Непредсказуемая Пейдж

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

В день свадьбы Пейдж проснулась совершенно счастливая, испытывая восхитительное чувство волнения и ожидания. Даже погода, теплая и солнечная, была на ее стороне.

Пейдж уже два месяца купалась в любви, тепле и заботе окружающих. А как внимательна стала к ней Эвелин с тех пор, как было объявлено о ее помолвке с Антонио! Экономка из кожи вон лезла, чтобы помочь в приготовлениях к свадьбе.

Что же до ее отца… он стал совершенно не похож на самого себя. Отец настаивал на том, чтобы Пейдж не считалась с расходами и покупала все, что ее душеньке угодно. У нее должно быть все, что она пожелает. Но единственное, чего желало ее сердце, был Антонио.

Она не могла дождаться его – накануне рано утром он прилетел из Лондона и позвонил ей из служебной машины. Пейдж услышала нотки усталости в его голосе и велела ему ехать к себе домой и хорошенько отдохнуть, чтобы быть завтра в форме. Завтра их свадьба! Она встретится с ним в церкви.

Венчание будет в местной католической церкви, потом намечался прием в Фотчен-холле. Пейдж хотела, чтобы все было скромно, но отец, да и Антонио, настояли на торжественном вечере для всех их близких друзей из бизнес-сферы. Она позволила отцу поступить по-своему, покоренная его добротой. Возможно, он в конце концов и любит ее!

Однако, когда однажды вечером Пейдж сообщила Антонио, что Конрад собирается купить им дом, тот воспротивился. Большое спасибо, он сам купит для них дом, несколько агентств по продаже недвижимости уже этим занимаются.

Стук в дверь прервал ее счастливые мечты.

– Это Эвелин, милая. Я принесла тебе особенный, свадебный завтрак.

– Ну конечно. Мне пора готовиться.

Пейдж не опоздала на свадьбу, но так нервничала, что впоследствии едва могла что-то вспомнить, за исключением того, каким красивым выглядел Антонио в черном смокинге. Ее собственное появление в простом платье, с облегающим лифом на шнуровке, широкой юбкой из тюля и кружевной тюлевой же, подходящей к ней вуалью, вызвало долго не затихавшие восторженные крики.

– Первое, что мы сделаем, как только поселимся в нашем новом доме, – сказала она Антонио в машине по пути домой из церкви, – начнем заводить собственных друзей.

Он улыбнулся и погладил ее по руке.

Когда они, счастливые и сияющие, прибыли в Фотчен-холл, гости были в сборе.

Эвелин наблюдала за новобрачными, сладенько улыбаясь. Ее час вот-вот пробьет.

Когда прием подошел к концу и она увидела, что Антонио подошел к отцу Пейдж и оба они покинули зал, Эвелин подобралась, как тигр – к прыжку.

Медовый месяц! Как бы не так. Экономка поднялась наверх и вошла в спальню, где переодевалась Пейдж Скарлатти, ха-ха! Эвелин с ненавистью и завистью глядела на изумительное тело, в котором не было даже намека на какой-нибудь изъян.

– Ты могла бы постучать, Эвелин, – с беспокойством сказала Пейдж, хватая халат и торопливо натягивая его на свое почти обнаженное тело.

– Наверно, могла бы, – высокомерно согласилась та и захлопнула за собой дверь.

Внутри у Пейдж все застыло. Казалось, холод заполнил комнату и ее саму.

– Что случилось? – спросила она.

Но где-то глубоко внутри Пейдж уже знала, что случилось. Эти последние несколько недель Эвелин постоянно показывала, что испытывает к ней расположение. На самом деле все это было притворством.

– Ничего, – ответила женщина. Ее злобные глаза-бусинки блестели коварным блеском. – Я всегда считала тебя дурой, – ухмыльнулась она, – но сегодня тебя разыграли, как самую большую, самую патентованную дуру!

Пейдж приложила все усилия, чтобы не выдать чувств, охвативших ее при этих словах.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Она постаралась, чтобы голос звучал спокойно.

– Неужели все еще не понимаешь? Просветить тебя? Твой, так сказать, муж тебя не любит, моя дорогая. Он женился на тебе не потому, что хотел этого, а потому, что твой отец вынудил его шантажом.

Пейдж смотрела на эту женщину, и в сердце ее воцарился ужас. Это не может быть правдой. Антонио любит ее. Она знает!

– В тот день, когда ты явилась домой с синяком, Конрад велел Джиму привезти Антонио. «Женитесь на моей дочери, – сказал Конрад, – и я сделаю вас директором «Фотчен Продакшнз». Антонио сперва уперся, но кто удовлетворяется отрицательными ответами? «Если вы не женитесь на Пейдж, – добавил Конрад, – я предложу эту должность Броку Мастерсу». Конечно, Антонио понял, что если этот американец займет место директора, то его карьере и всей компании придет конец. Поэтому он согласился. Хотя, надо признаться, не очень охотно.

