Непокорная невеста, или Аджика по - попадански

Глава 7

И так мы начали обживаться вместе с Геннадием в проклятом доме, который оказался самым обычным. В нем, вопреки всем ожиданиям, поселилась тихая, почти умиротворяющая атмосфера. Или, если быть точнее, началась совершенно новая глава моей жизни, где соседство с проклятиями и болтливым вороном воспринималось как нечто само собой разумеющееся. Солнце, пробиваясь сквозь паутину на окнах, рисовало причудливые узоры на пыльных половицах, а воздух был пропитан запахом старого дерева, сухих трав и легкой плесени — смесь, которая, как ни странно, начала мне нравиться.

Вместе с Геннадием мы приступили к обустройству нашего нового жилища. Я, вооружившись ведром с мыльной водой, источавшей слабый аромат лаванды, и тряпкой, самозабвенно отмывала вековую пыль с мебели и полов. Геннадий же, восседая на столе, где я оборудовала ему лежанку, пока крыло не придет в норму, с видом эксперта наблюдал за моими потугами, периодически выдавая язвительные, но, чего уж греха таить, дельные комментарии.

— Тут нужно хорошенько потереть, Аэлита, — каркал он, наклоняя голову набок и наблюдая за моими отчаянными попытками очистить старинный комод от въевшейся грязи. — Старуха всегда здесь воском полировала, чтобы жучок не завелся и всякая нечисть не прилипала. А ты, я смотрю, не особо усердствуешь.

— Спасибо за ценный совет, — бурчала я в ответ, стараясь не обращать внимания на его ехидство. Мне почему-то казалось, что этот пернатый критик лучше меня знает, где что лежит, как должно выглядеть и как правильно убираться. Впрочем, если честно, так оно и было. Он ведь тут жил гораздо дольше меня.

После утомительной уборки Геннадий, словно опытный гид, предложил мне обзорную экскурсию по дому. Оказалось, что у нашей бывшей хозяйки, старухи-знахарки, был не только чердак, заваленный старым хламом и покрытый слоем пыли толщиной в палец, но и настоящий подвал. Спуск в это таинственное подземелье был искусно замаскирован за неприметной дверцей в кладовке. Спустившись по скрипучей лестнице, которая, казалось, вот-вот развалится под моим весом, я ахнула от удивления. Подвал оказался просто огромным, разделенным на несколько просторных комнат. В одной из них возвышался старый, медный перегонный куб, а стены были уставлены полками, заставленными скляночками, баночками и пузырьками с разноцветными травами, кореньями и загадочными жидкостями. Судя по всему, именно здесь старуха творила свои чудеса — готовила зелья, настойки и приворотные зелья (надеюсь, последних тут не было). Я не хотела заходить в нее и рассматривать толком содержимое всех емкостей, полагая, что ничего съедобного или пригодного для употребления в пищу там не найду.

— Ну что, Аэлита, — провозгласил Геннадий, перебравшись с моей руки ко мне на плечо и театрально раскинув крылья, хоть я и запретила ему шевелить травмированным, но он был не очень послушным пациентом, — вот оно, твое золотое дно! Здесь тебе и отвары от всех болезней, и мази от ушибов, и настойки для красоты. Бери — не хочу, намекает мне Геннадий, что зря я не стала заходить и рассматривать запасы зелий бывшей хозяйки дома.

— Ничего я оттуда брать не хочу. Честно говоря, заходить и смотреть не хочется, — ответила я, даже не посмотрев в сторону "лаборатории" старухи Клотильды, — нам бы для начала найти что-нибудь от голода. А голод, как известно, лечится только едой.

И тут мы заглянули в другие комнаты подвала. Там обнаружились настоящие "сокровища" — полусгнившие залежи провизии. В деревянных ящиках лежали сморщенная свекла и морковь, капуста ссохлась, а местами просто сгнила, как и картошка. Но из всего этого "богатства" можно было выбрать немного клубней, чтобы приготовить.

— Повезло так повезло, — с сарказмом заметила я, разглядывая запасы. — Паршиво, конечно, но хоть с голоду не помрем. Кстати, а теми настойками можно тебя вылечить?

— Нет, они для людей, а мое крыло и само заживет, можешь не волноваться, — успокоил меня Геннадий.

