Неизбежное признание

3

Еще в незапамятные времена природа дала человеку таинственное чувство, предупреждающее его о приближении опасности. Те, кто в силу профессии или хобби оказываются в рискованных ситуациях постоянно, развивают в себе сверхинтуицию. Нечто подобное сработало у Криса. Едва он вчитался в бумаги, как что-то заставило его обернуться. В дверном проеме стояла Лора. Огден не знал, как давно она сюда пришла, но что-то ему подсказывало, что отнюдь не минуту назад. На какой-то миг на ее лице промелькнула чуть ли не нервозность, но это впечатление быстро улетучилось, потому что она спокойно сложила руки на груди и улыбнулась.

— У нас, Рейнов, есть одна проблема: мы никогда не просим прощения. Мы не допускаем мысли, что несовершенны, как все прочие. Но иногда мы пытаемся победить гордыню и загладить свою вину. Что вы скажете насчет гамбургеров с прекрасным видом на окрестности?

Крис от всей души рассмеялся. А Лора наконец-то почувствовала облегчение. У себя в студии она очень рассчитывала на его чувство юмора и теперь радовалась, что не ошиблась.

— Неужели вы хотите сказать, что во всей округе мне больше ничего предложить не могут? — отсмеявшись, спросил он. — Или же вы считаете, что нанесенная мне обида более серьезного искупления вины не заслуживает?

— Боюсь, ваше первое предположение ближе к истине. Единственный у нас в городке ресторан временно не работает: у хозяев бракоразводный процесс. Можно лишь надеяться, что либо он подыщет для себя новую управительницу делами, либо она — нового шеф-повара. От миссис Саммерс мы узнаем все новости… По последним сводкам, ресторан закрыт. Так что осталось только кафе.

Лора прошла в комнату и оглядела стоящие вокруг стола ящики.

— Значит, все хуже, чем вы ожидали?

— Боюсь, что да, — уныло признался Крис. — Если у Марка и была система в записях, то она пропала при их упаковке.

— О, система-то у дяди, конечно, существовала, но ее принцип знал только он сам. Видите ли, у него здесь было несколько открытых стеллажей, помимо выдвижных ящиков в письменном столе и встроенных ящиков под книжными полками. А в какой последовательности они заполнялись… Увы…

Лора развела руками.

— Похоже, Марк ни в чем не любил дисциплины. По крайней мере, если судить по тому, что я успел увидеть. Однако он, вне всякого сомнения, был блестящим ученым, — не без удовлетворения признал Крис. — И к тому же он был счастлив, занимаясь тем, чем хотел.

Лора опустилась на пол напротив Криса.

— Почему вы заинтересовались работами дяди? Насколько мне известно, он никогда ничего и нигде не печатал. Вам о нем рассказала Фреда или Теренс?

— Теренс, но только в общих чертах. Мой же интерес к трудам Марка связан с человеком по имени Эгберт Лоу. Он когда-то работал на нашем факультете в университете.

— Мне это имя ни о чем не говорит, — повела плечами Лора.

— Думаю, вы его и не должны знать. Мне тоже довелось поработать с ним совсем немного: он исчез спустя полгода, после того как я пришел на кафедру. И случилось это лет десять тому назад.

— Исчез?

— Да. Он тоже был физиком-теоретиком и наверняка познакомился с Марком на какой-нибудь научной конференции. Затем довольно регулярно переписывались и изредка встречались. А потом Лоу пропал. Он не был женат, жил один. По прошествии какого-то времени родственники официально заявили о его смерти. На нашу кафедру поступили все бумаги, которые находились у него в офисе, а в его дом переехала одна из дальних родственниц. Она скончалась совсем недавно. Когда же стали приводить дом в порядок, готовя его к продаже, обнаружились бумаги покойного, которые все эти годы пролежали на чердаке.

Родственники Лоу снова связались с нашей кафедрой, и материалы попали ко мне, потому что в настоящее время мои научные интересы совпадают с темой, затронутой в разработках Лоу. В найденных среди бумаг письмах я нашел ссылки на вашего дядю и его научные изыскания. И именно в этот момент Фреда предложила мне заняться архивом Марка. Как говорится, на ловца и зверь бежит!

