Необоснованные претензии

Глава 13

Кэтрин Карлтон нажала на кнопку звонка. Руки у нее повлажнели.

После второго звонка дверь отворилась. Ей открыла женщина много старше ее, одетая в строгое черное платье, и вопросительно посмотрела.

— Слушаю, мисс.

— Мне хотелось бы повидать мистера Чалмерса.

— Он в гимнастическом зале. — ответила миссис О'Брайен. — Когда он там занимается, то никого не принимает.

— Это очень важно, — сказала Кэтрин, вздернув подбородок. Тон у нее был самый патрицианский. — Я не хочу ждать.

И это подействовало. Миссис О'Брайен отступила.

— Вы только скажите мне, где он, и я сама доложу о себе.

Миссис О'Брайен указала направление, куда Кэтрин должна была пройти по длинному коридору в сторону от гостиной.

Кэтрин услышала, как он считает вслух, покряхтывая от напряжения. Она заглянула в небольшой гимнастический зал, столь же хорошо оборудованный, как и у ее дяди Майкла. Роуи Чалмерс лежал плашмя на спине на скамейке и поднимал тяжести. На нем не было ничего, кроме синих спортивных шорт, и Кэтрин обратила внимание на то, как хорошо он сложен.

— Мистер Чалмерс, — сказала она ясным голосом, когда он досчитал до пятидесяти.

Роуи медленно сел, пристально глядя на Кэтрин. Он потянулся за полотенцем и вытер пот с лица. Продолжая смотреть на нее, отер полотенцем грудь. Что ей понадобилось? Он получил от Карл-тонов все, что хотел.

— Ну? — сказал он холодно.

Но Кэтрин не собиралась отступать.

— Я хотела поговорить с вами, мистер Роуи Чалмерс.

— Ах, теперь я мистер Роуи Чалмерс? Как вы вежливы! Больше вы не называете меня “жеребцом” или каким-нибудь другим лестным именем из вашего отменного лексикона?

— Верно, — ответила Кэтрин спокойно.

— В таком случае говорите, зачем пришли. Я ведь не могу так просто выкинуть за дверь кого-нибудь из Карлтонов. По крайней мере в ближайшие пять минут, а у вас только это время и есть, леди.

Она продолжала стоять в дверях гимнастического зала, чувствуя неуверенность и даже страх. Но я должна узнать, продолжала она твердить про себя снова и снова.

— Могу я сесть?

— Конечно. — Он жестом указал на стул с жесткой спинкой в десяти футах от него.

Кэтрин направилась к стулу и села, плотно сжав колени и сложив руки поверх сумки на коленях.

— Ну?

Внезапно у нее вырвалось:

— Я слышала, что вы собираетесь жениться через пару недель?

Темная бровь Роуи изогнулась дугой.

— О, значит, вы умеете читать. Это удивительно. Может быть, вы все-таки действительно учились в Гарварде и заработали свой диплом, а не купили его.

Она почувствовала, как краска гнева заливает ее щеки.

— Говорят, она богатая наследница. Роуи рассмеялся:

— Если вы здесь, мисс Карлтон, ради интересов семьи, я предлагаю вам уйти сейчас же. Если вы собираетесь грозить мне или шантажировать меня потому, что я собрался жениться, валяйте. Я не могу вам помешать. Но Аманда знает все о моих отношениях с Элизабет Карлтон.

— Нет, — возразила Кэтрин. — Я здесь не ради семьи и, собственно говоря, не для того пришла, чтобы разговаривать о вашем предстоящем браке. Просто это случайно вырвалось. Простите мою бестактность.

— Так в чем же дело?

Роуи поднялся, накинул на плечи полотенце и подошел к Кэтрин.

— Я не преследую никакой тайной цели.

— Так чего же, черт возьми, вы добиваетесь?

— Вам незачем быть таким грубым!

