Неизбежное признание

2

Наведя в студии некое подобие порядка, Лора вернулась в спальню, находившуюся в другом крыле дома. Взглянув в зеркало, она усмехнулась. Отразившееся в нем тонкое личико выглядело по-детски озорным. Лора знала, что выглядит моложе своих двадцати четырех лет. Таковы уж злополучные особенности ее невысокого роста и мелких черт лица.

Интересно, какое впечатление она произвела на доктора Огдена? И кто знает, что ему рассказала Фреда? «Понимаете, Лора рисует и она немного эксцентрична». Вслед за подобным заявлением тетка, вероятно, повела плечами, как бы говоря, что в семье не без урода.

Лора не отрываясь разглядывала свое отражение, решая, что предпринять. Наконец вздохнула и пошла в душ. Но мысли о госте и о цели его приезда никак не шли у нее из головы.

Что, если тысячи страниц, которые оставил после себя Марк, докажут миру его гениальность? Или же полнейшую бездарность? Разумеется, Лора надеялась на первое, хотя не исключала и возможности второго. Марк был очень умен, но ум гениален, только когда работает целенаправленно. Даже будучи ребенком, она чувствовала, что целенаправленности-то Марку и не хватает…

Мисс Лора Рейн приготовилась сыграть перед необычным профессором роль самой что ни на есть настоящей хозяйки большого дома. Может, тогда ей удастся разгадать истинные намерения Криса. Фреда была, как всегда, немногословна, сказала лишь, что доктор Огден занимается теоретической физикой и интересуется трудами дяди.

Допустим. Но откуда у него возник этот интерес? Марк никогда ничего не публиковал. Иногда он посещал научные собрания, но не больше. Лоре показалось довольно странным, что этот доктор Огден появился у них в «Фонтане» и ни с того ни с сего заявил о своем желании ознакомиться с работами Марка. Облик профессора тоже необычен, если на то пошло! Он никак не вписывается в шаблон, который она для него заготовила.

Бокал чуть не выпал у Криса из рук, когда он увидел возникшую в дверях библиотеки женщину. Сначала он было решил, что в доме живет еще какая-то дама. Когда же он несколько запоздало поднялся ей навстречу, внимание его привлекла белая прядь в волосах вошедшей.

Вместо замарашки взору Криса предстала потрясающая красавица. Масса черных густых волос была зачесана назад и ниспадала шелковистым потоком. Вместо пузырящихся на коленях штанов он увидел прекрасно сшитый шелковый наряд цвета слоновой кости, ласково обволакивающий стройное тело. Несколько мгновений Крис не мог прийти в себя. Потом вдруг заметил, что красавица по-прежнему босая, хотя на сей раз ноги у нее вымыты. А на одной лодыжке тонкая золотая цепочка искрится крохотными бриллиантиками.

Когда Лора вошла, неслышно ступая по толстому ковру, Крис снова прикинул, сколько ей может быть лет.

— Чуть не забыла, у нас принято выходить к обеду в смокинге. На сей раз прощаю, потому что других гостей, кроме вас, нет, да и не предвидится. — Лора демонстративно уставилась на его джинсы. Это была маленькая месть за то, как он разглядывал ее при первой встрече.

Крис ничего не ответил. Он не отрывал глаз от изящной молодой женщины, проследовавшей к бару. Отдавая себе отчет, что Лора понимает его шоковое состояние и этим упивается, доктор Огден ничего с собой поделать не мог.

— Сколько вам лет?

— Двадцать четыре, профессор. И я прощаю вам ваш вопрос. Сейчас я займусь бифштексами, а вы сделаете салат, — продолжила Лора и, не спрашивая, чего бы хотел он сам, налила ему и себе виски. — Я совсем недавно вновь пристрастилась к мясу с кровью и теперь с удовольствием его готовлю… Короче, профессор, я вас не знаю, поэтому вопрос напрямик: вы справитесь с салатом или нет?

Не сводя с нее глаз, Крис медленно улыбнулся. Он так и не понял, кто же она на самом деле — властная леди-аристократка или уличная бродяжка.

— Сделаю все, что смогу, — сдержанно произнес он, подумав, что никогда еще не встречал женщины, пьющей неразбавленное виски. — Почему вы решили, что для вечернего туалета больше подходят черные с белым волосы?