Лоре стоило большого труда не выдать своего облегчения: ее опасения оказались напрасными. На этот раз Фреда не строила на ее счет никаких матримониальных планов. И на том спасибо!

— Я только не понимаю, каким образом работа, проделанная столько времени назад, может иметь значение сегодня. Да и сам Марк вот уже пять лет как умер. Уверена, что за эти годы ваша наука ушла далеко вперед по сравнению с исследованиями и Марка и этого вашего Эгберта.

— Физика, Лора, невероятно широкая область науки. Даже теории Эйнштейна, разработанные им еще в далекие тридцатые годы, до сих пор исследованы не до конца. Я сам только в прошлом году обратил внимание на те вопросы, которыми занимались ваш дядя и его коллега. И очень возможно, что эти двое продвинулись куда дальше, чем я.

Лора просияла.

— Как было бы замечательно, если бы оказалось, что Марк внес достойный вклад в науку. Случись такое, я бы не поленилась поехать на могилу к отцу, чтобы сказать: «А что я тебе говорила!»

Крис рассмеялся.

— Подозреваю, такое случалось не раз.

— О, конечно! Я всегда оказывалась в проигрыше в этой семье, потому что должна была конкурировать со своими старшими кузинами. Меня считали чуть ли позором семейства. С этим не соглашался один лишь Марк. Он почти всегда меня защищал и любил при этом приговаривать: «Дайте крошке Лоре быть самой собой». К сожалению, остальные думали иначе.

— Уверен, вы все равно добивались своего. Я имею в виду, оставались самой собой.

— Естественно! Для меня никто не указ, если я что-нибудь решу. А что вам говорила про меня Фреда?

— Только то, что вы художница, и все. Хотя у меня сложилось впечатление, что она не в восторге от вас.

— Ей не нравится все, что касается меня. Скорее всего, она заявила, что я «рисую». Она считает, что я вовсе не художница. Больше того, она не успокоится, пока не выдаст меня замуж, потому что все мои кузины уже обзавелись супругами.

— Все замужем? — удивился Крис. Он снова вспомнил, что однажды за обедом ему предстояло познакомиться с какой-то племянницей.

— Все без исключения. И к тому же супруги у них очень подходящие. Видите ли, Фреда может быть весьма настырной. «Бог знает, какую беду я могу навлечь на семью, если мною не управлять!» — таковы ее доподлинные слова.

— Вы когда-нибудь уже решались на подобный шаг… Я имею в виду замужество?

— Нет. Правда, чтобы сбить с них всех спесь, я время от времени нарочно привожу на семейные сборища своих приятелей. А среди моих друзей есть очень занятные люди, — закончила Лора и озорно усмехнулась.

Кто бы сомневался! Крис почувствовал странное облегчение от того, что Лора не была никогда замужем. Хотя, вряд ли найдется мужчина, которому удастся покорить столь непостоянное и строптивое существо!

— Если не ошибаюсь, вы предложили угостить меня отменным ужином. После съеденного на ланч йогурта я не отказался бы проглотить целых два обеда.

— Ну, этого я вам обещать не могу, профессор. Мои возможности не беспредельны. Но гамбургеры на свежем воздухе я вам обеспечу.

Лора предложила поехать на ее машине. Крис не возражал, хотя у него были на этот счет свои соображения. Ему нравился ее новенький темно-серый «мерседес», и он был не прочь сесть за руль. Однако сомневался, что Лора ему бы это позволила. А при взрывном характере она вряд ли хороший водитель. Крис с тревогой представил себе петляющую между холмов дорогу, что вела к усадьбе. И все же предложить вести машину самому он не решился, хотя они стали ближе.

Криса это забавляло: никогда раньше он не встречал человека, который бы так ловко отгораживался от других невидимой стеной, словно вывешивая особый знак «Входа нет». А Лора делала это с большим успехом, легко сохраняя внешнюю любезность и дружелюбие.

Ну ладно, решил про себя Огден. Похоже, сейчас ее что-то терзает, но скоро это выяснится. Долго скрывать свои чувства она не умеет.

Пока Лора выводила машину из гаража, Крис поймал себя на мысли, что не знает, талантливый она художник или так себе. Бунт, конечно, дело хорошее, но машину она приобрела явно не на доходы от продажи своих картин.

