Непокорная

Глава седьмая

Когда они подъехали к Лондону, Мэри Маргарет охватило возбуждение, и даже строгое выражение лица Стивенса не смогло испортить ей настроение. Она настояла на том, чтобы открыть окно, поскольку ей хотелось получше все разглядеть, а камердинер боялся, что она опять простудится от холодного весеннего воздуха.

Графа она не видела с тех пор, как он пронесся мимо них сразу же после отъезда из трактира. Мэри Маргарет убеждала себя, что это к лучшему, но доводы рассудка не уняли сердечной тоски. Вот уж никогда не могла подумать, что возможно испытывать такой интерес к едва знакомому человеку. Тягостно тянулись часы, но она привыкла к однообразию, а если ее посетило уныние, то сама в этом виновата. Так, бывало, говорила мама. Когда они доберутся до лондонского дома графа, она потратит немного денег на письмо к Эмили. Сестре будет любопытно узнать о Лондоне.

Чтобы получше запомнить увиденное и потом это описать, Мэри Маргарет внимательно смотрела в окно. Везде было полно пешеходов в самой разнообразной одежде и очень много торговцев.

Карета замедлила ход. Теперь они оказались на улицах, где прогуливались модно одетые господа. Мимо них проезжали фаэтоны и двуколки с впряженными в них отличными лошадьми, а кругом стояли большие, красивые дома. Вскоре карета остановилась. Стивенс, не глядя на нее, вышел, а она подумала, что ей не хватает внимания графа. Какая глупость! Рейвенсфорд ясно дал ей понять, каковы его намерения.

Подхватив рукой юбку своего единственного приличного платья, Мэри Маргарет спрыгнула на землю и очутилась перед домом более шикарным, чем дом графини в Ирландии. Ей пришлось задрать голову, чтобы сосчитать этажи. Их было четыре, с изящными окнами и карнизами. Дом соответствовал облику Рейвенсфорда — такой же величественный и великолепный.

Тут только она поняла, что стоит у заднего входа. Каков же тогда парадный подъезд? Из открытой двери доносились аппетитные запахи. Мэри Маргарет вошла и попала на кухню, на середине которой стоял и размахивал огромным ножом человек, что-то говоривший по-французски. Юные поварята немедленно кидались выполнять его приказания, хотя неясно было, понимают они его или нет. Несколько молоденьких посудомоек терли большие медные кастрюли.

Мэри Маргарет не знала, что ей делать и куда идти. Она хотела было удалиться и забрать из кареты багаж, но тут перед ней появилась маленькая женщина.

— Вы, должно быть, мисс О’Брайен? А я — миссис Брустер, экономка. Пойдемте со мной. Незачем вертеться под ногами у Гастона. Он — лучший повар в Лондоне, но характер у него вспыльчивый. — Она покачала головой и пошла к двери.

Мэри Маргарет последовала за крошечной экономкой, одетой в черное платье. Около двери, завешенной зеленым сукном, находилась узкая лестница. Поднявшись на два пролета, они очутились на широкой площадке. Неяркой расцветки ковер заглушал их шаги. В коридоре было светло от горящих свечей в серебряных подсвечниках. Они миновали три двери, и экономка повернулась к Мэри Маргарет. У нее было узкое лицо с морщинками у рта и глаз. Поверх густых каштановых волос, тугой косой уложенных вокруг головы, красовался белый чепец. Карие глаза внимательно осмотрели Мэри Маргарет. Должно быть, миссис Брустер осталась довольна увиденным, так как она улыбнулась.

— Его светлость приказал поместить вас здесь. Если вам что-нибудь нужно, скажите мне. Сейчас принесут ваш багаж, а я распоряжусь насчет ужина. Уверена, что вы проголодались.

Мэри Маргарет с облегчением вздохнула. Она боялась, что миссис Брустер каким-то образом узнала, что граф предложил ей стать его любовницей. Но даже если экономке это и было известно, она разговаривала с Мэри Маргарет как с леди.

— Благодарю вас, миссис Брустер. Та ласково улыбнулась.