— Грубым? Это к вам-то, одной из кровопийц Карлтонов? Ах, Господи, я, кажется, обидел “леди”.

Кэтрин с шумом вдохнула воздух, а вместе с ним и запах его тела, его пота.

— Я здесь для того, чтобы поговорить об Элизабет Карлтон.

— Вы же должны знать, что я уже не встречаюсь с ней.

— Да, знаю.

— Вы же присутствовали на этом семейном конклаве, когда я говорил им, что между нами все кончено.

— Вам известно, как она узнала о ваших отношениях с нами?

— Нет, неизвестно. И, откровенно говоря, и не хочу знать. Больше не хочу. По правде говоря, я рад, что она все узнала. Мне осточертела эта двойная жизнь.

— Но у вас же была любовная связь. Разве нет? Разве эти отношения не доставляли вам удовольствия?

— А теперь мелкие женские пакости, да? Он пожал плечами.

— Ваше смирение и медоточивость вызвали у меня оторопь. Но теперь вы стали сами собой — маленькой себялюбивой сучкой.

— Замолчите! — Кэтрин вскочила со стула. — Вы, подонок, получили от нас три миллиона долларов!

— Да, и этого оказалось недостаточно.

— Так вот почему вы женитесь на богатой наследнице?

— Вы снова правы. Ну, теперь мы покончили с нашим делом?

Кэтрин тряхнула головой. Она проиграла, потому что выбрала неверный тон, не нашла подхода. Он ненавидит ее и всю ее семью, и она не могла осуждать его за это.

— Пожалуйста, — сказала она и дотронулась рукой до его плеча. — Элизабет.

Роуи смотрел сверху вниз на белую руку с красивыми, ухоженными ногтями.

— Мне нечего сказать об Элизабет.

— Пожалуйста, только один вопрос. Он молча смотрел на нее.

— Помню, однажды в доме у бабушки вы сказали, что считаете Элизабет невиновной. Вы думали, что она не убивала моего отца. Я должна знать, мистер Роуи Чалмерс, Роуи, вы действительно верили в то, что говорили? Вы действительно верили, что она не убивала отца?

Он продолжал смотреть на нее, но лицо его ничего не выражало. Она заметила, как по его левой щеке стекает струйка пота.

— Я должна знать!

Роуи ответил очень спокойным тоном:

— Да, я так сказал. И я действительно верил в то, что говорю.

— А теперь? — Кэтрин затаила дыхание.

— Теперь, — ответил он медленно. — По правде говоря, не знаю.

— Почему?

Он рассмеялся и отошел от нее. Указывая на дверь гимнастического зала, добавил:

— Это не ваше дело, мисс Карлтон. А теперь уходите. Ваши пять минут истекли.

— Да, — ответила Кэтрин. — Я ухожу. Благодарю вас.

Роуи, не двигаясь, смотрел ей вслед. Не Замечая, что делает, слегка потирал пальцами горло.

— Новая пациентка, доктор Хантер. Мисс Сэйра Эллиотт. Она не хочет говорить мне, почему настаивает на визите к вам.

— Она здесь?

— Да, доктор.

— Ладно. Я с ней побеседую. Пусть войдет, миссис Хайтауэр. “Всего на минуту”, — решил он. Ему не нужны новые пациенты. Их проблемы надоели ему, утомили. Он откровенно скучал. Дверь отворилась, и миссис Хайтауэр пропустила стройную молодую женщину среднего роста. Тонированные очки, коротко подстриженные волосы были черными и вьющимися.

Он поднялся с места:

— Мисс Эллиотт?

— Да. — Голос у нее был тихим и звучал беспомощно.

— Пожалуйста, сядьте.

Кэтрин села в удобное коричневое кожаное кресло напротив его письменного стола.

Она внимательно разглядывала его лицо, стараясь понять, узнал ли он ее, но, похоже, что нет.

Черный парик — неплохая идея. Выглядел он достаточно профессионально, а взгляд выражал некую смесь отрешенности и участия.