Фреда отзывалась о ее занятиях живописью как о способе убить время, тут уж Лора догадалась правильно. Огден в принципе готов был согласиться с этим мнением. В искусстве, как и во всем остальном, многое определяется самодисциплиной, так он считал. А Лора, видимо, в этом была схожа со своим любимым дядюшкой Марком. Где уж тут взяться дисциплине.

— У вас все хорошо получается?

— Вы имеете в виду, хорошо ли я вожу машину?

— Нет, не это. Я имею в виду, удаются ли вам ваши картины.

— О, вполне! До великих мне еще далеко, да, пожалуй, я никогда великой и не стану, но в одной престижной галерее у меня скоро будет персональная выставка. Я считаю, что заслужила это только благодаря своим способностям, а не громкой фамилии нашей семьи.

Наверное, подумал Крис, она не зря сетовала на сложности, связанные с тем, что носит фамилию Рейн. По-видимому, дело куда серьезнее, чем ему показалось поначалу. И все-таки назвать эту полную самообладания женщину «бедной маленькой богачкой» было просто невозможно.

— Я в искусстве профан, — признался Крис. — Я купил несколько картин, но лишь потому, что они мне понравились, а не потому, что могу их по-настоящему оценить.

— А покупать картины из других соображений и не стоит. Мой отец, например, приобретал картины, чтобы вложить в них деньги, а к самим полотнам у него ни малейшего интереса не было.

— Похоже, вы не дружили с отцом.

— С родителями нельзя дружить или не дружить. Скажем так: мы с отцом друг в друге разочаровались. Не будь кровного родства, отец был бы счастлив с нами и вовсе не встречаться. А вот мой родной братец сказал бы вам, что наш папочка был человеком изумительным, просто расчудесным.

— Расскажите мне про брата.

— Да о нем особенно нечего рассказывать. На два года старше меня и очень похож на отца. За исключением выбора супруги, если на то пошло. У отца хватило здравого смысла выбрать в жены нашу маму. А вот у Майкла жена — лишь бледное ничтожество. Конечно, она из достойной семьи, хорошо воспитана. Но у нее нет ни мозгов, ни амбиций, кроме одной: быть всегда в списке приглашенных на всякие светские рауты. Мы с ней учились в одном классе. И в закрытую частную школу нас обеих послали только для того, чтобы нас там хорошо выдрессировала. Ее выдрессировали, а меня — нет.

— Думаю, с вами это никогда не получится.

— Что не получится?

— Вас выдрессировать. Вы такая живая, такая разная!

— Приятно слышать. Спасибо. Хотя вряд ли вы хотели сделать мне комплимент.

— Именно это я и хотел, — заверил Крис.

Все, что касалось Лоры, вызывало у него волнение. Сейчас, когда он сидел с нею рядом в машине, уровень адреналина в крови подскочил так же резко, как это бывало с ним при восхождении на горную вершину или спуске в пещеру. К тому же сейчас он тоже испытывал подспудное чувство опасности.

Когда машина выбралась на главную дорогу, Крис перестал сомневаться в водительском мастерстве Лоры. Она вела «мерседес» на предельной скорости, при этом во все повороты и изгибы дороги вписывалась как заправская участница гонок на выживание и, как бы между прочим, поддерживала со своим спутником светскую беседу.

Теперь у Криса из головы не выходила мысль о том, какой вызов бросила ему судьба в лице Лоры. До встречи с нею он не чувствовал ни с одной женщиной ничего подобного. Для него вызовом были восхождения на вершины гор, плавание по бурным рекам или спуски в никем до него не исследованные пещеры. Своеобразным вызовом судьбе были и его изыскания в области теоретической физики. Что же касается женщин, Крис всегда рассматривал их лишь как предмет обладания.

Бог наградил Огдена суровой привлекательностью, и он нравился женщинам. Кроме того, у него был легкий уравновешенный характер и несколько оригинальное чувство юмора, поэтому Крис завоевывал женщин без особого труда. Однако покорить сидящую сейчас рядом с ним не похожую на других особу явно задача не из легких. Так что пока, решил он, лучше не задумываться, стоит ли ему принимать такой вызов или нет.