Вечером, уютно устроившись у камина и попивая чай из душистых трав (нашла какой-то сбор с успокаивающим названием "Сон-трава"), я строила планы на ближайшее будущее. Нужно было срочно придумать, чем заниматься, чтобы заработать на жизнь. Дом требовал серьезного ремонта, да и на продукты деньги рано или поздно понадобятся. Моих сбережений надолго не хватит, да и у людей вопросы начнутся, на что я живу, если я работать не буду. Уверена, здесь умеют считать деньги в чужом кармане не хуже, чем и в моем мире.

— Может, продолжим дело старухи? — вдруг предложил Геннадий, внимательно наблюдая за мной своими проницательными глазами. — У тебя есть все необходимое: травы, рецепты… Да и клиенты, уверен, найдутся. Местные бабы всегда любили привороты да отвороты.

— Нет, — твердо отказалась я. — Это не мое. Я слишком мало знаю о травах, а готовить из них лекарства и тем более приворотные зелья — это совсем не по мне. Не хочу никого обманывать. Да и вообще эти привороты — сомнительное занятие. Лучше пусть люди сами решают, с кем им быть.

Вместо этого я задумалась о заброшенном огороде. Заросший сорняками, бурьяном и колючками, он тем не менее сохранял следы былого великолепия. Я представила себе, как он будет выглядеть, если приложить немного усилий: ровные грядки, сочная зелень, яркие овощи…

— Знаешь что, Геннадий, — сказала я, глядя на ворона. — Займемся-ка мы огородом. Вырастим овощи и будем продавать на рынке.

Геннадий скептически фыркнул.

— Овощи? — переспросил он с явным пренебрежением в голосе. — Да здесь каждый второй житель выращивает свои овощи. Ты думаешь, ты сможешь кого-то удивить простой морковкой?

— А мы не будем продавать простую морковку, — возразила я, загоревшись новой идеей. — Мы будем делать из нее заготовки. Соленья, маринады, варенья… Будем закатывать овощи в банки, чтобы всю зиму есть вкусные и полезные продукты. А еще можно сушить овощи. Так они не будут занимать много места и дольше сохранятся. И травы тоже можно сушить и продавать как приправы.

Глаза мои загорелись энтузиазмом. В голове замелькали планы, идеи, рецепты. Я представила себе полки, заставленные яркими банками с разноцветными овощами, аромат которых будет согревать меня в холодные зимние вечера.

— Ну что, Гена, — сказала я, вставая с кресла, — завтра с утра пойдем готовить огород к посадке. Лето в самом разгаре, нужно торопиться. И так все уже пропустили, — я погрустнела. Посадками лучше заниматься с весны, а не в середине лета.

Ворон, поколебавшись немного, с неохотой встал со своей лежанки и перебрался ко мне на плечо. Именно там он перемещался последнее время, так как летать я ему запрещала.

— Ладно, уговорила, — прокаркал он. — Но ты учти, я в земле копаться не буду. Это ниже моего достоинства. Моя задача — охранять урожай от вредителей. И от особо наглых соседских кошек.

Я улыбнулась, чувствуя, как в душе разливается теплое чувство надежды и предвкушения. Проклятый дом, говорящий ворон, заброшенный огород — вот моя нынешняя реальность.

А дальше началась изматывающая череда будней. Приводить в порядок заросший огород оказалось предприятием куда более тяжким, чем я могла себе представить. Легче было вдохнуть новую жизнь в дом, стерев с него вековую пыль, чем усмирить буйство сорняков, которые, казалось, искренне верили, что это я посягнула на их законные владения, а не наоборот. Земля упрямилась, корни цеплялись за каждый сантиметр, и каждый вырванный с боем куст отзывался не только ноющей болью в спине, но и изодранными в кровь руками. Но во мне жили бабушкина наука и упрямство, замешанное на любви к земле. Она учила меня не пасовать перед трудностями, видеть в работе не только пот и усталость, но и будущий урожай. И вот после трех дней изнурительной, почти яростной борьбы вместо непролазных джунглей передо мной красовался аккуратный, словно выбритый огород. Смотреть на него было приятно, даже гордость какая-то просыпалась внутри. Но удовлетворение длилось недолго, и в голове тут же зазвучал новый вопрос: "А что теперь?"

