Непокорная

Глава первая

Эндрю Доминик Уэнтуорт, граф Рейвенсфорд, не донес бокал с ирландским виски до рта. Дверь в библиотеку, где он отдыхал, резко отворилась, затем со стуком захлопнулась. Нежный запах лаванды наполнил комнату.

— Я устала плясать под твою дудку, — произнес хрипловатый женский голос.

Рейвенсфорд улыбнулся. Он по опыту знал, что это говорит либо жена, либо любовница, так как только они угождают мужчинам, и то стараясь за это что-нибудь получить. Матери и сестры поступают по-своему, невзирая ни на что.

— Ты поступишь так, как я тебе говорю, — раздался мужской голос.

В ответ на эти слова, сказанные надменным тоном, низкий женский голос поинтересовался:

— А если я откажусь? Что будет, если я скажу «нет»?

Мужчина приглушенно рассмеялся.

— Тогда я буду вынужден сделать то, что тебе не понравится. Мы оба знаем, о чем я говорю.

Женщина застонала и, подавляя рыдания, смиренно спросила:

— Чего ты хочешь?

Мужчина, должно быть, имел над ней власть. Рейвенсфорда это почему-то разочаровало — ему хотелось, чтобы она одержала верх в споре.

— Вот это другое дело. Теперь ты больше похожа на послушную мисс, каковой и являешься. — Насмешка и злорадство звучали в каждом его слове.

— Я такая только по одной причине: ты обладаешь тем, чем я очень дорожу. — Ее низкий, дрожащий голос намеренно подчеркнул последнее слово.

Это невероятно, чтобы у женщины был такой голос! Хрипловатый, с мурлыкающими нотками, он сразу же привлекал к себе внимание, а воображение рисовало кошку с гладкой, лоснящейся шерсткой. Рейвенсфорд был зачарован. Никогда ни один женский голос так не волновал его. Даже голос последней любовницы в экстазе страсти.

Он слыл знатоком женщин и частенько, не успев разделаться с предыдущей пассией, вступал в новую связь. Почему он не только ни разу не видел этой женщины, но и не слышал о ней? Если бы он сталкивался с ней или разговаривал, то наверняка запомнил бы, так как голос был на редкость чувственным и настолько возбуждающим, что он уже испытывал к незнакомке физическое влечение.

Рейвенсфорд представил ее себе: маленькая и гибкая, подобно кошке. Интересно, если ее погладить, не замурлыкает ли она от удовольствия? Но о порядочной женщине не годится так думать, а она не может быть иной, поскольку живет в доме его матери.

Графиня фанатично следила за соблюдением приличий, что, как правило, было несвойственно людям ее поколения, которое отличалось большей свободой нравов, чем теперешнее.

Но пора дать о себе знать. Он сделал еще глоток и собрался было встать.

— Я хочу, чтобы ты находилась около старой графини. Мне нужны кое-какие ее вещи. — Последняя фраза была произнесена с гадливым смешком.

Рейвенсфорд решил остаться на месте. Затевается что-то отвратительное, если судить по словам мужчины. И это касается его матери.

— Разве я этого не делаю? — раздраженно и одновременно грустно спросила женщина.

Любопытство Рейвенсфорда возросло. Искушение встать и обнаружить себя было велико, но он удержался, так как одних слов для того, чтобы поймать эту парочку, недостаточно. Да он этого и не хотел. У женщины явно не было желания делать то, что от нее требовали, а посему не стоит вредить ей, раз он даже не знает, кто она. Лучше всего сообщить матери, что у нее в доме живет особа, которая собирается ее обворовать. Правда, он не уверен, приведет ли это к добру.

Целью жизни Рейвенсфорда была защита тех, кто не столь удачлив, как он. Законы об охране дичи, хлебные законы и другие принимались с выгодой для богачей. Так же как и уголовные законы. Нет, он не станет ничего предпринимать, пока не схватит вора за руку.

Он приехал в ирландское поместье матери сегодня рано утром. Дерри-хаус и окрестные фермы являлись частью ее наследства, и она регулярно наведывалась сюда. На этот раз она вызвала его. Это был недобрый знак.

— До сих пор ты была послушной девочкой, — продолжал мужчина. — Такой и оставайся. — Приятный тенорок плохо вязался с угрожающей интонацией. — А теперь уходи, пока кто-нибудь нас не заметил.

Раздался вздох.

— Пока ты снова не потребуешь, чтобы мы увиделись, — с горечью произнесла женщина.