— Чем могу быть вам полезен, мисс Эллиотт?

— Я принимала некоторое время кокаин, несколько месяцев, а теперь испытываю трудности — никак не могу отвыкнуть.

Голос Кристиана звучал холодно, когда он наконец заговорил:

— Я не занимаюсь распространением наркотиков, мисс Эллиотт.

— Нет, — согласилась она поспешно, приподнимаясь в кресле. — Я ищу у вас помощи. Теперь я уже некоторое время не принимаю кокаин, но у меня все-таки осталась.., как бы это выразить? Некоторая психологическая зависимость. Я назвала бы это так. Можете вы мне помочь?

Посетительница была богато одета, и речь ее свидетельствовала о том, что она из богатой семьи — тут пахло “старыми деньгами”. И большими Довольно хорошенькая, но уж слишком худа, вне всякого сомнения, следствие увлечения кокаином. Кристиан хорошо разбирался в людях и редко ошибался в их оценке. О кокаине она сказала правду. Богатая маленькая девочка, которую подцепили на кокаиновый крючок. Он ломал голову, как выкурить ее из своего кабинета.

— Послушайте, мисс Эллиотт. Сейчас у меня больше пациентов, чем требуется, — я не в силах с ними справиться. Но я могу направить вас к одному из своих коллег, очень хорошему специалисту. Я думаю… — Внезапно он замолчал, внимательно вглядываясь в ее лицо. Оно исказилось, сморщилось, и по щекам покатились слезы.

— Мисс Эллиотт, я… Да, ну же.

Он протянул ей носовой платок.

Девушка сняла очки, и он увидел, что тушь с ее ресниц потекла. В этом было что-то милое и трогательное. “Нет, — твердо сказал он себе, — тебе она не нужна. Отправь ее к Мэтьюзу”.

Кэтрин промокнула глаза и увидела, что на носовом платке расплылись черные пятна.

— Простите — сказала она. — Я отдам в стирку и возвращу.

— Уверяю вас, это совершенно не важно. Можете оставить его себе.

— На нем ваши инициалы.

— Да.

— Пожалуйста, не выгоняйте меня, доктор Хантер. Мне сказали, что вы лучший доктор в Нью-Йорке. Пожалуйста, мне нужна помощь.

Господи, ей приходилось умолять человека, вызволившего Элизабет! Кэтрин чуть не задохнулась. Милостивые небеса! Как она его ненавидела!

Кристиан откинулся на спинку стула, поигрывая карандашом и наблюдая за нею. Шмыгает носом, как ребенок. И, кажется, она моложе, чем показалось вначале. Двадцать с небольшим, да, пожалуй, так.

— У вас кровоточит полость носа, — сказал он. На мгновение ему показалось, что это ее совсем добило. Потом она осторожно поднесла к носу платок.

— Через пару месяцев кровотечения прекратятся.

По крайней мере так должно быть. Он не имел представления, насколько далеко зашла ее кокаиномания.

— Я испортила ваш платок.

— Не имеет значения. Послушайте, мисс Эллиотт, право же, я не знаю, что я мог бы для вас сделать. Ведь вы сами знаете симптомы отлучения от кокаина. У вас есть еще затруднения со сном?

Она кивнула, и он заметил, что под глазами у нее круги.

— Я не должен ничего вам прописывать, чтобы наладить сон. С этим вы должны справиться сами. В основном вы знаете, что делать, и не должны отступать от своего решения “завязать”, есть поликлинические отделения для наркоманов.

— Я знаю, что я…

— Да?

— Моего друга уби.., арестовали несколько недель за то, что он занимался распространением наркотиков. Я просто не знаю, как мне теперь быть.

Она опустила голову. Кэтрин сознавала, что чуть было все не испортила. Конечно, доктор Кристиан Хантер читал о Чэде.