— А где мне семена взять? — растерянно пробормотала я, вглядываясь в темную податливую землю.

— У старухи в подвале ж целый ящик был, — удивленно вскинул голову Геннадий. Сегодня мы сняли с него повязку, поддавшись его нытью о том, что "все в полном порядке и нечего тут нянчиться". Но, как мне кажется, крыло еще не совсем зажило, а может, он просто боялся признать свою слабость. Поэтому сейчас гордо восседал у меня на плече, делая вид, что совсем не опирается на больную лапу, которое тоже пострадала в неравной схватке с мальчишками. Я не стала спорить и настаивать, чтобы он летал. Было, конечно, немного странно ощущать на плече увесистую птицу, да и выглядела я, наверное, как капитан пиратов с попугаем, но Геннадий был моим единственным собеседником в этом забытом богом месте, а его ворчание — своего рода привычной и даже необходимой поддержкой.

— Идем тогда за семенами, — я горестно вздохнула, ощущая, как плечи невольно опускаются, и поплелась в подвал, с тоской предвкушая новую порцию нытья Гены. Ворон, свесившись с плеча, уверенно клюнул в сторону той самой коробки с семенами. Ну конечно. Как я могла догадаться, что сокровища прячутся в этих невзрачных, потертых, выцветших мешочках, если на них не было ни единого внятного обозначения? Ни тебе ярких картинок, ни названий сортов — сплошная загадка, словно ребус, оставленный мне в наследство. Взяв ящичек, я поднялась обратно в кухню, разложила семена на столе и, задумчиво постукивая пальцем по подбородку, принялась изучать это разноцветное богатство.

— О чем задумалась? — Геннадий, как всегда, оказался на удивление разговорчивым вороном, но меня это нисколько не раздражало. Наоборот, его болтовня, такая нескладная и непривычная, заполняла давящую тишину в доме и создавала хоть какую-то иллюзию нормальной жизни. Да и кто еще, кроме него, знал правду обо мне? С кем еще я могла хоть что-то обсудить, не боясь осуждения или непонимания?

— Если кабачки, к примеру, успеют вырасти за это лето, то помидоры и огурцы вполне могут и не успеть. Мне нужны раннеспелые сорта, а тут у твоей старушки все вперемешку, — расстроенно посмотрела я на ворона, чувствуя, как внутри нарастает паника. — Как тут вообще можно разобраться?

— Не бойся, сажай, а вырасти они успеют, — какое-то хитрое, я бы даже сказала, лукавое выражение появилось у птицы. Мне вдруг показалось, что он что-то от меня скрывает, будто знает какой-то секрет, недоступный моему пониманию. Но что?

— Хорошо, — неуверенно протянула я, чувствуя себя маленькой девочкой, доверившейся мудрости старого ворона. Выбрала всего понемногу, что, как мне казалось, нужно было в первую очередь, замочила в теплой воде, а остальное просто отложила в сторонку, решив разобраться позже.

Дальше дело пошло за оформлением грядок и подготовкой почвы к посадкам. Я принесла две тяжелые корзины речного ила, с трудом волоча их за собой, и решила использовать его в качестве удобрения для истощенной почвы. Земля здесь была бедная, глинистая, и без хорошей подкормки на богатый урожай рассчитывать не стоило. Геннадий лишь посмеивался надо мной, сидя на заборе и поглядывая свысока, говоря, что мне это все равно не пригодится и что "у меня и так все вырастет как на дрожжах". Но я решила не полагаться на сомнительные пророчества ворона и сделала все по уму, как учила бабушка. Подготовка заняла еще два долгих дня, наполненных усталостью и предвкушением, и вот, наконец, пришло время посадки. Семена достаточно разбухли, и я с замиранием сердца, словно отправляясь в рискованное путешествие, высадила свои будущие помидорчики, огурчики, кабачки, перец и баклажанчики аккуратными ровными рядочками на огороде. По периметру огорода я щедро рассыпала семена тыквы, кукурузы и подсолнухов. "Не успеют вызреть до конца, так хоть глаз радовать будут", — меланхолично рассудила я, пытаясь унять нарастающую тревогу. Потратив весь день на посадки, вкладывая в каждую грядку частичку своей надежды, к вечеру я чувствовала себя выжатой как лимон. Еле доползла до кровати и уснула без задних ног, даже не подозревая, что меня ждет утром. В душе теплилась робкая, почти детская надежда на хороший урожай, на то, что мои труды не пропадут даром, что эта земля откликнется на мою заботу. И, конечно же, на то, что Геннадий не зря так хитро ухмылялся, уверяя, что "все вырастет". Но что именно он имел в виду, оставалось для меня неразрешимой загадкой, поселяя в сердце смутное беспокойство.