Лора прошлась пальцами по тщательно расчесанным прядям.

— Знаете, у меня на волосах были всякие цвета, как на руках, на ступнях, да и на всем теле. Когда я рисую голая, то вполне могу сойти за живую палитру. — Лора с каменным лицом на миг замолчала, не сводя глаз с Криса в ожидании реакции. Потом заговорила снова: — Конечно, пока вы будете здесь, я этого делать не стану. Тетушка Фреда бесконечно возмутилась бы моим поведением, а я ее и так ужасно шокирую.

— Пусть мое присутствие вас никак не стесняет, — с напускной серьезностью запротестовал Крис. — Обещаю, Фреда не узнает. Я понимаю, как важно, когда работаешь, чувствовать себя… гмм… комфортно.

— Спасибо.

Лора зажгла на террасе свет, и они оба, держа бокалы в руках, медленно направились по поросшему травой спуску к озеру. Она молчала. Этот профессор был ей весьма симпатичен и физически привлекателен, даже при его высоченном росте. Она сама удивлялась, что он ей нравится.

Ожидая встретить чопорного умника, Лора была настроена вволю поиздеваться над ним, делая при этом все возможное, чтобы он ей не мешал и ни во что не встревал. А он никакой не чопорный и мешать ей не собирается. Ее собственный неожиданно возникший интерес к нему — вот что ее теперь беспокоило больше всего.

Бог мой, да она интересная женщина, размышлял Крис. Даже с этой белой прядью в волосах, которой завтра уже может не быть. Изменчива как ртуть. Час назад она была эксцентричной девчонкой богемного вида, а теперь перед ним настоящая леди.

Они подошли к берегу.

— Сейчас температура в озере около двенадцати градусов. И если вы не привыкли к ледяной воде, возможно, вам захочется надеть специальный плавательный костюм. У нас в доме есть пара таких, и один из них вполне может вам подойти.

Лоре казалось, что самое лучшее — остановить их отношения на уровне хозяйки и гостя.

— А разве вы сами таким костюмом не пользуетесь? — спросил Крис, поскольку тон ее сообщения как бы подразумевал, что ей это не нужно.

— Нет. Я ведь в этом озере плаваю всю свою жизнь. Тут есть одна хитрость: пока совсем не закоченеешь, надо успеть добраться до плота, потом полежать там на солнышке и согреться, а уже затем плыть обратно. Мы здесь все научились плавать быстро. Между прочим, в эллинге есть две лодки: одна парусная, другая с веслами. Большая парусная лодка сейчас на ремонте. Слава Богу, у нас никогда не было моторок.

Они остановились у самой воды. Не было слышно ни единого всплеска.

— Вас не беспокоит то, что вы здесь совсем одна? — спросил Крис, взглянув на хрупкую женщину, стоявшую рядом.

— Конечно нет! Здесь я ощущаю себя куда в большей безопасности, нежели в городе среди своих многочисленных соседей.

Огден почувствовал себя глупо. Лора, казавшаяся сейчас особенно утонченной и изнеженной, несомненно, была натурой сильной и независимой. Он повернулся и снова поглядел на возвышающийся на холме особняк.

— Сколько этому дому лет?

— Его закончили в тысяча восемьсот семьдесят пятом году, а строили почти пять лет. В те времена сюда надо было добираться целых четыре дня по воде и в карете. Поэтому семья выезжала сюда на все лето вместе со слугами и гостями. Если вам действительно интересно, я покажу альбом, который составил один из моих предков.

— Тысяча восемьсот семьдесят пятый год? Наверняка здесь должно быть хотя бы одно привидение.

Лора отрицательно покачала головой.

— Боюсь, привидений здесь нет. Хотя гости нередко высказывали подобные предположения. Видите ли, они обитают только в домах, где когда-то жили сумасшедшие или же кто-то умер насильственной смертью. А моя семья всегда была на редкость добропорядочной… Да и сейчас она такова.

— Даже дядюшка Марк?

— Марк был, конечно, странноват, но сумасшедшим его не назовешь.

Был ли в словах Лоры особый смысл? Она с упоением принялась рассказывать о дяде, об их чудесных прогулках то пешком, то под парусом.