Даже находясь в состоянии глубокого шока, Пейдж мысленно сумела вернуться к тому вечеру, когда она сошла вниз и обнаружила, что ее отец и Антонио пьют шампанское. Что сказал тогда Антонио? Что они пьют за будущее объединение… Так вот что они праздновали!

– Конрад хотел, чтобы Антонио обручился с тобой до того, как он вернется в Европу, – исступленно продолжала Эвелин. – Когда Антонио спросил, каким образом сможет убедить тебя выйти за него замуж за такой короткий срок, твой отец дал ему один здравый совет. «Соблазните эту маленькую дурочку, – твердил он. – Скажите ей, что вы любите ее. Если не будет другого выхода, сделайте ее беременной!» Примерно так он и сказал.

Пейдж вспомнила о том, как они были вместе в первый раз и Антонио не воспользовался презервативом. Значит, причиной этого было не страстное желание, поняла она с горечью, а хладнокровный расчет.

– Тебе хотелось верить, что Антонио может любить такую взбалмошную идиотку, как ты. Надеялась выйти замуж за твоего красивого героя, сделать его своим мужем. Но ему нужна не ты. Ему нужна компания! Как раз в эту минуту он официально подписывает свой директорский контракт в кабинете Конрада.

Пейдж не могла отвести глаз от Эвелин. Неужели эта женщина говорит страшную, ужасную, презренную правду?

– Зная тебя, – с презрением продолжала экономка, – можно предположить, что ты, наверно, не посмеешь даже сказать ему, что знаешь об их сделке. Ты скорее будешь продолжать унижаться у ног Антонио и в его постели. В любом случае это будет невыносимо трудно, не так ли? Живя с правдой, зная, что сама вынудила папашу купить тебе жениха только для того, чтобы наконец-то сбыть тебя с рук! Люди говорят, будто красота и богатство не приносят счастья. Теперь-то я по-настоящему понимаю, как они правы. Счастье – вот что я чувствую сейчас!

Впоследствии Пейдж не могла понять, как ей удалось не упасть в обморок прямо на том месте, где стояла. Каким-то образом она нашла в себе мужество и гордость задавить в себе ужас и посмотреть в лицо своему врагу с достоинством и презрением.

– Мне жаль разочаровывать тебя, Эвелин, – сказала она, – но ты не сообщила мне ничего нового. Антонио рассказал мне все о его сделке с отцом, когда мы вместе уехали. Он просто не мог скрывать это, как только действительно влюбился в меня, и твердо решил отказаться от должности директора компании, но я упросила его принять эту должность. Так что, Эвелин, твое счастье недолговечно, и ты потеряла работу здесь. Ты приготовила заявление об уходе?

Когда оглушенная женщина взглянула на конверт, который битых пять минут нервно мяла в руках, Пейдж внезапно пришла к правильному решению.

– Не хочешь ли ты вручить его мне? – спросила она, протягивая руку ладонью вверх и изо всех сил стараясь, чтобы она не дрожала. – Я передам его отцу сама. Однако очень надеюсь, что ты не ждешь от нас хороших рекомендаций.

Ей было приятно видеть эту подлую женщину смущенной. Экономка действительно сунула ей конверт, прежде чем овладела собой. Хотя и это она сделала не сразу.

– Я… я не верю тебе! – запинаясь, пробормотала Эвелин. – Ты… ты не знала до той минуты, пока я просто не выложила тебе правду.

– Как не знала и о том, что несколько лет назад ты убила мою собаку? – бросила ей Пейдж.

Рот экономки открылся.

– Я не такая дура, какой ты меня считаешь, Эвелин. Да, мне был нужен Антонио, и теперь я вышла за него замуж. Мне наплевать, кто подтолкнул его к женитьбе на мне. Отец оказал мне большую услугу, потому что теперь я жена Антонио и намерена оставаться ею. Советую тебе убираться отсюда к черту, потому что, если ты этого не сделаешь, Антонио заставит тебя страстно захотеть этого. Тебе следовало бы видеть, что он сделал с человеком, который однажды осмелился ударить меня.

Пейдж стояла на своем до тех пор, пока экономка не вышла из спальни. Но когда она осталась одна, то медленно опустилась на край кровати, чувствуя себя совершенно раздавленной. Из нее будто бы разом ушли все жизненные соки.

В отчаянии она попыталась решить, что ей делать, как быть, как вести себя. Верить ли хоть толике того, что она только что сказала Эвелин? Остается ли какая-нибудь надежда на то, что Антонио действительно влюбился в нее? Или все это было ложью с самого начала? Развяжется ли этот узел сейчас, когда она наконец получила то, чего хотела?

