Глава 7

Генерал Шерман, тот самый, который презирал министра Белкнапа, перебрался из Вашингтона в Миссури, а потому Слоану пришлось сначала отправиться в Сент-Луис, чтобы доложить о возвращении из отпуска, а затем вовремя поспеть к Шерману. Слоан прибыл к месту назначения уже в середине января, несмотря на все трудности пути и суровую погоду.

Шерман был жестким, приземленным и донельзя прямолинейным человеком. В бою он действовал решительно и беспощадно, неуклонно двигаясь к выбранной цели. Слоан знал Шермана не только в бою, но и в мирной обстановке, и оба мужчины питали друг к другу взаимное уважение. Шерман твердо верил в великую судьбу народа в целом и был готов защищать его от любых врагов, будь то мятежники с Севера, изменники с Юга или сиу.

Как раз во время войны с Югом Слоана назначили личным адъютантом Шермана. Эта служба многому научила Слоана, а Шерман привык прислушиваться к его мнению, зная, какую пользу способен принести Слоан.

Поприветствовав Слоана, генерал предложил ему бренди и лучшую из своих сигар. Они устроились в кабинете генерала. Шерман подробно рассказывал о последних военных действиях.

— Я рад, что ты вернулся. Если среди нас и есть здравомыслящие люди, то ты один из них, потому что каким-то чудом ухитряешься поддерживать отношения с товарищами, несмотря на то что все они надменные болваны и ослы. Бог свидетель, таких я повидал довольно, хотя, разумеется… — На лице генерала яснее обозначились морщинки, приобретенные за долгие годы службы. Он помедлил. — Но не будем попусту тратить время. Тебе удалось завоевать уважение товарищей, несмотря на то что ты вырос среди враждебных племен, с которыми мы ведем борьбу. Как ни странно, половина наших солдат, даже тех хвастунов, что обещают стереть сиу с лица земли, относятся к индейцам-изменникам более уважительно, нежели к лентяям, как они называют индейцев-союзников. И как это ни прискорбно, большинство не в состоянии отличить мирных индейцев от тех, которых мы преследуем.

— Значит, с играми в перемирие покончено?

Шерман покачал головой.

— Ты ведь уехал осенью? Значит, тебе известно, что случилось, когда мы попытались купить земли в горах Блэк-Хилс.

— Мы с самого начала знали, что они откажутся от сделки.

Шерман пожал плечами:

— Я не правительство. Со времени твоего отъезда убито немало рудокопов. Под этим предлогом мы заявили, что всех индейцев, покинувших пределы резерваций, будем считать враждебными. К этой же категории причислены индейцы на так называемых спорных землях. Шестого декабря комиссар по делам индейцев Смит отдал приказ своим подчиненным в Небраске и Дакоте предупредить Сидящего Быка, Бешеного Коня и других вождей враждебных племен, что правительство приказывает им вернуться в резервации до тридцать первого января.

— И этот срок истекает.

— Да.

— Значит, правительство рассчитывает, что индейцы не подчинятся приказу, и под этим предлогом намеревается развязать ожесточенную войну? — с расстановкой спросил Слоан.

— Бешеный Конь и Сидящий Бык — отъявленные смутьяны. Мне давно не терпится разделаться с ними. Да, я помню, что речь идет о твоих друзьях и родственниках, Слоан. Если сможешь переубедить их — попытайся. Чужая смерть доставляет мне радость лишь на поле боя. Если погибнет тысяча воинов противника, значит, шансы моих людей вы жить возрастут в тысячу раз.

— Несмотря на нарушение соглашений… — пробормотал Слоан. Он знал, что каждому индейскому племени были отведены свои земли, но обширные территории Запада по-прежнему оставались спорными, не принадлежащими индейцам, согласившимся принять обычаи белых.