Они добрались до места — небольшого уютного кафе, часть столиков которого располагалась под открытым небом. Взяли гамбургеры, содовую и устроились за стоящим в отдалении столиком. Затем Лора с видимым удовольствием принялась за гамбургер с кружочками лука.

Крис наблюдал, как она вцепилась белыми зубками в аппетитный хлебец. Пожалуй, самое восхитительное — это ее ни с чем не сравнимая жажда жизни, которая проявлялась во всем, что бы она ни делала.

Казалось, Лора совершенно не замечала явного внимания к своей персоне со стороны других посетителей. Достопримечательностей в округе было мало, и потому вряд ли в радиусе более чем пятидесяти миль существовало что-то столь же значимое, как владельцы «Фонтана» со своим поместьем. Но и сама по себе Лора непременно вызывала к себе интерес. Даже там, где никто никогда фамилии Рейн не слышал, она бы ни осталась незамеченной.

— Отлично! — вдруг изрекла она и озорно усмехнулась. В уголке рта у нее застыла капелька кетчупа. — Думаю, теперь уже не чета Пенроз будет предметом свежих сплетен. Их заменим мы с вами. Пенрозы — владельцы ресторана, которые затеяли бракоразводный процесс. Я вам об этом уже говорила. Так вот, теперь про них забудут и начнут шептаться о всем известной Лоре Рейн, которая завела себе любовника.

— Ясно, — сказал Крис, с интересом наблюдая за ее поведением. — Скажите, а раньше всем известная Лора Рейн давала повод для подобных пересудов?

— Нет, никогда. Да и сейчас не собирается! — твердо заявила она.

Крис ничего не сказал в ответ, и потому ее слова как бы зависли в воздухе, на нет сводя ту атмосферу непринужденности и добросердечности, что возникла между ними.

— Я не хотела вас обидеть, Крис. Хорошо, что вы здесь, — наконец произнесла Лора.

Но тут же решила, что сказала что-то не то. Они с Огденом знакомы слишком мало, и потому она не знала, как с ним себя вести. К тому же всю свою взрослую жизнь Лора старательно отваживала мужчин.

— Я тоже рад, что приехал, — улыбнулся Крис. В данный момент его отсюда не выманили бы даже на вершины Альп.

Несколько минут он и Лора молча жевали. А потом она заявила, что хочет заказать себе еще порцию лука. Не успел Крис подняться, как она отправилась к стойке сама. Он молча наблюдал, как молодая женщина шла между столиками с грацией и уверенностью холеной маленькой кошечки, приковывая к себе взгляды всех сидящих за соседними столиками.

Есть мужчины, выбирающие для себя внешне ярких спутниц жизни, потому что это укрепляет в них осознание собственной значимости. Сейчас он не мог вспомнить ни одной женщины из тех, с кем встречался, на которую бы мужчины по-настоящему заглядывались. Женская красота никогда не была для Криса предметом почитания. Но теперь, что и говорить, ему было приятно, что его видят рядом с такой красоткой. И это открытие вызвало у него беспокойство. С чего бы это, думал он, когда Лора вернулась к столику.

— Почему вы не женаты, Крис? — спросила она, как только села на место.

Ее слова, как и все от нее исходящее, застали его врасплох.

— Думаю… потому, что пока еще не нашел подходящую для себя пару.

— А вы искали?

— Нет, на самом-то деле я не могу сказать, что искал всерьез.

— Ну, по-моему, вам давно пора этим заняться. И лучше всего, чтобы она была богатой, тогда вы могли бы без забот посвятить себя академической карьере.

— Когда дело до этого дойдет, думаю, я буду вполне в состоянии сам содержать семью. В наши дни преподавателям в престижных учебных заведениях платят неплохо.

Его ответ Лоре не понравился, потому что она ожидала совсем другого. И она стала подзадоривать Криса:

— А я всегда слышала, что ученые предпочитают жениться на богатых. Пример тому — дядя Теренс.

— Теренс Норман в высшей степени уважаемый специалист в своей области и вполне достойный человек, — мягко заметил Крис.

