Ненасытный (HL)

Глава сорок восьмая

19.30, 17 апреля, суббота.

Обитель Святой Клары.

Салливан-стрит, 154.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

— Господи, — сказала Мина, когда сестра Гертруда увела совершенно неадекватную Елену из кухни.

— Что? А, сестра Гертруда. Поистине необыкновенная женщина. Святая Клара, современница Франциска Ассизского, основала монашеский орден исключительно для женщин, для «бедных клариссок». Она также — вам это должно быть интересно, мисс Харпер — считается покровительницей телевидения благодаря тому, что…

— Нет-нет, — перебила Мина, рискуя показаться невежливой, — я не сестру Гертруду имела в виду…

В коридоре послышалась тяжелая поступь. Дверь распахнулась, вошел Аларик — белокурая прядь падала ему на глаза.

— Он что, умер? — осторожно спросила Мина. Так ему, конечно, и надо за то, что делал с Еленой, но желать смерти кому-то, даже вампиру, нехорошо.

— Нет, просто сделали перерыв. — Аларик направился прямиком к почти промышленному монастырскому холодильнику. — Пить очень хочется.

Молоко он переливал в себя прямо из бутылки, не заботясь о такой мелочи, как стакан.

Что ж, убивать вампиров — его работа в конце концов. Остается пожелать, чтобы он выполнял ее несколько более… рыцарственно. Но зная, какое у него было детство, можно понять, почему он вырос таким.

— Он хоть что-нибудь сказал, Вульф? — с нетерпением спросил Хольцман.

— Я вижу, ты сегодня настроен юмористически, — скривил свой маленький рот Аларик. — Их так запросто не расколешь.

— Послушайте, — начала Мина, переводя взгляд с одного на другого, — я по-настоящему ценю все, что вы для меня сделали. Честное слово. Но день был утомительный, я устала и хотела бы, если вы не против, уйти. Кроме того… — Мина ощетинилась, хотя Аларик всего лишь смотрел на нее поверх молочной бутылки. — Я знаю, что ты сейчас скажешь, знаю, что говорю зря, но все-таки: звонок Лучану помог бы многое прояснить. Разрешите поговорить с ним! Не думаю, что ему известно то, о чем говорила Елена. И еще мне надо выгулять Джека Бауэра!

Аларик, с бутылкой в руке, посмотрел на темнеющие окна. При упоминании о Джеке лицо у него стало таким, словно его пнули в живот — иначе Мина это описать не могла.

О Лучане, к ее удивлению, он не сказал ничего — пробормотал только, будто обращаясь к себе самому:

— Про собаку-то я и забыл.

— Что? — Мина смотрела то на него, то на окна, то на побледневшего Хольцмана. Напряжение в комнате зашкалило выше десяти баллов — не требовалось быть экстрасенсом, чтобы это почувствовать. — Что значит «забыл про собаку»? И почему у тебя такой вид?

Не успел кто-то из палатинцев ответить, дверь опять распахнулась, и вошел ее брат. В отличие от Аларика Вульфа он по-стариковски горбился, шаркал ногами и смотрел куда-то сквозь Мину. Он, кажется, даже не сознавал, что она тут, пока не подошел к ней вплотную.

— Мин, ты бы видела… нереально просто.

Он говорил, конечно, о том, что происходило в монастырском подвале. Крики, доносившиеся оттуда, прекратились на время — Мина потому и спросила, не умер ли, часом, Стефан.

— Не хочу ничего слышать, — твердо сказала она. Мина не одобряла пыток, даже если они применялись к вампиру, безжалостно избившему молодую девушку, чтобы та вызвала Мину в намеченное для похищения место.

Что с ним в таком случае делать — убить? С этим у Мины проблем вроде бы не было, особенно после поездки в такси. Стефан все время шипел на нее из-под кожаного пальто Аларика, обзывая ее шлюхой дьявола и так далее, еще хлеще. Аларик пригрозил даже убрать пальто, чтобы он на солнце изжарился.

Но ведь всегда есть шанс, что доброе отношение вместе с любовью Шошоны позволит Стефану измениться в лучшую сторону.

Как изменился Лучан, князь тьмы, самый страшный из демонов, с которыми поклялась сражаться Палатинская гвардия.

Убить Стефана сейчас, значит лишить его всякой возможности стать хорошим, добрым вампиром. Таким, как Лучан.

— Вы его убьете? — спросила Мина.

— Хотелось бы, да нельзя, — с сожалением ответил Аларик.

— Ни в коем случае, мисс Харпер. — Хольцман достал из кармана вельветового пиджака книжку небольшого формата. — Устав Палатинской гвардии полагает неэтичным убийство любого демонического субъекта, взятого нами под стражу и находящегося, следовательно, в беспомощном состоянии. Палатинский офицер рассмотрит его дело и казнит, если сочтет виновным.

