Неповторимая весна

Глава 20

Следующие несколько дней пролетели в напряженной деятельности. Здание готовили к взрыву. На Лютера и Джима можно было полностью положиться. Кейт, как бывалый вояка, выполняла и отдавала приказы, и Доновану было забавно слышать, как она командовала рабочими своей бригады.

Работа изматывала, так как он добивался идеального результата во всем. Хорошо, что не требовалось много времени для сна, – Донован все равно не мог спать.

Через сорок восемь часов почти беспрерывной работы он уснул прямо за столом у себя в комнате, проверяя очередной раз, все ли документы в порядке. Разрешение на проведение взрыва от городских властей, разрешение пожарной части на использование динамита, разрешение от администрации штата на закрытие Ленты на пару часов, разрешение экологов как залог того, что воздух в городе останется чистым… Документы прошли четырнадцать различных инстанций.

Он откинулся на спинку стула, чтобы дать глазам отдохнуть перед тем, как перечитать разрешение на нарушение общественного порядка. Когда он открыл глаза, было почти шесть утра. Время вставать. Донован застонал, поднимаясь на ноги, – все тело затекло, мышцы ныли от неудобного положения во время сна. Он чувствовал себя так, словно умер дня три назад и его уже похоронили.

Решив, что необходимо принять душ, даже с риском опоздать, он расстегнул рубашку. И тут раздался звонок в дверь. Донован вышел из своей комнаты и наткнулся на Кейт, которая принимала столик с завтраком на двоих. Тьфу ты! В его затуманенном мозгу почему-то не нашлось места тому факту, что он живет не один.

Не успел он ретироваться, как Кейт уже закрыла дверь и обернулась. При виде голой груди Донована ее брови взлетели вверх. Зрелище, конечно, не новое для нее, но в этих условиях он почувствовал себя… голым.

Кейт налила в чашку кофе, добавила чуть-чуть молока и подала ему.

– Предлагаю тебе одеться перед завтраком. Я не уверена, что смогу выдержать столь волнующее зрелище так рано утром.

Покраснев впервые за много-много лет, Донован поспешно удалился. Он не мог разыгрывать из себя толстокожего, пока жил с Кейт.

Проглотив кофе, он быстро принял душ, после которого почувствовал себя лучше – словно умер только вчера. Одевшись, Донован вышел в гостиную, где обнаружил завтрак из яиц, бекона и пончиков под серебряной крышкой. Удивленная, но, слава Богу, хранившая молчание, Кейт налила ему еще кофе, пока он ел. Яйцо всмятку – так, как он любил. Когда он покончил с завтраком, Кейт поинтересовалась:

– Ты что, решил отращивать бороду?

Боже, он забыл побриться. Донован потер подбородок – щетина кололась, как иголки молодого дикобраза.

– Вообще-то я хотел примерить внешность террориста. Всегда завидовал этим парням – как им удается сохранить идеальную трехдневную небритость?

– Есть специальные бритвы, которые регулируются так, чтобы оставлять щетину разной длины. Похоже на машинку, которой стригут газоны. Хотя я бы подумала, что это не в твоем вкусе и ты просто забыл побриться.

Жаль, что она не разучилась читать его мысли.

– Мало времени. А бритье – это роскошь.

Не удовлетворившись этим объяснением, Кейт спросила:

– После всех этих лет и взрывов неужели ты по-прежнему волнуешься перед выполнением каждого нового заказа? Или в этом деле есть что-то, о чем ты мне не сказал?

Его первой реакцией было постараться избежать объяснений, но сейчас он добивался искренности во всем.

– Это очень важная работа, и она должна быть выполнена идеально. Наш бизнес не мог бы существовать, если бы нам не доверяли. «Феникс» всегда был самым лучшим, самым безопасным. В своих интервью Сэм всегда подчеркивал роль семейных уз. Вот его племянник, вот его зять.

– Бывший зять.

– Это он опускал. Старый лис знал, что имидж одной большой благополучной семьи помогает установить доверие. И еще, были наши достижения.

– Но сейчас наши достижения сомнительны, Сэм погиб, его племянник ушел из компании, и тебе придется доказывать всему миру, что «Феникс» так же хорош, как и прежде.

– Вот именно. – Донован принялся намазывать пончик джемом. – Мало того, что снос «Дворца» был бы сложным проектом при любых условиях, так еще и дорогой кузен Ник не устает заверять всех, что он-то и есть настоящий Корси, прямой наследник традиций «Феникса». Если что-то пойдет не так, то все, кто занимается взрывным делом, узнают об этом через пять минут. Это отразится на бизнесе.