— «Белым запрещается селиться на любых участках спорных земель или обрабатывать их без согласия индейцев», — процитировал Слоан один из пунктов договора, заключенного в форте Ларами. — А горы Блэк-Хилс причислены к спорным землям.

— Знаю, знаю, но не уверен, что Господь Бог удержит поток рудокопов, старателей и авантюристов, стремящихся в Блэк-Хилс. Там нашли золото. Лавина белых готова захлестнуть горы, как приливная волна. Как я уже сказал, военные игры не всегда идут вразрез с политикой — в том-то все и дело.

— Понимаю, — кивнул Слоан. — Вы планируете за хватить враждебные племена в клещи.

Шерман насторожился:

— Ты слышал о моих планах?

— Я по пути заехал к деду.

Шерман фыркнул:

— Старый боевой конь послужил бы мне в бою лучше половины юных болванов, скопившихся в армии. Стало быть, теперь, сидя в Джорджтауне, он разоблачает мои замыслы!

Слоан пожал плечами:

— Сэр, такие планы не удержишь в тайне: газеты излагают их во всех подробностях.

— Подробности экспедиции еще предстоит разработать, но в целом ты прав: да, по-моему, стремительный двухсторонний удар — наилучший способ разрешения конфликта. Значит, предстоит зимняя война. Мы захватим враждебные племена в клещи двух многочисленных, хорошо вооруженных соединений. А теперь объясни, как я намерен этого добиться.

— Вы прикажете двум командующим вести свои войска навстречу друг другу, чтобы зажать индейцев в клещи где-нибудь на западе Блэк-Хилс — например, возле рек Паудер или Тан.

— Да. И что ты об этом думаешь?

Слоан замялся.

— А что говорят командующие?

— Крук настоятельно советует поспешить.

Слоан опустил взгляд, пряча улыбку.

— Генерал, вы и представить себе не можете, какая нам предстоит зима. В этих местах жгучие морозы сменяются неожиданными оттепелями. Ветры, снегопады, град любые погодные условия способны повлиять на исход войны.

Понадобится величайшая осторожность, чтобы добиться мира с враждебными племенами. Нельзя поручиться, что болваны, о которых вы только что говорили, не нападут на поселения дружественных племен и что индейцы, которых американское правительство считает союзниками, не примкнут к нашим врагам, образовав одно многочисленное племя.

Шерман поскреб подбородок.

— Нам обоим известно, что вожди принимают решения в одиночку.

— Да, но вспомните, сколько сторонников у Сидящего Быка и Бешеного Коня.

Слоан понял, что Шерман старательно обдумывает его слова. В отличие от многих генерал признавал, что индейцы способны действовать сообща.

— Учитывая обстоятельства, следует признать, что ты вернулся домой как нельзя кстати. Нам некогда терять время. Тебе прекрасно известно, что кое-кто не торопится оповестить индейцев об ультиматуме правительства. И даже если оседлые индейцы, примкнувшие к отрядам Бешеного Коня и Сидящего Быка, сообщат остальным о выдвинутых требованиях, им могут не поверить. Отвезти эту весть в Блэк-Хилс должен ты. Индейцы доверяют тебе.

— Ручаюсь, это ничего не изменит. Бешеный Конь — мудрый и рассудительный воин, свое прозвище он получил не потому, что когда-либо действовал второпях или очертя голову. Он унаследовал имя отца, когда стал взрослым. Это вдумчивый, серьезный человек, годами пристально наблюдающий за судьбами своего народа. Он уверен, что белые не умеют говорить правду, и, насколько мне известно, не доверяет ни одному белому.

— Зато он доверяет тебе.

— Я не белый.

Шерман улыбнулся:

— Напрасно ты так думаешь. Словом, вы получили приказ, майор Трелони, притом чертовски странный приказ. Вы отправитесь в горы и сделаете все возможное, чтобы Сидящий Бык и Бешеный Конь поняли: Большой Отец в Вашингтоне желает уладить разногласия между нами, и если это означает истребление сиу, покинувших резервации… Надеюсь, майор Трелони, они не станут стрелять в гонца. Полагаю, вам удастся поддерживать связь с моими командующими.