— Значит, вы с ним были очень близки, — сделал вывод Крис.

Она кивнула.

— Марк был самым главным человеком в моей жизни. Отец не очень-то заботился о детях, он был равнодушен к нам — и пока мы были маленькими, и когда выросли. Он воспринимал нас лишь как статью расхода. Меня же с Марком сближало уже одно то, что мы считались в семье неудачниками. Он был мне больше чем отец. Неженатый, без детей, дядя воспринимал все мои беды и радости как свои.

Лора почему-то обрадовалась возможности поведать Крису несколько семейных историй. Она развернулась и прямо взглянула ему в лицо, застав его врасплох.

— Знаете, доктор Огден, если вы что-нибудь раскопаете в доказательство того, что мой дядя был мошенником, я намерена сделать все, чтобы это осталось нашей семейной тайной.

— А вы считаете, что ваш дядя был мошенником?

— Я — нет, но в семье уже давно подозревают, что с Марком дело нечисто.

— Вы когда-нибудь смотрели его бумаги?

— Только краем глаза, когда упаковывала. Я не сильна в теоретической физике. Скажу больше — я толком-то и не знаю, что это слово означает.

— В этом вы ой как не одиноки! А теоретическая физика — это, когда одни ломают головы и изобретают всякую ерунду, которую другие потом воплощают в жизнь.

— Вы говорите, как Марк. Он оставил после себя тонны записей. Боюсь, вы даже не представляете, что вас ждет. Все эти бумаги в ужасном беспорядке — я ведь не знала, что именно упаковываю. Между прочим, вы читаете по-немецки?

— По-немецки? — удивился Крис. — Читать могу, а вот говорю скверно. Почему вы спрашиваете?

— Некоторые заметки Марка написаны по-немецки. Он отдавал предпочтение немецким корням нашей семьи, а не голландским, считал голландцев по природе своей стяжателями. Думаю, благодаря тому, что он вел свои записи на немецком, Марк не забыл язык.

— А вы говорите только по-английски?

— Немного по-немецки. А еще по-французски и по-итальянски.

— По-итальянски?

— Моя мать — американка итальянского происхождения. У нее есть родственники в Италии, и я их регулярно навещаю. Мне кажется, это куда менее скучно, чем быть на все сто процентов англосаксонской американкой. Так что я, честно говоря, итальянский язык специально изучала. Странно, что Фреда не объяснила вам, что своею эксцентричностью я обязана этой ветви моей семьи.

— Так вот откуда у вас такие волосы?

— Это от матери. — Лора погладила седую прядь.

— Вы… вы хотите сказать, что эта прядь — некрашеная?

Лора расхохоталась. Ого, как здорово она все провернула — и момент подходящий! Теперь у бедняги профессора наверняка голова пошла кругом.

Она снова медленно провела пальцами по волосам, чтобы усилить драматический эффект.

— Словно родимое пятно. Эта прядка так и росла с самого моего рождения. Точно такая же прядь есть у моей матери и еще у некоторых членов ее семьи.

— Удивляюсь, почему вы не покрасили ее под цвет остальных волос.

— О, этого я никогда не сделаю! Мне нравится именно так. Я ведь уже сказала, мне больше хочется быть похожей на родственников моей матери, а не на…

— … Рейнов, — закончил фразу Крис.

— Угадали! — призналась Лора. — Но поскольку я фамилию не сменила, можно сказать, что полностью я их не отвергаю. А вы, профессор, из какой семьи?

Крис сообщил ей, что в его семье все сплошь «белые воротнички» и выходцы из Англии. А еще попросил называть его просто по имени. На что она ответила, что имечко у него так себе, но, коль скоро ничего другого он ей предложить не может, то, так уж и быть, пусть будет Крис.

Не чудится ли ему все это? Этот берег, этот вечер, невероятно изящная женщина, идущая с ним рядом? Ее голова едва доходила до его плеча. Она пробудила в его душе столько эмоций. Странно было, что они не спеша идут к дому, болтая о самых будничных вещах. Нет, в «Фонтане» нет никаких привидений. Но колдунья обитает несомненно!

— Там, — драматическим жестом Лора указала на груду больших ящиков, — находится все, что успел написать Марк.