Солнце нагло пробивалось сквозь выцветшие занавески, окрашивая комнату в какой-то нездоровый приторно-розовый цвет. Я застонала и попыталась пошевелиться, но тело взбунтовалось. Каждая мышца отозвалась глухой протестующей болью. Вчерашний день, отданный на растерзание огороду, выжал меня, кажется, до последней капли. Хотя почему только вчерашний? С того момента, как попала в этот дом, я работала не разгибая спины, вот мое тело аристократки и взбунтовалось. Выбравшись из-под теплого, но предательски тяжелого одеяла, я ощутила себя древней старухой, у которой впереди не жизнь, а бесконечная очередь в поликлинике.

На кухне царил приятный полумрак, нарушаемый лишь слабыми лучами солнца. Как жаль, что у меня нет кофе. Вот об этом напитке я тосковала очень сильно. Каждое утро, когда заставляла себя чуть ли не силой отрывать голову от подушки, я думала про этот горький бодрящий напиток. Но его не было в этом мире, а был только отвар из трав, который тоже горчил и даже бодрил, но это был не кофе. Пока в котелке закипала вода с ароматным пучком трав, который я туда опустила, раздобыв в закромах старухи, я окинула взглядом кухню. И что мне приготовить? Взгляд упал на мешочек с мукой и яйца, что я нашла в сарае. Оказывается, там у меня жили две курочки и петушок. Я обнаружила их, когда привела в порядок двор. Признаться, это было для меня новостью, так как Геннадий ни словом об этом не обмолвился. Кажется, он меня даже к ним приревновал, когда я обрадовалась, обнаружив их.

— Тоже мне удача, — проворчал он, сидя у меня на плече. — Подумаешь, две дурынды пернатые и горлопан, — обозвал он соплеменников и демонстративно отвернулся.

Я тогда не стала комментировать поведение Гены, но сейчас просто хотела сделать блинчики и угостить ими ворчливого ворона. Молоко у меня тоже нашлось, от соседки, которая приходила знакомиться. Пронырливая старушка, хочу я сказать, но вроде безобидная. Занесла корзину с угощениями, и кувшин молока. Правда, его было маловато, но ничего, водой разведу. Взмахнув стареньким венчиком, я быстро замесила нехитрое тесто и принялась жарить тонкие кружевные блинчики на чугунной сковороде, оставшейся еще от прежней хозяйки. Она, к слову, была довольно запаслива, за что я ей говорила большое-пребольшое спасибо. Аромат витал по всему дому и быстро разогнал остатки сна. Открыв банку с вишневым вареньем, густым и тягучим, я почувствовала легкое, почти призрачное прикосновение воспоминаний. Мне даже показалось на мгновение, что я не в странном, загадочном магическом мире, а у себя дома, вернее, в стареньком домике моей бабушки. Жарю блины, и варенье это она делала лично из ягод с дерева, что росло за оградой. Я даже встряхнула головой, чтобы отогнать это видение.

Геннадий, мой пернатый компаньон и по совместительству главный вредина, прилетел на кухню, видимо, повинуясь зову желудка и манящему запаху блинов. С невозмутимым видом усевшись на спинку стула, он с наглым видом поглядывал на сковороду, явно намекая на свою долю.

— Кар-кар, завтрак, — прокаркал он требовательно, словно голодный аристократ, требующий подать дичь к столу.

— Сейчас-сейчас, ненасытный, — улыбнулась я, откладывая для него парочку самых румяных блинчиков на отдельную тарелку. — Не лопнешь? На, угощайся, мой маленький обжора.

Геннадий, не теряя ни секунды, принялся уплетать блинчики за обе щеки, довольно покаркивая и бормоча что-то нечленораздельное.

— Что скажешь о погоде, синоптик мой пернатый? — спросила я, наливая себе чашку ароматного обжигающего травяного отвара. — Будет ли сегодня солнце благосклонно к моим хрупким росткам?