— Я знаю, что значит впервые попасть в Лондон. Мне также известно, какая работа вам предстоит. Постараюсь вам помочь.

Мэри Маргарет сморгнула слезы — она очень устала. Миссис Брустер отворила дверь, и Мэри Маргарет вошла в комнату. Дверь за ней закрылась. Она замерла — ноги приросли к полу. Тут какое-то недоразумение, так как подобное великолепие не для нее. Мэри Маргарет рывком открыла дверь и, увидев удаляющуюся по коридору миссис Брустер, побежала за ней.

— Мадам! Миссис Брустер! Вероятно, произошла ошибка. Я — компаньонка, а не гостья.

— Нет, мисс, ошибки нет. — Миссис Брустер покачала головой. — Его светлость сам указал на эти покои.

О боже! Рейвенсфорд, несмотря на ее отказ, продолжал заказывать ей лучшие комнаты на постоялых дворах, но она рассчитывала, что в Лондоне все войдет в более привычное для нее русло.

— Спасибо, миссис Брустер. — Девушка сделала шаг назад. — Простите за беспокойство.

— Все в порядке, мисс. Я так и думала, что вы удивитесь.

Что на это скажешь? Мэри Маргарет кивнула и, повернувшись, ушла. Ей необходимо уединиться и все осмыслить. Но прежде всего она должна освоиться в комнате, которая была размером с дом Эмили. Теперь понятно, почему Томас так ожесточился — ведь он привык к подобным апартаментам.

Ярко-зеленые шелковые шторы были отдернуты, и лучи вечернего солнца проникали в комнату. Высокие, от пола до потолка, окна выходили на задний двор и сад с переплетающимися дорожками, создающими причудливый лабиринт. В углу Мэри Маргарет разглядела беседку, и ей захотелось как можно скорее там побывать. Ноги утопали в пушистом, роскошном ковре с рисунком из виноградных лоз, плюща и нежных розочек на зеленом фоне. Около столика красного дерева, инкрустированного сандаловым, стояли два роскошных кресла с полосатой розовой обивкой и зеленой окантовкой. На огромной кровати с зелено-розовым пологом возвышались необъятных размеров подушки. Да она потеряется на этой кровати. А вот граф нет…

Мэри Маргарет покраснела и закрыла лицо руками. Как такая мысль могла прийти в голову? Ответ прост — она вспомнила его пламенный взгляд, когда он ждал от нее ответа. Она не будет его любовницей, но не может не желать стать для него чем-то большим, чем компаньонкой его матери.

Она взяла себя в руки. Не стоит забывать, насколько он выше ее по положению, а также то, что она собирается обокрасть графиню.

Мэри Маргарет тряхнула головой, чтобы отогнать мучительные мысли, и прошла через комнату к другой двери. Там оказалась гардеробная. Она не удержалась от горького смеха — вот уж эта комната ей совершенно не нужна, так как у нее всего три платья, испорченный плащ, одна пара ботинок, которые от дождя и грязи пришли в негодность, и еще легкие кожаные туфли. Она захлопнула дверь. Рейвенсфорд чрезмерно щедр. Будет что написать Эмили. И письменный стол для этого есть — дамский секретер со всеми необходимыми канцелярскими принадлежностями примостился между двух окон. Она уселась за него, взяла лист бумаги с графским гербом и, окунув перо в чернильницу, начала писать.

Уже стемнело, когда Мэри Маргарет закончила свое послание. Она подняла голову, так как в дверь постучали — ее ждал обед, а затем ванна. Да, это совсем не похоже на жизнь у графини.

Прошло три недели. Мэри Маргарет поставила вазу с большим букетом сирени между двумя высокими окнами в гостиной и вытерла лоб. Городской дом был готов. Если она в чем-нибудь сомневалась, то ей на помощь приходили слуги и секретарь графа. Даже графский камердинер Стивенс все одобрил.