– Но Ник всего лишь племянник Сэма. А в «Фениксе» работаю я, его единственная дочь.

– Ты права. Тележурналисты и корреспонденты печатных изданий будут рваться получить интервью, и ты станешь ценным вкладом в наши связи с общественностью. Умна, член семьи, до ужаса фотогенична.

– И блондинка. Не забывай, что я блондинка.

– Я же сказал, фотогенична. Ты будешь великолепно смотреться на обложке журнала «Взрывная эпоха». Тебя сфотографируют в каске, может даже, задумчиво покусывающей динамитную шашку.

– Как скажешь. А пока постараемся выполнить эту работу идеально. Правда?

– Ты говоришь так, как будто это легко.

– Достичь идеала всегда трудно. Но если требуется идеальный результат, то, клянусь Богом, мы его добьемся.

Она вышла из комнаты, чтобы убрать посуду. Такую женщину, как Кейт, лучше иметь в союзниках, подумал Донован.

Ближе к вечеру вся территория «Дворца Невады», казалось, была охвачена неким контролируемым безумием. Строительные рабочие и киношники занимались каждый своим делом. Донован немного расслабился. Его людям придется трудиться допоздна и сегодня, и завтра, но все будет готово к двум часам следующей ночи – времени, на которое назначен взрыв.

И туг к Доновану и Буллу Берригану, обсуждавшим свои дела, подбежал режиссер Хэнк Хокинс.

– Уходите! – скомандовал он. – Мы собираемся снимать сцену с танком, а вы на съемочной площадке.

Берриган ответил:

– Я думал, вы хотели снимать, когда стемнеет. Вам же нужно определить, сколько пленки понадобится, чтобы запечатлеть взрыв на темном, ночном фоне.

Хокинс щелкнул пальцами.

– Точно, я чуть не забыл. Донован, взрыв надо передвинуть на завтра на время заката.

– Что-что? – переспросил Донован. Режиссер махнул рукой вверх.

– Вы когда-нибудь видели такое небо? Чтобы выявить все преимущества танковой сцены, взрыв должен быть снят при подобном освещении. Какие-то мелкие расхождения могут быть устранены в лаборатории, но превратить ночь в день невозможно.

Донован посмотрел на здание. Величественный закат превратил окна «Дворца» в расплавленное золото – ошеломляюще прекрасная картина на фоне темных облаков, нависших над ними.

Но, Господи, они не могли перенести взрыв на более раннее время! Им и до назначенного пришлось бы торопиться что было сил.

– Мы не сможем взрывать завтра. Пусть это будет следующий вечер.

– Исключено! Я к тому времени должен быть в Лос-Анджелесе. Не могу же я терять время, сидя здесь!

Раздраженный и уставший донельзя, Донован позволил своему темпераменту выйти из-под контроля. Он уже открыл рот, чтобы предложить Хокинсу, печально известному своими закидонами, или уступить право съемки взрыва второму режиссеру, или пообещать лично вставить ему динамитную шашку туда, где солнечные закаты не наблюдаются.

И тут рядом появилась Кейт.

– Вы абсолютно правы, мистер Хокинс. Жалко терять такое красивое небо. Но мы не можем перенести время взрыва, пока не будут получены дополнительные разрешения.

Хокинс махнул рукой:

– Без проблем – я пошлю одного из своих людей. Это же Вегас, они считаются с Голливудом. Но танковая сцена должна быть снята сейчас – этот свет продержится всего несколько минут.

Он с главным оператором кинулся выбирать место для установки камер, а помощники очищали территорию от зевак.

– Пойду позову Кармен, – сказал Берриган. – Она меня убьет, если не увидит этого.

Кейт проговорила:

– Ну же, Донован, если мы пойдем вон туда, то все прекрасно увидим.

– Черт побери, мы не сможем закончить закладку зарядов завтра до заката!

– Конечно, сможем. Будет необходимо – позвоним в офис и вызовем сюда еще пару людей частным самолетом, если потребуется, но, думаю, эта работа вполне нам по силам. Чего бы это ни стоило, надо предоставить Хокинсу все, что он пожелает. Ты помнишь, что мы должны поддержать высокую репутацию «Феникса»? Мы обязаны показать, что способны достичь идеала.

Его злость улетучилась. Кейт была права.

– На самом деле нам не придется никого вызывать из Мэриленда. – Донован начал размышлять вслух. – Наш поставщик динамита – взрывник по профессии. Думаю, за подходящую плату он будет рад поучаствовать. И еще – один из наших бригадиров, Рэнди Бейтс, руководит работами в городе Феникс. Он опережает график, так что я могу на пару дней перебросить его сюда.