"Боже мой”, — думал он, глядя на эту достойную жалости молодую женщину. Вслух же сказал обыденным тоном:

— Я так понимаю, что он снабжал вас кокаином.

Она кивнула. Кристиан вздохнул.

— Очень хорошо, мисс Эллиотт, я согласен, что вам необходим собеседник, тот, кто слушал бы вас.

Он перелистал страницы своей регистрационной книги.

— Вы можете прийти, скажем, завтра в десять утра?

— Да, — ответила Кэтрин. — Могу. — И поднялась одновременно с ним. Они пожали друг другу руки.

— Благодарю вас, доктор Хантер.

Он наблюдал за нею, пока она выходила из его кабинета. И лицо его на мгновение затуманилось. Знакомая походка, или только кажется? Невозможно, ведь он никогда в жизни не видел ее. Итак, новая пациентка. Но ей не требуется много внимания или особое лечение — просто доброжелательный разговор. Его роль будет сродни роли исповедника, но трудно представить, что она способна выстаивать часами на коленях в церкви, замаливая грехи. Ну, ничего, он оценит потраченное на нее время в чудовищную сумму. Зазвонил телефон, он поднял трубку, и сердце его забилось учащенно — Элизабет.

— Я просто хотела сказать, что сегодня вечером немного запоздаю, Кристиан.

— А что, придется задержаться на работе? Он услышал ее вздох:

— Да, большей частью мне это нравится, если, конечно, не вынуждает отказываться от других приятных занятий.

Приятных, только приятных, о любви здесь речь не шла. Ничего, он не будет ее торопить. Ее злополучные отношения с Роуи Чалмерсом и то, что из этого получилось, сделали ее особенно уязвимой и настороженной. Но она изменилась, и он не был настолько слеп, чтобы не видеть этого, хотя Элизабет и старалась скрыть от него новоявленную, а иногда и пугающую жестокость.

— В таком случае могу я заехать за вами в девять?

— Было бы прекрасно. Благодарю, Кристиан, за вашу чуткость.

— Для меня это радость, Элизабет.

Он повесил трубку. Надо позвонить Сьюзен и сказать, что он придет поздно. Он молил Бога, чтобы она не играла “Когда ты видишь звезду и загадываешь желание”. Песня в тональности фа-мажор, а Сьюзен никогда не могла этого запомнить.

Элизабет прилетела в Филадельфию рано утром в пятницу. Ее сопровождали Адриан и Кой, к прибытию личного самолета был подан черный лимузин. Она не произнесла ни слова в течение тех тридцати минут, пока они добирались до офиса Джонатана Харли в деловой части Филадельфии. В уме она перебирала все сведения, которые смогла раздобыть об этом человеке. Недавно развелся, и развод был нелегким. Вырос в бедной семье, посещал Йель, получив стипендию за успехи в спорте, женился на очень богатой светской красавице Филадельфии, дочери Эндрю Пилсона, а потом заработал миллионное состояние. Умный, безжалостный, хитрый и еще молодой — тридцать пять лет. Она видела его фотографию, на ней он выглядел крепким орешком. Возможно, такое впечатление возникало оттого, что он был таким темноволосым и смуглым. Волосы такие же черные, как оникс в ее кольце. Глядя на фотографию, она почувствовала жалость к его жене.

Элизабет не могла дождаться встречи с ним. Мидж подняла голову и посмотрела на троих посетителей, вошедших в приемную. Она с утра была на взводе, и взгляд ее немедленно обратился к женщине, выступавшей между двумя мужчинами. Элизабет Карлтон. Женщина, имевшая столько денег, что она не может себе позволить сорить ими, женщина, которая хочет уничтожить Джонатана и все, что он создал.

Ей стоило большого труда заставить себя вежливо спросить;

— Да?

— Я Элизабет Карлтон. У меня назначена встреча с мистером Харли.

Мидж заставила себя подняться со стула:

— Присядьте на минутку, я доложу. Она осторожно открыла дверь в кабинет Джонатана и скользнула внутрь, притворив за собою дверь.