Сегодня приезжают графиня и Аннабелл Уинстон. Мэри Маргарет ждала их с мрачным предчувствием, зная, что хозяйка все равно отыщет недостатки. Так было в Ирландии, и здесь наверняка повторится то же самое. Но она старалась изо всех сил и испытывала удовлетворение от своих трудов.

— Вы прекрасно поработали, мисс О’Брайен.

Она вздрогнула. От мягкого баритона графа по ее спине пробежали мурашки.

— Я не хотел вас испугать.

— Я не слышала, как вы вошли, милорд. Благодарю вас. Я не справилась бы без помощи слуг и вашего секретаря. Мистер Картчнер просто незаменим.

— Согласен с вами. А мои слуги — лучшие в Лондоне. Я рад, что они смогли вам помочь.

Наступило неловкое молчание. Мэри Маргарет лихорадочно придумывала, что еще сказать, но ничего не приходило в голову.

— Вам нравится ваша комната, мисс О’Брайен?

Этого вопроса она совсем не ожидала.

— Очень красивая. Я в таком великолепии никогда не жила. — Она нервно рассмеялась. — Каждое утро я должна ущипнуть себя, чтобы убедиться — это мне не приснилось. Я была уверена, что меня поместят на четвертом этаже вместе с остальными слугами.

Он недовольно наморщил лоб.

— Независимо от того, как к вам относится моя мать, я буду вести себя с вами так, как вы того заслуживаете.

— Благодарю вас, милорд, — сдержанно произнесла Мэри Маргарет, чувствуя неловкость.

— Хватит без конца благодарить меня и называть милордом. Я же говорил — обращайтесь ко мне «Рейвенсфорд». — Его глаза потемнели. — Неужели вы забыли?

Она ничего не забыла: ни приказа называть его Рейвенсфордом, ни предложения стать его любовницей.

— Нет, м… — Девушка запнулась. Но лучше все же его не сердить. И она поправилась: — Рейвенсфорд.

— Вот так-то.

Он развернулся и вышел из гостиной, оставив Мэри Маргарет в недоумении. Создавалось впечатление, что граф вдруг потерял интерес к разговору с ней А она, дурочка, волнуется. Совершенно ясно: он не сожалеет о том, что она отказалась стать его любовницей. Это ее почему-то разочаровало, так как она в душе лелеяла надежду, что он избегает ее из-за боязни потерять самообладание и настоять на своем. Это не значит, что она согласится стать его любовницей… она не хочет этого. Но приятно сознавать, что ты желанна. Такие противоречивые чувства приводили ее в замешательство. Надо это прекратить.

Она услышала шум, и сердце у нее подпрыгнуло — должно быть, приехала графиня. Как жаль, что она не успела переодеться в свежее платье. Мэри Маргарет поспешно вытерла руки о юбку и выбежала в коридор, а из коридора в вестибюль.

Кругом громоздились коробки и сундуки, слуги продолжали вносить багаж. В середине вестибюля стояла графиня. Она подставила Рейвенсфорду щеку, и он почтительно ее поцеловал. Рядом с графиней Мэри Маргарет увидела совсем молоденькую девушку, почти девочку. Ее светлые волосы были коротко подстрижены и по моде завиты. На миниатюрном личике блестели любопытные голубые глаза. От нетерпения она не могла устоять на месте. Мэри Маргарет улыбнулась — девочка просто прелесть!

Графиня заметила Мэри Маргарет и сказала:

— Мисс О’Брайен, познакомьтесь с моей крестницей мисс Аннабелл Уинстон.

Аннабелл с ослепительной улыбкой повернулась к Мэри Маргарет.

— Я так этому рада, мисс О’Брайен. Крестная рассказала мне, сколько вы всего здесь сделали.

— Твои восторги неуместны, — одернула ее графиня.

Девочка замолчала, но было видно, что энергия бьет в ней ключом.

— Мисс О’Брайен очень старалась и все успела, — вставил Рейвенсфорд.

— Я сама все осмотрю, когда отдохну, — отрезала его мать, поднимаясь по лестнице. — Мои апартаменты готовы?

— Да, миледи, — ответил дворецкий Джоунз, следуя за графиней.