Слоан кивнул:

— Пожалуй, да. Боюсь только, сэр, нам не на что рассчитывать, если наши войска увязнут в снегу. Если я правильно вас понял, мы не дадим враждебным племенам времени выполнить условия ультиматума даже в случае их согласия?

— Понимайте меня как вам угодно, майор. Но вопрос о целесообразности войны против сиу не в моей компетенции, — отрезал Шерман и забарабанил пальцами по столу. — Знаю, вы недолюбливаете моего друга, генерала Шеридана…

— Дело в том, сэр, что каждый раз, глядя на меня, он думает лишь об одном: в безопасности ли его жена и дети.

Шерман слегка улыбнулся, но не возразил.

— На войне каждый из нас приобрел свои представления о жизни, — сухо заметил он. — Генерал Шеридан вряд ли будет присутствовать в зоне военных действий, но командует дивизией он, а ваша обязанность — соблюдать субординацию. Надеюсь, вы не забудете об этом.

— Как положено офицеру, — подтвердил Слоан. — Мне известно, что Шеридан старше меня по званию.

— А что касается связи с войсками, то генерал Орд вышел в отставку; его пост занял генерал Крук. Я помню о том, что вы сочувствуете враждебным племенам, и все-таки постарайтесь, чтобы наших людей не застигли врасплох и они не погибли, увязнув в снегу.

— Постараюсь, сэр.

Шерман кивнул:

— Я жду от вас известий не позднее чем через месяц.

Телеграфируйте обо всех новостях, и вы получите дальнейшие указания. Вашей базой будет форт Авраама Линкольна. Генерал Терри выступит оттуда…

— Терри? Терри давно не командовал боевыми действиями, сэр. Обычно выполнение задачи берет на себя Кастер…

— Кастер уехал в отпуск на Восток. Само собой, он надеется вернуться вовремя и возглавить свои войска, но… словом, вы знаете генерала Кастера. Президент Грант предпочитает не распространяться о нем. Джордж бывает чертовски опрометчив и туп; с его тактикой трудно согласиться, но, думаю, даже вы сейчас предпочли бы видеть в роли командующего именно его. Он одним из первых заговорил о взяточничестве и коррупции в комиссии по делам индейцев, он выдвинул обвинения против Белкнапа и зашел настолько далеко, что намекнул на причастность к этому преступлению брата президента Гранта. Он ввязался в битву совсем другого рода, к которым не привык.

— По-моему, Кастеру иногда изменяет рассудительность, — заметил Слоан. — Признаюсь, я не питаю должного уважения к Кастеру, однако он возглавляет седьмой кавалерийский полк, а мне пришлось долгое время служить в нем. Это мой полк. В сущности, сэр, форт Авраама Линкольна не только наша база — там мой дом. Дело в том, что я недавно женился.

— Что ж, поздравляю, майор Трелони, — отозвался Шерман, попыхивая сигарой. — И могу вас обрадовать: полковника Перри в Техасе хватил удар.

— Не понимаю, почему я должен радоваться, — пробормотал Слоан.

Шерман усмехнулся:

— Перри был славным воякой, он умел действовать быстро и точно. С его смертью в наших рядах образовалась брешь. Вам следует ждать продвижения по службе. Я рад первым сообщить вам об этом.

Слоан медленно кивнул. Он не стремился к повышению, его вполне устраивало положение связного офицера и адъютанта Шермана, особенно свобода, которую обеспечивал такой пост. Он не был привязан к одному подразделению и радовался атому.