Она все еще сидела там, потрясенная и, как ни странно, без единой слезинки в глазах, когда в комнату ворвался Антонио.

– Пейдж, быстрее! Твой отец! Ему плохо.

Она осталась сидеть в той же позе и только бесстрастно посмотрела на него.

Антонио нахмурился.

– Ты что, не слышала, что я сказал? У твоего отца сердечный приступ. Я вызвал «скорую помощь», с ним сейчас Джим, он делает ему искусственное дыхание и закрытый массаж сердца. Да что с тобой такое, Пейдж? Почему ты сидишь и смотришь на меня так? Ты в шоке? О Господи, ну конечно! Я иногда забываю, какая ты нежная, какая впечатлительная. Может быть, мне найти Эвелин и отправить ее наверх, чтобы помогла Джиму?

Упоминание имени Эвелин наконец-то вывело Пейдж из оцепенения.

– Нет, – сказала она резко, тряхнув головой, – Эвелин ушла.

– Что значит… ушла?

– Уволилась. Наша милейшая экономка только что была здесь. Оставила заявление об уходе. Возвращайся к отцу, – тихо сказала она. – Я оденусь и сразу спущусь.

– Странно… Почему ей вздумалось увольняться именно сегодня, в день нашей свадьбы? Ты не знаешь? Она ничего не объяснила?

Проигнорировав вопросы мужа, Пейдж встала и отвернулась, чувствуя, что он медлит и что смущен ее поведением. Но она и за миллион долларов не смогла бы взглянуть на него. Не сейчас.

– Иди, – резко бросила она через плечо.

И только тогда Пейдж обратилась мыслями к своему отцу. Она хотела ненавидеть его, хотела ненавидеть их обоих! Но обнаружила, что ненависти в ней нет.

А потом она заплакала – горько и беззащитно.

Как найти в себе силы жить с этой болью?

Чувствуя себя глубоко несчастной, Пейдж надела голубое шелковое платье, которое приготовила к сегодняшнему дню, и спустилась вниз.

«Скорая помощь» прибыла и забрала ее отца прежде, чем Пейдж смогла повидаться с ним. Антонио ждал жену в вестибюле. Он выглядел озабоченным.

– С тобой все в порядке, дорогая? – спросил он, беря ее за руку и ведя через открытую парадную дверь. – Ты очень бледна. Но дело не так плохо. Врач сказал, что это, возможно, осложнение после ангины.

Джим ждал у лестницы рядом со служебным лимузином, готовый следовать за «скорой помощью» в больницу.

– Я и не подозревал, что у него больное сердце, – пробормотал Антонио, помогая Пейдж усесться на заднее сиденье, а потом садясь рядом с ней.

– Оно у него здоровое! – возразила Пейдж.

– Конрад переутомился. Ему уже давно советовали лечь на обследование, но он твердил, что ненавидит больницы, и решил уйти на пенсию. Я только сейчас об этом узнал, иначе, поверь, поступил бы по-другому.

– Что… что ты имеешь в виду?

Когда он взглянул на нее, в его глазах мелькнуло беспокойство.

– Надеюсь, что ты не очень расстроишься, Пейдж, но я… сегодня я уволился из «Фотчен Продакшнз».

– Что? – выкрикнул Джим из-за руля. – Тони, ты же единственный порядочный человек в этой чертовой компании!

– Я должен был сделать это, Джим, – ответил Антонио и внимательно посмотрел на жену. – Мне захотелось принадлежать самому себе. Жить своей собственной жизнью вместе с женой, которую я люблю больше всего на свете. Я не мог бы сделать этого, работая на Конрада. Любое мое продвижение по службе люди рассматривали бы как карьеризм при поддержке тестя. Они потеряли бы ко мне уважение. А уважение играет большую роль в жизни итальянцев, итальянских мужей, – добавил он, беря руки Пейдж в свои. – Для меня самое главное – это жена, и если бы она перестала меня уважать, я бы, наверное, умер.

Пейдж задохнулась. О Боже! К горлу подступил комок. Все то, что она сказала Эвелин, было правдой! Может, Антонио и заставили добиваться ее согласия на брак, но он действительно влюбился в нее. К тому же его любовь столь велика, что он готов бросить то, ради чего работал всю жизнь!

Но ей-то как теперь быть? – взволнованно думала Пейдж. Что делать? Сказать ли ему, что она знает правду?

Нет, нет, она не может сделать это. Антонио решит, что упал в ее глазах. Он не перенесет позора. Пейдж во что бы то ни стало должна хранить тайну, притворяясь, будто ей ничего не известно.

– Я думаю, – сказала она наконец нетвердым голосом, – что ты поступил правильно.