— Разумеется. Я и не спорю. И, между прочим, я знаю, что тетю Фреду он очень любит. Только никак не пойму за что. Но нельзя не признать, что ее огромные деньги сглаживают рытвины на дороге его жизни. Без Фреды ему бы пришлось проводить летнее время не на фешенебельных курортах, а заниматься ради лишних денег с бестолковыми студентами. Я не права?

— Да, в наше время не все мужчины могут полностью обеспечивать свои семьи. И если бы я решил жениться раньше, то, скорее всего, мне пришлось бы отказаться от большинства своих увлечений. Особенно если бы моя жена не разделяла их со мной. И я не вижу в этом ничего страшного.

— Извините за скептицизм. Но я много лет сама наблюдала, как даже те, кого деньги вроде бы не интересуют, начинают их очень любить, стоит им оказаться рядом с богатством.

— Вы говорите так, словно большинство встречавшихся вам мужчин добивались вас ради денег.

— Вот именно!

— И поэтому вы решили стать просто невыносимой.

— Крис, вы выбрали себе не ту профессию. Вам надо было идти не в физики, а в психологи.

— А сейчас у вас в жизни мужчины есть?

— Если бы были, я бы в «Фонтане» одна не сидела. Не стоит об этом больше говорить… Да нет, даже если бы они и были, я все равно приехала бы сюда одна. Мужчины и работа несовместимы.

— Согласен, только для меня это — женщины и работа.

— Неужели?

— Разумеется, речь не о присутствующих.

— Разумеется!

Допивая содовую, Крис наблюдал, как Лора пытается заинтересоваться чем угодно, только не им. Любопытно, сколько ему поставлено сейчас очков в учетной карточке, которую наверняка завела на него Лора. Ясно, что профессия его никогда высоко не котировалась. Это Крис уже знал. Однако ее нервозность указывала на то, что он, возможно, кое в чем преуспел. Даже осторожные попытки его рассердить доказывали, что он ей не безразличен.

Мисс Рейн закончила трапезу и стала собирать остатки еды, чтобы их выбросить. Взгляда Криса она старательно избегала, движения ее стали несколько скованными, что подтвердило его догадку: Лора чувствовала, как он за нею наблюдает.

Он и правда не спускал с молодой женщины глаз, когда та несла мусор к урне. Интересно, какая она в постели? — мелькнула мысль. Такая же вечно меняющаяся, как всегда и во всем? А может, он найдет в ней столь редкое и пленительное сочетание смелости и застенчивости?..

День явно не задался. Рисовать не хотелось. Идти в лес вряд ли имело смысл: на небе собрались темные тучи. А мешать Крису, углубившемуся в работу, и вовсе ни к чему.

Она вгляделась в только что законченную картину — жалкую попытку отвлечься. Потом поставила кисти в воду, чтобы те не засохли, и опустилась в старое кожаное кресло, с разноцветными следами масляной краски, и задумалась. Что ж тут удивительного, если Крис при любой возможности упоминает про работу Марка и непрерывно о нем расспрашивает? Ей и самой уже давно хотелось поговорить о дяде с кем-нибудь, кто мог оценить его по достоинству.

Лора дала волю воспоминаниям. Марк был, конечно, далеко не прост. Крис считал его блестящим ученым. А она помнила дядю как человека мягкого и доброго. С нею он всегда был совсем не таким, как с другими: его беспредельная доброта к ней шла вразрез с несколько суровой внешностью. Ее брат и кузины всегда побаивались Марка, но у необузданной Лоры никогда подобных страхов не возникало.

Она бесконечно любила «Фонтан». Ее всепоглощающая любовь к поместью началась с того, что в детстве она каждое лето проводила здесь с дядей Марком. Он обожал прогулки на свежем воздухе, природу и ненавидел охоту. Никому никогда не разрешалось приносить в поместье ружье. И этот запрет соблюдали здесь и теперь, через пять лет после его кончины.

Именно от дяди Лора научилась терпению, необходимому всем, кто наблюдает за животными в их естественной среде. В лесу у Марка всегда были с собой каталоги птиц и диких животных, обитающих в данной местности. Теперь Лора иногда брала эти книжки, отправляясь в лес одна.

А какую радость у Марка вызвала ее картина! Тогда она весьма банально назвала ее «Наше будущее». И вот теперь уже более пяти лет это «выдающееся творение» пылится в забвении на чердаке.