— Сэр, мое положение…

— Майор, вы по-прежнему подчиняетесь мне. Разумеется, я жду от вас уважения по отношению к старшим офицерам, с которыми вам придется сталкиваться при выполнении задания. Вы чертовски удачливы, майор. Должно быть, вы единственный человек в армии, которому удается сохранять какую-то свободу. И если надеетесь убедить враждебно настроенных индейцев принять ультиматум — не мешкайте. Насколько мне известно, через Бисмарк еще ходят поезда.

Слоан поспешно встал, пожал Шерману руку и вышел.

Если поезда и вправду еще ходили, ему предстоял долгий путь.

Никогда еще Слоан не отправлялся на задание в таком подавленном состоянии. Его обуревали мрачные предчувствия.

Сабрина считала, что у нее нет причин откладывать переезд в форт Авраама Линкольна. Ястреб и Скайлар охотно вызвались бы сопровождать ее, обеспечив безопасность в пути.

Но в Чикаго они узнали, что Слоан отправился на запад Блэк-Хилс, и поскольку надвигалась суровая зима, то поездка могла затянуться надолго.

Этот довод и перевесил в сомнениях Сабрины: она просто не могла заставить сестру с мужем сопровождать ее в форт в такую погоду.

По правде говоря, на ее решение повлияла и двухмесячная разлука со Слоаном. Бывали моменты, когда Сабрине отчаянно хотелось увидеться с ним. В такие минуты ее влекло к Слоану, как мотылька к пламени, но Сабрина напоминала себе, что пламя жжет и ранит. А бывало, Сабрина старательно отгоняла воспоминания о Слоане, делая вид, что между ними ничего не произошло. Она знала, что не создана для жизни на Западе. Она радовалась возможности побыть рядом с беременной сестрой, но все чаще задумывалась: не передумал ли Слоан сохранять брачные узы в течение всей жизни. Может быть, она невольно убедила его в том, что развод станет наилучшим выходом для них обоих? Сабрина помнила, как в минуту слабости пообещала Слоану вернуться в Дакоту вместе с Ястребом и Скайлар, и сдержала обещание.

Дни летели один за другим, складываясь в недели. Сабрина была счастлива в Мэйфэйре. Она с удовольствием помогала сестре готовиться к рождению ребенка. Но время от времени ее посещала тягостная мысль: она могла бы родить почти одновременно со Скайлар. Сабрина и не предполагала, что потеря ребенка причинит ей такую боль. Оказалось, она чувствовала зародившуюся в глубине ее тела жизнь. Сабрина не завидовала сестре, но с тоской вспоминала о собственной потере. Надо было забыть о случившемся. Теперь, когда они возвратились домой, Шотландия и поспешная свадьба казались Сабрине страшным сном.

А ее знакомство со Слоаном в Золотом городе состоялось целую вечность назад, в другой жизни, но иногда, в минуты странного трепета, она припоминала его до мельчайших подробностей. Чтобы вернуться к жизни, следовало поскорее обо всем забыть, и Сабрина старательно пыталась сделать это.

Но иногда мысли и чувства отказывались подчиняться ей… Несмотря на все усилия, она часто гадала, где сейчас Слоан и что с ним.

В самый разгар зимы, несмотря на холод, а может, именно поэтому, Ястреб и Скайлар решили устроить импровизированный прием. Пригласили всех соседей — на обширных землях Дакоты соседями считались те, кто жил на расстоянии нескольких дней пути верхом. Среди них оказались военные и предприниматели из Золотого города с женами и родственницами, несколько рудокопов, разведчиков и даже слуг. Последние прислуживали гостям и веселились по очереди.

Для приема выбрали чудесный вечер, приготовления оказались чрезвычайно увлекательными. Сабрина и Скайлар вместе придумывали наряды, смеялись и перешучивались, уверяя друг друга, что выглядят модно и неотразимо. Скайлар уговорила сестру надеть бархатное платье ярко-синего цвета на редкость женственного покроя, сама Скайлар остановилась на темно-зеленом туалете. Обе сестры оставили волосы распущенными.