Мэри Маргарет присоединилась к графу и Аннабелл. Все отправились к комнатам миледи.

Графиня вошла в свои покои и остановилась, оглядывая безукоризненно застеленную кровать под голубым пологом и дорогой ковер на полу.

— Того, кто принес сюда эти цветы, следует уволить, Эндрю. Ты же знаешь — я не выношу сирени.

Мэри Маргарет побледнела и чуть не провалилась сквозь землю. Но она не могла допустить, чтобы кто-то другой понес наказание.

— Миледи, я очень сожалею, но я не знала, что вы не любите эти цветы.

Графиня повернулась к ней.

— Я могла бы догадаться. В следующий раз прежде, чем что-либо делать, спросите у кого-нибудь.

— Слушаюсь, миледи. — Мэри Маргарет склонила голову, хотя в душе ее зрел бунт против высокомерного обращения. Все продолжается так же, как было в Ирландии.

— Можешь идти, — сказала графиня и расстегнула накидку, которая упала на ковер. Горничная Джейн мгновенно ее подняла.

Мэри Маргарет со вздохом облегчения поспешила уйти. Пребывание в Лондоне не сулит ей ничего хорошего. Слава богу, что скоро она получит жалованье за три месяца. Тогда она вернется в Ирландию и убедит Эмили уйти от Томаса.

Рейвенсфорд подождал, пока за Мэри Маргарет закроется дверь, и повернулся к матери.

— Не стоило этого говорить, мама. Она старалась изо всех сил, чтобы приготовить дом.

Мать внимательно на него посмотрела.

— Мне не нравится твой тон, Эндрю. — И, обращаясь к крестнице, заявила: — Аннабелл, ты будешь жить в Зеленой комнате. Джоунз отнесет твои вещи туда.

Вымуштрованный Джоунз ничего не сказал, только бросил взгляд на графа.

А Рейвенсфорд спокойно произнес:

— Это невозможно, мама. Зеленая комната уже занята, а для Аннабелл приготовлена Розовая. — Он повернулся к девушке. — Розовый цвет подойдет тебе больше, чем зеленый.

Аннабелл хихикнула.

— Вы всегда отличались галантностью, Рейвенсфорд. Вижу, что вы не изменились.

Он отвесил ей шутливый поклон.

— Стараюсь услужить.

— Ну а мне ты не услужил, Эндрю, — вмешалась графиня. — Тот, кого ты поместил в Зеленой комнате, ее покинет.

— Нет, мама. Все останется так, как есть.

— Уйдите. — Графиня взмахом руки всех выпроводила, а когда они с Рейвенсфордом остались вдвоем, сказала: — Ты ведь поселил там эту женщину, не так ли? Я этого не потерплю. Начнем с того, что она не очень-то подходящая компаньонка, но, даже если бы и являлась таковой, Зеленая комната предназначена для важных гостей.

Рейвенсфорд медленно подошел к окну и внимательно посмотрел на проезжающие по улице экипажи.

— Полагаю, что этот разговор бессмыслен, мама. Мисс О’Брайен останется в Зеленой комнате, а Аннабелл чудесно устроится в Розовой. — Он повернулся к матери, прежде чем уйти. — Надеюсь, что ты спустишься к обеду. Гастон приготовил твои любимые блюда, а его характер тебе известен.

— Эндрю…

Он ушел, оставив мать в сильном раздражении, но мириться с ее приказаниями он не намерен. Единственное, что его беспокоило, — графиня может превратить жизнь Мэри Маргарет в пытку. Он хорошо знал свою мамочку. Благодарение богу, она не подозревает о том, что он предложил Мэри Маргарет стать его любовницей. Одного намека достаточно, чтобы графиня выгнала девушку на улицу. Хорошо, что он всегда старался держаться подальше от матери.

Прошла неделя после приезда графини и Аннабелл. Мэри Маргарет стояла перед зеркалом в своем лучшем шерстяном платье сизого цвета, которое перешло в разряд лучших после злополучного морского «купания». Платье было почти такого же фасона, что и два других. Она решила не надевать кожаные туфли, хотя поношенные черные ботинки не украсили ее туалета.