Крис нахмурился. Все оказалось хуже, чем он ожидал. Двадцать пять, а то и все тридцать ящиков, в которых бумаги лежали в полном беспорядке. Боже, зачем он взялся за это? Плюс неразборчивый бисерный почерк — это уж будет почти наверняка. Плюс немецкий язык, на котором писал Марк. Крис и правда читал по-немецки, но когда это было!

Лора села на корточки перед ящиками, заполнявшими весь чердак. При свете лампочки четко выделялась белая прядь в ее струящихся черных волосах. Такова эта женщина — вся сплошные контрасты.

Сейчас она была одета очень просто — в джинсы и легкий свитерок, подчеркивающий каждую линию ее тела.

Ну и что же, пусть придется задержаться здесь дольше, чем он планировал. Теперь он думал об этом с какой-то странной радостью. Пугало другое — все может кончиться тем, что Лора станет его врагом. Все зависит от результата его поисков. Не дай Бог, самые худшие подозрения подтвердятся! А ведь Лора так любит дядю, так защищает его, так боится малейшего намека на то, что Марк бездарен или в чем-то замешан.

— Вон в тех трех ящиках сзади, рядом с картиной, никаких бумаг нет. Там только личные вещи дяди — коллекция курительных трубок и все такое прочее.

— А это что за картина?

— О, это одно из ранних произведений пока еще неизвестного, но великого мастера. Его я подарила Марку ко дню рождения. Мне тогда было восемнадцать лет.

Крис внимательно вгляделся в полотно и кивнул. Это была первая из картин Лоры, которую он мог понять. На темном колеблющемся фоне словно светились белые голуби. А еще виднелись разлетевшиеся куски взорванного земного шара.

— Очень хорошая картина! — искренне заявил Крис.

— Марк тоже так считал. Она ему по-настоящему нравилась, хотя он никогда особенно не любил искусство. До самой смерти дяди эта картина висела в его спальне. Видите ли, он и я — единственные из всех Рейнов открыто выступали против войны. Против любой войны, коли на то пошло. Я очень хотела порадовать Марка.

— А почему она сейчас здесь, наверху?

Лора нахмурилась.

— Марк все это завещал мне. Наверное, надо было бы забрать ее в Новый Орлеан. Но, когда я вскоре после похорон стала упаковывать его вещи, мне было больно видеть предметы, напоминавшие о нем. Пожалуй, мне и правда надо что-то с этой картиной сделать.

В ее голосе Крис явно различил горькие нотки. Ему становилось все яснее, что отношения между дядей и племянницей действительно были очень теплыми. Огден посмотрел на ящики, потом опять на Лору.

Она же не сводила глаз с картины и, казалось, совсем позабыла о присутствии Криса. Его охватило почти непреодолимое желание сжать эту хрупкую женщину в объятиях, ибо впервые он понял, как она бесконечно ранима.

Но даже сейчас, застыв в печали, она излучала такую силу, какую Крис до сих пор никогда не встречал в женщинах. Эта сила — суть ее независимого характера, из-за которого, надо думать, от Лоры отступился не один мужчина. Он вспомнил, как она жаловалась, что ей трудно быть представительницей семейства Рейн. Возможно, трудности эти больше связаны не столько с семьей, сколько с ее собственным своеобразным характером.

И тут Лора резко выпрямилась, нарушив чарующее молчание.

— Когда вы займетесь ящиками, вам понадобится помощь. Посмотрю, где Боб. Это местный парень, который работает в саду. Я услышала шум сенокосилки. Значит, он поблизости.

Крис проследил, как Лора прошла к одному из чердачных окон, распахнула его и выглянула наружу. Он невольно улыбнулся при виде ее весьма аппетитной попки. Оказывается, не так-то легко заставить себя отключиться от эротических грез.

Но от грез не осталось и следа, когда раздался резкий, пронзительный свист, которым Лора старалась привлечь чье-то внимание.

— Через минуту он будет здесь, — небрежно сказала она, отступая от окна и стряхивая с рукава пыль.

— Неужели это вы подняли такой шум? — усомнился Крис.

Она захохотала.

— Конечно, я, профессор. Свистеть меня научил Марк. В таком огромном поместье, как наше, это единственный способ кого-либо дозваться.