Геннадий с важным видом оторвался от еды и, вытерев клюв о край тарелки, прокаркал, словно зачитывал официальный прогноз:

— Кар-кар. Солнечно, тепло, к обеду возможен небольшой дождь. Рекомендуется убрать ценные вещи с улицы, — он был очень похож на диктора, освещающего метеопрогноз.

— Благодарю за столь точный прогноз, — усмехнулась я. — Значит, нужно успеть до дождя сбегать на огород и посмотреть, как там мои подопечные. Кстати, ярмарка в городе заканчивается через пару дней, да? Ты же у нас все знаешь.

— Кар-кар! Да, послезавтра последний день. Марта, Джон и Томми должны приехать, — прокаркал Геннадий, слегка приподняв одно крыло, словно поправляя воображаемый галстук. Я давно рассказала про своих спасителей, и Геннадий отправился вчера вечером перед сном их проведать. Сказал, что сам найдет их, а заодно и проверит свое зажившее крыло. Я так устала вчера, что не дождалась его и уснула, а сегодня была очень рада, что с ним все в порядке и он без происшествий вернулся домой.

— А ты откуда знаешь? — я даже заулыбалась, представив это семейство.

— Разговор их подслушал, — объяснил все ворон. — Твою покупку проклятого дома обсуждают все кому не лень.

В животе приятно защекотало от предвкушения встречи. Марта, Джон и Томми были мне словно семья, хоть и не связанные кровными узами. После завершения ярмарки им надо будет ехать в соседнее

селение, до которого добрых полдня.

— Надо будет испечь что-нибудь вкусное им в дорогу, — задумчиво произнесла я, глядя в окно. — Что-нибудь, что согреет их в пути и напомнит о доме… Пирог, наверное… или печенье. Что скажешь, Геннадий? Может, дашь совет от эксперта?

— Кар-кар, — встрепенулся Геннадий, распушив перья. — Томми наверняка захочет пирог с яблоками. Он их просто обожает.

— И все-то ты знаешь, — улыбнулась я, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. — Сделаю самый вкусный пирог с яблоками, какой он только пробовал. Только, Геннадий, прошу тебя… не показывай им, что ты умеешь говорить. Умоляю.

Ворон недовольно нахохлился, словно я только что оскорбила его лучшие чувства.

— Кар. Ладно, так уж и быть. Сделаю тебе одолжение. Но если Томми будет меня обижать…

— Томми не будет тебя обижать, — перебила я его с уверенностью в голосе. — Он очень хороший и добрый мальчик. Не такой, как те злобные ребятишки, которые тебя обижали и у которых я тебя отбила.

Геннадий помрачнел, словно вспомнил что-то неприятное.

— Помню… Это было унизительно.

— Вот увидишь, — ласково сказала я, погладив его по голове. — Томми не такой. Он обязательно тебя полюбит, и вы станете лучшими друзьями. Но для этого нужно соблюдать секретность, хорошо?

Покончив с завтраком и вымыв посуду, я с легкой тревогой и одновременно с предвкушением направилась к огороду. "Интересно, как там мои посадки? — думала я, подходя к покосившейся калитке. — Надеюсь, ничего не пропало, не завяло. А вдруг Геннадий накаркал, и сейчас как раз начнется тот самый обещанный дождь?" Каково же было мое изумление, когда я увидела, что вместо голой земли, которую я оставила вчера вечером, на огороде уже вовсю красовались первые зеленые ростки. Маленькие, нежные, они пробивались сквозь землю, тянулись к солнцу, словно новорожденные дети, жаждущие материнской любви и тепла. Я замерла, словно приклеенная к земле, не в силах поверить своим глазам. Неужели это возможно? Неужели за одну ночь…

— Кар-кар, — довольно прокаркал Геннадий, усевшись мне на плечо и нарушив момент созерцания. — А я тебе говорил. У тебя все вырастет как на дрожжах.

— Но как? — прошептала я, не отрывая взгляда от грядок, словно боялась, что видение исчезнет. — Как это возможно?

— У старухи были специальные семена. Заговоренные. Они растут быстрее обычных, — прокаркал Геннадий с видом знатока, будто сам лично присутствовал при процессе их создания. — Магия, Аэлита, магия.