— Явилась, — сообщила Мидж. — С ней двое мужчин.

Он выглядел усталым и ответил не сразу. Затем поднялся со стула и автоматически поправил галстук. У него еще хватило сил на то, чтобы криво улыбнуться Мидж.

— Пожалуйста, не плюйте на ее туфли от Гуччи. И можете впустить их.

"Она красива”, — отметил он про себя, во всем же остальном Элизабет казалась именно такой, какой он и предполагал ее увидеть — холодной, жесткой, одетой строго в светло-серый шерстяной костюм и бледно-голубую шелковую блузку. Очень сдержанная и уверенная в себе особа. Трудно поверить, что эта женщина совсем недавно выступала в концертных залах, невозможно представить ее сидящей за фортепьяно.

— Мистер Харли, — сказала Элизабет, слегка кивнув головой, прежде чем принять протянутую ей руку.

— Миссис Карлтон, — сказал он, почти тотчас же выпустив ее руку, затянутую в дорогую перчатку.

— Адриан Марш и Кой Сиверстон.

Мужчины поздоровались если и не тепло, то по крайней мере вежливо.

Джонатан указал жестом на круглый стол, предназначенный для совещаний.

— Пожалуйста, садитесь. Мидж, не принесете ли для нас кофе?

— Разумеется, — ответила Мидж.

Глаза Элизабет обратились к Мидж, и она проводила ее бессознательно оценивающим взглядом.

У секретарши умные глаза, и она очень хорошенькая, по-видимому, предана Джонатану Харли. Наконец Элизабет переключила свое внимание на Джонатана Харли. Он и Кой болтали о гольфе, а она терпеливо ждала, пока разговор мужчин не потечет в нужном направлении. Но нет, у них еще было в запасе несколько минут, чтобы обсудить неблагоприятные для “Стилеров” [23] обстоятельства в этом сезоне, а также их шансы на следующий.

Мидж вошла, держа в руках красивый серебряный поднос, уставленный тонкими фарфоровыми чашками.

Элизабет раздумывала, должна ли она разлить кофе, пока мужчины будут вести столь важные разговоры о спорте, но, к счастью, Мидж все взяла на себя и сделала это спокойно и быстро. Элизабет заметила, как исподтишка Мидж поглядывала на своего босса, и гадала, любовники они или нет. Глаза женщины светились участием и беспокойством. Элизабет поняла, что в своих оценках пользуется мерками, обычными для мужчин, и устыдилась. Возможно, Адриан тоже смотрел на нее так же — с участием и беспокойством.

Элизабет цедила мелкими глотками свой кофе, потом поставила чашку на блюдце, слегка звякнув ею, и заговорила голосом холодным и сдержанным:

— Джентльмены, может быть, начнем? Джонатан следил за меняющимся выражением ее лица, пока подавал, в свою очередь, реплику о футболе. Внезапно в нем вскипел гнев на эту женщину, которой их разговор кажется смешным, как будто они маленькие мальчики, старавшиеся изо всех сил произвести впечатление друг на друга. Черт возьми! А как еще можно поддерживать беседу, когда каждый присутствующий пытается дать оценку всем остальным? Иногда он начинал подозревать, что Бог создал спорт именно для этой цели.

Джонатан откинулся на спинку кресла, приняв самую величественную позу — ноги его оказались вытянутыми и скрещенными в щиколотках, руки сложены на груди.

— Начнем, мадам? А что именно?

Элизабет было известно, что он не хотел иметь ничего общего с АКИ, но его высокомерие вызвало у нее ответную реакцию — она почувствовала, что ее охватывает раздражение.

— Вы согласились встретиться со мной, точнее, с нами, мистер Харли. Для вас это обычное дело — назначать встречи и вести переговоры, когда вы не знаете их цели?