Мэри Маргарет никогда раньше не видела себя в полный рост, так как у нее были только ручные зеркальца. Это огромное зеркало казалось ей неслыханной роскошью, без которой она вполне могла обойтись. Ситуация с нарядами сложилась просто удручающая, но Мэри Маргарет была полна решимости не сдаваться. Она тщательно заплела свои длинные, до пояса, волосы в косу и уложила на макушке. Такой прически она раньше не носила, но это подчеркивало ее изящную шею. Девушка выпустила несколько кудрявых прядей у висков, потом вытащила из выреза платья золотой медальон, чтобы оживить наряд.

К сожалению, отражение в зеркале все равно сказало ей правду: она — бедная компаньонка.

Гордость заставила ее распрямить плечи. На предстоящем балу ей будет неуютно, но ничего не поделаешь. Графиня не собирается ехать туда, и поэтому сопровождать Аннабелл придется ей. Все, разумеется, могло обернуться гораздо хуже: Аннабелл вполне могла походить на свою крестную. Но девочка оказалась прелестным и милым созданием. С этой оптимистичной мыслью Мэри Маргарет твердым шагом вышла из комнаты — она выдержит этот вечер. По крайней мере ей не приходится, как Эмили, бояться того, что Томас напьется и выйдет из себя.

Да, все могло быть намного хуже.

Рейвенсфорд накинул на плечи Аннабелл белый бархатный плащ на атласной подкладке. Это был ее первый выход в свет, и она горела нетерпением поскорее попасть в Элмак. Услышав шаги на лестнице, Рейвенсфорд поднял голову и увидел Мэри Маргарет.

— Хорошо, что я успела застегнуть плащ, Рейвенсфорд, — с легкой насмешкой сказала Аннабелл. — Иначе он упал бы на пол — настолько вы невнимательны.

Рейвенсфорд улыбнулся в ответ и снова посмотрел на Мэри Маргарет, грациозно спускающуюся по лестнице. Она опять напомнила ему кошку, и опять он почувствовал жар в теле.

Он неделями избегал ее, но это не остудило страсти. Очень жаль, что она не приняла его предложения. Также очень жаль, что она, вероятно, воровка. Значит, все говорит за то, чтобы прекратить обращать на нее внимание. Но самое плохое заключается в том, что он не управляет собой. Так у него не было ни с одной женщиной. Неприятная ситуация.

— Ой, Мэри Маргарет, — разочарованно произнесла Аннабелл, — почему вы не сказали, что у вас нет бального платья? Я одолжила бы вам одно из моих.

— Глупышка. Ваши платья мне не подойдут. Я прекрасно себя чувствую и так. Компаньонка не должна модно одеваться, мое дело — только сопровождать вас.

— Но я не хочу, чтобы вы выглядели серой мышкой. — Аннабелл надула хорошенькие губки.

— Вы добрая девочка, — ответила Мэри Маргарет. — Однако нам пора ехать. Возможно, в свете принято опаздывать, но ведь это ваш первый выход. Не стоит упускать возможность полностью насладиться этим событием.

— Какая вы заботливая, — сказала Аннабелл.

Мэри Маргарет улыбнулась. Рейвенсфорд молча наблюдал за ними. Аннабелл права — Мэри Маргарет похожа на серую… кошечку. Как же он зол на мать! Его родительница выставляет Мэри Маргарет перед высшим светом, совершенно не думая о ее гардеробе. Но для матери это типично.

— Джоунз, принеси накидку мисс О’Брайен. Может похолодать.

Безупречный Джоунз повернулся к Мэри Маргарет, ожидая от нее указаний. А она спокойно ответила:

— В этом нет необходимости.

— Нет, есть. — У Рейвенсфорда лопалось терпение. Девушка ничего не ответила, и тогда он произнес: — Итак?

Она холодно на него взглянула.

— У меня нет накидки.

— Есть. Во время путешествия вы носили плащ.

