Некромантка и Дракон. Тайный союз в Академии

ГЛАВА 4

Остаток дня могла спасти только хорошая компания. Поэтому вместо того, чтобы в одиночестве злиться на нахала Олстона, я отправилась в столовую. Моя лучшая подруга, Сантия Эйдис, будучи старшим поваром нашей академии, редко покидает кухню в рабочие часы. Однако ее осведомленности по части новостей и сплетен можно только позавидовать.

Стоило мне примоститься на скрипучем табурете возле моечного аппарата, как сразу выяснилось, что Сантия уже знает о появлении в академии нового преподавателя и жаждет подробностей.

– Дракон действительно так хорош, как о нем говорят? Правда, что он попал сюда прямиком из военного гарнизона? Валери сказала, что он красавчик.

На кухне помимо нас с Сантией находились трое ее помощниц, но подругу это ничуть не смущало.

– С мнением эксперта не поспоришь. Гринсток на него все совещание пялилась, – пододвинув поближе блюдо с ванильными булочками, съязвила я. Ничего не имею против преподавательницы бытовой магии, но Валери настолько идеальна, что порой охватывает беспричинное раздражение.

– Все стихийники – горячие ребята, – озвучила стереотипное мнение подруга.

Я предпочла не спорить, а жевать. Не дождавшись реакции, Сантия села рядом, спрятала под поварской колпак выбившуюся русую прядь и заговорщицки прошептала:

– Интересно, как Аркуру удалось его заманить к нам.

Я только что расправилась со второй булочкой и посматривала на третью. «Есть или не есть?» – мысленно решала я сложнейший вопрос.

– Да бери уже! Может, хоть перестанешь на умертвия свои походить, – проворчала подруга, заметив мою нерешительность.

Родись Сантия в моем мире, наверняка смогла бы сделать модельную карьеру. В роду у нее затесалось немало эльфов. Правильные черты лица, высокий рост, стройная фигура – все было при ней. Я на полголовы ниже и одежду на размер больше покупаю, но при этом именно меня упрекает в худобе. Где справедливость? Впрочем, от булочки я отказываться не стала. Хрустящая корочка, пушистое тесто, нежный ванильный крем.

– Ректор знаком с теткой Олстона, – проболталась я.

– Правда? Откуда знаешь? Расскажи! – тут же потребовала подруга.

Пока жевала третью булочку, вспомнила лицо дракона. Аппетит пропал. Зато окончательно оформилась идея, как сделать для Олстона первые дни в академии максимально нескучными.

– Ректор после совещания попросил провести для новичка экскурсию. Слово за слово, ну, ты же знаешь, как это бывает…

– Что ты выяснила? – в нетерпении уставилась на меня Сантия. Удивительное дело: подруга Олстона еще в глаза не видела, но он ей уже небезразличен.

– Дракона бросила невеста. Он приехал в академию залечивать разбитое сердце, – трагическим шепотом произнесла я и, решив не останавливаться на достигнутом мелодраматическом эффекте, добавила:

– Она изменила ему. С его лучшим другом!

– Предатели! – возмутилась эмоциональная Сантия.

– Друг незаслуженно получил повышение. Не в силах видеть возлюбленную рядом с ним, Олстон ушел в отставку, – добавляла я все больше подробностей в свой рассказ.

– Бедняжка! – воскликнула Сантия и в приступе сердобольности пообещала: – Буду накладывать ему двойную порцию овсянки по утрам.

– Правильно, – одобрила я. – Только не добавляй ему в кашу ни соли, ни сахара.

– Почему? – удивилась Сантия.

– У драконов специфические вкусы, – туманно объяснила я и поспешила вернуться к теме личной жизни Олстона: —Представляешь, бывшая невеста до сих пор не вернула ему помолвочный браслет.

– Вот стерва!

– Он так страдает… Ведь они встречались целых пять лет. Теперь он не верит, что достоин любви. Опустошен и подавлен. В любой момент может погрузиться на дно депрессии.

– Бедняжка, – снова пожалела дракона Сантия. Однако про двойные порции на этот раз промолчала.

– Хороший человек. Тонкая натура, – кивнула я, а потом словно невзначай обронила: – Очень любит желтый цвет.

– Желтый? – округлила глаза подруга.

– Сказал, что желтый цвет вселяет в него надежду на лучшее. Для него это будто знак, что он еще сможет встретить любовь и обрести счастье.