Стоя на крыльце рядом с Ястребом и Скайлар встречающими гостей, Сабрина с наслаждением вдыхала прохладный воздух, ощущая его бодрящую чистоту. Наступал один из тех редких зимних вечеров, когда температура неожиданно поднялась до пятидесяти градусов (По Фаренгейту.). Завтра она вновь опустится ниже нуля, а пока погода стояла отменная. Землю покрывал пушистый, свежевыпавший снег, небо приобрело чистый кобальтовый оттенок, пронизанный золотым отблеском лунного света. Сабрина тепло поприветствовала Генри Пирпонта, своего давнего знакомого и поверенного Ястреба. Двоюродный брат Ястреба, Вяз, привез свою миловидную белую жену Лили. Военные прибывали вместе с женами; несколько матрон из Золотого города вывезли в свет дочерей, достигших брачного возраста, стремясь познакомить их с холостыми молодыми офицерами.

Уже в начале вечера дом был переполнен. Сабрина с удовольствием развлекала пестрое сборище гостей. Офицеры кавалерии все как один держались любезно и предупредительно, и Сабрина вновь чувствовала себя юной и жизнерадостной. Легкий флирт, шутки, восхищенные мужские взгляды доставляли ей неизъяснимое наслаждение.

Она танцевала с офицерами, которые были очарованы ею, но твердо помнили, что это жена Слоана.

— Мэм, вы затмили всех местных красавиц, — уверял ее во время танца лейтенант Блейк, рослый юноша с серьезным лицом.

— Вы неисправимый льстец, лейтенант. Оглянитесь: нас окружает множество прелестных девушек.

Лейтенант вздохнул:

— Одна-две — не больше. Но по-настоящему красивые женщины всегда оказываются замужем! — Он вновь добродушно улыбнулся. — Впрочем, вы сделали удачный выбор.

— Благодарю.

— Майор Трелони — удивительный человек. Путешествуя в одиночку, он способен за два дня преодолеть расстояние, на которое другие тратят целую неделю. Он знает окрестные земли лучше, чем кто бы то ни было. Майор издалека слышит засады и, как бы ни бушевали стихии, неуклонно движется вперед. Он способен уберечь своих спутников даже в бурю. За таким человеком я готов следовать куда угодно!

Сабрина приподняла бровь, размышляя, не добивается ли юноша таким образом продвижения по службе: Слоан предупреждал ее о подобных случаях.

— Но ведь майор Трелони наполовину индеец, — на помнила она Блейку, стараясь изобразить непринужденную улыбку.

Лейтенант Блейк удивленно нахмурился.

— Здесь повсюду индейцы, мэм. Любой человек, кого ни возьми, оказывается наполовину или на четверть сиу или шайеном, — добавил он и пожал плечами. — Более того, мы часто пользуемся помощью следопытов кроу и ри, хотя и те и другие — заклятые враги сиу. В армии белые уживаются с индейцами. Лично мне нравятся шайены, «настоящие люди», как они себя называют. Их жизненные принципы слишком высоки, но… — Он снова пожал плечами. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят, верно?

Сабрина рассмеялась: лейтенант ей нравился. Вряд ли он добивался повышения по службе.

— Вы правы. Пожалуй, мало кто из белых согласился бы жить среди индейцев.

— Это точно.

— Но ведь вы служите в кавалерии. Вам приходится сражаться с ними.

— Я — выпускник Вест-Пойнта, мэм. Я привык исполнять приказы.

Кружась по комнате в танце, Сабрина нахмурилась.

— Я встречала немало людей, уверенных, что хороший индеец — мертвый индеец, а военные часто дружат с ними.

Слишком уж жестока эта война.

Блейк пожал плечами:

— Она не так жестока, как война с мятежниками, мэм, хотя в то время мне не довелось сражаться. Тогда многим приходилось убивать старых товарищей, командиров, наставников… Должно быть, они прошли сквозь ад!