— Какие еще будут сюрпризы, Лора? Я вас себе представлял совсем не такой.

— Вы тоже обманули мои ожидания…

Внизу послышались шаги, и они оба почему-то вздрогнули. Когда Боб вошел, Лора представила мужчин друг другу и оставила одних.

Она поняла, что работать сейчас не сможет. Со светом все было в порядке, а вот с ней самой отнюдь нет! Она решила пройтись — пусть прояснится голова, — а потом заняться обычными делами.

Однако мысли о Кристофере Огдене не оставляли ее и за стенами дома и на тропинке, ведущей от озера в лес. Этот человек оказался настолько привлекательным, что она лишилась покоя. И что особенно странно, он волновал ее все больше и больше.

Крис был не только внешне очень хорош собой, он обладал еще прекрасным чувством юмора. Наделенная от природы живым и острым умом — подчас даже слишком острым, — Лора высоко ценила остроумие в других. Но было еще нечто очень важное: его спокойный, ровный характер. Лора не могла объяснить, почему именно это его качество так ей нравится. Ведь она привыкла считать, что от такого спокойствия всего полшага до занудства. И тем не менее…

Получалось, что Крис самый интересный из всех мужчин, которых она встречала. И это при том, что он профессор!

Мнение об ученых у Лоры было однозначным, как, впрочем, и о многом другом. Помимо Фреды, за учеными тупицами были замужем две ее кузины. А одна из близких подруг вот-вот сочетается законным браком с похожим на сову профессором философии. Лора не сомневалась: такая судьба хуже смерти. Сборища на факультете, закрытый мирок надутых снобов. Фреде пару раз удавалось уговорить ее пойти на подобные мероприятия. Там царила такая скучища, что, только опасаясь гнева тетушки, Лора не затеяла скандал ради собственного развлечения…

Она остановилась, пораженная вновь возникшим у нее подозрением: Фреда уже не раз пыталась выдать ее замуж за представителя научного мира, и Кристофер Огден — последняя из подобных задумок тетушки? Пока что Лора так и не выяснила истинную причину интереса, проявляемого Крисом к работе Марка. До сих пор ее волновали вопросы более личные.

Неужели Фреда снова затеяла свои поиски подходящего для племянницы мужа? А если это так, какая роль отводится в ее планах Крису? Кто он — сообщник или невольный союзник?

Она представила себе весьма подходящий для такой ситуации сценарий. Фреда всегда обожала Марка, хотя его эксцентричные выходки приводили ее в отчаяние. Вполне возможно, что тете безумно хочется, чтобы труды брата получили признание. Фреда не раз говорила, что надо нанять специалиста, который мог бы разобраться в бумагах Марка.

Скорее всего было так: на очередном университетском мероприятии Фреда знакомится с Крисом и решает убить сразу двух зайцев: с одной стороны, он физик-теоретик, с другой — превосходный кандидат на роль супруга для ее взбалмошной и все еще незамужней племянницы. И как кстати пришлось условие, специально оговоренное Марком в завещании: все его бумаги должны оставаться в «Фонтане». А именно там — так уж получилось — проводит лето вышеупомянутая племянница. К тому же совсем одна.

Лора улыбнулась. Надо признать, замысел тетушки достоин восхищения. Теперь осталось выяснить, знает ли об этой затее Крис. Инстинкт подсказывал, что он, как и она сама, оказался пешкой в руках гроссмейстера. Но это надо выяснить поточнее.

Тетка наверняка намекнула, что Рейны щедро одарят любую фирму, которая посчитает изыскания Марка интересными. По сути дела, для этого даже не нужны намеки. Уже одной фамилии Рейн достаточно, чтобы ассоциироваться в сознании людей с большими деньгами и крупными научными проектами.

Пойдем дальше. Налицо возраст самого Криса — ему чуть больше тридцати. Именно в эти годы мужчины начинают задумываться о семейном очаге и благоустроенном быте. Хобби Криса тоже требует немалых денег. И, возможно, от него не ускользнуло то обстоятельство, что Теренс, муж Фреды, благодаря богатству своей жены, ведет весьма приятную жизнь.