— Я готов предположить, мэм, что наши цели диаметрально противоположны.

— Право, мистер Харли, — быстро вмешался Кой, удивляясь неожиданной агрессивности Элизабет, — мы рады, что вы согласились нас принять. На нас произвели большое впечатление ваши успехи в ведении дел “Харли электронике”.

Джонатан тотчас же перебил его:

— Ведение дел, Сиверстон? Вы так говорите, будто я президент компании, поставленный управлять ею советом директоров. Это моя компания, и я хорошо ею управляю именно потому, что она принадлежит мне.

— Не совсем так, мистер Харли, — сказала Элизабет.

— Ах, да, я знаю, что Роз продала вам часть акций. Но этого недостаточно, мэм. Недостаточно.

Адриан попытался вмешаться в эту перепалку и подался вперед, лицо его было напряженным.

— Мистер Харли, как вы знаете, АКИ — чрезвычайно выгодная компания, получающая большие прибыли…

— Вы хотите сказать, конгломерат? Бесчисленные холдинговые компании? Она поглотила уже столько компаний — произвела “слияние” или просто приобрела, что вы даже не знаете, сколько в нее входит?

— Уверяю вас, мистер Харли, — сказала Элизабет ледяным голосом, — что мы знаем их все, и руководим ими, и оказываем поддержку каждой из этих компаний и всем вместе. АКИ — вовсе не монстр, заглатывающий все подряд и готовый слопать весь мир. Под эгидой АКИ ваша компания не только получит возможность укрупниться, но вы будете получать такие прибыли, какие вам и не снились.

— Ни в коем случае, леди, — сказал он, прежде чем успел подумать, что говорить этого не следует.

— Кроме того, — продолжала Элизабет, не обращая внимания на его реплику, — вы должны знать, что мы не отказались бы просто купить вашу компанию.

— Ни в коем случае, леди, — повторил он, на этот раз уже намеренно. Он видел, как ее губы сжались в тонкую полоску — приятное зрелище.

— Конечно, если вы не желаете просто продать свою компанию, я не сомневаюсь, что мы могли бы составить вместе с вами весьма выгодный для вас контракт. Как уже говорил мистер Марш, мы чрезвычайно высоко ценим вашу…

— Ни в коем случае, леди, — сказал он, перебивая ее. Ему понравился этот рефрен. Видно было, что это ее бесит. Он знал по опыту, что, когда люди сердятся, они совершают серьезные ошибки.

— Вы даже не хотите узнать, что мы вам предлагаем?

— Нет.

— Мистер Харли, — вмешался Кой, — если вы не желаете ее просто продать, может быть, мы могли бы убедить вас объединиться с АКИ в ваших же интересах и к вашей выгоде. Пожалуйста, разрешите мне хотя бы перечислить преимущества, которые вы получите…

Кой извлек из своего кейса записную книжку в переплете и начал перечислять выгоды в случае слияния. Он делал это очень основательно и подробно. Казалось, Джонатан Харли внимательно слушал, но лицо его оставалось похожим на бесстрастную маску, а тело было совершенно неподвижным.

Элизабет, которая не произнесла ни слова, пыталась понять, о чем он думает. Этот Харли груб, неотесан, и закален в борьбе, и питает к ней особую неприязнь. Здесь дело не только в том, что он не хочет продавать свою компанию АКИ. Вероятно, ему никогда прежде не доводилось вести дела с женщиной, и он считал, что это ниже его достоинства. “Или потому, что он считает меня убийцей”.

А возможно, и то, и другое.

Она тряхнула головой и попыталась переключить свое внимание на Коя.

Ее глаза внимательно проследовали к лицу Джонатана Харли. Можно подумать, он из камня. И уж наверняка его любимая тактика — запугивание. Ей приходилось встречать нескольких подобных ему дельцов высокого ранга, пользовавшихся своими крупными габаритами для этой цели. Они вели себя по отношению к ней с рассчитанной снисходительностью, которая раздражала ее до скрежета зубовного.