Ей, видно, не нравилось ему подчиняться. Интересно, подумал Рейвенсфорд, ей не нравится сомнительное поручение или сам мужчина? А может, и то, и другое. Чем вызвана его власть над ней?

Послышались шаги, потом стук открываемой и закрываемой двери — Рейвенсфорд понял, что они ушли. Неприятно, что кто-то намеревается ограбить мать, но ситуация его заинтриговала. Возможно, скучный принудительный визит к родительнице обернется забавным приключением, и за неимением лучшего эта загадка займет его мысли.

Голос мужчины ему незнаком, и он не уверен, что узнает его, если вновь услышит при иных обстоятельствах, так как ничего особенного в нем не было. Но вот женщина… Это совсем другое дело. Рейвенсфорд и во сне не забудет ее глубокое гортанное «мурлыканье». Он выяснит, чем она занимается в материнском доме. И вот тогда начнется «игра».

Его красиво очерченные губы скривились в усмешке. Скорее всего, она — простушка и к тому же замужем.

Рейвенсфорд допил виски и вышел из библиотеки. Он всегда предпочитал действие бездействию и сему правилу следовал в палате лордов. Здесь это тоже сгодится.

Рейвенсфорд положил ногу в высоком сапоге на колено, стараясь не запачкать бежевые брюки. В одежде он был небрежен — в отличие от матери, которая одевалась очень тщательно. Но небрежность не предполагала наличие грязи. К тому же этого не потерпел бы его камердинер.

Мать сидела, откинувшись на спинку обтянутого золотистой тканью кресла. Она выглядела очень хрупкой, почти бесплотной. Седые волосы были коротко, по моде, подстрижены и удачно оттеняли кремовый тон ее овального лица. Она всегда славилась красотой и пользовалась большим успехом в свете со времени своего первого сезона. Покрой бледно-лилового платья, отделанного брюссельским кружевом, подчеркивал стройную, почти девичью, фигуру. В общем, она очень хорошо сохранилась для своих лет.

Рейвенсфорд мысленно пожелал, чтобы в голове матери царил такой же порядок, как и в одежде, поскольку она отличалась ветренностью. Ему не улыбалась перспектива сообщить ей о том, что ее собираются ограбить. Но его долг — предупредить ее, и он сказал:

— Мама, я услышал сегодня разговор между какими-то мужчиной и женщиной. Они хотят что-то у тебя украсть.

— Какая ерунда, Эндрю. — Она махнула изящной ручкой. — У тебя с детства было богатое воображение. Неужели ты от этого не избавился?

Он стиснул зубы, но тут же заставил себя успокоиться, так как ожидал такого ответа.

— Избавился, мама.

— Я не могу поверить, чтобы кто-нибудь из слуг проявил подобную неблагодарность.

— Может, появился кто-то новый, нуждающийся в деньгах?

Она сердито взглянула на него.

— Появилась Мэри Маргарет, но ее зять — викарий, а она сама выросла здесь, так как ее отец был одним из моих арендаторов. Нет, это не она.

— А кто еще? — спросил Рейвенсфорд, хотя уже начал подозревать таинственную Мэри Маргарет.

— Больше никого нет, Эндрю, — с раздражением ответила мать. — Но если ты настаиваешь, я вызову всех слуг, выстрою их в шеренгу и потребую, чтобы виновный вышел вперед.

Именно этого Рейвенсфорд и ожидал. Тем не менее на мать он рассердился, что позволял себе крайне редко. Поэтому его слова прозвучали резко:

— Хуже придумать просто невозможно. После этого вор будет настороже, и мы уж точно его не поймаем.

— Тогда закончим дурацкий разговор. В моем доме никто не способен совершить столь позорный поступок. — Она лениво махнула рукой. — Я вызвала тебя сюда не для того, чтобы выслушивать глупости.

Рейвенсфорд понял, что тема исчерпана. Он и не рассчитывал, что мать придаст значение его словам, — она очень редко это делала. Так что ему придется дождаться подходящего момента и поймать воров на месте преступления.

— Так вот, Эндрю, — продолжала мать, и теперь ее голос звучал нежно и мелодично, — я попросила тебя приехать по особому случаю.

Он снисходительно улыбнулся.

— Я это предполагал, мама, и я к твоим услугам. Что именно от меня требуется?

— Моей крестнице Аннабелл Уинстон предстоит сезон дебютантки. — Мать потянулась к чайнику. — Ты по-прежнему пьешь чай без сливок и сахара?