— Несомненно.

— Впрочем…

— Продолжайте.

— Видите ли, мэм, солдаты любят славу и награды. Возьмем того же Кастера! — Блейк вспыхнул и понизил голос. — В Вест-Пойнте никто не получал таких низких отметок, как он, его то и дело наказывали, но в начале войны он познакомился со старым Уинфилдом Скоттом и попал во второй кавалерийский полк, прославившийся в первой битве при Булл-Ран! А все почему? Этот человек — прирожденный солдат. Представьте себе, ему нравится воевать!

По спине Сабрины пробежал холодок, хотя быстрым движениям танца полагалось согревать ее.

— Стало быть, — пробормотала она, — войны ведутся ради славы?

Блейк в очередной раз пожал плечами.

— Победы необходимы военным как воздух, но эта война ведется ради золота и утоления алчности. Только умоляю вас, не выдавайте меня! Майор Трелони подтвердит мои слова. Вспомните, пока в Блэк-Хилс не обнаружили золото, никому и в голову не приходило отвоевывать у сиу их земли.

По правде говоря, индейцы часто помогали первым поселенцам, направлявшимся на Запад. Белые вызывали у них любопытство. Поначалу казалось, что земли всем хватит, а потом выяснилось, что мирное сосуществование двух столь разных народов немыслимо!

Музыканты неожиданно прекратили играть. Сабрина и лейтенант остановились и присоединились к общим аплодисментам. Затем лейтенант Блейк предложил Сабрине бокал пунша.

— Не откажусь, лейтенант. Я подожду вас у двери. Сегодня чудесная ночь!

Улыбнувшись, Блейк направился к накрытому столу, а Сабрина медленно побрела к застекленным дверям в глубине комнаты. Двери были открыты. В переполненной комнате царила духота, и, должно быть, не только у Сабрины возникло желание подышать прохладным ночным воздухом.

Накинув на плечи вязаную шаль, Сабрина вышла на веранду и застыла в изумлении. Перед ней расстилалась живописная местность: далеко на западе, словно мрачные левиафаны на фоне лунного неба, громоздились горы Блэк-Хилс, неожиданно напомнившие Сабрине о Шотландии. Теперь она понимала, почему отец Ястреба Дагласа, шотландец, так любил эту землю.

Она прислонилась к столбу, поддерживавшему крышу веранды, но тут же вздрогнула, заслышав приглушенные голоса. В креслах-качалках в дальнем конце веранды расположились две женщины. Они потягивали пунш, наслаждаясь свежим воздухом. Одной из незнакомок оказалась блондинка с хорошеньким круглым личиком, обрамленным тщательно уложенными локонами, другой — женщина постарше, в которой было что-то от старой девы или классной дамы. Она была тонкой как жердь; длинное лошадиное лицо и темные волосы не красили ее. Медленно потягивая пунш из бокала, она небрежно покачивалась в кресле и говорила о… О ней, Сабрине!

— Только учти, Нора, — говорила незнакомка с лошадиным лицом, — я не знаю точно, что странного в этом браке, но я много лет сопровождала отца по фортам и гарнизонам и кое-что повидала! Уверяю тебя, у майора Трелони и в мыслях не было обзаводиться семьей. Произошло что-то неожиданное, и, по-моему, именно она повела себя совсем не так, как подобает леди!

Хорошенькая блондинка Нора вздохнула:

— Как все это странно, Луэлла! Должно быть, в ней есть нечто особенное.

Луэлла громко фыркнула.

«Подобные манеры тоже не назовешь приличными для леди», — с раздражением отметила Сабрина. Она понимала, что подслушивать чужие разговоры не следует, но удержаться не могла.

Впрочем, почему бы и нет? Правила приличия нарушают сами незнакомки, сплетничая о ней.

— Знаешь, в чем тут дело?

— Нет. В чем?