— Да, носила. Но от дождя и грязи он пришел в негодность, и его нельзя надеть.

Рейвенсфорд повернулся к Джоунзу.

— Принеси одну из накидок графини.

Дворецкий побледнел.

— Слушаюсь, милорд.

— Скажи Джейн, что это приказал я.

— Слушаюсь, милорд. — С видом человека, идущего на эшафот, Джоунз стал подниматься по лестнице.

— Ох! Крестной это не понравится, — пробормотала Аннабелл.

Рейвенсфорд не мог скрыть раздражение.

— Мне все равно, что ей нравится, а что нет. Мисс О’Брайен необходима накидка, и матушка даст ей одну из своих.

Аннабелл неодобрительно взглянула на него, но ничего больше не сказала. Мэри Маргарет отвернулась от графа. Плечи у нее напряглись, и она сжала ладони. Рассерженный Рейвенсфорд направился к двери.

— Я буду в библиотеке. Дай мне знать, когда принесешь накидку. Тогда мы наконец сможем уехать.

Он понимал, что ведет себя неразумно, так как прекрасно знал, что его мать ни с кем не считается, и в особенности со слугами. Это послужило причиной того, что он решил помогать тем, кому счастье в жизни не улыбнулось. Рейвенсфорд помнил, как страдал отец, когда его жена третировала кого-либо. У отца был мягкий характер, и он сочувственно относился к людям. Но мать он очень любил. Рейвенсфорд считал, что отцу не повезло, поскольку он любил женщину столь непохожую на него, хотя их брак тем не менее оказался счастливым и они были привязаны друг к другу.

И вот теперь ему предстоит поспорить с матерью. Но он с юности усвоил — любовь к человеку не означает, что тебе нравятся его поступки. Как он и ожидал, появился Джоунз со словами:

— Милорд, графиня просит вас к себе.

Рейвенсфорд залпом допил виски.

— Спасибо, Джоунз.

Дворецкий с поклоном удалился. Рейвенсфорд, проходя мимо, едва взглянул на женщин, стоящих в вестибюле. Он редко перечил матери и обычно оставлял без внимания ее выходки. Это было легко сделать, так как она большую часть года проводила в Ирландии. Он поднялся по лестнице, полный решимости заставить мать уступить ему. И все это — ради Мэри Маргарет О’Брайен.

Графиня сказала «войдите» не сразу, заставив его прождать несколько минут под дверью, отчего настроение Рейвенсфорда не улучшилось.

Она сидела в кресле у изящного чиппендейловского столика, с раскрытой книгой на коленях. Смерив сына недобрым взглядом, графиня сказала:

— Что все это значит, Эндрю? Девица всего лишь служанка, и одалживать ей накидку я не намерена.

Рейвенсфорд аж заскрежетал зубами, но ответил бесстрастно:

— Тогда подари ей одну из твоих.

— Эндрю, ты забываешься. Твой отец никогда ничего подобного себе не позволял.

— И я не позволил бы, прояви ты щедрость. Тебе следовало обеспечить мисс О’Брайен подходящим гардеробом.

— Я ей плачу. Пусть сама покупает одежду. Она и так живет в лучших апартаментах. Считаю, что этого вполне достаточно. — Графиня махнула тонкой белой ручкой, не собираясь продолжать дальнейшее обсуждение.

Рейвенсфорду много раз хотелось прибить собственную мать, но сейчас он ощутил это желание особенно остро. Устав от спора, он прошел мимо нее в гардеробную и, порывшись в одежде, вытащил первую попавшуюся под руку накидку. Зажав ее в руке, он вернулся в будуар матери.

Графиня встала. Седые волосы ореолом обрамляли ее покрасневшее от ярости лицо.

— Эндрю, как ты посмел! Сейчас же повесь накидку обратно.

Не глядя на нее, граф направился к двери и вышел. Мать придавала слишком большое значение приличиям, чтобы последовать за ним. А он, спустившись вниз, накинул черный бархатный плащ на плечи Мэри Маргарет со словами:

— Наконец-то мы уезжаем.