его одинокого существования остались в прошлом: он намерен отреставрировать и обновить замок, чтобы сдавать его всем желающим, вероятнее всего, американцам, имеющим тесные связи с Шотландией. Его собственная семья будет продолжать жить в этом же замке в отдельном крыле. Он также любезно предложил обращаться к нему с просьбой посетить это старинное здание, сыгравшее значительную роль в истории Шотландии. Все желающие будут радушно приняты.

Свадебные торжества проходили в замке. Когда жениху было предоставлено слово, он закончил свою речь просьбой поднять бокалы за его бабушку по линии матери, покойную леди Валерию Макэчеран, которая, как он признался, оказалась свахой, устроившей этот брак. Признание было встречено громом аплодисментов жителей местной деревни. Крики «За дрюморскую ведьму!» сотрясли древние каменные стены. У всех на языке вертелся вопрос: «Кто будет преемником леди Валерии?»

До сих пор никто не предъявил права на это звание.