— По-моему, она слишком своенравна и взбалмошна.

Должно быть, она сама бросилась в объятия майора Трелони и… обманом женила его на себе.

— Луэлла, в талии она стройна как тростинка.

— Значит, солгала ему, заявив, что оказалась в деликатном положении.

— Луэлла, вспомни: его лучший друг женился на ее сестре…

— Тем более! Она обвела майора Трелони вокруг пальца, и что ему оставалось делать? Не мог же он поссориться с Ястребом Дагласом! Мне доподлинно известно, что он вовсе не собирался возвращаться в форт с женой. Все произошло после его отъезда в Шотландию.

— Вот именно. Слоану Трелони прислуживает некий Рэли, и он сообщил мне, что узнал о свадьбе майора, только когда тот вернулся из Шотландии. Майор Трелони велел Рэли встретить его жену и помочь устроиться на новом месте, но запретил пышные приготовления, поскольку та должна привыкнуть к суровой жизни жены военного. Словом, ложа из роз ей не дождаться.

— Правда? — задумчиво протянула Нора и быстро огляделась. — Но ведь он женился! А говорил Элли Рив, что никогда не женится.

— Элли Рив?

— Да, да! — возбужденно затараторила Нора. Теперь пришла ее очередь делиться пикантными сплетнями. — А ты разве не знаешь? Я уж думала, что всему свету известно, как после смерти Джима… словом, они забыли о приличиях, это был настоящий скандал! Элли говорила, что он сложен, словно Адонис! Правда, она уверяла, что никогда больше не выйдет замуж, но, по-моему, мгновенно бы согласилась, стоило майору сделать предложение. Вот потому-то его женитьба и удивила меня! Мне казалось, он неравнодушен к Элли, хотя ей и было известно о той женщине из племени шайенов…

— Я тоже слышала, что у него была одна индианка, — величественным тоном отозвалась Луэлла, — жена, любовница — кто ее знает! Язычница, конечно, но солдаты говорят, что она соблазнительна, как Далила. И пышнотела. — Луэлла с неодобрением оглядела собственную худосочную фигуру.

— Я бы с радостью вышла за него, — со вздохом при зналась Нора.

— Твой отец никогда бы не согласился на этот брак, Нора Лейтон. Твои предки были первыми колонистами Массачусетса, а майор Трелони… наполовину язычник!

— Ну и что? Зато он — лакомый кусочек, — с дрожью в голосе возразила Нора.

— Нора, повторяю, твой отец…

Нора беспечно рассмеялась:

— О, папа был бы только рад! Он восхищается майором Трелони. — Помедлив, она добавила: — Я слышала, что однажды, очень давно он собирался жениться… — Нора осеклась.

— На ком? — встрепенулась Луэлла.

— На одной белой женщине. Дочери офицера кавалерийского полка.

— Кто она такая? — допытывалась Луэлла.

Нора покачала головой:

— Не могу сказать, просто поверь мне на слово. Она была дерзкой особой, но вращалась в высших кругах, к тому же за ней давали хорошее приданое! — Нора усмехнулась. — Словом, ты поняла, о ком я говорю. Она вышла замуж за отпрыска знатного английского рода, разбогатевшего в Америке, несмотря на его лысину и необъятный живот! Думаю, вскоре после свадьбы она пожалела о том, что так поторопилась. Луэлла возмущенно и громко фыркнула:

— О происхождении не следует забывать! К тому же существуют правила приличия…

— И все-таки я бы согласилась стать его женой, — улыбнулась Нора.

— А я — никогда!

— Луэлла, бедняжка, к чему лицемерить! Тебе прекрасно известно, что ты с радостью приняла бы его предложение!

— Ни за что! Как у тебя только язык повернулся!..

— Кстати, о правилах приличия: ты наблюдала за ней сегодня? — перебила Нора. — За женой майора? Видеть не могу, как мужчины увиваются вокруг нее! Это неслыханно!