— Тогда мне не совсем понятно, чем вы весь день занимаетесь. Я думала, что Аларик ищет демонов, а потом убивает, — о суде речи не было.

— Суд входит в программу, — заверил, оторвавшись от бутылки, Аларик. — Демоны предосудительны, потому я и убиваю их, как только найду.

— В случае схватки с демоном, — поспешно вмешался Хольцман, — самозащита, разумеется, допустима.

— Вы хоть выяснили, в чем дело? — спросила Мина, обращаясь к Джону с Алариком. Устав Палатинской гвардии ее интересовал очень мало — как и Аларика, судя по его страдальческому лицу.

— Он ничего не сказал, — ответил ей Джон, — хотя мы лили святую воду прямо ему на…

— Я же сказала, что не хочу этого знать. — Мина выставила ладонь вперед, но Джон продолжал:

— Они исцеляются на глазах, представляешь? Просто удивительно, Мин. Сделаешь с ним что-нибудь, а он раз — и восстановился. Пока не вгонишь ему кол в сердце или голову не отрубишь. Он даже не чувствует почти ничего, ну разве на пару секунд. Так что не волнуйся, к съемкам Стефан Доминик будет как новенький — правда, Аларик?

Палатинец, явно не желая обсуждать это, повел тяжелыми плечами, опять приложился к бутылке и стал изучать настенный календарь Лиги Благочестивых.

— Тебе, наверное, стоит предупредить Фрэн и Стэна, что они взяли реального вампира на эту роль. — Джон, похоже, уже оправился от своих подвальных переживаний. — У Тейлор могут возникнуть личностные проблемы с ходячим трупом, — добавил он саркастически, — хотя откуда мне знать? Я всего лишь системный аналитик, безработный к тому же.

— Аларик, — перебила его Мина, — что ты имел в виду, сказав, что забыл про мою собаку?

Палатинец, отвлекшись от календаря, вернул в холодильник наполовину опорожненную бутылку.

— Скажи ей, Хольцман, — попросил он, старательно не глядя на Мину.

По спине у Мины пробежал холодок. Ей не нравилось поведение Аларика Вульфа — непонятно почему, но не нравилось.

— Не будем делать поспешных заключений, Аларик, — сказал Абрахам.

— Даже когда налицо все факты? — хлестнул, как бичом, Аларик.

— Нельзя быть уверенным полностью, без надлежащего…

— Почему вампиры нападают на Мину Харпер? — Аларик метнул взгляд в ее сторону, и она заново подивилась яркой голубизне его радужки. Как небо. Как океан.

Как синее пламя.

Холодная струйка вдоль позвоночника превратилась в бурный поток.

— Кому-кому, а ей в этом городе гарантирована полная безопасность. Она избранная. Любовница князя тьмы. Никто ее, казалось бы, даже пальцем не должен тронуть из страха вызвать гнев повелителя. А что мы имеем на деле? Я крутил это в голове так и сяк — ответ, мне сдается, может быть только один.

Хольцман, издав протестующее хмыканье, отложил Устав Палатинской гвардии.

— Нет, Вульф. Невозможно.

— В самом деле? Попробуй объяснить по-другому.

— Очень просто. Если за этим стоит не сам князь, значит, среди Дракул зародилась крамола. Время от времени такое бывает, сам знаешь. Когда на вас с Мартином напали в том складе…

— Почему он тогда боится сказать об этом? — спросил Аларик так резко, что Мина подскочила на месте.

О чем бы ни шел разговор, Аларик верил, что правда на его стороне. Верил так твердо, что с ходу отметал все возражения своего босса.

— Если он не подчиняется высшей власти, почему отказывается назвать имя того, кто велел ему приставить пистолет к спине Мины? — Голос Аларика загремел так, что Мине почудилось, будто звякнули висящие над плитой кастрюли. — Объясни, Хольцман. Я испробовал на этом парне все подручные средства, а он хоть бы хны. Ну же! Признай, что я прав! Ночью они придут сюда не за Стефаном Домиником. Им нужна Мина — с самого начала была нужна.

Мина взглянула на Абрахама — посмотреть, как он это воспримет. При виде его пепельно-серого лица поток, струящийся у нее по спине, сделался ледяным.

— О Боже, — сказал старший офицер. — Позвоню-ка я лучше в контору.

— Да в чем же дело? — не выдержала Мина. Ползущий по спине ледник преображался в полярную ледовую шапку. — Что случится, если я пойду к себе домой и выгуляю собаку?

Аларик заморгал, как будто напрочь забыл о ее присутствии.

— Домой? Ты никогда больше не вернешься в эту квартиру.