Я многозначительно вздохнула и умолкла. А у слушательниц уже глаза на мокром месте.

Пока я вдохновенно вещала, все помощницы Сантии не побросали своих занятий, но каким-то непостижимым образом оказались на расстоянии вытянутой руки от нас. Интересно, насколько быстро печальная история любви облетит академию. Два часа? Час? В любом случае спокойное существование Олстона продлится недолго.

Словно предчувствуя мои козни, дракон не явился в столовую ни на обед, ни на ужин. Может, увлекся обустройством своей берлоги в преподавательском общежитии, или, не распаковав вещи, начал составлять учебный план. Или позорно сбежал.

Нет, на последнее я всерьез не рассчитывала, но версия Сантии, которая, проникшись моей историей, караулила Олстона возле раздаточного стола, оказалась еще более неправдоподобной.

– Может, дракон стесняется. Или у него совсем все плохо с аппетитом, – предположила она.

Переубеждать подругу не стала. Когда она познакомится с Олстоном, сразу поймет, что он какой угодно, только не стеснительный. Да и предположения относительно плохого аппетита беспочвенны, судя по его физической форме.

На ежевечерний обход граничащего с академией кладбища я отправилась приободренная тем, что разговоры о новом преподавателе слабым ручейком, но все же начали циркулировать по академии.

Утром ручеек превратился в полноценный поток.

В том, что студентки с нетерпением ждут лекций по стихийной магии, можно было убедиться по количеству желтых лент, вплетенных в косы. Устав академии проявлял строгость относительно ношения мантии, но не определял цвет обуви и чулок. В нем также отсутствовал запрет на шарфики. Точнее, желтые шарфики. Встретившаяся мне в коридоре преподавательского общежития Валери Гринсток щеголяла именно в таком. В столовую мы пошли вместе и неуместную досаду на чуть более яркий, чем обычно, макияж бытовички, мне удалось подавить с трудом.

Аппетитные ароматы уже успели смешаться с гомоном множества голосов, звуками отодвигаемых стульев и лязганьем посуды. Я задержалась возле раздаточного стола, решив похвалить новый фартук Сантии. Угадаете, какого он был цвета? Смутившись под моим взглядом, подруга пролепетала:

– Новичку нужна поддержка.

Я понятливо кивнула и, подхватив поднос с кофе и тостами, отправилась догонять Гринсток.

Для студентов в столовой отводились небольшие столики, рассчитанные на четверых человек. Преподавателям даже на относительное уединение рассчитывать не приходилось. Все мы рассаживались за одним большим столом. Это должно было подчеркнуть нашу сплоченность, но сегодня за завтраком она подверглась испытанию.

Разумеется, во всем виноват оказался Рикард Олстон. При его появлении в шумной столовой на несколько секунд словно выключили звук. Сбившийся с шага дракон, в недоумении огляделся по сторонам. Спасла положение Валери – догадалась помахать новенькому и указать на раздаточный стол. Олстон благодарно кивнул ей, а столовая забурлила разговорами с новой силой.

Возле моей подруги дракон простоял гораздо дольше, чем требовалось, чтобы определиться с утренней трапезой. Готова поспорить, нам с Валери приглушенное хихиканье Сантии и ее раскрасневшиеся щеки не понравились одинаково сильно.

Настроение бытовички еще больше испортилось, когда наконец подошедший к преподавательскому столу Олстон уселся рядом с Люсильдой. Прическу зельеварки (какая неожиданность!) сегодня украшал огромный желтый бант.

Ректор никогда не завтракал и по утрам в столовую не являлся. А вот опоздание Джильды заметили все. Я уже собиралась уходить, когда, вбежав в столовую, она замерла на полпути к преподавательскому столу и попыталась вытащить из прически точно такой же бант, как у Люсильды. Как только бант оказался безжалостно скомкан и засунут в карман мантии, Джильда невозмутимо передернула плечами и чуть менее поспешно двинулась к нашему столу.

Съев пару ложек овсянки, Олстон предпочел цедить клюквенный морс. Он еще не подозревал, какие тучи над ним сгущаются. А я благоразумно уставилась в свою успевшую опустеть чашку.

Кофе точно не испаряется в воздухе? Только начнешь наслаждаться вкусом, прельстившись на аромат, а напиток бодрости уже закончился. Мои размышления относительно этого крайне важного для всего человечества вопроса ожидаемо бесцеремонно прервала Джильда.