И у всех глаза горят похотью! Вот уж кто настоящая Иезавель, верно? Она флиртует с усердием продажной женщины. А тебе известно, что она познакомилась с майором в то время, когда разыгрался скандал вокруг ее отчима, сенатора Дилмана? Я слышала, что сестры Конор и Дилман ненавидели друг друга!

— А если это не настоящий брак?

— Не настоящий брак? Тогда что же?

— Кто знает! По-моему, она коварно соблазнила его, пожаловалась сестре и заставила жениться! — объявила Луэлла. — Или хуже того — объявила, что ждет ребенка!

Прислонившись к столбу, Сабрина изо всех сил сдерживала желание броситься к сплетницам и наградить обеих звонкими пощечинами.

Она была вправе требовать извинений! Но в этот момент лейтенант Блейк подошел к двери и громко окликнул ее:

— Миссис Трелони! Миссис Трелони, вы здесь?

Обе качалки замерли, румянец на щеках сплетниц был виден даже в полутьме. Луэлла вскочила. Нора последовала ее примеру.

— Вы ищете миссис Трелони? — переспросила Луэлла. — Разве она здесь?

Сабрина вышла из-за столба с таким видом, что женщинам не удалось определить, спустилась ли она только что по лестнице или простояла на веранде целый час.

— Добрый вечер, дамы, — любезно пропела она, склонив голову, чтобы приглушить гневные искры в глазах. — Благодарю вас за пунш, лейтенант Блейк! — Взяв бокал, она мгновенно осушила его, поставила на перила и повернулась к женщинам. — Луэлла, уверяю вас: я не соблазняла майора Трелони — напротив, это он соблазнил меня. А вам, Нора, следовало, бы помнить, что давние романы моего мужа вас не касаются. Лейтенант, я слышу, танцы продолжаются. Вы не хотите вернуться в дом?

Ошеломленный лейтенант Блейк быстро пришел в себя:

— Разумеется, миссис Трелони!

Войдя в комнату, они вновь закружились в танце. Продолжая пылать негодованием, Сабрина старательно выделывала па, улыбалась, болтала и смеялась. Лейтенант был искусным танцором, и ей казалось, что она плывет по комнате.

Черт бы побрал этих фурий, думала она. Следовало сделать вид, будто она ничего не слышала!

— Не знаю, что произошло на веранде и что вам сказали — неожиданно произнес лейтенант Блейк, — но вы высыпали соль на свежую рану Луэллы Лейн. Она собиралась замуж за молодого офицера, а в прошлом году он погиб. Она до сих пор не оправилась от потери, и кроме того…

— Договаривайте.

Он робко отвел взгляд.

— Теперь она навсегда останется старой девой. Само собой, и Луэлла, и Нора Лейтон сгорают от зависти.

— Почему?

— Об этом я уже говорил: среди собравшихся женщин вам нет равных.

Услышав комплимент, Сабрина с искренней благодарностью улыбнулась лейтенанту.

— Спасибо вам, — произнесла она, глядя ему в глаза.

Он улыбнулся в ответ, и они вновь закружились в танце.

Музыка закончилась, танцоры остановились и зааплодировали музыкантам.

Только теперь Сабрина заметила, что возле двери столпились гости, приветствуя вновь прибывших.

Внезапно выяснилось, что размышлять о местонахождении Слоана ей больше не придется: облаченный в парадный мундир, он застыл в дверях и выглядел на редкость рослым и внушительным. Скайлар подала ему бокал пунша, а гости забрасывали взволнованными вопросами.

Пугающий холодок вновь пробежал по спине Сабрины.

Слоан стоял как ни в чем не бывало, кивая, улыбаясь и отвечая на расспросы.

И вместе с тем он не сводил с нее глаз.

Сабрина не знала, сколько времени он простоял здесь, наблюдая за ней.

Загрузка...