И вот теперь Лора снова оказалась перед дилеммой, которая преследует ее с тех пор, как она стала взрослой. Она избегала общества людей своего класса, хотя для них ее деньги не имели никакого значения. Когда же она выходила за пределы этого узкого круга, у нее всегда появлялись подозрения насчет искренности чувств тех, кто в сей круг не входит…

Погруженная в свои мысли, молодая женщина брела по лесу. Осталась позади тропинка, по которой она сюда пришла. Но Лора знала, где находится. Почти всю свою жизнь она провела в здешних лесах и прекрасно ориентировалась по приметам, ускользающим от неопытного глаза. Например, дерево, сгоревшее от молнии, или же какая-нибудь топь на болоте, поросшая особенно крупными папоротниками, или ель с раздвоенной макушкой. Много лет тому назад Марк учил ее, как искать подобные ориентиры.

Лора гуляла уже почти два часа. Сделав круг, она снова вышла на тропинку, ведущую к озеру, и неожиданно увидела поджидающего ее на берегу Криса.

— Где вы были? — спросил он охрипшим от беспокойства голосом. — Я вас искал!

— Почему? — удивилась Лора.

— Потому что нигде не мог вас найти.

— Вы меня искали, потому что не могли найти?

— Вот именно! Я хотел сказать, что, не найдя вас, стал беспокоиться. Стоит ли ходить в лес одной?

— Дорогой мой профессор, я брожу одна по этим лесам уже много лет!

— Ну и что с того. Должен же кто-нибудь вам сказать, как это опасно!

— Я обдумаю ваши слова, — суховато произнесла Лора — излишняя, с ее точки зрения, опека всегда вызывала у нее чувство раздражения. — А вам не кажется, что это также относится и к вам? У меня сложилось впечатление, что вы намереваетесь отправиться в лес прямо на вашем безобразном мотоцикле.

— Мне не привыкать.

— Но не к этим лесам, я думаю. Это мне к ним не привыкать.

— Я захватил с собой несколько карт этого района, — объяснил Крис. — Кроме того, у меня всегда при себе компас и ружье.

— А у меня — мои инстинкты.

— И все равно я считаю, что ходить в лес одной неразумно! — стоял на своем Крис.

— А я думаю, профессор, что сейчас вы проявляете признаки мужского шовинизма!

Крис не ответил, понимая, что она права. Он и сам не мог взять в толк, почему так прореагировал на ее исчезновение. Ведь из всех известных ему женщин Лора Рейн была единственной, кому мужская защита абсолютно не нужна.

Она заметила его смущение и решила воспользоваться моментом.

— Если нам предстоит жить вместе под одной крышей, то будет разумно прямо сейчас установить ряд незыблемых правил. Правило номер один гласит: за свои поступки и за свое времяпрепровождение я никому отчитываться не должна. Вы вольны делать то, чего вам хочется, а я, разумеется, то, чего хочется мне.

— А разве вы когда-либо поступали иначе? — чуть улыбнулся Крис. — Думаю, вам нет нужды впадать в назидательный тон хозяйки большого дома.

— Не будем устраивать дискуссию!

— Полагаю, сработала своего рода психологическая самозащита.

— А я полагаю, что вы уж очень скоро решили стать для меня головной болью! — И, резко повернувшись, она зашагала к дому.

Крис проводил ее взглядом, ругая себя последним дураком. Если бы Лора была последовательна в своих словах и поступках, то, наверное, контролировать себя ему было бы куда легче. А она его вывела из равновесия с самой первой минуты его приезда в «Фонтан». К такому положению вещей Кристофер Огден абсолютно не привык.

Ему не раз доводилось видеть мужчин, которые волею обстоятельств оказывались связанными с совсем не подходящими для них женщинами. Однако с ним самим ничего подобного никогда не случалось, да и не случится.

Ко всем своим любовным похождениям он подходил с той же хладнокровной логикой, что и к работе. И результаты всегда были более чем удовлетворительные. Но уж если и существовала неподходящая для него женщина, то это была именно Лора Рейн. Тем не менее она его околдовала. Крис чувствовал себя так, словно и не жил прежде. А жизнь во всей своей полноте и силе началась только сейчас, с того момента, как он увидел эту самую невозможную из обитающих на свете представительниц прекрасного пола.

Крис тряхнул головой, отгоняя опасные мысли, и в который раз напомнил себе: в «Фонтан» он приехал с вполне определенной целью, а вовсе не для того, чтобы потерять рассудок от его хозяйки.