— Да, если можно.

Он предчувствовал неприятности, но терпеливо ждал, пока она нальет ему чашку чая. Нет смысла ее подгонять, так как это приведет только к разногласиям.

— Итак, мы прибываем в Лондон в начале мая, чтобы у девочки было достаточно времени на приобретение соответствующего гардероба. Я хочу, чтобы ты все подготовил к нашему приезду.

Он глотнул обжигающе горячий чай и спросил:

— Что конкретно я должен сделать?

— Послушай, Эндрю, не изображай из себя дурака. На тебя это не похоже. — Мама маленькими глоточками потягивала сладкий чай со сливками. — Ты должен приготовить для нас городской дом. Пол в зале, скорее всего, надо будет перестелить, если мы хотим, чтобы у Аннабелл был удачный бал дебютантки.

Рейвенсфорд с трудом удержался от вздоха.

Конечно, можно отказаться, но он тут же выбросил эту мысль из головы, так как голубые глаза матери смотрели на него весьма решительно.

— А чего еще ты ждешь от меня? — поинтересовался он, предчувствуя очередное неприятное поручение, которое превратит его размеренную холостяцкую жизнь в кутерьму.

— Эндрю, я была уверена, что ты проникнешься сознанием важности этого события. — Мать улыбнулась ему — улыбка у нее была такая же обворожительная, как и у сына. — Необходимы приглашения в Элмак. А также и на все другие значительные вечера. Не забудь про «Ковент-Гарден» и Воксхолл.

Рейвенсфорд проглотил печенье и с опаской задал следующий вопрос:

— А кто будет сопровождать Аннабелл, поскольку ты не в состоянии часто выезжать в свет?

— Ты, конечно. — Она улыбнулась еще шире. — Я знаю, что она тебя обожает. Вы — прекрасная пара. Будет чудесно, если ее пребывание в Лондоне приведет к более тесным отношениям между вами. Твой отец часто говорил об этом.

Мысль об отце навеяла на Рейвенсфорда грусть, но, как бы ни хотелось этого родителям, он не собирается жениться на девушке, только что покинувшей классную комнату. Он предпочитает женщин с опытом.

— Я не ищу себе жены, — без обиняков заявил он, зная, что его родительница восприимчива исключительно к прямоте.

— Ты так только говоришь. — Она грациозно откинулась на бледно-желтые подушки, но тут же подалась вперед. — Чуть не забыла — моя компаньонка будет вместе с тобой сопровождать Аннабелл, так как одному тебе делать это неприлично.

— Твоя компаньонка? А разве мисс Мейбл не уехала к больному отцу?

— Уехала, уехала. Я тебе уже сказала, что наняла новую. Это Мэри Маргарет О’Брайен.

Рейвенсфорд вспомнил, что мать наняла какую-то девушку, но она ни словом не обмолвилась, что та будет ее компаньонкой. Идеальное положение для вора! А мать тем временем беспечно продолжала:

— Это вполне приличная и услужливая молодая женщина, хотя и не знатного происхождения. Тебя она не обременит — тиха, как мышь. — На губах графини появилась благодушная улыбка. — Внешность у нее весьма необычная, но привлекательной ее никак не назовешь. У тебя с ней не возникнет никаких трудностей.

Рейвенсфорд прищурился. То, что его мать считала незначительным, как правило, оборачивалось полным кошмаром. Он хорошо помнил, как полгода назад она навязала ему выводок щенков. Для нее это было безделицей, но щенки изгадили конюшню, и из-за них едва не уволился старший конюх. С огромным трудом ему удалось пристроить почти всех щенков, кроме одного. Теперь Рейвенсфорду грозила очередная проблема.

— Ты ведь собираешься при возможности тоже сопровождать Аинабелл? — сухо осведомился он.

— Не притворяйся дураком, Эндрю. Конечно, собираюсь. Я же ее крестная, ты что, забыл?

Разговор прервался, так как раздался стук в дверь.

— Войдите, — сказала графиня.

Дверь отворилась, и слабый запах лаванды проник в комнату. Неужели это та самая женщина? Рейвенсфорд насторожился, но головы не повернул. Лучше не показывать свою заинтересованность.

— Миледи, — произнесла вошедшая.

Итак, это она. Ее голос напоминал урчание довольной кошки. Краем глаза Рейвенсфорд увидел, как она приближается. Спустя секунду он смог разглядеть ее фигуру. То, что предстало его взгляду, вызвало весьма приятные ощущения.