Теперь Элизабет уже не знала, что для нее предпочтительно — откровенная грубость или снисходительность.

Кой умолк. Джонатан Харли все еще не произносил ни слова. Адриан тотчас же попытался заполнить паузу, но Харли перебил его:

— Мне хотелось бы выпить еще кофе. От всех этих разговоров у меня появилась жажда. Мэм?

Элизабет, не отводя глаз, смотрела на протянутую им кофейную чашку. Серебряный поднос находился довольно далеко от него, и он, видимо, хотел, чтобы она налила ему кофе! Она собралась с силами, чтобы не плеснуть ему кофе прямо в физиономию.

— Адриан, — обратилась она вежливо, — Кой, может быть, вы двое оставите нас на минутку наедине?

Адриан метнул в ее сторону беспокойный взгляд, но Кой только кивнул, затем оба вышли из офиса.

Элизабет выждала, пока они закроют за собой дверь.

— Я не служанка, мистер Харли, — сказала она. Он ответил, нарочито нажимая на слова:

— Но ведь вы женщина. Разве не так?

Он наблюдал за ней и видел, как ее глаза сузились от гнева. Он выиграл несколько очков, но был недоволен избранной тактикой. И все же, как он догадался, — вот где верный способ добиться, чтобы эта стерва утратила хладнокровие, чтобы выбить почву у нее из-под ног.

— Я предлагаю вам, мистер Харли, позвонить и вызвать вашу личную прислугу, если хотите еще кофе.

— Мидж — не прислуга, кем бы вы ее ни считали.

Она его все-таки осадила, хоть немного. Его голос был резким, холодным, но выражение лица все еще оставалось бесстрастным.

— Пожалуй, вы правы. У нее незаурядный талант, если она остается при таком хозяине на подобных ролях.

— Послушайте, леди…

— Меня зовут Элизабет Карлтон.

— Да, знаю. Элизабет К.

Она вздрогнула, услышав ужасное прозвище, ярлык, приклеенный ей прессой. От него не укрылась ее реакция. Джонатан снова откинулся в кресле, теперь уже полностью чувствуя себя хозяином положения. Ей хотелось прикрикнуть на него, но она понимала, что не должна так поступать, и спокойно произнесла:

— Вы всегда прибегаете к подобному способу третирования, если имеете дело с женщинами, мистер Харли?

— Я не веду дел с женщинами, — сказал он, и в его голосе прочитывалось явное презрение.

— Понимаю. Им нет места в мире бизнеса.

— В самую точку, леди… Миссис Карлтон. Как я понимаю, вы даже не знали, что делать с чековой книжкой до безвременной кончины вашего супруга.

На ее месте он убил бы любого за такую реплику. Он ждал ее реакции.

— Его убили, мистер Харли, и сарказм в данном случае неуместен. Я считаю ваше поведение совершенно неподобающим.

— Черта с два. Теперь вы вышли на первые роли, играете по-крупному. И привыкли к этому. Элизабет откликнулась очень тихо:

— Мистер Харли, вы и представления не имеете, о чем говорите, вы не знаете, что такое играть по-крупному. Ваша компания всего лишь золотая рыбка в аквариуме, а АКИ можно сравнить с океаном.

— Ничего себе сравненьице, — сказал Джонатан.

— Ваш лексикон пригоден только для уличного сброда!

— Уверен, вам и худшее доводилось слышать во время судебного процесса.

Она сделала резкое движение назад, и он увидел безмерную боль в ее глазах. Впервые Харли почувствовал в ней живое человеческое существо, и это вызвало у него беспокойство. Он не должен проявлять человеческую слабость. Поэтому Джонатан сказал с рассчитанной жестокостью:

— Я так понимаю, вы часто встречаетесь с доктором Кристианом Хантером — теперь, когда прошло столько времени с окончания процесса, это, разумеется, безопасно.