Лора ворвалась в кухню ровно на минуту, схватила стаканчик с йогуртом и взбежала по задней лестнице к себе в студию. У нее в ушах все еще звучали собственные слова, сказанные Крису. Она рассчитывала, что вызовет у него шок, но по его реакции поняла, что своей цели вряд ли достигла. Сидя на полу, Лора ела йогурт и думала о Кристофере.

Значит, он заволновался, когда она ушла. На самом-то деле в этом не было ничего необычного. Из-за хрупкого миниатюрного телосложения мужчины часто воспринимали ее как существо слабое и беспомощное. Но такое впечатление у них исчезало, стоило им с ней поговорить хотя бы пару минут. Странно, что до профессора это пока еще не дошло.

Однако до сих пор он не сделал ничего, что бы могло оправдать ее язвительность. Если, конечно, не считать замечания по поводу ее высокомерия. Когда Лора применяла в общении с мужчинами этот свой тон, как сказал Крис, «назидательный тон хозяйки большого дома», они все неизменно ощущали себя в чем-то провинившимися. А Криса ее поведение, похоже, забавляло.

Лора нахмурилась. Ей никак не хотелось признаться даже себе самой, что ситуация становится неконтролируемой. В данный момент она думала об этом, как о вполне реальной возможности. Обычно Лора Рейн контроля над собой не теряла. Как и над теми, кто ее окружал. Сколько бы она своих домашних ни критиковала, все они обычно делали именно то, чего хотелось ей. И именно так поступали мужчины, прошедшие через ее жизнь, — полностью соблюдали условия, выдвигаемые ею.

А человек, который так взбудоражил мысли Лоры, тем временем вернулся в дом, перетащил часть ящиков в библиотеку и начал разбираться с бумагами Марка. Все надежды Криса навести в них маломальский порядок развеялись очень быстро. Так же, как и надежды обнаружить какие-нибудь даты. Если у покойного и существовала последовательность в записях, то от нее не осталось и следа после того, как их упаковала Лора. А может быть, ее и не было вовсе.

Крис привык к порядку и воспринимал его как необходимость, поэтому пришел прямо-таки в ужас от непродуманной и хаотичной деятельности Марка Рейна. В своих записях тот перепрыгивал с одной мысли на другую, нарушал порядок изложения фактов, что даже при самом беглом знакомстве с его бумагами было очевидно.

Но при всем при том был очевиден и талант Рейна. Ученый мыслил оригинально, смело, и Крис уже не сомневался, что ему будет очень интересно вести изыскания, к чему бы они ни привели.

Очень скоро доктор Огден сделал для себя вывод, что в строго регламентированной университетской среде Марк не сумел бы выжить. Но, учитывая его материальное благополучие, подобная проблема его, видимо, никогда не волновала. Глубоко в душе Крис позавидовал богатству Рейнов, ибо оно дало Марку полную свободу творчества.

Работа поглотила его — какая уж тут Лора! — он начисто позабыл о ней. Однако не прошло и трех часов, как тишину нарушила безумная музыка, которая даже сквозь толстые стены настигала его. Крис собрался было подняться к Лоре и попросить убавить звук, но потом передумал, решив, что этого она от него и ждет. Нет уж, перебьется!

Всего лишь сутки, как они знакомы, а он уже понял главную черту ее характера — непостоянство. Видимо, и гнев ее столь же преходящ. Как-то сразу она повела себя так, что у нее хотелось попросить прощения. Вот только за что? Да и виноват ли он? Пусть не слишком тактично, но сказал-то он правду: ее надменность не более чем поза, защита от враждебного ей внешнего мира. Даже если предположить, что прежде ей никто на это не указывал, правда есть правда.

Однако Крис подозревал, что Лора и сама знала, как резко прозвучали ее слова у озера. Честно говоря, он ни минуты не сомневался в том, что Лора Рейн всегда, при любых обстоятельствах прекрасно знает, что делает. Самое мягкое определение ее характера, которое пришло ему в голову, звучало как «чересчур волевая».

Под грохот музыки Крис еще чуть-чуть поразмышлял о хозяйке дома. Потом он снова углубился в работу.