Простое, оливкового цвета шерстяное платье обтягивало полную грудь, а складки юбки изящно спадали вниз, подчеркивая узкие бедра и тонкую талию. Она стояла боком к нему, и в профиль ее нос казался немного вздернутым. Губы были пухлые и ярко-розовые. Лучи солнца, проникающие сквозь окно со множеством переплетов, бросали отсветы на черные волосы, разделенные пробором. Аккуратные локоны, собранные на затылке, позволяли любоваться изящной белой шеей.

— Мэри Маргарет, — сказала графиня, — я позвала тебя, чтобы познакомить с моим сыном лордом Рейвенсфордом. Тебе предстоит провести с ним много времени в Лондоне, когда вы будете опекать мою крестницу, а благодаря присутствию моего сына ты будешь принята в кругах высшего света.

Рейвенсфорд еле удержался, чтобы не поморщиться — мать славилась отсутствием такта. Девушка повернулась к нему, и охватившее его чувство неловкости исчезло. Мать права в одном — Мэри Маргарет не назовешь красавицей в общепринятом смысле. Но у нее внешность экзотической соблазнительницы и на удивление необычная: лицо сердечком, брови вразлет, скулы высокие, а подбородок заостренный и с ямочкой. Но больше всего притягивали глаза: зеленые, подобные чистейшим изумрудам, с поднятыми вверх уголками. Черты лица еще больше усиливали впечатление от ее голоса и походки. Гибкая и грациозная, она двигалась плавно, словно рысь. Жаль, что такой поразительной девушке нельзя доверять.

— Милорд, — Мэри Маргарет слегка присела перед ним в реверансе.

Он встал.

— Прошу садиться, мисс О’Брайен.

— Благодарю вас. — Она опустилась в ближайшее кресло. Сидела девушка прямо и неподвижно, с изяществом кошки, внимательно наблюдающей за происходящим.

Рейвенсфорд снова уселся и, откинувшись на спинку кресла, приготовился к продолжению беседы. Что-то его маменька еще скажет, и как к этому отнесется компаньонка. Многое можно узнать о людях, лишь просто наблюдая за ними. Он выработал в себе эту способность, что помогало ему отстаивать свои непопулярные законопроекты в палате лордов.

— Мэри Маргарет, мы остановимся в доме моего сына в Лондоне. Ты займешься теми делами, которые он не закончит. В особняке все должно быть приготовлено для того, чтобы мы могли принимать гостей.

Не сводя своих огромных глаз с графини, девушка молча кивнула. Рейвенсфорду захотелось заставить ее заговорить, чтобы опять услышать зачаровывающий голос.

— Может быть, послать мисс О’Брайен вперед, мама? Это — самое разумное, если ты хочешь быть уверенной в том, что все в порядке.

Он нарочно задал такой вопрос, так как ответ матери продемонстрирует, на какую сословную ступеньку она поставила свою компаньонку. Пусть графиня и не причисляет Мэри Маргарет к знати, но все же должна бы учесть, что девушка не может находиться наедине с мужчиной. Приличия — прежде всего.

— Да, это превосходная мысль, — обрадовалась мать. — Как я сама не додумалась! — Она повернулась к компаньонке. — Тебе следует поехать раньше нас. Эндрю, распорядись, чтобы Мэри Маргарет отправилась немедленно. При хорошей погоде она приедет в Лондон через две недели, и у нее будет достаточно времени все подготовить.

Рейвенсфорду показалось, что мисс О’Брайен слегка покраснела. Хоть она и компаньонка его матери, но графиня с ней не считается. Рейвенсфорд почувствовал раздражение — мать часто забывала, что у других тоже может быть гордость. Пора бы ему привыкнуть к особенностям ее характера, но, похоже, это невозможно.

— Будет лучше, если я поеду вместе с мисс О’Брайен. Женщине опасно путешествовать одной.

Приличная женщина не путешествует с мужчиной одна, но Мэри Маргарет О’Брайен — прислуга, и поэтому ей нечего терять. С одной стороны, Рейвенсфорд сердился на себя за столь необычное предложение, а с другой… Она собирается обокрасть его мать, а поездка даст ему возможность приглядеться к ней.

То, что внутри у него все напряглось от предвкушения, не имело значения. Он должен забыть о физическом влечении к этой соблазнительной женщине и помнить одно: она намерена что-то стащить у графини. Вот куда должен быть направлен его интерес.

Мэри Маргарет О’Брайен взглянула на него, но выражение ее лица было бесстрастным. Из нее получился бы хороший игрок в карты.