– Хорошая идея. – Кейт повернулась к зданию. – Не дождусь, когда увижу это. Невероятно! Огромная страшная военная машина, вырывающаяся из стен казино…

Когда все посторонние были удалены с территории, ассистент пригнал к «Дворцу» сияющий белый «кадиллак». Припарковав машину, он бегом покинул место съемки. Тишина воцарилась на съемочной площадке. Отель в своей стеклянной оболочке с названием «Арройо», выведенном на фасаде, казалось, горел дьявольским красно-золотым светом на фоне грозового неба. Это была сюрреалистическая картина, одновременно и прекрасная и зловещая.

Направо Хокинс, явно выжидавший, когда наступит наилучший момент, поднял руку, потом резко опустил, дав сигнал к началу съемок.

– Камера!

Металлический рокот послышался в глубине обреченного отеля, высота его тона все росла, пока не перешла в вой. Затем из здания на полной скорости вырвался черный танк, казавшийся чем-то демоническим. Окна разлетались вдребезги, стекло сверкало в закатных лучах, когда танк давил сияющий «кадиллак», превращая автомобиль в груду металлолома.

Донован затаил дыхание, когда массивное чудовище двинулось прямо на главную камеру. Хокинс не шелохнулся, нимало не обеспокоенный перспективой закончить жизнь под гусеницами. В последний момент танк с визгом остановился.

Наступила полная тишина. Потом открылся люк и появился Кензи Скотт с «исцарапанным» гримом лицом. В поношенной армейской форме актер казался очень мощным, представляющим нешуточную угрозу. Тонкая рука потянулась из люка, схватив руку Кензи. Безо всякого напряжения он поднял на броню Рейн Марлоу с разметавшимися по плечам абрикосовыми волосами. На ней был тщательно порванный в некоторых местах костюм девушки из шоу. Донован ухмыльнулся. Если бы этот расшитый блестками и украшенный перьями наряд порвался чуть больше, пришлось бы относить фильм к другой категории. Пара поцеловалась, их слившиеся силуэты выделялись на фоне кроваво-красного фасада отеля.

– Я так и вижу этот романтичный поцелуй на постерах над кроватями половины девушек Америки, – пробормотала Кейт. – Кензи Скотт – воплощение девичьих грез.

Доновану показалось, что она пытается проверить, как у него обстоят дела с чувством ревности.

– Похоже, любопытный будет фильм, – ответил он. – Безмозглый, зато забавный.

– Рейни сказала почти то же самое, а она в этом отлично разбирается. – Кейт снова взглянула в сторону отеля – свет уже менялся с красно-оранжевого на индиго. – Можешь себе представить, как эта сцена будет выглядеть на широком экране, снятая с низкой точки и слегка замедленная?

– У тебя воображение богаче, чем у меня. Я просто инженер.

– Не просто, а самый лучший инженер-взрывник во всем мире. Если хочешь, чтобы твоей компании доверяли, учись мыслить широко.

Каска Кейт была испачкана, грязь и сажа глубоко въелись в ее одежду, но улыбка оставалась той же – сияющей улыбкой девочки, которая с первой их встречи завоевала его сердце. Волна эмоций затопила Донована. Во время похорон Сэма он говорил себе, что хочет лишь помочь Кейт покончить с прошлым. Что он желает ей всего самого лучшего, а его личность – далеко не самое лучшее. Как благородно и справедливо. Сейчас всякая видимость отчуждения исчезла, и он понял, что любит Кейт так же, как любил всегда. Он хотел, чтобы она была его женой – и ныне, и присно, и во веки веков, аминь. Он не переставал любить ее, даже когда пытался отрицать это, потому что его любовь больше не имела смысла.

Неужели у них может быть будущее?

Кейт сняла каску и с умиротворенным выражением лица смотрела, как киношники толпились вокруг танка. Ее и Донована первая влюбленность была такой легкой, такой естественной. Она приняла его всем сердцем. Но теперь невинная доверчивость исчезла. И он уже получил доказательство того, что под ее приятным, деловым обхождением скрывался гнев и первобытный животный ужас. Она презирала возможность насилия с его стороны, как и он сам.

И все же их объединяло общее прошлое, а дикое завещание Сэма предоставляло возможность восстановить отношения. Донован переменился с тех пор, когда ему было девятнадцать, и мог измениться еще. Кейт была самым лучшим стимулом для того, чтобы он поборол в себе темные черты. Он уже рассказал ей о своей семье то, чего не говорил никогда никому, за исключением врача-психотерапевта. Сможет ли он завоевать ее доверие? Если хочешь, чтобы тебе верили, учись мыслить широко.