Лора нахмурилась. Владелец галереи, где будут выставлены ее произведения, заинтересовался ее ранними работами. «Наше будущее», наверное, как раз то, что нужно для предполагаемой экспозиции. В любом случае самое время вытащить ее с чердака.

Лора решительно встала с кресла, поднялась на третий этаж и по крутой, узкой лестнице добралась до чердака. Все ее мысли крутились вокруг предстоящей выставки. Если экспозиция провалится, тогда придется согласиться с Фредой и признать, что она, Лора, просто занимается рисованием, чтобы убить время, не обладая при этом никакими художественными талантами. Хобби богатенькой девицы, которой не надо думать о хлебе насущном!

Она вытащила картину, надеясь, что перепады температуры не повредили холст и красочный слой. Вроде все было в порядке. Но надо внимательнее осмотреть ее в студии при ярком свете.

С картиной в руках она пошла вниз. Не дойдя до основания лестничного пролета, почувствовала, как деревянная рама начала ослабевать. Похоже, полотно выдержало пребывание на чердаке, а вот рама рассохлась. Может быть, выдохся клей на стыках.

В студии Лора осторожно опустила картину на пол и осмотрела раму как следует. Даже в прошлые годы рамы для своих картин она делала сама из лучших материалов, включал дорогой клей. Странно, что сейчас эта распадается на части. Лора наклонилась над отошедшей частью и с недоумением увидела на стыке деревянных планок потеки янтарного цвета. Клей, которым всегда пользовалась она, был прозрачным и следов не оставлял.

Осторожно потянув поврежденную часть рамы, Лора замерла в полном смятении. За деревянной планкой оказался исписанный лист разлинованной желтой бумаги. Она узнала и бумагу и почерк. Это был лист из блокнота, каким обычно пользовался Марк!

Лора извлекла листок на свет божий, села на пол и попробовала прочитать. Но вскоре поняла, что не получится: написано было разборчиво, но смысл ускользал от понимания. Тогда она очень осторожно отделила холст от рамы и обнаружила еще несколько спрятанных листков. Всего их оказалось десять.

Ну и как все это следует понимать? Может, Марк и был человеком эксцентричным, но чтобы додуматься до такого?.. Его поступок противоречил здравому смыслу. Лора расправила листки и снова попыталась разобрать представшую ее взору тарабарщину. Но нет, в тексте, помимо слов, масса значков и расчетов, понятных, наверное, только таким, как Крис…

Уже за порогом студии она остановилась. А может, не стоит торопиться? Ясно, что Марк спрятал бумаги не без причины. Ведь все остальные рукописи он оставил открытыми для обзора, а ящики стола вообще никогда не закрывал.

Лора прикусила губу, прикидывая, что лучше — показать эти записи Огдену или подождать? Наконец решила все сохранить в тайне. Она отнесла бумаги в спальню, спрятала их в комоде. И нервно рассмеялась. Затем, выглянув в окно и увидев, что небо светлеет, задумала отправиться на прогулку. В лесу голова у нее работает лучше, а сейчас ей было над чем подумать. Она поспешила вниз.

С самого первого дня, как приехал Крис, она уступила его просьбе зря его не волновать, поняв, что он действительно беспокоится о ее безопасности. Хотя вряд ли он сумел оценить по достоинству ее уступку, но она теперь всегда его предупреждала, когда шла гулять…

Остановившись в дверях библиотеки, она увидела, что Крис сидит за письменным столом и что-то очень внимательно читает. А не совершает ли она ошибку, утаивая от Огдена свою находку? — подумалось Лоре.

Крис поднял на вошедшую глаза. Нахмуренное и сосредоточенное выражение на его лице сменилось приветливой улыбкой.

— Собираюсь прогуляться, — сообщила она.

Крис кивнул. Нет, Лора была не права: он прекрасно понимал, как нелегко дается ей эта уступка. Более того, позови она его с собой, он бы согласился, но навязывать ей свое общество стеснялся. Никому из тех, кого он встречал, не требовалось столько умозрительного пространства, сколько ей. Так много, что вряд ли он сможет оказаться к ней когда-либо ближе.