— Вы ничего не знаете, мистер Харли. Ему было неприятно слышать дрожь в ее голосе, но он должен разить быстро и насмерть. Болевая точка нащупана, теперь нужно использовать свое преимущество.

— Конечно, — продолжал он невозмутимо, — никому не разгадать, как вы ухитрились подкупить этого известного миллионера-доктора. Обещали стать его любовницей? Похоже, именно так и было. Полагаю, что в постели вы великолепны, мэм, потому что он пошел на огромный риск, чтобы спасти вашу шкуру.

На минуту Элизабет прикрыла глаза. Ну что ж, все верно, она вышла в первую лигу, где игра шла по-крупному и была жестокой, но впервые жестокость проявляла не она и игра велась не по ее правилам. Черт бы его побрал! Ничтожество!

Он продолжал что-то говорить — насмешливо и глумливо, но не повышая тона.

— Конечно, вам пришлось изрядно подождать. Я прав?

Он подался вперед:

— Если мне не изменяет память, с Роуи Чалмерсом вы прыгнули в постель немедленно. Должно быть, от брака со стариком, длившегося три года, вы озверели, мадам, и вам было уже невтерпеж. Не могли больше ждать, да, миссис Карлтон?

«Я не должна выслушивать все это. Я не должна позволять ему оскорблять меня!»

— Мистер Харли, — сказала она, и, слава Богу, голос ее звучал тихо и ровно. — Я здесь для того, чтобы заниматься делами, а не выслушивать глупые и бессмысленные оскорбления. Давайте перейдем к делу — я готова заплатить вам двести миллионов за вашу компанию.

— Ни в коем случае, леди…

— Этот ваш рефрен становится столь же утомительным, как и ваша брань, мистер Харли.

— Вы правы, — сказал он, улыбаясь холодной, жесткой улыбкой. — К тому же я выражаюсь неточно. Давайте попытаюсь еще раз: ни в коем случае, сука.

Элизабет медленно поднялась со стула, подалась вперед, прижав кулаки к столу.

— Я уничтожу вас, мистер Харли. Я получу вашу компанию и лично прослежу за тем, чтобы вы оказались в канаве без копейки.

Он не двинулся с места, но улыбка его сделалась еще шире.

— Так вы и меня собираетесь убить, мэм? Она не могла совладать с собой. Подняв свою чашку с кофе, Элизабет швырнула ее в него. “К несчастью, — думала она, глядя, как черная жижа течет по его шее и отворотам костюма, — этого недостаточно”.

Он спокойно взял салфетку и начал вытираться ею.

— Это одна из причин, почему я не веду дел с женщинами, — сказал он, не удостоив ее взглядом. — Они так эмоциональны, совершенно не владеют своими чувствами.

— Вы бы и дьявола вывели из терпения!

— Вы-то имели дело с дьяволом, — сказал он, поднимая глаза от своей салфетки, — поэтому, думаю, вам лучше знать. Что, мэм, не можете найти еще одного подходящего предмета, чтобы бросить в меня? Прекрасно, а теперь могу я проводить вас до двери?

Как ни странно, именно сейчас Элизабет осознала, что она сделала и как умело он обошел ее. Она даже улыбнулась ему на прощание, повергнув в изумление, и произнесла очень тихо:

— Нет, мистер Харли, не надо меня провожать. Я знаю дорогу. И, думаю, что, когда я обновлю обстановку в вашем офисе, кофейные пятна на ковре сохраню на память.

Она взяла свою сумочку и направилась к двери. Уже повернувшись, бросила:

— Я еще увижу вас разоренным, мистер Харли. Как вы точно изволили заметить, идет игра по-крупному. Всего хорошего. Возможно, сегодня последний хороший день в вашей жизни.

— Сомневаюсь, — крикнул он ей вдогонку, — в эту игру могут играть двое, но я не уверен, что в нее можно играть с женщиной!