Или хорошая воровка.

Графиня нахмурилась.

— Не вижу необходимости в твоем эскорте. Вполне достаточно нескольких слуг, которые верхом будут сопровождать экипаж.

Рейвенсфорд ласково посмотрел на мать.

— Я с тобой не согласен. Совершенно очевидно, что мисс О’Брайен благородного происхождения, иначе ты не взяла бы ее в компаньонки. Путешествие в Лондон долгое и не всегда безопасное. Я настаиваю на том, чтобы сопровождать ее.

Мать смерила сына свирепым взглядом — он нечасто противился ее приказаниям.

— Ну, если ты настаиваешь, — злобно произнесла она и, встав, подошла к камину, около которого висел шнур звонка. Бросив на Рейвенсфорда взгляд, говоривший «ты за это поплатишься», она добавила: — В таком случае вам обоим нечего прохлаждаться здесь, когда в Лондоне столько дел. Я прикажу приготовить карету к завтрашнему утру.

Рейвенсфорд тяжело вздохнул. Ему следовало бы знать, что, как только он настоит на своем, мать постарается ему отомстить. Таким образом она предупреждала сына, чтобы в будущем он ей не перечил. Она всю жизнь так вела себя с ним и обычно добивалась своего.

Он вспомнил, как вскоре после смерти отца предложил перестроить Рейвен-холл. Мать не хотела ничего менять, так как для нее Рейвен-холл олицетворял жизнь с мужем. Но Рейвенсфорд настаивал, и, прежде чем он успел решить, кого из известных архитекторов пригласить, графиня наняла Джона Нэша и решила, что дом будет перестроен в модном тогда египетском стиле. С тех пор у него пропало желание посещать загородное имение.

Во время этого разговора мисс О’Брайен смотрела прямо перед собой, не поворачивая головы в их сторону, хотя они решали, что ей сулит будущее. Она, наверное, чувствует себя рабыней, подумал Рейвенсфорд, и ему стало не по себе.

— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — высокомерным тоном произнесла графиня. — Уверена, что тебе есть чем заняться перед отъездом.

Мисс О’Брайен быстро встала и сделала реверанс.

— Миледи, я буду готова, как только вы скажете. — Затем она повернулась к Рейвенсфорду и как бы нехотя присела в реверансе перед ним.

Он встал.

— Я пришлю горничную помочь вам сложить вещи.

Ее потрясающие глаза сделались еще больше.

— В этом нет необходимости, милорд. У меня мало вещей, и я все упакую сама.

Он спокойно выдержал ее взгляд.

— Но кто-то должен вам помочь.

— Эндрю, не будь таким назойливым, — вмешалась мать, не скрывая своего презрения, но Рейвенсфорд даже не посмотрел на нее.

Мэри Маргарет поклонилась, правда с таким видом, что он понял: от нее угодливости не дождешься.

— Ты можешь идти, Мэри Маргарет, — холодно повторила графиня.

В глазах молодой женщины на мгновение промелькнул гнев, но тут же исчез, так что Рейвенсфорд решил, что ему это показалось, хотя он не стал бы винить компаньонку, если она обиделась на слова и тон его матери.

Он смотрел ей вслед: высокая, с королевской осанкой, Мэри Маргарет держалась так прямо, как будто что-то несла на голове. Да она просто великолепна! Жаль, что она в услужении у его родительницы, а иначе он согласился бы на любые ее условия, лишь бы она стала его любовницей, и наплевал бы на последствия.

Ни одна женщина никогда столь сильно на него не действовала. Интересно, а как она будет выглядеть в его объятиях и… в постели? От этой мысли Рейвенсфорда словно жаром обдало.

— Эндрю!

Он повернулся к матери.

— Да?

— Девушка — ничтожество, и твои внимание и помощь ни к чему. Оставь ее в покое.

Он раздраженно сжал губы.

— Я не собираюсь обижать ее.

— Вот и хорошо. — Графиня резко махнула рукой. — А теперь иди. Мне нужно отдохнуть.

Рейвенсфорд с насмешливой улыбкой отвесил ей поклон и удалился. Он все-таки пошлет верную служанку помочь мисс О’Брайен, несмотря на протесты матери и самой девушки. Возможно, следует попросить Джейн, личную горничную графини. Уж она-то разберется, не принадлежат ли матери какие-либо вещи мисс О’Брайен, и если что-то увидит, то немедленно сообщит ему.