— Счастливо, — только и сказал он. — Но, похоже, пойдет дождь.

— Да нет. К тому же я недалеко.

Она быстро зашагала по тропинке вокруг озера. В отличие от обычных ее прогулок, у этой была цель. Пройдя минут десять, Лора добралась до своего любимого места — небольшой поляны на дальнем берегу озера. Деревьев тут не было, и открывался прекрасный вид на дом. Она села на мох и с наслаждением вдохнула аромат влажной земли. Но тревожные мысли уже были тут как тут.

Черт возьми, Марк, зачем ты это сделал? У тебя наверняка была веская причина. Но какая? И как, скажи на милость, я должна расшифровать твои закорючки?

Картину, а следовательно, и запрятанные в нее записи, дядя завещал ей. Он знал, что Лора никогда «Наше будущее» не продаст. Возможно, даже предполагал, что она заберет ее к себе домой. Именно так и случилось бы, если бы не скоропостижная его кончина, после которой Лора не могла видеть то, что напоминало ей о любимом дядюшке.

А если бы она привезла картину к себе домой, то непременно переделала бы раму. Ей никогда не нравилась та, которую с самого начала выбрал Марк. Она так, помнится, ему и сказала. Это было примерно за год до его смерти. Но даже если бы Лора не стала делать новую раму, она наверняка заметила бы, что дядя склеил старую на редкость неумело.

Значит, Марк преднамеренно оставил эти десять листков именно там, где она — и только она! — могла их найти. Если бы он просто хотел обеспечить их сохранность, то скорее всего положил бы в сейф. Но в таком случае после его смерти их мог бы обнаружить любой член семьи. А если бы Марк официально завещал эти бумаги ей, у остальных Рейнов появились бы вполне закономерные вопросы. Выходит, она единственный адресат загадочных листков.

— Прекрасно, — прошептала Лора. — Пока все логично. — Но ведь Марк не мог не подумать о том, что племянница не сумеет оценить значение его записей?

А что, если Марк уже намекал ей о существовании этих записей? Они с дядей много времени проводили здесь, в «Фонтане». Лора всегда приезжала сюда раньше других, чтобы побыть с Марком наедине, регулярно навещала его и в другое время.

В последние годы жизни у Марка развилась гипертония, он справлялся с нею при помощи лекарств и специальной диеты. Но однажды произошел гипертонический криз. За ним последовал инсульт, и Марка почти полностью парализовало. Больше всего пострадала его речь. Он пролежал две недели в больнице, то впадая в забытье, то возвращаясь к реальности.

И Лора и Фреда были рядом с ним до самой его кончины. В те ужасные дни девушке казалось, что Марк вроде бы понимает, что она рядом. И как наяву представила перекошенное лицо дяди и его жалкие попытки что-то ей сказать…

Время сгладило остроту первой боли. Но даже сейчас, вспомнив те мучительные дни, она чуть не заплакала. Пришлось собрать все силы, чтобы прогнать прочь терзающие душу картины и заставить себя сосредоточиться.

Сначала ей не удавалось восстановить в памяти ничего определенного. Но потом, когда она уже была готова отказаться от своей затеи, что-то мелькнуло. И вспомнилось потому, что тогда в голосе Марка прозвучали какие-то особенно тревожные нотки. Он заговорил об одном их давнем споре, касавшемся ответственности ученых. Марка возмущало, что многие его коллеги полагают, что за то, как используются их открытия, они никакой ответственности не несут. Например, те, кто во время второй мировой войны создали атомную бомбу. И он хотел знать, что думает по этому поводу племянница.

«Проблема выбора, Лора, возникает тогда, когда ты изобретаешь нечто такое, что может быть использовано либо для огромного добра, либо для огромного зла». Только что возникшие в памяти слова были сказаны дядей, когда тот находился еще в добром здравии. И разговаривали они на том самом месте, где она сидела сейчас. Слова Марка вспомнились ей теперь, много лет спустя, словно только и ждали нужного момента…

В тот день Лора подумала, что дядя не имеет в виду ничего конкретного. Сейчас же отнеслась к его словам совсем по-другому. Неужели ее мягкий, миролюбивый дядюшка изобрел способ создания еще более мощной бомбы, чем ядерная?!