– Конечно, дорогая. Рад, что ты меня поддерживаешь. Но я ужасно расстроил твоего отца.

– Моего отца многое расстраивает, – скривилась Пейдж, все еще не желая простить Антонио его вину – вне зависимости от того, насколько он оказался виноват. – Ничего, он переживет твое увольнение. И выздоровеет. На моего отца автобус наедет, и ничего с ним не случится.

– Я знаю, что ты наверняка не поверишь, – с жаром произнес Антонио, – но твой отец любит тебя, Пейдж. Я и сам не верил в это до нашего сегодняшнего разговора. Конрад рассказал мне, как он волновался из-за тебя и как винит себя за то, что раньше был таким дрянным отцом. Виновником всех твоих несчастий он считает только себя. Когда ему сообщили, в каком плачевном состоянии находится его здоровье, ему захотелось увидеть тебя устроенной и счастливой. Знаешь, Конрад признался мне, что сегодняшний день – один из лучших в его жизни!

Пейдж усмехнулась. Уж ее-то не обманешь лживыми клятвами любви. Отец всегда умел добиваться своего. Вот и добился. Однако, если она не собирается показывать, что ей что-то известно об этой истории с шантажом, то лучше притвориться, будто она верит Антонио.

– Мне кажется, папа действительно по-своему любит меня, – согласилась Пейдж. – И я тоже его люблю. В конце концов, он мой отец.

– Так ты прощаешь меня? – спросил Антонио. Лицо его выражало самые сердечные чувства.

– Прощаю тебя… за что?

– За увольнение. И за то, что я расстроил твоего отца. Надеюсь, мой отказ от должности не доконает его.

Пейдж успокаивающе пожала руку мужа.

– Тебе не надо чувствовать себя виноватым, – сказала она твердо. – С отцом все будет в порядке.

Как только Антонио увидел Конрада, состояние которого заметно улучшилось, он вздохнул с облегчением. И все же, сидя у постели больного, Антонио решился спросить:

– Вас обеспокоило, как вы обойдетесь без меня?

– Меня беспокоило, как жизнь обойдется без меня, – хмыкнул Конрад. – Думаю, в конце концов мне не избежать операции.

– Хорошая мысль, – вмешалась Пейдж. – Тогда ты наконец оставишь нелепую затею с уходом на пенсию и будешь по-прежнему сам править своей собственной компанией.

Конрад криво улыбнулся дочери.

– Вы только посмотрите на нее! Только сегодня вышла замуж, а уже поучает отца, как он должен поступать. Я знаю, что вы не измените своего решения, Антонио, – обратился он к новоиспеченному зятю, – но не могли бы вы остаться исполняющим обязанности директора до тех пор, пока я на ногах?

– А может, этим займется Брок Мастерс? – с ноткой легкого презрения в голосе спросил Антонио.

– Брок Мастерс! Вы, должно быть, шутите. Наркоман и бездельник! К Рождеству я его выгоню.

– Это будет лучшее, что вы сделаете, Конрад, но я не останусь директором. Сегодня я объяснил вам причины моего ухода, и вы должны понимать, что они весьма уважительны.

Конрад покорно кивнул, потом улыбнулся им обоим. Антонио улыбнулся в ответ. Может быть, Конрад и был хитрым старым дьяволом, но все же Антонио всегда будет благодарен своему тестю за то, что тот принес ему такое счастье, о котором он не смел и мечтать.

Пейдж тоже понемногу приходила к той же мысли. Не имеет значения, чем руководствовался Конрад в своих действиях, главное – результат: он дал ей Антонио. Трудно ненавидеть человека, который помог осуществиться твоим заветным мечтам.

Позже, ночью, уютно расположившись в объятиях Антонио после бурных ласк, она задала ему вопрос. Очень важный.

– Ты сначала хотел бы мальчика или девочку?

В течение следующих девяти месяцев, особенно после того, как врач подтвердил, что Пейдж действительно забеременела, все устремления супругов были направлены на появление малыша. Нетерпение их росло с каждым днем.

В следующем сентябре, когда родился Юлиус Ричард Скарлатти, счастливые родители переехали в красивый дом с четырьмя спальнями на Марубра-Бич, выкрасили детскую в розовый цвет на случай, если следующий ребенок будет девочкой, и купили четырехмесячную черную дворняжку.

Они также завершили производство первой серии часовой программы «Романтическое шоу», в котором показывали телезрителям живописные места, веселые праздники, отели, рестораны и всевозможные магазины, где можно приобрести одежду, женское белье, подарки и книги. Это была идея Пейдж. В этом же году она впервые вышла в эфир и была хорошо принята зрителями. Но самым романтическим аспектом шоу стали его продюсеры и создатели: прекрасная семейная пара Антонио и Пейдж Скарлатти.